Бен взял в руки корзину с боа и обнаружил, что четырнадцатифутовая змея - тяжелая штука. Корзина была сшита стальными скобами.
- Поставь ее на пол, - сказала Патриция на верхнем этаже.
Она разделась и повесила змею на себя.
- Девочка любит обниматься с мамой, а сегодня она заслужила. У меня скоро урок, но минут пять можно побаловаться. Змей нельзя разочаровывать: они обижаются, как дети.
Они подошли ко входу в Гнездо. Бен снял туфли и помог Патриции разуться. В Гнезде Бен разделся до шортов и подумывал о том, чтобы расстаться с ними. Он начал понимать, что ходить в Гнезде одетым так же неудобно и неприлично, как явиться в бутсах на танцы. Окон нет, на двери висит памятка, в комнатах тепло, как в живых внутренностях, да и Патриция приглашала раздеваться. То, что она сама ходила голая, Бен отнес на счет возможных странностей в поведении татуированных женщин, но, войдя в гостиную, он увидел мужчину, на котором было на одну змею и намного картин меньше, чем на Патриции. "Ты есть Бог", - приветствовал их мужчина и пошел в сторону "гнезда" и ванных комнат. На кушетке осталась лежать голая женщина.
Кэкстон знал, что во многих семьях заведено ходить по дому нагишом. А здесь была семья - все друг другу братья. Но он никак не решился снять фиговый листок: если войдет кто-то одетый, ему будет стыдно. Надо же: еще не разучился краснеть!
- Что бы ты сделал на моем месте, Джубал?
- Чего ты хочешь? - Харшоу поднял брови. - Майк волен организовать свой семейный быт на нудистский манер. Человеческое тело бывает красивым и отвратительным, но это ничего не значит.
- Черт возьми, как приятно судить обо всем с высоты Олимпа! Что-то я ни разу не видел, как ты бегаешь в компании без штанов.
- Ты тоже ходишь в штанах, но я уверен, не из скромности. Просто-напросто боишься показаться смешным. Это древний невроз с длинным псевдогреческим названием.
- Неправда! Я просто не знал, как лучше поступить!
- Вот именно, сэр, неправда. Вы знали, как следует поступить, но вы боялись при этом выглядеть глупо или подозревали, что сработает мужской рефлекс. Мне кажется, что у Майка есть причины именно таким образом устраивать свой быт. Он ничего не делает просто так.
- Это правда, Джилл мне объяснила.
Бен стоял в прихожей, держась за пояс, все еще не решаясь снять штаны. Вдруг кто-то обнял его за талию.
- Бен, милый! Как здорово!
Джилл бросилась в его объятия, прижалась жадным теплым ртом к его губам, и Бен не пожалел, что не разделся. Джилл уже не была Праматерью Евой, на ней был наряд жрицы, но Бен радостно осознавал, что держит в руках живую, теплую женщину.
- Господи, - сказала она, - отрываясь от его губ, - как я по тебе скучала! Ты есть Бог!
- Ты есть Бог, - уступил он. - Джилл, ты еще никогда не была такой красивой!
- Положение обязывает, - согласилась она. - Знаешь, как было приятно, когда ты смотрел на меня в финале.
- В финале?
- Джилл имеет в виду конец службы, - вмешалась Пэтти, - когда она изображала Мать всего сущего. Это церковный термин. Ну, пока, я побежала.
- Пэтти, ты забыла, что мы не спешим?
- Я не спешу, а бегу. Сейчас уложу мою девочку спать, и в класс. Поцелуемся на прощанье?
Бен поймал себя на том, что целует Патрицию. На змей он старался не обращать внимания. Потом Патриция поцеловала Джилл.
- Пока! - и неторопливо удалилась.
- Она прелесть, правда, Бен?
- Правда, хотя вначале она меня смутила.
- Понимаю. Пэтти всех ошеломляет, потому что никогда не сомневается, а сразу делает то, что считает правильным. Этим она похожа на Майка. Она лучше всех нас постигла его науку, ей бы быть верховной жрицей, но татуировки мешают выполнению некоторых обязанностей. Отвлекают. А она не хочет их снимать.
- Как можно снять столько татуировок? Она может умереть.
- Нет, милый. Майк может сделать это без ножа и без боли, но Пэт считает их частью своего существа. Садись. Дон принесет ужин. Мне нужно поесть, пока ты здесь, после не успею. Тебе понравилось у нас? Дон говорит, ты был на общей службе.
- Был.
- Ну как?
- Майк мог бы продавать змеям ботинки.
- Бен, тебя что-то беспокоит?
