Ползти по грязи было делом противным и очень выматывающим, но лучше рыть носом мокрую землю, чем получить стрелу в печень. Держа в руках арбалет, я медленно закапывался в грязь. Дождь скрывал лишний шум и ухудшал видимость. Тучи закрыли луну и звезды – темнота была, хоть глаз коли, но даже в таком кромешном мраке, я мог разглядеть каждую деталь.
До двухсот я досчитать не успел. На счете сто девяносто два раздался громкий треск со стороны, откуда мы пришли. Не теряя времени, бросился к дереву с часовым, арбалет пришлось бросить, чтоб освободить руки. В момент, когда раздался треск, до него было еще метров десять. Моему прыжку позавидовал бы сам Бубка – я допрыгнул до третьей ветки сразу. Выход силой и еще один прыжок – зацепился за бревна "гнезда". Еще один выход и я стою перед, удивленно вытаращившим глаза, часовым.
Прежде чем он успел очухаться, бью ему ножом в живот и затыкаю рот свободной рукой. Вместе с ним валимся на бревенчатый настил "гнезда". Человек подо мной пытается что-то мычать, а может кричать от боли, но я держу крепко, нож по-прежнему воткнут ему в живот.
– Где второй секрет? – спрашиваю я, уставившись ему в глаза своим фирменным алым взором и повернув нож, чтоб вопрос звучал убедительней.
Раненый, от страха и боли готовый на все, протянул руку, указав направление. Мне больше и не надо. Не стал дальше мучить бедолагу – второй удар был в сердце.
Осматривать и обыскивать труп времени не было. Когда придет смена неизвестно, поэтому действовать надо как можно быстрее. Спустился одним элегантным прыжком – высота в пять метров для меня теперь была ничтожной.
– Ну, ты прямо акробат, – проговорил, подошедший мастер.
– Отож. Второй "секрет" вот там, – указал рукой, – я пойду, разведаю его точное место расположения – действуем по тому же плану.
– Надеюсь, этот секрет достаточно далеко, чтоб услышать здешний шум, – проговорил мастер, приглаживая свои усы.
Мне пришлось проползти метров пятьсот по грязи, прежде чем услышал пульс человека. Определив его место положения, отполз к мастеру, который двигался метров в пятидесяти за мной.
На этот раз мы сговорились с какой скоростью будем считать, поэтому во время треска я был под самым деревом с "гнездом". Положив арбалет, совершил свой прыжок, но на этот раз он вышел не так удачно. Я немного не долетел до нужной ветки, и мне удалось ухватиться за нее только пальцами. Ветка была сырая, и провисел я на ней буквально пару мгновений, затем пальцы соскользнули, и я, ломая нижние ветки, полетел спиной вниз.
Удар спиной о землю выбил дух, и на пару секунд я потерялся. Когда пришел в себя увидел лучника, высунувшегося из гнезда. Лук его уже разгибался после выстрела. Стрела сорвалась со своего места, направляясь мне прямиков в грудь.
Резкий поворот в сторону и мне удалось избежать встречи с оперенной вестницей смерти. Правой рукой нащупал, оставленный перед прыжком арбалет, произвел кувырок назад через голову – еще одна стрела воткнулось в то место, где я только что лежал – лучник тоже не терял времени. Завершая кувырок, выстрелил, как только начал разгибаться. Арбалетный болт просвистел на расстоянии ладони от плеча лучника. Попасть, не попал, но лучник дернулся, и третья стрела тоже не достигла цели, просвистев у моего уха. Мысли мои закрутились в бешеном темпе, я растерялся, поэтому решил обдумать ситуацию за ближайшим деревом, куда и совершил прыжок.
Лучник уже наложил следующую стрелу для выстрела, но тут он выпустил сове оружие и, схватившись обеими руками за горло, вывалился из "гнезда". Выглянув из-за дерева, увидел Нурпа, выходящего из ближайших кустов.
– Едрить тебя в дышло, Пришлый, когда ты только из арбалета стрелять научишься? – завел свою песню мастер.
– Ладно, не заводись, мой косяк.
– Какой еще косяк? Ты че буровишь? – вытаращил на меня глаза де Горс.
– Моя ошибка, говорю, исправлюсь.
– Смотри, чтоб на тот свет не загремел, прежде чем исправишься, – буркнул Нурп, – тебе повезло, что у него лук был не натянут, а то бы нашпиговал тебя стрелами пока ты в себя приходил.
– А чего он не натянут был?
