- Ты бы так не говорил, если бы посмотрел на этого Сульджака, который внимает каждому слову проклятого Дюдермонта, - сказал Таэрл, на что Барам ответил сдавленным рычанием.
- Он намерен подняться, уцепившись за полу его мундира, - продолжал Таэрл - Знает, что он самый незначительный из нас, и теперь считает себя самым умным.
- Чересчур умный, откровенно угрожающим тоном отозвался
- Хаос, - произнес Таэрл. - Кенсидан хотел хаоса и обещал, что мы от этого только выиграем. Что ж, постараемся выиграть.
***
Бережно, словно отец больного ребенка, лич поднял изувеченное тело Валиндры. В тот самый дождливый вечер, когда Дюдермонт провозглашал себя богом перед этими глупыми лусканцами, он отыскал ее и осторожно прижал к своей груди.
Чтобы перебраться с разгромленного острова Сабля на Охранный остров, ему не требовался мост, он просто ушел под воду. В конце концов, ни он, ни убитая Валиндра не нуждались в воздухе. Неподалеку от берега Охранного острова он вошел в подводную пещеру, а оттуда - в канализационную трубу, которая привела его на материк, под Иллуск, где теперь находился его дом. Там он бережно уложил Валиндру на кровать под пологом, застланную шелком и бархатом.
Когда чуть позже он влил ей в горло несколько капель эликсира, женщина надолго закашлялась, сплевывая дождевую и морскую воду и собственную кровь. Затем она неловко приподнялась на кровати и обнаружила, что дышать удается ей с трудом. Валиндра заставила себя наполнить легкие воздухом и попутно отметила странные и незнакомые ароматы. Наконец она окончательно пришла в себя и выглянула в щель между драпировками.
- Главная Башня… - прохрипела она, с трудом выговаривая каждое слово. - Мы выжили. А я думала, что эта шлюха убила меня…
- Главной Башни больше нет, - сказал ей Арклем Грит.
Валиндра недоверчиво взглянула на него, потом подвинулась к краю кровати, потрогала балдахин, окинула взглядом комнату, в которой без труда узнала спальню архимага. Затем она озадаченно взглянула на лича.
- Бум! - с усмешкой произнес он. - Все разрушено, окончательно и бесповоротно, а вместе с Башней полегла и половина лусканцев, будь прокляты их гниющие трупы.
- Но это же твоя комната.
- Которая никогда не была частью Главной Башни, - сказал он вместо объяснений.
- Но я тысячу раз бывала здесь!
- Переход между двумя измерениями… Тебе следовало бы знать, что в мире существует магия.
Его саркастический выпад вызвал усмешку Валиндры.
- Я знал, что рано или поздно этот день настанет, - хихикнув, стал объяснять Арклем Грит. - Более того, даже надеялся на это. - Он поймал изумленный взгляд Валиндры и громко рассмеялся. - Люди так переменчивы. Это потому, что они обречены на короткую и несчастливую жизнь.
- И где же мы теперь?
- Под Иллуском, в нашем новом доме.
Валиндра упрямо замотала головой:
- Это место не для меня. Найди мне другое назначение в Гильдии Чародеев.
На этот раз Арклем Грит отрицательно качнул головой:
- Это самое подходящее для тебя место. Так же, как и для меня.
- Иллуск? - переспросила эльфийка, уже не скрывая своей растерянности и испуга.
- Ты даже не заметала, что вдыхаешь воздух лишь для того, чтобы воспроизводить звуки, - сказал ей лич.
Валиндра взглянула на него с любопытством, потом опустила взгляд на свою бледную неподвижную грудь и в тревоге снова посмотрела на Грита.
- Что ты сделал? - прошептала она.
- Это не я, это Арабет, - ответил Арклем Грит. - Ее кинжал попал точно в цель. Ты умерла еще до взрыва Главной Башни.
- И ты воскресил..
