Я направляюсь в Долину Ледяного Ветра, землю, где традиции живут дольше, чем люди, землю постоянных величин и постоянного давления. В этой земле знакомы с войной и очень близко знакомы со смертью. И если то же дыхание, которое выгнало Обальда из пещеры, которое всколыхнуло древнюю ненависть к жрецам в Длинной Седловине, которое привело к восстанию Дюдермонта и свержению Арклема Грита, заполнило Долину Ледяного Ветра, я боюсь даже подумать, что могло там произойти. Ведь в этих местах дым пожарищ поднимается к небу так же часто, как и дым походных костров, и волчий вой внушает не меньший страх, чем боевой клич варвара или орка, чем рев белого дракона. Мало того что в таких местах надо бороться, чтобы просто выжить, так Долина Ледяного Ветра всегда находится на грани потрясений, даже сейчас, когда мир качнулся в сторону удовлетворенности и спокойствия. Что ждет меня там, если мой путь проходит через страны, переживающие страданиям войны?
Иногда я спрашиваю себя, а нет ли бога или богов, которые играют с чувствами разумных существ, как художник играет с красками на полотне. Возможно, какие-то сверхъестественные создания с удовольствием наблюдают за нашими потрясениями и катастрофами? Или они своими волшебными палочками насылают на нас зависть, жадность, удовлетворение и любовь, а потом с удовольствием и интересом наблюдают за нашим поведением?
А может, они тоже сражаются между собой, а их победы и поражения передаются нам, их незначительным последователям?
Скорее всего, я ради собственного успокоения просто ищу самый легкий способ объяснений и приписываю иррациональным существам то, чего сам не знаю. Боюсь, это мне поможет не больше, чем теплая овсянка в морозное утро.
Что бы это ни было, погода или происки могущественного врага, людское стремление разделить всеобщие достижения, или нашествие чумы, или какая-то игра невидимых богов, или, возможно, порождение моего собственного беспокойства, проекция Дзирта на окружающих его людей… все, что угодно, но эти коллективные эмоции кажутся мне вполне реальными, как совместные вдохи и выдохи.
- Дзирт До’Урден
Глава 19
Ветер в ушах
Все происходило как-то незаметно, тончайшие модуляции пробудили воспоминания в душах их друзей так же безошибочно, как окружающая среда воздействовала на физические чувства. Как печальные стоны ветра наполнили их уши, запахи тундры наполнили ноздри, холодный северный воздух пощипывал кожу, бескрайняя снежная белизна вызывала на глазах слезы, так и аура этих мест, эта примитивная жестокость и девственная красота, завладела их мыслями, а постоянный риск пробудил противоречивые опасения.
Таков был закон этой долины, постоянно подтверждаемый ветром, вездесущим ветром, который напоминал о парадоксе существования, заключающемся в том, что даже одинокий человек никогда не остается один, что общение заканчивается на пределе наших чувств, но на самом деле оно не заканчивается никогда.
Они шли рядом, молча, но не в тишине. С ними был ветер Долины Ледяного Ветра, присоединившийся к путникам в положенное время и в положенном месте, и какие бы мысли ни посещали их головы, они оба не могли избавиться от чувства тревоги, навеваемой Долиной Ледяного Ветра каждому, кто к ней приближался.
Тропа вывела их на Хребет Мира и спустилась в бескрайнюю тундру, ярко освещенную утренним солнцем, и друзья обнаружили, что снега еще не слишком глубоки, а ветер не слишком холоден. Если погода не изменится, они успеют за несколько дней добраться до Десяти Городов, десяти отдельных поселений вокруг трех глубоких озер, расположенных на крайнем севере. Там Реджис когда-то нашел убежище от неустанного преследования паши Пуука, его бывшего хозяина, у которого он украл рубиновую подвеску, до сих пор висевшую на шее хафлинга. Там ослабевший от постоянной борьбы Дзирт До'Урден нашел пристанище, которое смог назвать своим домом, там он обрел друзей, которых любил и ценил до сих пор.
