* * *
На утро компания быстро свернула лагерь и тронулась в путь. Все четверо медейцев облачились в кольчуги. Грэму облачаться было не во что. Кольчуг, и вообще доспехов, он никогда в жизни не носил, и не собирался. Его профессия требовала большой ловкости и подвижности, а доспехи, даже самые хорошие, в некоторой степени сковывали движения, что было недопустимо. Естественно, кольчугу он с собой не возил.
Было подозрительно тихо. Ехали по берегу Ра, не очень-то скрываясь. Да и скрываться было негде. Долина, открытая всем ветрам, отлично просматривалась. Только вот смотреть на путешественников было некому.
Тишина и покой, даже никаких дымов на горизонте.
Грэм, обеспокоенный отсутствием малейшего прикрытия, всю голову сломал над вопросом, куда подевались войска. Никто из спутников тоже не мог прояснить ситуацию, медейцы точно так же находились в крайнем замешательстве. По словам Ива, еще месяц назад в этом районе шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на человека с медейскими или касотскими нашивками, с оружием в руках; здесь было тесно от штандартов. Ив мог утверждать с уверенностью, поскольку месяц назад сам был здесь в одном из отрядов и принимал участие в боях.
Пару дней ехали вдоль реки, все сильнее недоумевая. Лагерь разбивали еще за полчаса-час до наступления темноты; никому не хотелось идти ночью, не зная, что ждет через пару десятков шагов. Да и девушки быстро уставали; Ванда еще крепилась, а у Корделии не хватало сил даже на то, чтобы изображать бодрость духа. Сказывалось и недавнее ранение, после которого она еще не оправилась, как следует. Она не произносила ни слова жалобы, но ближе к вечеру с первого взгляда становилось ясно: еще немного, и она просто упадет с коня. Так же тихо и безмолвно, как переносила утомительные переходы.
Грэм не переставал удивляться, как в отряде уживаются такие непохожие люди. Все четверо отличались от друга так же сильно, как огонь от воды, а земля - от воздуха. Грэм, во всем и всегда придерживающийся нейтралитета, чувствовал себя так, словно угодил точно посередине четырех сошедшихся стихий.
С Оге было легко. С ним, обаятельным и непосредственным оболтусом и болтуном, даже у Грэма, не отличавшегося особой разговорчивостью, язык развязывался.
А вот с Ивом отношения не складывались. Черноволосый медеец продолжал смотреть на Грэма волком и старался зацепить его при каждом удобном случае. Язык у него был острый, ехидства и яда хватало. Грэм старался не реагировать на оскорбления, но с каждым разом сохранять спокойствие становилось все труднее. Ванда старалась как-то сдерживать Ива, ей не нравилось его поведение, но у нее ничего не получалось. Ив игнорировал ее просьбы и продолжал провоцировать неугодного ему пришельца. Грэму очень не хотелось бы, чтобы дошло до откровенного выяснения отношений.
Не раз и не два он задавался вопросом, что же случилось с Вандиным братом, если за ним отправилась такая странная экспедиция. Если Ив дезертировал из армии (а Грэм почти не сомневался, что это так). Если в путешествие отправился такой совершенно неприспособленный человек, как Корделия, и такой ненадежный, как Оге. Он не смог узнать ничего сверх того, что уже знал, поскольку все четверо медейцев молчали, как рыбы, и это порядком нервировало и злило. Он предпочитал знать, во что впутывается. Развернуться же и поехать своей дорогой он уже не мог. В сердце будто засела заноза, которая начинала болезненно ворочаться в ране каждый раз, когда он просто смотрел на Ванду. И вонзалась глубже при мысли о расставании. Это было неожиданно больно, и Грэм не мог сказать, чтобы такие ощущения ему нравились. По его мнению, они не могли понравиться ни одному здравомыслящему человеку.
Тем более, ничего ему не светило. Ванда смотрела на него отнюдь не равнодушно, и улыбалась словно нарочно для него, но он знал, что ничего эти улыбки не обещают. Он крепко помнил непонятный разговор, произошедший несколько дней назад между девушкой и Ивом, и призыв последнего не забываться. И когда он вспоминал об этом, заноза в сердце начинала шевелиться, бередя рану.
