* * *
Сгэйль едва сдерживался, чтобы не побежать. Выйдя из селения в лес, он перешел на рысь. И всеми силами старался упорядочить свои мысли, вернуть им прежнюю размеренность и ясность, но в голове, вопреки его воле, царил хаос.
Отыскав молодую сосну, Сгэйль опустился на колени. Дождался, пока выровняется дыхание, и вынул из-под плаща продолговатый овальный брусок словодрева. Потянулся к стволу сосны, бережно сжимая словодрево… и тут же остановился, опустил руку.
Надо переждать еще минутку.
Сгэйль терпеть не мог сожалеть о том, что сделано. Этому чувству не было места в жизни того, кто поклялся служить своему народу. Но ведь никому раньше и не поручали провести по эльфийским землям людей.
Сгэйлю необходимо было узнать, как поведут себя эльфы при виде чужаков, прежде чем привести Лиишила в Криджеахэ… к Аойшенис-Ахарэ, Вельмидревнему Отче.
Слухи расходятся быстро, и он решил, что поступить так будет лучше, чем без всякого предупреждения появиться в Криджеахэ с двумя людьми и полукровкой. И к тому же Сгэйль эгоистично хотел, чтобы Леанальхам увидела Лисила, узнала, что не у нее одной в этом мире смешанная кровь. Хоть ненадолго она перестанет чувствовать себя одинокой среди своих сородичей.
Сгэйль думал, что родной клан отнесется к его миссии с уважением и безоговорочно поддержит его, даже в этом неслыханном деле. Он - анмаглахк. Никто и никогда не сомневался в безупречности его касты. И служба его прибавляет чести и славы родному клану.
Гордыня… Как незрелый, неопытный новичок, едва принятый в касту, Сгэйль позволил гордыне - и сентиментальным чувствам - затуманить его разум. Ему следовало обойти родные места стороной и не приводить Лиишила в селение клана.
Он не должен был рисковать своей миссией ради личных целей. И однако же всякий раз, когда Сгэйль сталкивался с полукровкой, все запутывалось, как тогда, в городе Бела, в тот момент, когда он целился из лука в ничего не подозревающего Лисила. Как может мыслящее существо быть таким клубком противоречий?
Убийца, сын предательницы, оторванный от своего народа… по собственной воле разделяющий ложе с человеческой женщиной.
Лиишил, внук Эйллеан, который рисковал жизнью, чтобы вернуть останки Эйллеан ее народу.
И как же все-таки он преодолел Изломанный кряж и добрался до этих мест?
Сгэйль не стал об этом расспрашивать, хоть его и мучило любопытство. Куда важнее было добиться доверия Лиишила… а Лиишил показал, что доверяет ему, когда добровольно отдал свое оружие.
Меньше всего Сгэйль хотел бы добиваться подчинения силой. Ценой ссоры между Лиишилом и подчиненными Сгэйлю анмаглахками было большое количество крови с обеих сторон, а ведь совсем не этого желал Вельмидревний Отче. И потому Сгэйль дал Лиишилу время лучше узнать его и, быть может, поверить его слову. И тянул до последней минуты, прежде чем попросил Лиишила разоружиться.
Кровопролития не случилось, хотя встреча чужаков с сородичами Сгэйля оказалась куда более рискованным предприятием, чем он представлял. Ему-то казалось, что гнев и страх эльфов вызовут только люди.
Энниш едва все не испортила. И когда Уркарасиферин отказался быть ее наставником, она бежала, сгорая от стыда.
Обнаружение останков Эйллеан - вернее, то, каким образом они были обнаружены, - едва не уничтожило все тайные старания Сгэйля. И без того слабое доверие Лиишила, которое ему удалось завоевать, изрядно подрастратилось.
И еще маджай-хи. Маджай-хи, которому люди дали имя… Быть может, именно он и нашел дорогу через горы.
Один из древних… из первых… сосуд плоти для стихийного духа.
Сгэйль понял это, еще когда, затаившись на крыше, увидел пса в Беле в первый раз. Именно поэтому он не пустил стрелу, которая должна была убить Лиишила.
Восприимчивость к духовному слою мира нечасто встречалась у его соплеменников. Те, кто с рождения обладал этим качеством, как сам Сгэйль, становились ваятелями или творцами. Люди назвали бы их "тавматургами" - нелепое слово для обозначения человеческих магов, которые работали с физическим слоем мира. Когда Сгэйль был еще юнцом, дедушка всячески уговаривал его избрать стезю ваятеля, чей заботливый труд претворял живые деревья в жилища или способствовал исцелению страждущих. Сгэйлю, однако, недоставало столь необходимого для ваятеля терпения; не прельщало его и искусство творцов, которые преобразовывали и насыщали Духом неживую материю - камень, металл, древесину. Сердце его откликнулось на иной, более великий зов.
