- Вот именно. Если он стоит в телефонной будке в Вашингтоне, он может связаться с Килгалленом прямо. Это будет дешевле и быстрее, чем звонить в Филадельфию, чтобы оттуда отправили письмо в Вашингтон. Может быть, Бен боялся, что телефон прослушивается, но надеялся, что статопринт не контролируется и проверял, так ли это. Я не пойму, в чем здесь дело, но боюсь, что, продолжая поиски Бена, мы поставим его жизнь под угрозу.
- Нет, Джубал!
- Да, - устало сказал Джубал, - Бэн ходит по краю пропасти, он сделал на этом карьеру. Сейчас он перешел все границы. Если он исчез по своей воле, не стоит привлекать к этому факту внимание. Килгаллен не волнуется. Колонки Бена выходят каждый день. Я проверял.
- Бен заготавливал материал впрок.
- Или их пишет Килгаллен. В любом случае, официально Бен не пропал. Он на работе. Может быть, он решил на время выйти из игры, а тебя не предупредил, чтобы не подвергать опасности.
- Джубал, что мне делать? - Джилл закрыла лицо руками.
- Не волноваться. Самое худшее, что ему грозит - это смерть. А она грозит нам всем, не сегодня - так завтра. Спроси хотя бы у Майка. Ему легче дематериализоваться, чем выслушать упрек. Если я скажу ему, что мы собираемся его зарезать и зажарить на обед, он со слезами на глазах будет благодарить меня за оказанную честь.
- Я знаю, - тихо ответила Джилл, - но не разделяю его взглядов.
- Я тоже, - согласился Харшоу, - но начинаю понимать. Это утешительная мысль для пожилого человека. Я всю жизнь пытался развить в себе способность наслаждаться неизбежным. А этот мальчик, который уже имеет право избирать и быть избранным, но не знает, что перед автомобилем нужно посторониться, показал мне, что я… не умнее, чем был в детском саду. Ты спрашивала, можно ли оставить у меня Майка. Да я его сам не отпущу, пока не научусь у него тому, что он знает. Одна дематериализация чего стоит! Она не фрейдовское желание смерти, ничего похожего на "Самую усталую реку". Это как у Стивенсона: "С радостью живу, с радостью умру". Стивенсон жил с радостью, потому что вкусно обедал, а Майк знает какой-то секрет.
- Я ничего не понимаю, - угрюмо проговорила Джилл. - Я боюсь за Бена.
- Я тоже. И мне кажется, что он не прячется.
- Вы только что…
- Прости… Мои люди не ограничились визитом к Килгаллену и в Паоли Флэт. Они узнали, что в четверг утром Бен приходил в медицинский центр с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем Джеймсом Оливером Кавендишем - ты знаешь, что это значит?
- Нет.
- Если Бен пригласил Кавендиша, значит дело было серьезное. По воробьям не стреляют из пушки. Бен хотел поговорить с Человеком с Марса в присутствии Свидетеля.
- Не может быть, - выдохнула Джиллиан.
- Джилл, это сказал сам Кавендиш, ему можно верить, как Писанию.
- Нашелся апостол! В четверг утром ко мне на этаж никто не заходил.
- Не торопись. Я не сказал, что они говорили с Майком. Они беседовали с "Человеком с Марса", очевидно, с подставным, которого показывали по стереовидению.
- Ну, конечно! И Бен вывел их на чистую воду!
- Нет, у него это не вышло. И у Кавендиша тоже. Ты знаешь, как обязан себя вести Беспристрастный Свидетель?
- Не знаю. Я никогда их не видела.
- Как? Энн!
Энн стояла на трамплине.
- Видишь тот дом на горе? - спросил Харшоу. - Какого он цвета?
Энн посмотрела и сказала:
- С нашей стороны белый.
- Вот видишь, - сказал Джубал, - Энн не стала говорить, что дом весь белый. И вся королевская рать не заставит ее сказать это, если она не пойдет и не посмотрит. И даже тогда она не сможет утверждать, что он остался белым после того, как она ушла.
- Энн - Беспристрастный Свидетель?