По мере продвижения на восток местность менялась. Плоская равнина вздыбливалась холмами, поначалу пологими, но постепенно становившимися все более и более крутыми. Деревья по-прежнему встречались редко, а камней стало заметно меньше. Грэма изменение ландшафта скорее тревожило, чем успокаивало: с одной стороны, холмы закрывали отряд от посторонних взглядов, но зато выросла вероятность неожиданно наткнуться на касотский отряд. Совершенно идиотская ситуация.
Скоро стало ясно, куда исчезли все войска.
…Лагерь разбили у подножия холма, недалеко от реки. Ив, как и каждый вечер, пожелал провести разведку, чтобы знать, что ожидает их по ту сторону холма, довольно-таки высокого; не выскочат ли они, объехав его, прямо на лагерь касотцев.
Ванда заявила, что хочет посмотреть сама. Произошла небольшая перепалка, так как Ив ни в какую не хотел ее отпускать и даже не желал взять ее с собой.
- А об этом я тебя и не прошу! - вконец разозлилась Ванда. - Я и не собиралась идти с тобой!
- Тем более, я не позволю тебе уйти одной, - сухо сказал Ив.
- Не позволишь? Ха! Я еще буду тебя спрашивать… Грэм! - повернулась она так резко, что взметнулись языками пламени рыжие кудри. - Пойдем со мной.
Грэм, именно этого и ожидавший с начала спора, кивнул. Перечить Ванде было бесполезно, уж если она что втемяшила себе в голову, ни за что не отступится. Мельком Грэм глянул на Ива - того прямо-таки перекорежило от ярости. По побледневшему лицу его ясно читалось, что ему сильно хочется выругаться, и только присутствие девушек удерживает от грубых слов. Грэм понимал его: весьма непросто выполнять клятву верности такому капризному и своенравному существу, как Ванда. Впрочем, на берегу реки речь шла о клятве брату или отцу девушки, но какая, в общем, разница, раз это распространялось и на нее тоже?
Обескураженный злобной перепалкой Оге помалкивал, переводя глаза с Ванды на Грэма, с Грэма - на Ива. Он плохо переносил всякие разногласия в компании, и обычно старался погасить конфликт в зародыше.
Сочувствия разозленному Иву Грэм выражать не стал. Все равно не оценит. Выражению глаз медейца позавидовал бы и оголодавший волк… Пожалуй, на Грэма еще никто не смотрел с такой ненавистью, тем более сильной, что поводов для нее не было никаких.
- Пойдем, - сказал он Ванде и взглянул в темные ненавидящие глаза Ива. - Не беспокойся, она будет в безопасности. Я присмотрю за ней.
- Конечно, присмотришь, - холодно ответил тот, зло прищурившись. - И присматривай хорошенько, потому что, клянусь, если с Вандой что-нибудь случится, я собственноручно перережу тебе глотку, ясно?
- Более чем, - кивнул Грэм и махнул рукой Ванде, которая уже от нетерпения только что не подпрыгивала.
Уже отойдя на несколько шагов, Грэм обернулся и невольно улыбнулся при виде представшей его глазам картины. Корделия, с видом крайне озабоченным, подступила к Иву и что-то весьма решительно ему внушала. Что именно, Грэм не слышал, но, скорее всего, она упрекала Ива в излишней резкости. Молодой человек слушал молча, но с видом совершенно непримиримым, как будто воспитание не позволяло ему перебить ее, а внутренние убеждения - согласиться. Оге хлопал глазами, смотря на Корделию словно на святую, от которой, по меньшей мере, зависела его жизнь.
- Чему ты улыбаешься? - озадаченно спросила Ванда и, проследив направление взгляда Грэма, нахмурилась. - Сейчас Иву объяснят, что такое хорошо, и что такое плохо, - мрачно сказала она. - Корделия - мастер такого рода внушений.
- Мне так не показалось, - заметил Грэм.