– Ох, Пришлый, учишь тебя, учишь. Да в такую погоду тетива мигом отсыреет и от лука толку не будет никакого. Да даже и в сухую погоду лук натянутым никто постоянно не держит – чем дольше лук в натянутом положении, тем больше он теряет в убойной силе. Это у тебя арбалет из особой стали. Сталь особая – древние мастера делали, она своих первоначальных свойств не потеряет, и поэтому арбалет тебе можно взведенным носить. А дерево, оно что? Если постоянно согнутым его держать, оно скоро и разгибаться не будет. Все, хорош болтать, надо двигаться к лагерю.
К лагерю мы вышли через полчаса осторожного хода и залегли в пятидесяти метрах от него для наблюдения. Периодически меняли точки, чтоб изучить лагерь полностью. Как говорит мастер: "Никогда не недооценивай своего противника" и "Разведка еще никому не мешала". Лагерь состоял из четырех больших шатров и костерка посередине. Костер был разожжен под навесом, который защищал от дождя сидящих возле него сторожей. После тщательного осмотра со всех сторон, можно было сделать вывод: в лагере имеется пятнадцать живых человек, во всяком случае, столько я услышал. В одном шатре пятеро, в одном двое и в остальных по трое. По всей видимости, лагерь погружен в сон. Двое часовых грелись около огня и о чем-то между собой переговаривались.
– Поразительная беспечность, – пробормотал мне на ухо Нурп, – бери их тепленькими.
– А что ты хотел? Нас ждут только завтра, а больше им некого опасаться.
– Все равно не нравится мне все это.
– Обычный лагерь, что тебе не нравится? Снимаем часовых и режем всех к чертовой бабушке.
– План такой: я подползаю к парочке часовых на минимально возможное расстояние, чтоб остаться не замеченным. Затем одним выстрелом снимаю обоих – брони у них нет, если стрелять по одной линии, должно получиться. Потом режем остальных: ты в правый шатер, я в левый. Потом режу людей в шатре, где пятеро, ты караулишь шатер с атаманом, думаю, где двое – это он и есть. Ну и заваливаемся к атаману и с пристрастием спрашиваем его о том кто ему на нас донес.
– План нормальный, за исключением одного но… – начал критиковать Нурп, – чтоб одни выстрелом снять обоих часовых, да чтоб они шум еще не подняли – это надо быть таким мастером арбалета, что тебе и не снилось. Ведь болт может отрикошетить от кости, он может нанести второму часовому не смертельную рану, и тогда драка с кучей бандитов нам обеспечена. Может, мы и побьем их всех, но рисковать своей шкурой мне что-то не очень охота – у меня, в отличие от некоторых, раны не заживают через час. Так что часовых надо снимать по-другому.
– Ну и как их снимешь, если они сидят друг напротив друга? – спросил я, расстроенный, что моя отличная мысль не прокатила.
– Они сидят возле костра, а это значит глаза их к темноте не привычные, поэтому сбоку к ним можно подобраться на расстояние броска ножа. Мы с тобой с разных сторон подползем к охранникам сбоку, и ты снимешь одного выстрелом из арбалета, а я второго броском ножа.
– Давай, так и сделаем, – согласился я с опытным воином, – стреляю на счет двести.
При счете сто пятьдесят три я выполз на позицию. Поймал в прицел свою мишень, по уговору левую, и стал отсчитывать оставшиеся секунды до выстрела. Я прислушался, пытаясь услышать, как крадется мастер: услышал лишь шуршание дождя и звуки разговора пары будущих мертвецов. Слов разобрать не мог – расстояние было не настолько маленьким. Жалко ли мне было мою жертву? Может и жалко, но я старался об этом не думать, в голове у меня были только цифры: сто девяносто восемь, сто девяносто девять. Двести – щелкнуло в моей голове вместе со щелчком арбалетной тетивы.
С расстояния в десять метров промазать было тяжело. Только что, пытавшийся что-то сказать человек, повалился на бок, а болт, пробивший его голову, улетел в лес. Его собеседник открыл рот для крика, но вместо этого схватился за метательный нож в своем горле и упал на спину.
Почти сразу после этого на освященный пяточек выскочил мастер и быстрым ударом в сердце добил свою жертву. На мою цель он даже не взглянул и без этого было понятно – разбойник мертв.
Нурп указал мне рукой на левый шатер и, обнажив кинжал, двинулся к правому. Мой шатер был закрыт. Не зная системы открывания тутошних палаток, решил долго не возиться – прорезал ножом дыру в стенке шатра. Быстро заскочил в палатку, согнувшись в три погибели: в правой руке кинжал, в левой арбалет. Окинул взглядом спящих, взгляд наткнулся на открытые глаза одного из бандитов:
– Трево… – вырвался из его горла крик, одновременно со свистом арбалетного болта, пущенного ему в грудь.