- Да, у нее диплом без ограничений, с правом свидетельствовать в Верховном Суде. Спроси у нее как-нибудь, почему она оставила практику. Только ничего больше не планируй на этот день. Энн будет тебе рассказывать правду, всю правду и только правду, а это отнимает много времени. Так вот, вернемся к Кавендишу. Бен пригласил его с условием, что Кавендиш будет свидетельствовать открыто. Когда это потребовалось, Кавендиш рассказал все в мельчайших подробностях. Интересно то, чего он не сказал. Он не сказал, что человек, с которым они беседовали, не был Человеком с Марса. Но он не сказал ни одного слова в подтверждение того, что этот человек являлся Человеком с Марса. Если ты знаешь Кавендиша, ты поймешь, что это что-то значит. Если бы Кавендиш видел Майка, он объявил бы об этом так, чтобы все: и ты, и я - поняли, что он видел Майка. Например, он описывает форму ушей представленного им человека, а она не совпадает с формой ушей Майка. Следовательно, им подсунули фальшивку. Кавендиш это понимает, но он не имеет права высказать свое мнение.
- Я же сказала, на мой этаж никто не входил.
- Пойдем дальше. Все это произошло задолго до того, как ты выкрала Майка. Кавендиш говорит, что они встретились с "Человеком с Марса" в 9.14 утра в четверг. Майк в это время находился в больнице, его вполне можно было показать посетителям. Почему самому знаменитому Беспристрастному Свидетелю подсунули фальшивку? Почему они пошли на такой риск?
- Вы меня спрашиваете? - сказала Джилл. - Я не знаю, Бен говорил, что спросит у Майка, хочет ли он уйти из больницы, и если Майк скажет да, то Бен заберет его с собой.
- Бен спросил, и двойник, разумеется, ответил нет.
- Майк не пошел бы с Беном.
- Почему он пошел с тобой?
- Я его брат по воде, как и вы сейчас. Он считает, что можно верить каждому, с кем разделил глоток воды. Брату по воде он подчиняется во всем, а со всеми остальными упирается, как осел. Бен не сумел бы его увести. По крайней мере, на прошлой неделе. Сейчас Майк, наверное, уже не такой.
- Да. Он очень быстро меняется. Я никогда не видел, чтобы мышечная ткань росла так быстро. Вернемся к делу: Кавендиш сообщил, что Бен покинул его и адвоката - некоего Фрисби - в 9.31 и сел в такси. Через час Бен, или кто-то другой, назвавшийся его именем, передал в Паоли Флэт по видеофону письмо.
- Вы думаете, это был не Бен?
- Да, скорее всего кто-то другой. Кавендиш запомнил и сообщил номер такси, я поручил своим людям выяснить дневной маршрут этого такси. Если Бен пользовался своей кредитной карточкой, ее номер должен быть записан в память робота. Даже если Бен бросал монетки, должны остаться записи: время, направление следования.
- И что же?
- Записи показывают, что в четверг утром машина была в ремонте. Значит, Кавендиш дал не тот номер, либо кто-то уничтожил запись. Суд может решить, что Свидетель неправильно запомнил номер машины, тем более, что его об этом не просили. А я говорю, что с Кавендишем такое случиться не могло. Он не дает показаний, в достоверности которых не уверен.
Харшоу нахмурился.
- Джилл, ты втягиваешь меня в дело, в которое я не хочу вмешиваться. Можно допустить, что Бен отправил письмо из Вашингтона в Вашингтон через Филадельфию. Гораздо труднее предположить, что он станет уничтожать в памяти робота свой маршрут. Вероятно, это сделал кто-то другой, кто знал, куда поехал Бен, и хотел это скрыть. Он же отправил письмо, чтобы никто не понял, что Бен исчез.
- "Исчез"? Вы хотите сказать его похитили?
- Осторожнее на поворотах, Джилл. "Похитили" - нехорошее слово.
- Очень хорошее! Джубал, это надо растрезвонить на всю страну, а мы сидим!
- Не спеши, Джилл. Возможно, Бена уже нет в живых.
- Да, в самом деле, - сникла Джилл.
- Пока мы не увидим его мощей, мы будем считать, что он жив. Джилл, ты знаешь, чего нельзя делать, когда человека похищают? Того самого, что предлагаешь ты - бежать и кричать. Похититель может испугаться и убить свою жертву.