- Ты много с ней разговаривал? То-то же. Она еще тот морализатор… Хотя Ив, конечно, заслужил хорошую трепку. Совершенно распустился в последнее время…
- А я вообще не понимаю ваших отношений, - осторожно сказал Грэм. - Ты говоришь так, словно Ив обязан тебе подчиняться…
Ванда сердито дернула плечом, отвела в сторону ветку колючего кустарника, которым порос склон холма. Заросли были не слишком густые, но шипы на ветках цепляли чувствительно. Девушка уже несколько раз освобождала рукав рубашки или полу плаща, а на белых руках ее появились красные царапины. Выглядела она раздосадованной.
- Он обязан, - мрачно сказала Ванда после затянувшейся паузы, когда Грэм уже и не ждал ответа. - Но он забывается.
- А почему обязан?
Резким движением Ванда освободилась от очередной ветки и сердито посмотрела на Грэма.
- Тебе это знать необязательно.
Так больше продолжаться не могло. Грэм остановился и, взяв за руку девушку, заставил остановиться и ее, развернул к себе лицом. Ванда вскинула голову, недоуменно взглянула ему в глаза.
- Ты что?
- Я хочу помочь вам, - насколько мог мягко сказал Грэм, не отпуская ее руку. С некоторым удивлением он почувствовал, что девушка вовсе не пытается вырваться; наоборот, ее неожиданно холодные маленькие пальцы напряженно сжались. - А вы не хотите принять помощь и скрываете цель путешествия и вообще все обстоятельства. Почему? Вы мне не доверяете? Ты мне не доверяешь?
- Ну и место ты нашел для беседы по душам, - нервно сказала Ванда, оглядываясь по сторонам. - Может быть, поговорим, когда вернемся?
Грэм был уверен, что поговорить спокойно им не даст Ив, и покачал головой.
- Потом мы не поговорим.
- Почему?
- Я хочу поговорить наедине, чтобы нам не мешали.
- Без свидетелей?
- Да, - улыбнулся Грэм. - Без свидетелей.
- Давай все-таки потом. Обещаю, что мы поговорим с глазу на глаз. Хорошо?
- Хорошо, - согласился он, понимая, что большего он сейчас не добьется.
Ванда словно только в эту минуту осознала, что все еще держит его за руку; она опустила взгляд и посмотрела на нее как будто на ядовитую змею. Так, словно Грэм схватил ее и не отпускал, а не она сама вцепилась в его ладонь. Пальцы ее мгновенно стали горячими, лицо залила краска, она рывком отняла руку.
- Не прикасайся ко мне больше, - сказала она едва слышно, повернулась спиной и упрямо пошла дальше сквозь кусты. Грэм, чувствующий себя последним идиотом, двинулся следом, размышляя, как истолковать ее поведение.
На вершину холма они поднялись изрядно исцарапанные, а Ванда еще и запыхалась. Щеки ее раскраснелись; Грэм же дышал ровно и ничуть не устал.
Первым порывом его было упасть на землю, чтобы их не увидели, но тут же пришла здравая мысль, что с такого расстояния их просто не разглядят.
Сверху прекрасно просматривалась долина, бугрившаяся холмами, поросшая кустарником и редкими деревьями. На вершине следующего холма, располагавшегося, по прикидкам Грэма, в нескольких лигах отсюда, стояла крепость. Было неясно, кому она на данный момент принадлежала, потому что цвет флага на главной башне с такого расстояния было не разобрать, но это и неважно, потому что все равно ее штурмовали. Или, точнее, осаждали. А может, и то, и другое сразу. И народу вокруг нее собралось изрядно, а в отдалении был разбит большой лагерь.
- Безымянный, - сказал Грэм в сердцах. - Безымянный на ваши головы! Почему никто не сказал, что рядом укрепление?
Ванда словно не слышала вопроса. Она ошеломленно рассматривала открывшуюся картину. С такого расстояния казалось, что оловянные солдатики идут на штурм игрушечной крепости; иллюзия усиливалась вследствие того, что звуков битвы до стоявших на холме людей не доходило - слишком далеко, и ветер дул не в их сторону.
- Неужели никто из вас не знал про эту крепость?
- Не знаю, - растеряно отозвалась Ванда, пожав плечами. - Не знаю… Ив должен был знать… А почему тебя это беспокоит? Нам только на руку, что войска собрались здесь. Мы можем ехать без опасения наткнуться на касотцев.