Он стал анмаглахком.
Способность к восприятию Духа у него не угасла, как это часто случалось с теми, кто не прошел обучение. Эта способность жила в нем до сих пор. Стоило ему ненадолго замереть и сосредоточиться - и он мог ощутить силу Духа, присутствующую в деревьях и цветах. Сила эта, заключенная в теле пса, который бежал сейчас рядом с полукровкой, была так велика, что Сгэйль распознал ее без малейших усилий.
Никогда еще ни одного маджай-хи не встречали за пределами эльфийских земель. И ни один маджай-хи не вызывал у Сгэйля такого потрясения, как этот.
Стихийный дух в теле маджай-хи покровительствовал Лиишилу.
Почему - этого Сгэйль не мог постичь, но и отмахнуться не имел права. Такой поступок, безусловно, что-то значил, даже если его мотивы сейчас остаются загадкой для Сгэйльшеллеахе.
Эльф становился все спокойнее, сосредоточеннее.
У его народа было двадцать семь кланов. Эльфы рождались в одном клане, а порой через обет, то есть брак, переходили в другой. И еще были анмаглахки. Будучи не кланом, но кастой защитников народа, они с незапамятных лет следовали за своим основателем. Никто не мог родиться анмаглахком, и далеко не каждый, кто хотел вступить в касту, становился анмаглахком.
Сгэйль всегда твердо знал, где его место. Всегда твердо знал, что будет жить, служа своему народу.
Его дыхание стало глубже, ровнее. Он снова поднял руку, приложил брусок словодрева к стволу сосны и закрыл глаза.
- Отче? - прошептал он и стал ждать.
В его сознании прозвучал голос Вельмидревнего Отче:
Сгэйлыиеллеахэ.
- Я здесь, Отче, в главном селении моего клана. Мы движемся к Криджеахэ.
Лииишл идет с тобой добровольно?
- Да… - Сгэйлю не хотелось, чтобы Вельмидревний Отче узнал о его тревогах. - И с ним двое людей. Он отказался идти без них.
Они ничего не значат.
- Нас тут встретили хуже, чем я ожидал. Никому не пришлось по вкусу появление людей… или даже полукровки. И что только ухудшило дело…
Это не имеет значения. Приведи Лиишила ко мне. Но, пожалуйста, постарайся избегать встреч с нашим народом. Хорошо?
- Да, Отче.
Сгэйль заколебался, гадая, стоит ли рассказать Аойшенис-Ахарэ побольше…
Маленькая женщина понимает каждое их слово. У другой, бледнокожей, странные черные волосы, которые на солнце искрятся, словно раскаленные угли. Лиишил несет с собой останки великой Эйллеан. И с этой троицей путешествует маджай-хи, которому нет подобных, - разве только в стариннейших преданиях, которые сохранились разве что в детских сказках.
- Скоро, Отче, - прошептал Сгэйль.
И снова заколебался. Сомнениями это назвать было нельзя, потому что сомнениям не было места в том, что делал Сгэйль.
- Во тьме и безмолвии, Отче, - прибавил он почтительно.
Затем отнял от ствола брусок словодрева, встал и пошел назад, в селение.
* * *
С наступлением сумерек Малец не находил себе места. Ужин в обществе Глеанна и Леанальхам миновал быстро, и пес решил, что эти двое ему симпатичны. Быть может, им даже можно доверять настолько, чтобы оставить своих подопечных на ночь под этим кровом. Леанальхам принесла Мальцу густой похлебки с ломтями жареного кроличьего мяса, и пес дочиста вылизал миску.
Из-за прикрытого занавесками проема в дальнем конце большой комнаты доносился голос Глеанна:
- Нет, это природный горячий источник, который направили по подземным, руслам наши творцы. Перекрыть его нельзя. Когда закончите мыться, поднимите центральный камень на дне ванны. Вода медленно стечет и оросит корни нашего дуба.
- Творцы? - переспросила Магьер с обычной для нее подозрительной ноткой.
Глеанн помедлил немного и ответил:
- Поговорим об этом после того, как вы приведете себя в порядок.
Малец беспокоился, что Магьер может огорчить их необычно дружелюбного хозяина. Он потрусил к проему и просунул морду под шерстяную ткань занавески.