Еще несколько дней в их глазах плескалась грусть, а сердца переполняли воспоминания. По вечерам у маленького костра они беседовали о прошлых временах, о рыбалке на берегах Мер Дуалдона, о ночах на Пирамиде Келвина, одиноко стоящей горе, где в пещерах когда-то скрывался клан Бренора, где звезды сверкали так близко, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой, а вопросы бессмертия были просты и понятны. Потому что холодной звездной ночью на Подъеме Бренора нельзя было не ощутить связи с вечностью.
Дорога, которую называли просто караванной тропой, шла почти точно на северо-восток, к Брин-Шандеру, самому большому из десяти поселений, где всегда располагались органы власти и самый большой рынок. Брин-Шандер стоял под защитой нескольких пологих холмов, и почти на равном удалении от всех трех озер - Мер Дуалдона на северо-западе, Красной Воды на юго-востоке и Лек Динишера на самом востоке. Если пройти дальше на северо-восток, по направлению караванной тропы, то за полдня можно добраться до дремлющего вулкана, известного как Пирамида Келвина, а перед ней лежали ущелье и тоннели, когда-то приютившие клан Боевого Топора на целое столетие.
В десяти поселениях проживали около десяти тысяч обитателей, и все они, кроме Брин-Шандера, располагались по берегам озер.
Появление темного эльфа и хафлинга вызвало тревогу и волнение среди молодых стражников, охранявших главные ворота Брин-Шандера. Увидеть бы то ни было на караванной тропе перед самым началом зимы уже само до себе было удивительно, но если при этом один из путников эльфа с угольно-черной кожей!..
Ворота стремительно захлопнулись, и Дзирт громко рассмеялся - достаточно чтобы его услышали стражники, хотя до них осталось еще немало ярдов.
- Я тебе говорил, что надо поднять капюшон, - проворчал Реджис.
- Пусть они лучше рассмотрят меня, пока еще не подошли на выстрел арбалета.
Реджис шагнул в сторону от Дзирта, и тот снова засмеялся, на этот раз вместе с хафлингом.
- Остановитесь и представьтесь! - крикнул один из стражников, но его голос так дрожал, что его нельзя было назвать угрожающим.
- Посмотрите на меня, и давайте заканчивать с этими глупостями, - громко ответил Дзирт. Он встал посреди дороги, шагах в двадцати от деревянной крепостной стены. - Сколько лет надо прожить среди народа Десяти Городов, чтобы какие-то несколько лет не изгладили мой облик в вашей памяти?
Последовала длительная пауза, потом заговорил другой стражник:
- Назови свое имя.
- Дзирт До'Урден, идиот! - закричал Реджис. - А я - Реджис из Одинокого Леса, служу Бренору из Мифрил Халла.
- Не может быть! - раздался третий голос.
Ворота распахнулись так же быстро, как и захлопнулись.
- Видимо, их память не так коротка, как ты считал, - заметил Реджис.
- Хорошо снова оказаться дома, - отозвался дроу.
***
Спустя несколько дней Реджис спускался по тропе к частично замерзшему озеру, а заснеженные деревья напевали ему свою печальную песню. Вскоре перед ним раскинулась гладь Мер Дуалдона, покрытая серым и черным льдом, и лишь кое-где проглядывала голубая вода. Одинокий ялик, еще не отступивший перед приходом зимы, покачивался у длинного причала Одинокого Леса. Сам городок почти полностью скрывался за деревьями, и к утреннему небу поднимались только отдельные струйки дыма.
Реджис обрел спокойствие.
Он подошел к самому берегу, где оставался клочок незамерзшей воды, и бросил в полынью кусочек льда, а потом стал следить, как расходящиеся круги выбрасывают воду на края льда. Мысли стали тонуть в кругах на воде и погружаться в прошлое. Он вспомнил рыбалку - когда-то именно здесь было его самое любимое место. Он представил, как было бы хорошо вернуться сюда летом и снова забросить леску в воды Мер Дуалдона.
