– Я же говорил, – тоскливо вздохнул за спиной некромант, на что я мало обратил внимания, – тебе не нужно сюда входить.
Я сжал кулаки, понимая, что в этот раз упырёв ящер прав, как никогда.
Возле каменного монумента, склонившись в приветственном поклоне, стоял ненавистный мне ящер, так называемый магистр Рай’шат, целуя руку высокой тёмной эльфийке. Гибкий стан, соблазнительная женственная фигура, длинные светлые волосы, резкие, но притягательные черты лица и льдисто-голубые, такие знакомые лживые глаза… Лиерана.
Тёмно-алые яркие лучи озарили опустевшие улицы Мельхиора, окрасив город в багряный цвет. Цвет, несущий за собой предзнаменование беды, цвет, который разрушал всё то, что каждый человек хранит в глубине своего сердца. Тёмно-багряный цвет раскрасил каменные безликие дома в цвет запёкшийся крови.
На крыше массивного здания, смотревшегося величественным призраком, возвышающимся над мрачным городом, сидела невысокая фигурка, с немой надеждой в глазах провожая всякого, кто проходил резные ворота внизу. Очередной запоздалый прохожий, очередной напряжённый взгляд и едва заметный грустный вздох. Она надеялась. Она ждала. Она верила.
Она знала, что её маэре вернётся…
Рядом с девушкой опустился полукровка, свесив ноги с крыши. Покосившись в сторону соседки, он стянул с плеч плащ и, ни слова не говоря, укутал её в тяжёлую ткань. Царившая вокруг тишина и молчание их не раздражало. Каждый думал о своём, каждый на что-то надеялся, каждый чего-то ждал. Наверное, это объединяло их намного больше, чем смогли бы самые красноречивые слова. Они просто сидели, каждый день, снова и снова провожая взглядом заходящее солнце. Просто молчали. Просто надеялись на чудо…
Сегодня, по воле высших сил, которым, казалось бы, наплевать на всех, кто стоял ниже их, их уединение было нарушено. Едва заметный всплеск магии у каминной трубы за их спинами возвестил, что они не одни.
Полукровка резко вскинул голову, напряжённо прислушиваясь к едва заметно изменившейся атмосфере. И лишь когда догадался обернуться назад, в его широко раскрытых глазах застыло удивление. Вместе с ним на ноги вскочила и невысокая девушка, уронив плащ с хрупких плеч на гладкую черепицу.
– Селениэль, – тихо прошелестела Аэрис, неуверенно шагнув вперёд.
Она не знала стоящую перед ней эльфийку настолько хорошо, как можно было, но в её памяти отпечаталось лишь одно: она помогла ей когда-то. Она помогла ей соединиться с её маэре…
– Аэрис. – Сделав шаг, эльфийка привлекла к себе девчушку, которая, как и тогда, при первой встрече, казалась ей сейчас всего лишь потерянным ребёнком. – Как ты, моя девочка?
– Маэре… – На миг прижавшись к ней, девушка подняла голову. – Она вернётся?
– Я не знаю, малышка, – покачала головой Селениэль, у которой сжималось сердце, глядя на застывшую в зелёных, широко раскрытых глазах надежду. Но и давать её ей, пусть и ложную, она не могла. – Я не знаю.
– Ниэль? – Нахмурившись, полукровка подошёл к девушкам, застывшим на покатой крыше. – Что ты здесь делаешь? Ари…
– Он не знает, – покачала головой эльфийка, обнимая Аэрис, уткнувшуюся ей в плечо и, не удержавшись, тихо всхлипнувшую, но всего лишь раз.
Она продолжала верить. Что бы ни случилось, она будет ждать свою маэре…
Взяв протянутую руку, полуэльф на миг прижал её к своей щеке, прикрыв глаза. Он слишком хорошо помнил чувство, когда эти тонкие пальцы касались тогда ещё неживой кожи. Ласково, нежно, боясь навредить, но не показывая боязни. Она никогда не чуралась кладбищенского упыря, она всегда была с ним, воспринимая его как равного. Как живое, настоящее существо… Она вернула ему жизнь.
Вот только ей самой было жаль, что вернуть ещё одну жизнь она уже не сможет.