Джилл была в отчаянии. Харшоу продолжал:
- Я должен предусмотреть все варианты развития событий. Поэтому мне пришлось допустить, что Бен погиб, тем более, что его долго нет. Мы сейчас условились считать, что он жив. Ты хочешь его искать. Ты можешь это сделать, не увеличивая риска, что неведомые силы, в руках которых находится Бен, не уничтожат его?
- Почему неведомые? Мы знаем, кто его похитил.
- Правда?
- Конечно. Это те же люди, которые заперли Майка в больнице, это - правительство.
Харшоу покачал головой.
- Это всего лишь догадка. Бен со своими статьями нажил себе немало врагов, но не все они члены правительства. Должен заметить, что эта догадка наиболее вероятна и вместе с тем весьма расплывчата. В правительстве работает несколько миллионов человек, и мы должны задать себе вопрос: кому из них Бен стал поперек дороги? Кому именно?
- Но Джубал! Я же говорила вам то, что говорил мне Бен - Генеральному Секретарю Дугласу.
- Нет, - возразил Харшоу, - не имеет значения, кто что делал, даже если это было преступно или противозаконно, это не Генеральный Секретарь, пусть ему это и выгодно. Мы никогда не докажем, что он хоть что-то знал о похищении Бена. И скорее всего, он об этом действительно не знает. Нам нужно выяснить, кто из команды Дугласа это сделал. Когда Бену показывали двойника, с ним ходил один из подручных Дугласа; сначала он отговаривал Бена, а когда не получилось - пошел с ним. Теперь оказывается, что этот тип тоже пропал в четверг. Мне кажется, что это не просто совпадение, потому что ему было поручено проведение операции "Двойник". Если мы найдем его, то можем найти и Бена. Его зовут Джилберт Берксвит.
- Берксвит?!
- Ну да, Берксвит. У меня есть основания… Джилл, что с тобой? Не падай в обморок, не то я брошу тебя в воду.
- Джубал, этот Берксвит… только один?
- По-моему, один. Я больше не слышал такой фамилии. Ты его знаешь?
- Пожалуй, знаю. Если это тот Берксвит, то его вряд ли стоит искать.
- Гм… Объясни.
- Видите ли, Джубал, я не все вам рассказала.
- Вполне естественно. Рассказывай сейчас.
Запинаясь, Джилл рассказала о том, как вдруг исчезли люди, пришедшие арестовать ее и Смита.
- А потом, - грустно закончила Джилл, - я закричала и испугала Майка. Он ушел в транс, и я замучилась, пока дотащила его сюда.
- Жаль, что не рассказала этого раньше.
Она покраснела.
- Я боялась, что никто не поверит. И потом, Джубал, нам за это могут что-нибудь сделать?
- Что? - удивился Харшоу.
- В тюрьму посадить или еще что-нибудь?
- Милая моя, ни присутствие при совершении чуда, ни совершение оного не является преступлением. Помолчи, я подумаю.
Минут десять Джубал молчал, прикрыв глаза. Потом сказал:
- Нет проблем, малышка. Где Майк, опять лежит на дне?
- Да.
- Нырни к нему и скажи, пусть придет ко мне в кабинет. Я хочу, чтобы он повторил чудо. Зрителей не нужно, хотя нет - один нужен. Скажи Энн, пусть наденет свидетельское одеяние - я использую ее по ее прямому назначению. И еще мне нужен Дюк.
- Иду, босс.
- Ты не имеешь права называть меня боссом. Я тебя на работу не нанимал.
- Иду, Джубал.
- Хорошо бы иметь кого-то, чье отсутствие мы пережили бы безболезненно. Майк может проделать такую штуку с неодушевленным предметом?
- Не знаю.
- Ладно, проверим. Зови его, - Джубал сверкнул глазами. - Какая возможность избавиться от… Нет, нельзя. Увидимся наверху, Джилл!