Грит все так же качал головой:
- Я не какой-нибудь несчастный жрец, пресмыкающийся перед дурацкими богами.
- Тогда что? - спросила Валиндра, уже знай ответ.
Конечно, он ожидал, что она будет испугана и растеряна, потому что лишь немногие люди могли обрадоваться столь неожиданному - и непрошеному - оживлению.
Он смотрел на ее ужас с улыбкой, потому что знал: Валиндра Тень, его любимица, справится с потрясением и поймет преимущества своего нового состояния.
***
- События развиваются очень быстро, - предупредил Дюдермонта Таналли, один из самых высокопоставленных гвардейцев Лускана.
Губернатор пригласил его и нескольких других влиятельных горожан на беседу к себе домой и попросил высказываться честно и откровенно.
И он получил то, о чем просил, хотя и к большому неудовольствию Робийарда, сидевшего у окна в дальнем углу просторной комнаты.
- Так и должно быть, - ответил Дюдермонт. - Скоро наступит зима, а многие горожане остались без крыши над головой. Я не позволю, чтобы мои люди - наши люди - голодали и замерзали на улицах.
- Конечно нет, - согласился Таналли. - Я не собирался…
- Он имел в виду события другою рода, вмещался Джерем Болл, в прошлом главный судья более не существующего Карнавала Воров.
- Люди склоняются к мародерству и грабежам, - пояснил Таналли.
Дюдермонт кивнул:
- Это неудивительно. Чтобы не голодать, они вынуждены копаться в отбросах всеми способами, добывать себе пропитание. И что, же? Неужели за это я должен бросать их на арену Карнавала Воров, на потеху другим голодающим?
- Ты рискуешь разрушить установленный порядок, - предостерег его судья Болл.
- А Карнавал Воров обеспечивал порядок?! - воскликнул Дюдермонт, впервые повысив голос за все время продолжительной и довольно бурной беседы. - Послушайте, что я вам скажу. Почти всю свою сознательную жизнь я наблюдал, как работает правосудие Лускана, и знаю не одного человека, незаслуженно встретившего смерть от рук надсмотрщиков.
- И все же город процветал при этом законе, - заметил Джерем Болл.
- Процветал? Кто же здесь процветал, судья? Те, у кого много денег, чтобы откупиться от вашего Карнавала? Или влиятельные деятели, которых надсмотрщики не осмеливались трогать, какие бы гнусные проступки они ни совершали?
- Тебе надо быть сдержаннее, говоря об этих людях, - произнес Болл с укоризной, заметно понизив голос. - Речь зашла о ядре власти Лускана, о людях, которые позволили своим подданным присоединиться к твоему отряду и разрушить самую значительную структуру этого города. Да что там, самую значительную структуру любого из северных городов!
- И эта структура управлялась личем, который выпустил на улицы Лускана упырей и прочих монстров, - напомнил ему Дюдермонт. - А нашлось бы в Карнавале Воров место для Арклема Грита, только если это не место главного смотрителя?
Джерем Болл сердито прищурился, но ничего не ответил, и на этой печальной ноте собрание было решено закончить.
- Что? спросил Дюдермонт помрачневшего Робийарда, когда они остались одни. - Ты не согласен?
- Разве такое когда-нибудь бывало?
- Это верно, - признал Дюдермонт. - Лускан должен начать новую жизнь, и как можно скорее. Прощение должно стать главным законом этих дней, и я этого добьюсь. Я издам декрет, гарантирующий прощение всем, кто не поддерживал открыто Арклема Грита, а сражался против нас из-за страха и растерянности. И даже тех, кто добровольно связал свою судьбу с Гильдией, мы будем судить открыто и честно.
Робийард хихикнул:
- Я сомневаюсь, что многие знали правду об Арклеме Грите, и вполне объяснимо, что в лице лорда Брамблеберри и в моем лице они видели только захватчиков.
- В некотором смысле, - произнес чародей.