Слишком много горя поселилось в замке Сайтаншесса. Её приёмный сын не находил себе места, снедая себя беспокойством за свою невесту, которая предпочитала скрывать свои чувства, тонуть в болезненной пучине воспоминаний, напрасно пытаясь подавить эмоции, пожирающие её изнутри. Аста со временем стала всё больше походить на куклу. Красивую, молчаливую… безучастную. Неживую. Вторая девушка, Ниила, выглядела ничуть не лучше. Ей невозможно было смотреть в глаза без боязни увидеть там то, что лучше бы было никогда не видеть.
Боль. Потеря. Ненависть. Жажда мести.
Но мстить было уже некому.
Корана сама выбрала этот путь. Сколько бы она ни обещала, ей не удалось с него вернуться.
Селениэль отдала бы всё, чтобы повернуть время вспять. Она слишком хорошо знала, что такое боль потери, как и то, что о ней нельзя забыть. Её нельзя заглушить, стереть из памяти, выкинуть из головы, забыть навсегда. Со временем притупляясь и оставляя после себя глухую дыру в сердце, воспоминания начнут тускнеть, но никогда бесследно не исчезнут. И сейчас Повелительница эрханов, наблюдая за горем утраты не чужих ей людей, хотела сделать всё, что от неё зависело, чтобы помочь хоть кому-то из них. Чтобы им хоть на миг, но стало легче.
– Тогда что привело тебя сюда? – отстранившись, нахмурился Рик.
– Где Сеш’ъяр? – спокойно спросила эльфийка, и от неё не укрылось, как девушка в её объятиях едва заметно вздрогнула при звуках этого имени. – Аэрис, он… он что-то сделал тебе? Что он сказал?
– Он, – девчушка вздохнула, отступив на шаг. Взглянув на пустынную дорогу, ведущую в город через врата, она опустила глаза, – он злится. На себя, на неё. За то, что отпустил, за то, что не уберёг. За то, что она не вернулась. Он ненавидит меня, но я понимаю.
– Ненавидит? – шокировано переспросил полуэльф, который раньше не интересовался такими подробностями. – Но за что? Ты же ничего не сделала!
– Он чувствует, что я была с ней связана. – Поёжившись, девушка втянула голову в плечи. – Он злится на то, что я была рядом с ней дольше, чем он…
– Рик… – медленно протянула эльфийка, незаметно сжав кулаки, пряча их в складках плаща, – скажи мне, что этот ящер ведёт себя прилично. Ради всех богов, скажи мне, что он не пропел Песнь…
– Она не закончена, насколько я знаю, – тяжело вздохнул полукровка, отбросив с лица прилипшие пряди волос. – Но он ходит по грани уже давно. Его нет, Ниэль. Сеш’ъяр скоро растворится в боли, и его не остановит даже сын. На Рагдэна страшно смотреть. Если бы не…
– Достаточно, – хрипло отозвалась Повелительница эрханов, опасно прищурившись, – остальное я выясню сама. Хотя что-то в этом духе я и подозревала.
– Но как ты узнала, что здесь всё настолько плохо? – спросил Рик, машинально снова укутывая в плащ Аэрис, которая опять не сводила глаз с высоких ворот внизу.
– Сои’шен приходил, – хмыкнула эльфийка и, потянувшись, легко коснулась губами виска девушки, на что та отреагировала лишь подобием слабой улыбки. – Рик, присмотри за ней. А мне ещё нужно кое-куда наведаться…
Зелёные искры магии смерти заставили Аэрис чуть поёжиться, и она, машинально отступив, неосознанно прижалась спиной к Рику. Подавив вздох, полуэльф нежно коснулся губами макушки потерянной девушки. На мгновение прикрыв глаза, полукровка усадил девушку на край крыши и, приобняв одной рукой, притянул её голову к своему плечу. Аэрис не сопротивлялась. Прижавшись к такому знакомому уже молодому человеку, она вновь устремила взгляд вдаль, на высокие кованые ворота, в которые уже никто не торопился войти. Но она ждала.
Пусть весь мир будет переубеждать её в обратном, но она верила, что Корана, её маэре, обязательно вернётся…
Магия смерти, причиняющая обычным людям столько боли, приятно ласкала кожу, сохраняя в душе эльфийки такой необходимый пока покой. С большой неохотой доставив свою хозяйку на место назначения, зелёные искры растворились в воздухе, оставив Повелительницу эрханов перед массивной, тяжёлой дверью, которая скрывала за собой убежище директора Академии некромантии. И Ниэль прекрасно понимала, что спрятаться за ней Сеш’ъяру не удастся. Не в этот раз.