Глава 12
Через несколько минут Джилл вошла в кабинет Харшоу. Энн уже была там, облаченная в одежду Беспристрастного Свидетеля; она взглянула на Джилл и ничего не сказала. Джилл отыскала свободный стул и молча села. Харшоу диктовал Доркас, не обращая внимания на остальных:
- "…из-под распростертого тела, пропитав уголок ковра и собираясь в лужицу у камина. Две праздные мухи насторожились. Вошла мисс Симпсон и схватилась за голову. "Боже! - выдохнула она, - папин любимый ковер! Да и сам папа!"". - Конец главы, Доркас, и конец части. Можешь отсылать. Свободна.
Доркас вышла, унося стенографическую машинку и улыбнувшись Джилл.
- Где Майк? - спросил Джубал.
- Скоро будет, - ответила Джиллиан. - Одевается.
- Одевается, - ворчливо передразнил Харшоу. - Не на обед же мы собрались.
- Он не должен ходить голым.
- Он не голый, на нем есть кожа. Веди его сюда.
- Джубал, так нельзя. Он должен научиться ходить в одежде.
- Зачем ты навязываешь ему свою христианско-буржуазную зашоренную мораль?
- При чем тут мораль! Я прививаю ему важнейшие бытовые привычки.
- Привычки, мораль - какая разница? Женщина, ради Бога в небесах и душе, пойми, перед нами личность, не искалеченная идиотскими табу нашего племени, а ты хочешь сделать из него третьесортного обывателя. Пойдем до конца: купи ему еще атташе-кейс!
- Ничего подобного! Я стараюсь избавить его от неприятностей. Я ему добра хочу!
Джубал фыркнул.
- Так говорит чистоплотная хозяйка, стерилизуя блудливую кошку.
- Ух! - Джилл сосчитала до десяти. Потом сухо произнесла: - Вы хозяин здесь, доктор Харшоу, а мы перед вами в долгу. Сейчас я приведу Майкла, - она поднялась.
- Джилл, сядь и не соревнуйся со мной во вредности: я старше и опытнее. Дальше: ты никак не можешь оказаться у меня в долгу, потому что я никогда не делаю того, что мне не требуется. Кстати, никто этого не делает, но я это еще и осознаю. Поэтому не изобретай себе долгов, иначе ты начнешь испытывать по отношению ко мне благодарность, а это предательский первый шаг к моральной деградации. Ты полюбила мою мысль?
Джилл прикусила губу, потом улыбнулась.
- Я не знаю, как это делается.
- Я тоже, но я хочу научиться этому у Майкла. Так вот, я говорю вполне серьезно: благодарность есть эвфемизм для отвращения. Отвращение большинства людей меня не трогает, но мне не хотелось бы стать отвратительным для маленькой хорошенькой девочки.
- Что вы, Джубал, я ничего подобного не испытываю.
- Я надеюсь… но начнешь испытывать, если взрастишь в своем сознании мысль о том, что ты передо мной в долгу. У японцев существует пять способов выражения благодарности. Каждая из этих фраз буквально переводится как выражение недобрых чувств. Если бы англосаксы были так же честны! Но они выдумали чувства, которых человеческая нервная система не способна производить.
- Джубал, вы старый циник. Я вам благодарна и буду благодарна в дальнейшем.
- А ты сентиментальная девчонка. Мы друг друга отлично дополняем. Давай-ка закатимся в Атлантик-Сити и кутнем!
- Как можно, Джубал!
- Где же твоя благодарность?
- Я готова. Когда едем?
- Ехать нужно было сорок лет назад. Это первое, а второе - ты права: Майк должен обучиться человеческим привычкам. Он должен разуваться в мечети, сидеть с покрытой головой в синагоге, прикрывать наготу, когда этого требуют нормы морали. Иначе его сожгут за ересь. Только ради бога Аримана, не подвергай его идеологической обработке. Могу тебя заверить, ему это безразлично.
- Я не думаю, что у меня это получится. Но Майк не похож на безразличного человека.
- Пора бы уже Майку одеться.
- Пойду гляну, что он делает.
- Минутку, Джилл. Я объяснял, почему не хочу обвинять кого-либо в похищении Бена. Если Бен, скажем так, незаконно задержан, то мы не можем уличить никого в том, что он стремится избавиться от свидетеля в лице Бена. Если Бен жив, у него есть шанс остаться в живых. Я в первый же день твоего приезда предпринял другой шаг. Ты хорошо помнишь Библию?