Дюдермонт недовольно покачал головой, осуждая его бесконечный и едкий сарказм, и в который раз спросил себя, почему он столько лет терпит присутствие Робийарда. Но он прекрасно знал ответ. Его привлекала эта постоянная готовность спорить, а не высокое искусство магии.
- Жизнь простого лусканца была не более чем тюремным заключением, - сказал Дюдермонт. - Людям приходилось выбирать между камерой Карнавала Воров и участием в одной из многочисленных уличных банд.
- Банд или Кораблей?
Дюдермонт кивнул. Он понимал, что чародей прав и что общество Лускана подвергалось давлению сразу с шести разных сторон. Один источник был уничтожен с разгромом Арклема Грита, но Корабли пяти верховных капитанов остались.
- Они встали на твою сторону, по крайней мере не оказывали противодействия, но можешь ли ты с уверенностью утверждать, что все они - включая, например, Барама - решили забыть о ваших прошлых… встречах?
- Если он намерен продолжить наш давний спор, будем надеяться, что на суше Барам сражается не лучше, чем на море, - сказал Дюдермонт, и Робийард не смог удержаться от улыбки.
- Ты хоть сознаешь рискованность взятой на себя задачи - хотя бы и ради народа, которому ты поклялся служить? - спросил Робийард после недолгой паузы. - На протяжении многих лет лусканцы знали только железный закон. Под тяжестью гнета Арклема Грита и пяти верховных капитанов их мелкие войны оставались мелкими войнами, а их преступления, как значительные, так и самые малые, карались железной рукой или мечом в темном переулке или, да, на арене Карнавала Воров. Меч всегда был наготове, чтобы поразить каждого, кто осмеливался переступить назначенную ему границу, даже если ты ее и не признаешь. А теперь ты хочешь убрать этот меч, и?..
- И показать им лучший путь, - решительно заявил Дюдермонт. - По всему миру мы видели, что простой люд может жить лучше, например, в Глубоководье и даже в менее цивилизованных городах юга. Разве они управляются хуже, чем Лускан во времена Арклема Грита?
- В Глубоководье имеется свой железный кулак, капитан, - возразил Робийард. - Власть лордов, как открытая, так и тайная, поддерживаемая Черным Посохом, настолько всеобъемлюща, что контролирует повседневную жизнь Города Чудес. И вряд ли можно сравнивать города юга с Лусканом. Этот город живет одной коммерцией. Все его процветание обусловлено умением привлечь торговцев, даже таких неприятных, как варвары из Десяти Городов Долины Ледяного Ветра, или дворфов кланов Железного Копья и Боевого Топора и купцов Серебряных Земель. Корабли отовсюду швартуются в гаванях Лускана, как и у причалов Глубоководья. Но Лускан основан не отпрысками благородных фамилий, это город бродяг. И главное занятие здесь не сельское хозяйство, а пиратство. Неужели я должен объяснять тебе такие простые истины?
- Ты говоришь о старом Лускане, - упорствовал Дюдермонт. - Эти бродяги и пираты построили себе дома, обзавелись семьями, нарожали детей. Изменения начались задолго до того, как мы с лордом Брамблеберри вышли из гавани Глубоководья и направились на север. Вот почему люди с такой готовностью поддержали борьбу против "меча наготове", как ты это назвал. Темные дни их жизни закончились.
- Только один из пяти верховных капитанов принял твое приглашение присутствовать при вступлении в должность нового губернатора. И этот Сульджак считается самой незначительной фигурой.
- Или самым мудрым из капитанов?
Робийард рассмеялся:
- Уж в чем другом, а в избытке мудрости Сульджака никак нельзя заподозрить, в этом я совершенно уверен.
- Если он видит будущее единого Лускана, значит, это просто защитный покров.
- Что ж, если так угодно губернатору…
- Так оно и есть, - настаивал Дюдермонт. - Неужели ты не веришь в гуманность человеческой натуры?