Может, бандиты нас сегодня и не ждали, но спали они все с оружием под рукой. Двое оставшихся первым делом схватили оружие, а потом уже открыли глаза. Один из них, правда, больше ничего сделать не успел – после крика, я не тратил времени даром: перекинув кинжал обратным хватом, вонзил его разбойнику в солнечное сплетение. Второй успел не только открыть глаза, но и попытаться ударить меня лежащим у него под рукой мечом. Все-таки меч не создан для боя в тесных помещениях – его длинное лезвие при взмахе застряло в пологе шатра. Прежде чем человек сообразил, что же ему делать дальше, я совершил прыжок, распластавшись во весь рост (негодяй находился в другом углу палатки) и ударил кинжалом в грудь. Глухой звук и, отлетевший от груди кинжал, заставили меня замешкаться. Мой противник же не терял времени: выпустив из руки застрявший в ткани меч, он врезал кулаком мне по челюсти – там что-тохруснуло, голова мотнулась и в ней появилась мысль: "Этот гад спал в нагруднике". Второй рукой гад выхватил свой кинжал и ударил мне в лицо. Но я уже вышел из ступора. Выпустив из рук нож с арбалетом, перехватил его руки у кистей и врезал вражине лбом в переносицу. Глова его мотнулась назад, обнажая шею, из которой я зубами вырвал приличный клок мяса – зубы у меня поэффективней иного ножа будут. Залитое кровью тело отшвырнул в сторону – разбойник был еще жив, но ненадолго.
Выбравшись из палатки, огляделся: мастер подскочил к шатру, где должно быть пятеро, и встал у выхода со щитом и мечом готовый к бою. Заметив меня, крикнул:
– Иди к атаману, тут я разберусь!
В Нурпе я не сомневался, поэтому спорить не стал. Выхватив сабли, подскочил к самому роскошному шатру. Нескольким быстрыми движениями проделал в нем дыру и заглянул внутрь: подушки, пустые бутылки, девушка, привязанная к бревну и дыра в пологе со стороны леса. Вот черт! Далеко он уйти не мог – форы у него не больше полминуты, а по лесу в темноте не особо-то побегаешь. Быстро прислушался к окружающему миру: на гране чувств услышал пульс – попался голубчик.
Это обычным людям в темноте по лесу бегать тяжело, я же несся как бешенный лось – мое зрение позволяло бежать как днем, а учитывая мои ночные силы, итого быстрее. Через минуту уже был в пяти метрах от своей жертвы.
– Стой! Тебе все равно не уйти, – крикнул я убегающему. Но тот почему-то лишь прибавил ходу, ломанулся через кусты, не разбирая дороги.
Я уже практически схватил его, когда он с разбегу влетел в обрыв. Атаман с криком полетел вниз, ломая ветки и свои кости. Но вот, крик оборвался. Пульса Плешивого я тоже не слышал.
Проклиная этого бегуна по пересеченной местности, осторожно полез вниз. Дорогу искал по сломанным веткам. Пару раз чуть не повторил путь несчастного атамана, но спустился все-таки без происшествий. Хорошенько пошарив внизу, обнаружил беглеца. Плешивый Атаман неподвижно сидел у сухого дерева, оперевшись спиной на ствол. Кончик ветки, торчащий у него в шее под подбородком, я увидел только когда подошел вплотную. Мерное шуршание дождя разбавила русская речь из слов, которые нельзя произносить в приличном обществе. Кто же меня теперь выведет на заказчика? Не везет – так не везет. И чего этому атаману не сиделось в шатре?
Вернулся в разбойничий лагерь расстроенный дальше некуда. Нурп сидел у горящего огня, вместе с ним сидели шесть человек в оборванной, грязной одежде: четыре молодые девушки, один парень и мужик среднего возраста.
– Это кто? – спросил я, присаживаясь рядом.
– Рабы ихние. В оставшемся шатре было пятеро и одна у Атамана. Где Атаман?
– Мертв.
– Как?
-Дело дрянь, – произнес мастер после моего рассказа.
– Да уж, хорошего мало, – вздохнул я.
– Вы-то как тут оказались? – спросил у молчавших все это время пленников.
– Да, кто как, – шмыгнула носом одна из девиц, – кого одного на тракте подловили, кто с караваном шел.
– И давно вы тут?
– Да, кто как, – ответила та же девушка, – я дольше всех. Их вот, – ткнула она пальцем в мужика и молчаливо сидевшую девушку, – только вчера привели. А я атаману нравилась, поэтому и держал. Остальных девиц убивали, как надоедят. В среднем месяц тут они жили: готовили, стирали, да этих зверей ублажали. А как что не по ним, разговор короткий: отволокут в лес, да голову отсекут.
– Ну, зачем им девушки еще понятно, но мужиков-то к чему они держали? – задал я вопрос.
– К чему держали, я не знаю, только мужики в плену были до первой облавы, а потом пропадали.
– Ладно, сегодня вам всем повезло – вы свободны. Можете идти по своим домам.