- Не очень.
- Эта книга заслуживает изучения, так как содержит практические советы на все случаи жизни. "Каждый, кто делает зло, боится света" - это сказал Иоанн, а, может быть, Иисус, неважно. Я все время ждал, что у нас начнут отбивать Майка. Не могли же они не заметить, как ты тащила его сюда. Я живу на отшибе и тяжелой артиллерии во дворе не держу. Единственное оружие, которого они боятся, и которое, по-видимому, остановило их - это свет. Общественное мнение. Я устроил так, что малейший скандал в моем доме станет достоянием общественности, мировой общественности! Неважно, какие при этом будут действовать рычаги, главное: если здесь что-нибудь случится, это покажут по трем программам. Об этом будут оповещены специальными сообщениями большие люди, которым будет приятно поймать на горячем нашего уважаемого Генерального Секретаря.
Харшоу нахмурился.
- Но я не могу ждать бесконечно. Когда я все организовывал, я боялся, что скандал произойдет сейчас же. Мне кажется, что, пока внимание предупрежденных мною людей не ослабло, нам следует поторопить события.
- Каким образом, Джубал.
- Я думал об этом последние три дня. Ты своим рассказом о чуде навела меня на мысль.
- Простите, Джубал, что не рассказала раньше. Я боялась, что мне не поверят, и рада, что вы верите.
- Я не говорил, что верю.
- Как!
- Я верю, что ты говорила правду, Джилл. Но сны и галлюцинации - тоже правда в своем роде. То, что произойдет сейчас, произойдет на глазах Беспристрастного Свидетеля и кинокамер, которые уже снимают, - он нажал кнопку. - Я не думаю, что Энн, находясь при исполнении служебных обязанностей, - а кинокамера и подавно, - заснет или поддастся чьему-либо гипнотическому воздействию. Мы разберемся, с какой правдой имеем дело, а потом подумаем, как вынудить к действию власть имущих… и, может быть, подумаем, как помочь Бену. Веди Майка.
Причина отсутствия Майка не была сверхъестественной: он стреножил себя шнурками. Сделав шаг, он упал, затянув при этом узлы. Ему понадобилось значительное время, чтобы проанализировать происшествие, развязать шнурки и завязать их правильно. Времени он, по марсианской привычке, не считал; он был огорчен, что неправильно усвоил то, чему его учила Джилл. Когда Джилл пришла за ним, Майк исповедовался ей в своей несостоятельности, хотя шнурки уже были завязаны как надо.
Джилл утешила его, пригладила ему волосы и повела за собой.
- Здорово, сынок. Садись, - приветствовал его Харшоу.
- Здорово, Джубал, - торжественно произнес Валентайн Майкл Смит, сел и погрузился в ожидание.
- Что ты узнал сегодня, мальчик? - спросил Харшоу.
Смит радостно улыбнулся и, как всегда, после небольшой паузы ответил:
- Я научился делать сальто в полтора оборота, прыгая в воду. Разбегаешься, прыгаешь и входишь в воду…
- Я видел - вытянув носки, колени прямые, стопы вместе.
- Неправильно? - огорченно спросил Смит.
- Для первого раза очень даже правильно. А вспомнил, как это делает Доркас?
Смит подумал.
- Вода принимает Доркас, любит его.
- Не его, а ее. Доркас - она.
- Ее, - поправился Смит. - Разве я говорю неправильно? Я читал в словаре Уэбстера (третье издание, Спрингфилд, Массачусетс), что мужской род включает женский. Словарь приводит пример из Закона о контрактах (пятое издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, с. 1012). Там сказано…
- Постой, постой, - прервал Харшоу, - мужской род действительно включает женский, но только в том случае, когда ты говоришь вообще. Если говоришь о конкретной женщине, ты должен говорить "она", "ей", "ее".
- Я запомню.
- Ты бы лучше заставил Доркас на деле доказать ее женский род, - Харшоу подумал. - Джилл, парень спит с тобой? Или с кем-нибудь из вас?
- По-моему, он вообще не спит.
- Ты не ответила на мой вопрос.
- Отвечаю: он не спит со мной.