Робийард презрительно фыркнул:
- Капитан, я ходил по тем же морям, что и ты Я видел тех же самых убийц и пиратов. Я хорошо узнал натуру людей. О какой гуманности ты можешь говорить?
- Я верю в нее. Будь оптимистичнее, друг мой! Стряхни свою угрюмость, наберись мужества и обрети надежду. Оптимизм побеждает пессимизм, и…
- А реальность уничтожает его и оправдывает пессимизм. Проблемы не исчезнут, если изменить к ним отношение.
- Правильно, - признал Дюдермонт, - но, если мы будем сильны, если будем действовать с умом, мы сможем изменить реальность.
- Очень оптимистично, - сухо бросил Робийард.
- Верно, - ответил улыбкой на сарказм капитан и губернатор.
- Дух гуманности и братства, - последовало еще одно замечание.
- Верно!
И мудрый Робийард лишь молча закатил глаза.
Глава 21
Суровая Долина Ледяного Ветра
В открытой тундре к северу от Пирамиды Келвина скалы почти не защищали от вездесущего ветра, но Дзирт и Реджис были рады любому убежищу. Дроу не без труда удалось разжечь костер, однако огонь так яростно сражался с ветром, что тепла для двух путников почти не оставалось.
Реджис без единой жалобы продолжал орудовать маленьким ножом, обрабатывая рыбий череп.
- Холодная выдалась ночь, - заметил Дзирт.
Реджис поднял голову и заметил любопытствующий взгляд Дзирта, словно тот ожидал немедленного взрыва жалоб, которые, как признавал хафлинг, еще не так давно составляли неотъемлемую часть его натуры. Но по какой-то причине, которой он и сам не понимал - то ли от радости возвращения домой, то ли в предвкушении встречи с Вульфгаром, - он не чувствовал себя несчастным из-за холодного ветра и уж никак не собирался ныть по этому поводу.
- Ветер задул с северного моря, - равнодушно произнес он, не отрываясь от своего занятия. - В это время года такое не редкость.
Хафлинг устремил взгляд в небо и окончательно утвердился в своих предположениях. Звезд осталось гораздо меньше, и с северо-запада быстро набегали черные тучи.
- Значит, даже если мы, как надеялись, завтра отыщем племя Вульфгара, вряд ли мы успеем выбраться из Долины Ледяного Ветра до глубоких снегов, - сказал Дзирт. - Мы застрянем здесь на всю зиму.
Реджис так же равнодушно пожал плечами и продолжил заниматься резьбой.
Спустя несколько мгновений Дзирт коротко рассмеялся, и хафлинг, с любопытством подняв голову, обнаружил, что дроу пристально смотрит на него.
- Что такое?
- Ты ведь тоже это чувствуешь, - сказал Дзирт.
Реджис прекратил работать ножом и некоторое время посидел молча, словно прислушивался.
- Много лет, много воспоминаний.
- И большинство из них приятные.
- Даже если и не совсем приятные, как, например, Акар Кесселл и магический кристалл, о которых не хочется говорить, - согласился Реджис. - Скажи-ка, когда мы все умрем, и даже Бренор умрет от старости, ты вернешься в Долину Ледяного Ветра?
Вопрос явно застал Дзирта врасплох. Он выпрямился, и на лице появилось выражение растерянности и даже тревоги.
- Я предпочитаю не задумываться об этом, - ответил он.
- Именно это я и прошу тебя сделать.
Дзирт смущенно пожал плечами:
- У нас впереди еще так много сражений, почему ты считаешь, что я проживу дольше остальных?
- Таков порядок вещей, так что все может быть… эльф.
- А если меня убьют в бою и всех остальных тоже, ты вернешься в Долину Ледяного Ветра?
- Бренор наверняка возьмет с меня слово служить следующему королю или стать управляющим, пока новый король не отыщется.
- Ты так легко не отвертишься от вопроса, дружок.
- Но я спросил первым.