Даже не задумываясь над своими действиями, он опустил руку в маленькую сумку на ремне и достал оттуда белую кость величиной с ладонь - череп знаменитой форели Долины Ледяного Ветра. Из второй сумки, висевшей на бедре, появился нож для резьбы, и Реджис, не отрывая взгляда от пустынного озера, приступил к работе. Хафлинг стремился высвободить облик, увиденный им в этой кости, и на землю полетела стружка. В этом и состоял секрет его мастерства: он никогда не старался придать кости какую-то определенную форму, а только освобождал тот образ, который уже был там, и хафлинг просто дожидался, пока ловкие пальцы уберут все лишнее.
Затем Реджис опустил взгляд и, увидев, что у него получается, улыбнулся. Этот образ идеально подходил к его воспоминаниям о прошлом, о времени, проведенном с добрыми друзьями в стране столь же прекрасной, сколь и опасной.
Он потерял счет времени и стоял, отделывая фигурку, впитывая окружающую красоту и морозный воздух. Реджис настолько погрузился в прошлое, что едва не выпрыгнул из своих меховых сапожек, когда увидел у бедра голову огромной черной кошки.
Испуганный крик превратился в едва разборчивое "Гвенвивар!", и хафлинг с трудом ревел дыхание.
- Ей здесь тоже нравится, - раздался из-за деревьев голос Дзирта.
Реджис обернулся навстречу подходившему дроу.
- Ты мог бы и предупредить меня, проворчал хафлинг, обнаружив, что от неожиданности уколол кончиком ножа большой палец.
Он засунул палец в рот, чтобы остановить кровь, а потом с облегчением вздохнул, убедившись, что резная фигурка не пострадала.
- Я пытался, - сказал в оправдание Дзирт. - Дважды. Но у тебя в ушах ветер.
- Здесь не так уж и ветрено.
- Значит, это ветер времени, - заметил дроу.
Реджис улыбнулся и кивнул:
- Нельзя прийти сюда и не захотеть остаться.
- Но жить здесь труднее, чем в Мифрил Халле, - напомнил Дзирт.
- И в то же время проще, - возразил Реджис, и на этот раз дроу улыбнулся и кивнул. - Ты встретился со старостой Брин-Шандера?
Дзирт покачал головой.
- В этом нет необходимости, - пояснил он. - Наш хозяин Фаэлфарил знает о том, что Вульфгар проходил через Десять Городов четыре года назад. Все, что нам нужно, я узнал прямо в гостинице.
- И избежал фанфар, которыми тебя наверняка бы встретили официальные власти.
- Так же, как и ты, когда прыгнул в повозку и уехал на север, в Одинокий Лес, - парировал Дзирт.
- Я так хотел снова его увидеть. В конце концов, он много-много лет был моим домом. А старый толстяк Фаэлфарил не упоминал о последующих визитах Вульфгара?
Дзирт покачал головой.
- Слава Темпосу, наш друг зашел сюда, хотя и очень ненадолго, а потом отправился прямиком в тундру, к своему народу. Кто-то в Брин-Шандере рассказывал, что видел его еще раз, спустя некоторое время, но ничего определенного, иначе Фаэлфарил запомнил бы.
- Значит, он где-то здесь, - сказал Реджис, кивнув на северо-восток, где простирались обширные равнины варваров. - Могу поспорить, он уже стал у них королем.
Лицо Дзирта выразило сомнение.
- Куда он ушел и где находится теперь, в Брин-Шандере никто не знает. Возможно, Вульфгар стал вождем своего клана Лося, но союз племен распался давным-давно. Время от времени, но очень редко, они обмениваются кое-какими товарами с жителями Десяти Городов, но Фаэлфарил говорил, что, если бы не походные костры, появляющиеся на горизонте, они бы и не знали, что вокруг кочуют племена варваров.
Реджис испуганно нахмурил брови.
- Но теперь они не боятся кочевников, как было раньше, - продолжал Дзирт. - Они сосуществуют и живут в относительном спокойствии, а это немалая заслуга нашего друга Вульфгара.
- Как ты думаешь, он все еще там?
- Я это знаю.
- И мы его найдем, - сказал Реджис.
- Мы же его друзья, значит, должны найти.
- Становится холодно, - заметил Реджис.
- Ну не так холодно, как в пещере белого дракона.