– Спасибо родненький, – заголосили хором девки. – Как же нам тебя благодарить? Чем же отплатить тебе? Ведь и не думали уже домой-то вернуться.
– Нечего меня благодарить – не за вами шел, – оборвал я поток слов.
Надо было собрать трофеи, но при свидетелях обыскивать трупы было как-то неудобно. Правда, неудобно было только мне – Нурп без малейшего смущения стал шарить по карманам ближайших мертвецов.
– А ты че расселся? – обратился он ко мне, – иди обыщи тех, что в палатке и сходи к трупу Плешивого. Кто из нас молодой?
-А вы все лучше отдохните, – обратился мастер уже к бывшим пленникам, – завтра идти далеко. Делать было нечего, пришлось идти.
Через пару часов мы с мастером собрали в уцелевшей палатке все более-менее ценное: мечи, копья, одежду, а также продукты. Деньги серебреные изделия и наиболее нормальное оружие оставили себе, остальное утром предложили разобрать бывшим невольникам – утащить с собой весь хлам все равно не получится. Первым к куче с хламом подошел мужик, он подобрал себе подходящий кинжал и меч, на остальное не обратил внимание.
– Видно, человек знает, с какого конца за меч браться, – прошептал мне на ухо мастер, – из оставшегося хлама выбрал лучшее. Потом начал копаться в хламе парень, выбирая более-менее ценные вещи.
– А мы что стоим? – вскрикнула бойкая девушка. – А ну хорош слезы лить, бери что есть, хоть домой не с пустыми руками вернетесь. Ее поддержали еще две девушки – одна так и осталась сидеть.
– Видимо из богатой семьи, – поделился своими соображениями Нурп, – крестьянки, даже после пережитого думают о доме, о семье, что лишними ноготки не бывают. Вон как за дележку активно принялись. Дележка проходила еще часа три, пока я не устал и не крикнул:
– Через десять минут выходим! Кто останется, из леса будет выбираться сам.
Через пятнадцать минут мы с мастером шли во главе отряда с тюками на спине. Ничего не несла только молчаливая девушка, да у странного мужика только меч блестел в руке. Особых разговоров и криков не было – каждый думал о пережитом.
Мы с мастером шли шагах в пяти впереди – это позволяло общаться и не быть услышанными остальными членами отряда:
– Не нравится что-то мне этот мужик, – проговорил я мастеру шепотом.
– А чего тебе в нем не нравится? – удивился мастер, – мужик как мужик.
– Ты же сам меня наблюдательности учил. Вот и приметил я в этом мужике одну странную вещь, – тут я сделал театральную паузу – люблю, знаете ли, на нервах поиграть.
– Что за вещь? – не выдержав, спросил Нурп.
– Шрам у него над правым глазом – вот что за вещь.
– Думаешь это наш посланец?
– Думаю да. В совпадения я уже давно не верю. Но проверить все же стоит.
– И как мы это проверим?
– Есть у меня одна задумка. Его надо спровоцировать на нападение. Для этого ему необходимо создать все условия. Как выйдем на тракт, нам надо разделиться. Ты пойдешь провожать одну из групп, я же пойду к Ролесту, если он увяжется за мной – это будет сигналом к готовности. Буду ждать ночного нападения – скорее всего, он захочет зарезать меня спящим. Часа через четыре мы вышли на тракт.
– Кто до Ролеста, может пойти со мной, остальным желаю счастливого пути, – произнес я, выйдя на дорогу.
– Еще раз спасибо, и пусть хранят вас ваши боги, а чужие не трогают, – невпопад попрощались три девушки и пошли, возглавляемые бывшей любовницей Атамана.
– Я не могу позволить женщинам идти одним по таким опасным дорогам, – чопорно произнес де Горс. – Я вас провожу.
– Мы будем вам очень благодарны, – ответила предводительница.
– Ну, а мы, тогда двинули домой, полдня у нас еще есть, – обратился я к оставшимся людям.
Глава 21.
Не останавливаясь ни на обед, ни на отдых, мы шли до самого вечера – каждый хотел быстрее попасть домой, где тепло и сухо. К вечеру я приглядел подходящую стоянку для ночлега, и мы начали разбивать лагерь. Парня с мужиком послал за дровами, девушку назначил разводить костер и кухарить. Сам же принялся ставить предусмотрительно взятый в стане разбойников шатер. Провозился до полной готовности ужина – делал-то я это впервые. Хорошо хоть дождь перестал.
За ужином попытался завести беседу, но разговор не клеился – все витали где-то в собственных мыслях. Пора приступать к плану.
– Спасибо за ужин, пора бы мне и на боковую, а то ночь не спал. Устал как собака. Глаза закрываются, – произнес я и направился в шатер.