Конечно же Сои’шен предупреждал, что дракон-некромант уже не такой, как прежде. Селениэль понимала, что потеря его супруги, его Равной, подкосит Сеш’ъяра. Но нет. Всё оказалось далеко не так, как она думала. Смерть Кораны его практически уничтожила! Не на это надеялась эльфийская принцесса, когда без спроса вторгалась в логово дракона…
Покрытый толстым слоем пыли пол с редкими разводами чьих-то следов. Ветхий пергамент, наполовину сгоревший, разбросанный по подпалённому столу с порядком изрезанными острыми когтями ножками. Книжные шкафы, опрокинутые и перевёрнутые, с разбросанным по полу содержимым. Выбитые стёкла витражного окна, сотни мелких осколков, валяющихся повсюду… Тоска. Запустение. Скорбь. Вот то, чем было пропитано это помещение.
И среди этого хаоса, судорожно прижимая к себе маленького дракончика, сидела юная человеческая девушка, не сводящая настороженного взгляда с неожиданной гостьи. Селениэль невольно нахмурилась, заметив стоящие перед девчушкой несколько мисок с жидкой ароматной кашей, водой и соком, явно разбавленным каким-то зельем. Сердце Ниэль судорожно забилось в груди, когда она поняла, что это значит.
– Рагдэн? – неуверенно шагнув вперёд, тихо произнесла эльфийка, присев на корточки неподалёку, чтобы не напугать девчушку, которая не сводила с неё напряжённого взгляда.
Одна её рука продолжала обнимать дракончика, а вторая потянулась к кинжалу в ножнах на бедре. Селениэль поняла: если она сделает хоть один неверный шаг, эта девушка предпримет всё, чтобы защитить сына Сеш’ъяра. И что-то Повелительнице эрханов подсказывало, что более серьёзного противника она вряд ли ещё когда встретит на своём пути.
– Дэни? – не дождавшись ответа, снова позвала Ниэль.
Дракончик слабо дёрнулся, подняв узкую морду, на которой безжизненными бусинами застыли стеклянные, ничего не выражающие глаза.
Некогда прекрасное существо, жизнерадостный дракончик превратился в манекен. Чешуя поблёкла, являя вместо прежних ярких оттенков тусклый серый цвет. Всё маленькое, когда-то гибкое тело покрывала пыль, кое-где стёртая и кусками оставленная на рукавах этой самой девочки. Гребни и наросты были покрыты множеством глубоких царапин, небольшие, некогда острые когти отслаивались, топорщась в разные стороны кривыми уродливыми иглами, а самые мелкие, уже практически бесцветные чешуйки устилали пол, скрываясь в крупных клубах дикой смеси пыли и паутины…
Встав на колени, Ниэль медленно протянула руку к драконьей мордочке. Маленький ящер, не показав ни единой эмоции, опустил голову, никак не отреагировав на возможное прикосновение, уткнув нос с небольшим мягким наростом в складки женского плаща, на котором лежал. Вокруг него витал неприятный, едва ощутимый запах, который невозможно уловить тому, кто никогда не испытал его на себе.
Маленький дракон медленно умирал.
– Ты ведь Саминэ, не так ли? – глухо спросила эльфийка, пряча взгляд, полный боли, под опущенными ресницами.
Золотистые искорки в её глазах сверкали нестерпимо ярко, раскрашивая радужку и придавая им сходство со взглядом дикого зверя. Когда-то безвозвратно потерянная ипостась волчицы снова давала о себе знать, настолько сильны были её эмоции. Селениэль давно отдала часть себя для того, чтобы не только её дети, но и её друзья смогли жить. И сейчас она отказывалась понимать и принимать то, что дракон, её старинный друг, отказал в этой самой малости своему сыну, погрузившись в пучину собственного горя. Сеш’ъяр не сделал ничего, чтобы помочь Рагдэну.
Да, он не завершил Песнь и не отправился вслед за той, которую любил всем сердцем… Но кто сказал, что этого достаточно?
Девушка неуверенно кивнула, всматриваясь в лицо Селениэль, словно пытаясь отыскать в нём знакомые черты.