Реджис погладил мощную шею Гвенвивар и неуверенно хихикнул.
- Ты наверняка затащишь меня и туда, пока все это не окончится, - сказал он. - Или пусть меня называют безбородым гномом.
- Безбородым? - переспросил Дзирт.
- Ну, я служу у Бренора, и все такое, - пожал плечами Реджис.
- Тогда уж гномом в меховых сапожках, - предположил Дзирт.
- Голодным хафлингом, - поправил его Реджис. - Если мы собираемся продолжать путь; надо пополнить запасы еды. Купи седельные для своей кошки или навьючивай все на свою спину, эльф.
Дзирт, смеясь, обнял приятеля за крепкие плечи и попытался развернуть хафлинга, чтобы уйти. Но Реджис уперся и заставил Дзирта еще раз взглянуть на Мер Дуалдон.
Он услышал глубокий вздох дроу и понял, что ностальгический транс захватил и Дзирта и тот вспоминает о годах простой, красивой и опасной жизни в Долине Ледяного Ветра.
- Что ты вырезаешь? - спросил Дзирт через некоторое время.
- Мы оба узнаем об этом, когда образ проявится, - ответил Реджис, и Дзирт, принимая непостижимый ответ, молча, кивнул.
В тот же день после обеда они отправились в дорогу, набив заплечные мешки едой и теплой одеждой. В сумерках они добрались до Пирамиды Келвина и разбили лагерь в небольшой пещере, хорошо знакомой Дзирту.
- Ночью я поднимусь наверх, - предупредил Дзирт Реджиса во время ужина.
- На Подъем Бренора?
- Туда, где он находился до землетрясения. Перед уходом я подброшу дров в костер, и Гвенвивар до моего возвращения останется с тобой,
- Пусть костер потихоньку тлеет, а кошка пусть поступает, как хочет, - возразил Реджис. - Я иду с тобой.
Дзирт, приятно удивленный его решением, кивнул. Все втроем на вершину Пирамиды Келвина. Восхождение получилось нелегким, потому что все тропы, уходящие вверх, вели по обледеневшим скальным выступам, но не прошло и часа, как друзья обогнули очередной выступ и обнаружили, что добрались до вершины. Внизу перед ними простиралась бескрайняя тундра, и вокруг сверкали звезды.
Все трое долго стоили, испытывая чувство единения с Долиной Ледяного Ветра, сознавая гармонию циклов жизни и смерти и размышляя о вечности и о единстве каждого существа с безграничной Вселенной. Ощущая себя частью чего-то огромного, они чувствовали уверенность.
Где-то далеко на севере зажегся костер, словно вспыхнула еще одна звезда.
Каждый из них представил себе, как у огня сидит Вульфгар и потирает озябшие руки.
В темноте завыл невидимый волк, ему ответил второй, потом еще и еще, и над Долиной Ледяного Ветра зазвучала их ночная песня.
Гвенвивар негромко зарычала, но в ее голосе не было ни злости, ни тревоги, пантера просто разговаривала с небесами и ветром.
Дзирт присел рядом с огромной кошкой и поверх ее спины посмотрел на Реджиса. Каждый из них прекрасно знал, о чем вспоминает и размышляет другой, и никто не стал произносить ненужных слов.
Эту ночь каждый из них будет помнить до конца своей жизни.
Глава 20
Лучшая сторона человеческого характера
- Я к этому не стремился, - сказал капитан Дюдермонт собравшимся лусканцам, стараясь перекричать громкий стук дождя. - Моя жизнь принадлежала морю, и возможно, я еще к ней вернусь, но сейчас я принимаю ваше предложение и буду служить вам на посту губернатора Лускана.
Стук дождя потонул в громких радостных криках.
- Чудесно, - тихо пробормотал Робийард, сидя позади капитана на трибуне - трибуне, построенной для Карнавала Воров, - жестокого воплощения лусканского правосудия.