Ему и прежде доводилось видеть купальни. Они были не во всех жилых деревьях. В селении, где родился Малец, горячий источник находился неподалеку, в лесу. Из малины и плетей плюща выпестовали плетеные перегородки и обустроили с полдюжины обособленных комнаток.
Здесь же ванна - или ее подобие - располагалась прямо в земляном полу, покрытом ковром из мха. По краям ее окаймляли черные блестящие камни, тесно прилегавшие друг к другу. Рядом с ванной находилась погруженная в моховой пол металлическая чаша размерами не больше шлема. Края чаши и ванны соединял неглубокий желоб шириной с собачью лапу.
Винн потянула за широкую металлическую затычку на дне чаши. Едва девушка выдернула затычку, чаша стала наполняться водой, над которой курился пар. Поднявшись до краев чаши, вода потекла по желобу в ванну.
- Просто чудо, - блаженно улыбаясь, проговорила Винн.
- Вода может быть чересчур горячей, - предостерег Глеанн. - Добавьте в нее прохладной дождевой воды - мы храним ее вот в этих сосудах.
У дальней стены стояло в ряд несколько емкостей размером с добрую бочку. Но, в отличие от бочки, они были сделаны из цельного, совершенно гладкого дерева и с закругленными краями - никаких реек, скрепленных железными обручами. Казалось, что эти сосуды выточены из цельного куска древесины.
Глеанн жестом указал на груду одежды желтых и коричневых оттенков, которая лежала на лавке.
- Наденьте это, когда закончите мыться, и я покажу вам спальни.
Он направился к выходу, мельком глянул на Мальца и опустил за собой завесу.
Магьер с сомнением обследовала одежду, а Винн между тем сбросила плащ.
- Магьер… что сказал тебе Уркар, прежде чем выпустить?
- Он говорил на древинском наречии, - ответила Магьер. - Сказал, чтобы я перестала вырываться… и что я должна помочь Сгэйлю сладить с Лисилом.
- Уркар говорит по-древински?
- На мой взгляд, даже слишком хорошо, - отозвалась Магьер.
Если вспомнить то, что сейчас творится у нее на родине…
Винн ничего не сказала, но Малец знал, о чем она думает.
В Войнордах два анмаглахка - Бротандуиве и покойный Гройташиа - явились убить Дармута. В Соладране Малец и Винн узнали, что в Древинке разразилась гражданская война. Именно в таком порядке. Магьер опасалась за жизнь своей тетки Беи, которая по-прежнему жила в Древинке. А потому и Магьер, и Винн не могли не думать про эльфа, бегло говорящего по-древински. И Малец тоже.
Но все-таки трудно представить, чтобы Уркар успел побывать в Войнордах и вернуться раньше, чем Малец и его подопечные отыскали дорогу в Край Эльфов. Впрочем, были ведь и другие анмаглахки.
Винн начала было расстегивать пуговицы на старенькой рубахе, но остановилась и, насупившись, глянула на Мальца.
- Убирайся, - приказала она.
Малец, фыркнув, попятился к выходу. После стольких дней совместного путешествия у Винн вряд ли осталось что-то, что она могла бы от него скрывать.
В большой комнате Глеанн собирал тарелки и кубки из отполированного дерева с войлочного коврика, на котором был накрыт ужин. Лисил сидел, привалившись к стене, рядом с сундуком. Свертка с черепами видно не было, - вероятно, Лисил убрал их в сундук. Во время ужина он помалкивал, чувствуя себя неуютно под взглядами, которые украдкой бросала на него Леанальхам. Сейчас девушки нигде видно не было. Малец все еще удивлялся тому, что Лисил не единственный в мире эльф-полукровка.
Занавеска на входе качнулась, в дом вошел Сгэйль. И остановился, глядя на Мальца.
Тот выразительно сморщил верхнюю губу, хотя и старался в этом доме вести себя вежливо, как подобает гостю. И тут Сгэйль удивил его, опустившись перед ним на одно колено.
В глазах эльфа была затаенная печаль.
За прошедшие дни Малец не раз пытался выудить из сознания Сгэйля хоть какие-нибудь воспоминания, но особого успеха не добился. Сгэйль не размышлял подолгу даже о самых недавних событиях, но сейчас внутреннему взору Мальца предстало видение. Как если бы он, Малец, сам стоял, приложив руку к стволу молодой сосенки. Он услышал одно слово: "Отче".
Малец попытался выхватить из этого мимолетного воспоминания подробности разговора, но видение уже погасло.
- Твоим спутникам следует оставаться в доме, - обратился Сгэйль к Мальцу, и понять его речь было гораздо легче, чем тот диалект, на котором говорила Винн. - Ты волен идти, куда пожелаешь, - как и все маджай-хи.