- Да потому, что придется обходить крепость Безымянный знает за сколько лиг. Это лишний крюк… А как я понимаю, вы спешите.
- Спешим, - подтвердила Ванда. - Ну и что ж? Будем обходить. Или ждать, пока битва закончится.
- Ага, пару недель. Насколько может затянуться осада, только Рондра знает.
- Может быть, там наши? - с надеждой спросила Ванда, силясь что-то рассмотреть в сплошной массе людей далеко впереди. - Тогда проще.
- Ваши там точно есть. Только вот с какой стороны?.. Отсюда ничего не поймешь. Если бы подобраться поближе…
- Это опасно!
- Угу, - кивнул Грэм и сел на землю, скрестив ноги. - Надо подумать…
- Что тут думать? Обойти подальше и все! И нечего тут рассиживаться, только время терять!
- Гораздо больше времени мы потеряем, если пойдем в обход. Сядь, посиди. И помолчи немного, дай мне подумать…
- Не указывай мне, что делать! - возмутилась Ванда, но больше для порядка, потому что тут же уселась рядом; повозилась немного, устраиваясь поудобнее. Но молчать не смогла: - И долго ты будешь думать? Сидеть холодно, знаешь ли…
- Чем меньше ты будешь говорить, тем быстрее я буду думать.
Ванда гневно фыркнула, но ничего не сказала, отвернулась, о чем-то задумалась. Грэм, стараясь на нее не отвлекаться (это было нелегко), попытался сообразить, как лучше поступить. Обойти ли, в самом деле, укрепление по широкой дуге, или подойти ближе, узнать, в чем дело, и, если атакуют медейцы, поехать короткой дорогой, потому что вроде как свои… Но, может быть, его загадочным спутникам нельзя показываться на глаза и землякам тоже? Он выругался про себя. Как можно решать вслепую? Нет, без совета Ива не обойтись.
- Безымянный на ваши головы, - пробормотал он вполголоса.
- Что? - тут же повернулась Ванда. - Ты что-то сказал?
- Я сказал, что ваша скрытность до добра не доведет.
- По-моему, ты сказал другое, - девушка смотрела настойчиво, наматывая на палец медный локон. Получалось у нее исключительно мило.
- Не важно. Смысл тот же…
Ванда обиженно надула губки и нахмурилась. Грэм, глядя на нее, не удержался от улыбки: настоящий ребенок. Какая прелесть…
И шевельнулась проклятая заноза в сердце.
- Ты придумал что-нибудь?
- Нет. Не зная ничего, трудно решать. Нужно переговорить с Ивом.
- Опять Ив! Почему ты всегда советуешься с ним? - возмутилась Ванда.
- Во-первых, не всегда. Во-вторых, он кажется наиболее здравомыслящим человеком в вашей компании, - Грэм еще раз насладился гневным румянцем на щеках девушки. Он был восхитителен.
- Ну, знаешь ли! Это уже просто… просто…
От возмущения она не могла найти слов. Грэм усмехнулся и решил еще "подколоть" ее:
- Даже не знаешь, что и возразить? Значит, я прав…
- Это ни в какие ворота не лезет! Ты все-таки думай, с кем говоришь!..
- А с кем я говорю? - серьезно спросил Грэм.
Ванда осеклась и сердито тряхнула кудрями.
- Ты все время меня провоцируешь. Хочешь поймать на слове? Дожидаешься, пока по неосторожности сболтну что-нибудь? Ты, наверное, и впрямь касотский шпион.
- Будь я касотским шпионом, - пожал он плечами, - ты бы не сидела тут так мило и спокойно. А лежала бы связанная по рукам и ногам и подвергалась бы допросу с пристрастием. Так что не неси чуши, девочка.
- Девочка? - продолжала кипятиться Ванда, все больше распаляясь. - Девочка?! Придержи язык, бродяга!
- Спокойно, - сказал Грэм примирительно. Ему вовсе не хотелось нарываться на еще одну пощечину. - Ты должна извинить меня, ведь я не знаю, с кем говорю…
- Прежде всего - ты говоришь с дамой! - задрала веснушчатый носик Ванда. - И уже одно это должно послужить причиной для уважительного обращения!