- А я требую, чтобы ты ответил раньше, чем я выскажу свое мнение.
Дзирт стал складывать руки на груди, проявляя признаки непоколебимого упрямства, и Реджис выпалил "да!", прежде чем дроу принял известную многим позу.
- Да, - повторил хафлинг, - я вернусь, если меня не будут удерживать никакие другие обязательства. По-моему, на земле нет лучшего места для жизни,
- Это не слишком похоже на Реджиса, который застегивается на все пуговицы при малейших признаках сквозняка и начинает жаловаться, как только с дерева в Одиноком Лесу падает первый пожелтевший лист.
- Мои жалобы были…
- Вымогательством, - закончил за него Дзирт. - Способом запасти дров для своего очага, поскольку окружающим очень не нравилось твое нытье.
Реджис несколько мгновений обдумывал это шутливое обвинение, потом покорно пожал плечами, не собираясь его оспаривать.
- Мои жалобы были рождены страхом, - пояснил он. - Я никак не мог поверить, что это мой дом, - я не мог примириться с тем, что это мой дом. Я пришел сюда, спасаясь от паши Пуука и Артемиса Энтрери, и даже не думал, что останусь надолго. Тогда я считал Долину Ледяного Ветра промежуточным пунктом, где я мог остановиться, чтобы сбить со следа наемных убийц.
Он негромко рассмеялся и покачал головой, глядя на незаконченную статуэтку в руке.
- Только гораздо позже я стал считать Долину Ледяного Ветра своим домом, - хмуро добавил он. - Но я так и не утвердился в этой мысли, пока не вернулся.
- Возможно, ты просто устал от бесконечных стычек и треволнений Мифрил Халла, - предположил Дзирт. - От близости Обальда и нескончаемых тревог Бренора.
- Возможно, - признал Реджис, но не слишком убедительно. Он опять перевел взгляд на Дзирта и дружески улыбнулся. - Как бы то ни было, я рад, что мы оба оказались здесь.
- Холодной зимней ночью.
- Пусть так.
Дзирт с любовью и восхищением посмотрел на хафлинга, поражаясь, как сильно он изменился после удара копьем, полученного в бою несколько лет назад. Именно эта, почти смертельная рана и положила начало изменениям в характере его друга. До того случая, когда они скитались далеко на юге, Реджис всячески старался избегать любых неприятностей и частенько от них убегал. Но потом, после того как он понял, какой опасной обузой стал для своих отважных друзей, и ужаснулся этому, хафлинг с честью принимал каждый вызов, бросаемый ему судьбой.
- Я думаю, ночью пойдет снег, - сказал Реджис, поглядывая на низкие, сгущавшиеся тучи.
- Пусть так, - откликнулся Дзирт и от души рассмеялся.
***
Как ни удивительно, но перед рассветом ветер стих, и, хотя предсказание Реджиса оправдалось, их не застигла ужасная снежная буря. Крупные снежинки медленно слетали вниз, лениво танцуя, поворачиваясь и кувыркаясь по пути к давно побелевшей земле.
Едва путники покинули лагерь, как сразу заметили дымки походных костров, а когда через несколько часов они подошли ближе, Дзирт узнал знамя и понял, что они действительно отыскали племя Лося, родной клан Вульфгара.
- Только Лоси? - отметил Реджис и с беспокойством посмотрел на Дзирта,
Сведения, полученные в Брин-Шандере, подтверждались. Когда они покидали Мифрил Халл, все кланы были объединены в единое племя, а здесь, судя по небольшому лагерю и по одному имевшемуся знамени, ситуация была совсем другой.
Друзья подходили к стойбищу с поднятыми руками, ладонями наружу, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения.
Стражники, несущие караул по периметру лагеря, приветствовали их добродушными кивками и улыбками. В этих местах друзей еще узнавали и считали желанными гостями. Бдительные стражи не стали покидать своих постов, чтобы их проводить, но дружественными жестами предложили пройти самим.