Он поднялся и отдернул входную занавеску. Малец неуверенно оглянулся на Лисила.
- Здесь им ничего не грозит, - сказал Сгэйль.
По правде сказать, Мальцу страстно хотелось выскользнуть из дома, мчаться размашистыми прыжками по лесу своей юности, всеми чувствами принимая его благодатный покой.
- Только недолго, - сказал Лисил.
Малец хотел бы довериться Сгэйлю, но на чистоту его намерений не рассчитывал. Негромко рыкнув, он пробрался мимо анмаглахка, вынырнул наружу и побежал между жилыми деревьями эльфов.
Почти все жители селения уже разошлись по домам, но над общинной печью еще курился тонкий дымок. Издалека с порывом ветра донесся вой. Малец вгляделся в темноту леса, вплотную подступавшего к жилым деревьям.
Он всем сердцем желал мчаться по мягкой земле, ощущая, как на бегу щекотно касаются лап лесные травинки.
Душевные терзания Лисила, гнев и сомнения Магьер и даже мелкие страхи Винн - все это, вместе взятое, порой становилось непосильной ношей. Мальца мучила неопределенность, поскольку он больше не мог видеть, что способно принести им будущее. Если бы только он отбросил свои тревоги и мог ненадолго забыться… но нет, нельзя позволять себе ни единого бездумного порыва. Ведь он остался один.
Где же его сородичи? Почему молчат? Почему хотя бы не укоряют его в том, что он действует вопреки их мнению?
Память о жизни среди стихийных духов с годами изрядно поблекла. А быть может, она никогда и не была полной и достоверной. Смертная плоть, в которую был облечен Малец, просто не могла вместить то беспредельное сознание, которое он разделял со своими сородичами. Впрочем, у жизни во плоти были свои преимущества, - по крайней мере, так считал Малец.
Инстинкт твердил ему, что Вельмидревний Отче смертельно опасен, что Лисила нельзя даже близко подпускать к нему. Но как еще они смогут найти и освободить Нейну?
Лисил ни за что не откажется от этой цели. Да и он, Малец, по правде говоря, - тоже.
Пес прошел между жилыми деревьями - изнутри доносились голоса - и, миновав последнее жилище, остановился на самой опушке леса. Таинственный вой повторился, на сей раз ближе. Между деревьями мелькнула мерцающая тень. Еще одна.
Два маджай-хи выскочили из кустов и при виде Мальца остановились. Шерсть у обоих была цвета стали, глаза прозрачные. Псов можно было счесть близнецами. Один заскулил, а затем оба резво нырнули обратно в подлесок.
Малец инстинктивно шагнул за ними.
Они разговаривают воспоминаниями. Он уловил это еще в ту первую встречу, когда стая кружила вокруг них, явившись на зов серебристого оленя.
Неужели от этого способа общения… сообщения… происходит и его собственная способность играть с чужой памятью? Неужели это наследственность маджай-хи, смешанная с его сутью стихийного духа, дала ему такой дар? Сумеют ли маджай-хи одарить его воспоминаниями, не такими мрачными и тяжкими, как его собственные?
Под косматым древним кедром шевельнулся клочок ночной тьмы, и на Мальца уставилась пара мерцающих глаз.
Из темноты, обретая видимые очертания, шагнул седой вожак стаи. Прочие маджай-хи кружили между деревьями, и среди них мелькнул знакомый белоснежный силуэт. Самка обогнула куст куманики и замерла с приподнятой передней лапой, пристально глядя на Мальца.
Винн сказала, что своей белизной она напоминает лилию. И сейчас легкие золотистые искорки в глазах самки напомнили Мальцу сердцевинку этого цветка.
Самка подошла ближе, потянула носом. Ее запах сплетался с запахами плодородной земли и влажных листьев. Малец замер, ощутив, как ее нос скользит по его щеке, шее, касается шерсти за ухом. Затем она прижалась к нему головой, висок к виску.
В сознании Мальца мелькнул серебристый силуэт, озаренный лунным светом.
Это ее мать… белоснежная самка показала ему облик своей матери.
Малец вспомнил, как бегал по эльфийской лужайке с братьями и сестрами.
И опять перед его мысленным взором промелькнуло видение из чужой памяти. Щенки борются за право забраться на ствол поваленного дерева, и их шубки облеплены хлопьями лишайника, который осыпается на них, увлеченных невсамделишной дракой.
Белоснежная самка увидела его воспоминание и ответила своим.