- Хорошо, я буду уважительным, - покорно согласился он, пряча улыбку, и отвернулся, устремив взгляд на крепость.
Несколько минут Ванда дожидалась его слов или действий, но Грэм не говорил и не двигался, и она занервничала и потеряла терпение.
- Ну и чего мы ждем? Ты вроде уже подумал…
- Хочу немного посидеть в тишине и спокойствии.
Ванда фыркнула и поднялась на ноги. На месте ей не сиделось, а расхаживать мешали колючие ветки кустов, и она не знала, чем заняться. Грэм, делавший вид, что изучает лежавшие перед ним холмы, наблюдал за нею краем глаза, сознательно бередя сердечную рану. Все-таки, подумал он, таких красивых девушек я еще не видел… Красивых? Ему никогда не нравились девушки такого типа, как говорится, "кровь с молоком", а вот поди ж ты… Не красавица, крепкая, румяная, со вздорным характером, а как зацепила, просто глаз не оторвать.
Рыжие волосы вспыхивали пламенем в редких лучах солнца, проскальзывающих сквозь низкие облака, и Грэму очень хотелось прикоснуться к этим кудрям, а еще лучше - зарыться в них лицом и вдыхать запах осенних листьев. Почему-то казалось, что именно так они и должны пахнуть. Но - нельзя, нельзя!..
Скучающая и встревоженная Ванда крутилась на месте, подставляя лицо ветру. Здесь, на вершине холма, здорово ветрило, и было довольно холодно; она поеживалась и куталась в плащ. Грэм сидел неподвижно, как истукан, не чувствуя ни ветра, ни холода, забыв обо всем, кроме игры солнечного света в рыжих волосах. Он уже даже не притворялся, что осматривает окрестности, и Ванда это заметила.
- Что ты на меня смотришь? - поинтересовалась она недовольно.
- Ты такая красивая, - сорвалось с языка у Грэма прежде, чем он успел понять, что говорит. И тут же испугался своих слов, увидев, как нахмурились тонкие брови Ванды.
- Ты что же, издеваешься? Что за чушь? Смеешься надо мной? - она встретилась взглядом с серьезными, сумрачными синими глазами Грэма, и широко распахнула глаза. - Нет?
- Ты в самом деле очень красивая, - повторил он, удивляясь своей наглости и тем словам, что слетают с языка. Никогда никому он не говорил таких слов. Взгляд Ванды не предвещал ничего хорошего, но ему уже было все равно. Стоило только начать говорить, и дальше слова полились сами собой. - Самая красивая девушка из всех, кого я видел. Твои волосы, словно пламя…
- С тобой все в порядке? - встревожено спросила Ванда, склоняясь и заглядывая ему в глаза. Ее лицо оказалось совсем близко, стоило только чуть податься вперед и вверх, чтобы…
Он не шевельнулся.
- Я люблю тебя, - сказал он.
Ванда резко распрямилась, удивленно посмотрела сверху вниз, помотала головой.
- Что?
- Я люблю тебя, Ванда.
- Как… как ты смеешь! - запинаясь, проговорила Ванда. - Какая дерзость! Услышь тебя мой отец, не сносить бы тебе головы, бродяга!
- Но он не слышит нас, - так же тихо ответил Грэм. - И я не знаю, кто он.
- Меня ты тоже не знаешь. Мы знакомы всего лишь немногим более недели!
- Мне хватило одного лишь взгляда.
Ванда снова вспыхнула, отвернулась. Грэм, не отрываясь, смотрел на нее. Он ощущал в груди странную пустоту. Он знал, что надежды для него нет.
- Не жди, что я что-то отвечу тебе, - едва слышно проговорила Ванда. - Скажу одно: никогда не заговаривай об этом снова. Мне нечего сказать тебе сейчас, нечего будет сказать и потом. Забудь все.
- Забыть я не смогу, - ответил Грэм. - Но буду молчать, раз ты просишь.
- Пойдем отсюда, холодно.
Не дожидаясь, пока он встанет, Ванда начала решительно спускаться с холма, ругаясь шепотом, когда цеплялась за очередной шип. Грэм поднялся и молча пошел следом за ней.