– Малышка, я знаю о тебе. Ри мне рассказал. Я мама Ари и друг Рика…
На миг в карих глазах девушки промелькнуло доверие. И тогда Ниэль сделала то, на что не решилась бы никогда раньше, – проникла в её сознание, аккуратно обходя сильные блоки, поставленные её собственным сыном.
"Саминэ… Я знаю, сейчас не то время, когда мы можем позволить себе спокойно поговорить. Но это очень важно, малышка. Скажи мне, как Рагдэн?"
"Плохо! Я не знаю, что мне делать. Он ест… Я с трудом заставляю его… Но он… он словно не здесь. Он угасает, а я ничего не могу сделать".
– Ничего, – вслух произнесла Повелительница, протягивая руку. Осторожно погладив дракончика по голове, она нежно коснулась пальцами щеки девчушки. – Я всё исправлю, обещаю.
"Но как?" – напряжённо спросила Саминэ, обхватив шею Рагдэна и слегка отстранившись от прикосновения.
– А вот это сейчас и будет ясно, – нехорошо усмехнулась Селениэль, скидывая с плеч тонкий бархатный плащ.
Чувствительный эльфийский слух уже уловил приближающиеся тяжёлые шаги золотого дракона…
Если бы не те томительно-тяжёлые минуты, когда Ниэль наблюдала за тем, как медленно гаснет взгляд Асты и Ниилы, если бы не те невыносимые мгновения молчаливого ожидания Сайтоса, Ри и даже Шайтанара, которые всё знали, всё понимали, всё чувствовали, если бы не та безысходная тоска в душе Сэмиры, которую Хелли ощущала, как свою, если бы не то напряжённое ожидание на душе Аэрис, если бы не молчаливая боль утраты Рагдэна, который превратился в неживую тряпичную игрушку…
Если бы не всё это, принцесса Селениэль сейчас подошла бы к дракону-некроманту, своему другу и защитнику, и молча, без лишних слов, обняла бы его, переживая вместе с ним тоску, скорбь и боль, терзающую его душу. Если бы не всё это, она стала бы его молчаливой поддержкой и опорой, в которой он, несомненно, сейчас нуждался.
Если бы не одно но. Он слишком далеко зашёл, погрузив себя в этот мир без малейшего лучика света. Мир, где он мог бы быть, навсегда покинув этот мир, оставшись наедине лишь со своей Равной. В мире, где ему не нужен больше никто. Мир, в который он перейдёт, допев свою погребальную Песнь.
Призрачная грань становилась всё тоньше, удерживая на самом краю некогда полного жизни, амбиций и мечтаний, но в меру мудрого и понимающего дракона. Один из наследников правящего рода золотых драконов превратился в ничто. В пустую бескровную оболочку, с серебристой сединой в остриженных волосах и пустым, ничего не выражающим взглядом. Сеш’ъяр стал подобием ожившего мертвеца, лишь чудом удерживаемого по эту сторону жизни…
Селениэль решительно встала, пристально смотря на дракона, который не сразу её заметил.
Взгляд некогда пронзительно-чёрных, сейчас пустых глаз скользнул по её лицу, не останавливаясь, на миг замер на теле съёжившегося дракончика. На какое-то мгновение на лице Сеш’ъяра отразилась боль, но тут же исчезла, сменившись плохо скрываемой ненавистью. Он ненавидел Корану. Ненавидел за то, что она посмела его бросить. Его и их сына…
– Что ты здесь делаешь, Ниэль? – Голос дракона звучал хрипло, так, словно он уже давно и не говорил вообще. Подойдя к столу, директор начал бездумно перебирать лежавшие на нём бумаги. – Я не звал тебя.
– Разве настоящему другу нужен зов, чтобы узнать, что с тобой происходит? – иронично вскинула брови эльфийка.
– Со мной всё в порядке, – сухо ответил дракон.
– Да неужели? – саркастически поинтересовалась Ниэль, чувствуя, что ещё немного, и её начнёт трясти от плохо сдерживаемой ярости. Как оказалось, Сеш’ъяр просто отказывался признавать, что происходит… – Мне плевать на тебя, если честно. Я беспокоюсь о твоём сыне.
– Не лезь не в своё дело, Ниэль! – неожиданно вскинулся дракон, и на миг его глаза затопило расплавленное золото, которое расчертила узкая полоска зрачка. – С Рагдэном всё будет хорошо.