- Я ходил по многим морям и повидал немало стран, - продолжал Дюдермонт, как только люди утихомирили крикунов, желая услышать каждое слово нового правителя. - Я изучил все гавани от Глубоководья до Врат Бальдура, Мемнона и далекого Калимпорта и видел лучших правителей, чем Арклем Грит. - При одном упоминании ненавистного имени из толпы раздался свист. - Но я никогда не встречал таких сильных духом и отважных людей, как те, кого я вижу сейчас перед собой.
Едва он замолчал, как собравшиеся снова разразились криками.
- Неужели они никогда не заткнутся, чтобы можно было покончить с этим делом и укрыться от проклятого дождя, - ворчал Робийард.
- Сегодня я оглашаю свой первый декрет, - заявил Дюдермонт. - Эта трибуна и это отвратительное заведение, именуемое Карнавалом Воров, будут уничтожены раз и навсегда.
Реакция собравшихся - немногочисленные достойные восклицания, любопытные взгляды и множество озадаченных лиц - напомнила Дюдермонту о неимоверной трудности, стоявшей перед ним задачи. Карнавал Воров был самым отвратительным учреждением из всех, что ему приходилось видеть. Здесь публично издевались над виновными - а иногда и невиновными мужчинами и женщинами, их прилюдно унижали, пытали, а порой и подвергали жестокой казни. Но многие жители Лускана считали это зрелище развлечением.
- Я буду сотрудничать с верховными капитанами, и уверен, что они забудут о наших давних столкновениях в открытом море, - продолжал Дюдермонт. - Вместе мы превратим Лускан в блестящий пример того, чего можно достичь, если стремиться к общей великой цели, если прислушиваться к голосам не только знати, но и всех простых людей.
Снова поднялся шум, и Дюдермонту пришлось сделать паузу.
- А он оптимистично настроен, - не унимался Робийард.
- А почему бы и нет? - спросил сидевший рядом Сульджак, единственный из верховных капитанов, принявший приглашение Дюдермонта, да и то лишь по настоянию Кенсидана.
Общая атмосфера собрания, слова Дюдермонта и радостные возгласы собравшихся лусканцев заразили Сульджака энтузиазмом, и он гордо расправил плечи.
Робийард проигнорировал слова своего соседа и наклонился вперед.
- Капитан! - крикнул он, привлекая внимание! Дюдермонта. - Неужели ты хочешь, чтобы половина твоих подданных простудилась от этой сырости и холода?
Дюдермонт усмехнулся, поняв откровенный намек чародея.
- А сейчас расходитесь по домам и мужайтесь, - обратился он к толпе. - Постарайтесь согреться и не теряйте надежды. День переменится, и хотя Талое Повелитель Штормов нас пока не слышит, небо над Лусканом стало ярче!
Последние слова вызвали самые громкие и радостные крики.
***
- Он трижды пускал меня на дно, - прорычал Барам, наблюдая вместе с Таэрлом за собранием с балкона. - Три раза этот пес Дюдермонт и его разукрашенная "Морская фея", будь проклято это имя, выбивали из-под меня корабль, а один раз он даже приволок меня на Карнавал Воров. М Он засучил рукав и продемонстрировал следы от ожогов, полученных от ударов раскаленной кочергой. - Тогда мне пришлось заплатить надсмотрщикам больше, чем стоил новый корабль.
- Дюдермонт собака, что и говорить, - согласился Таэрл.
Потом он усмехнулся, подтолкнул локтем своего приятеля и показал на заднюю часть площади, где под навесом собрались почти все надсмотрщики Карнавала Воров.
- Смотри-ка, а они не слишком обрадовались окончанию развлечений.
Барам при виде мрачных лиц палачей насмешливо фыркнул. Они с удовольствием занимались своей работой и называли Карнавал Воров необходимым инструментом поддержания правосудия. Но Барам, побывавший в известняковых пещерах, где располагались камеры осужденных, прошедший через арену Карнавала и заплативший значительную сумму, чтобы избежать наказания - а ему, как пирату, грозило четвертование, - знал, что все они еще и разбогатели на взятках.
- Мне кажется, этот дождь вполне подходящее явление для сегодняшнего события, - заметил Барам. - Вскоре над Лусканом соберутся настоящие грозовые тучи.