– Хорошо? – поражённо переспросила эльфийка, машинально притронувшись пальцами к висевшему на поясе сайшессу. – Хорошо?!
– Ниэль! – раздражённо прошипел дракон, поведя плечом и устремив взор в сторону разбитого окна.
Что стало его большой ошибкой.
Заклинание из раздела некромантии, невероятно сильное, врезалось ему в грудь, отбросив к стене возле окна.
Саминэ испуганно вжалась в угол, интуитивно прижимая к себе Рагдэна и ещё не понимая, что происходит. Хрупкая эльфийка, совсем недавно казавшаяся ей такой доброй и понимающей, почти мгновенно превратилась в опасную дикую хищницу.
– Ты, маленький гнусный ящер, у которого вдруг пропали последние мозги, – медленно растягивая гласные, издевательски выплюнула Селениэль, чувствуя, как её тело обвивают языки изумрудно-зелёного пламени, – ты последняя неблагодарная тварь, которая не видит ничего дальше собственного носа…
– Ниэль, что ты… – Дракон не успел договорить, как сильный удар ноги отбросил его на подоконник.
Осколки не выбитого до конца стекла впились в него, и дракон, впервые за долгое время, почувствовал другие эмоции, слабо проявляющиеся где-то в глубине груди. В той части сердца, которую ещё не затопила чёрная дыра от боли и безысходности, возникшая в тот момент, когда все его связи с любимой женщиной разрушились в один миг.
– Что я делаю, мой дорогой дракончик? – опасно мурлыкнула Повелительница эрханов, схватив золотого дракона за шиворот давно не стиранной рубашки. – Вправляю тебе мозги!
Сеш’ъяр меньше всего ожидал, что последует за этой фразой. Толчок – и его ноги лишились опоры, а сам он ощутил длительное падение. Дракон не стал сопротивляться, просто не испытывая в этом потребности, закрыл глаза, всего на миг поддавшись желанию представить, что будет дальше. Полёт, удар, боль и пустота. Быть может, короткое свидание с Гекатой, но потом должно случиться то, чего он так давно желал.
Встреча с Кораной.
Всего один взгляд глаз цвета тёмного шоколада, прикосновение её рук, тонких пальцев, вкус её губ… Хоть несколько мгновений призрачного счастья, принадлежащего ему одному. Вновь ощутить её в своих руках, коснуться её тела, прижать к себе, чтобы уже никогда, ни за что в жизни не отпускать.
Остальное? Остальное уже не важно…
Очередной удар прервал падение дракона. Вспышка магии, настолько болезненно знакомая и родная, вернула его на землю, замедлив падение и всколыхнув давно забытые воспоминания. Он ведь сам когда-то учил Ниэль магии. Когда? Не важно. Уже не важно. Боль от соприкосновения тела с каменной брусчаткой во дворе академии ничто по сравнению с сердцем, которое вырвали из груди, оставив после себя рану, которую уже нельзя излечить.
– Ты этим ничего не докажешь. – Усмехнувшись, мужчина тяжело перевернулся, опираясь на локти, сплёвывая кровь с разбитой губы.
Подняв голову и сфокусировав взгляд, он увидел перед собой лишь хищно прищуренные зелёно-жёлтые глаза склонившейся над ним принцессы лунных эльфов.
– А я ничего не собираюсь доказывать! – резко ответила Ниэль, вкладывая в следующий свой удар всю злость, что накопилась у неё в душе.
Она злилась на него, на себя, на окружающий мир и на то, что не смогла вовремя остановить всё это. Но больше всего она злилась на то, что до сих пор не смогла вернуть своего друга к жизни. И сейчас, нанося мужчине, который даже не думал сопротивляться, удар за ударом, слыша, как трещат его рёбра, чувствуя запах его крови, она не собиралась останавливаться.
Она должна вызвать ярость золотого дракона, пусть она и будет обращена на неё. Пусть она и пострадает от этого. Пусть ей будет больно и, возможно, Сеш’ъяр будет потом в том раскаиваться, но Ниэль должна это сделать. Она должна всколыхнуть в его душе хоть какие-то эмоции, кроме всепоглощающей боли потери. Она обязана вернуть к жизни дракона-некроманта, её друга. Чтобы сохранить жизнь Рагдэну…