- Да нет…
- Ладно, поговорим об этом через недельку-другую.
- Я к тому времени уеду.
- У тебя уже не осталось материала?
- Есть на три дня, но все равно надо ехать.
- А я думала, ты погостишь. Ну ладно, позвонишь, когда захочешь приехать.
- Не думаю, чтобы мне захотелось.
- Захочется, вот увидишь. У нас совсем не церковь.
- Да, Пэтти что-то такое говорила.
- По внешним признакам наша организация - церковь. Но мы не стараемся показать людям путь к Богу. Мы не пытаемся спасать Души: душу нельзя спасти, потому что нельзя погубить. Мы не стараемся обратить людей в веру: то, что мы им предлагаем, - не вера, а правда, это можно проверить. Мы даем им правду, насущную, как хлеб. Мы показываем им способ жизни, при котором война, голод, насилие становятся такими же бессмысленными, как одежда в нашем Гнезде. Но для этого они должны выучить марсианский. Мы ищем людей, способных верить тому, что они видят, готовых упорно работать: ведь изучение языка - это серьезная работа. Нашу правду нельзя выразить английскими словами, как Бетховенскую Пятую, - она улыбнулась. - Майк не спешит. Перед ним проходят тысячи людей, он отбирает единицы. Некоторые остаются в Гнезде, и он учит их дальше. Когда-нибудь мы выучимся настолько, что сможем организовать собственные гнезда… Но это еще впереди, мы ведь только учимся. Правда, дорогая?
Бен поднял глаза и увидел вторую верховную жрицу - Дон, с подносом. Она была одета, как Патриция, только без татуировок.
- Угощайся, брат Бен. Ты есть Бог, - улыбнулась Дон.
- Ты есть Бог. Спасибо.
Она поцеловала его, расставила тарелки и принялась за еду. Бен пожалел, что она не села рядом: ему хотелось полюбоваться ее божественными формами.
- Еще рано, Джилл, - говорила тем временем Дон, - но ожидание скоро исполнится.
- Видишь, Бен, - заговорила Джилл, - я сделала перерыв, чтобы поесть, а Майк уже три дня не ест и не сядет есть, пока не освободится. Потом наестся на неделю вперед и снова будет работать. В отличие от нас он не устает.
- Я еще не устала, Джилл. Хочешь, я заменю тебя, а ты посидишь с Беном? Давай сюда форму.
- Сумасшедшая! Ты уже сколько не отдыхала. Кстати, надо сказать Пэтти, пусть закажет еще гросс облачений. Майк почти все израсходовал.
- Уже заказали.
- Почему мне не заказали? Мое уже тесновато, - она повела плечами, и у Бена захватило дух. - Слегка поправляемся?
- Это хорошо. Мы были суховаты. Смотри, Бен, у нас с Дон одинаковые фигуры: рост, объем груди, талии, бедер. И цвет кожи. Мы были с самого начала похожи, а Майк сделал нас почти близнецами. Дорогая, встань, пусть Бен посмотрит.
Дон отставила тарелку и приняла позу, в которой Джилл представляла Матерь Еву. Джилл сказала с полным ртом:
- Видишь, Бен, это я.
- Не совсем, - улыбнулась Дон.
- Да, я иногда жалею, что у нас не одинаковые лица. Впрочем, и лица становятся похожими, потому что мы делаем одинаковую работу. Знаешь, как удобно иметь близнеца? Дон может купить платье, а оно и мне подойдет…
- Я думал, что тебе уже не нужны платья, - протянул Бен.
- Что ты! Не ходить же нам на танцы в этом, - удивилась Джилл. - Мы хотим танцевать, чтобы не засыпать… Садись, доедай, Бен уже насмотрелся. Бен, в той группе, которую ты видел, есть замечательный танцор, а в городе полно ночных клубов. Мы с Дон одно время не давали ему спать по ночам, и бедняга едва не засыпал на уроках. Теперь ему не нужно спать: он в Восьмом Круге. А почему ты решил, что нам не нужны платья?
- Потому, - Бен поведал ей о своих мучениях.
Джилл сделала круглые глаза, засмеялась, одернула себя.
- Понимаю. Милый, я осталась в облачении, потому что мне сейчас снова выступать. Если бы я догадалась, что это тебя смущает, тут же сняла бы его. Мы уже привыкли друг к другу и не смущаемся; одеваемся и раздеваемся по необходимости. Если не хочешь, можешь не снимать шорты, или, наоборот, сними - как хочешь.
- Гм…
- Только не сердись, - Джилл улыбнулась, и на щеках появились ямочки. - Я вспоминаю, как Майк пошел на пляж. Помнишь, Дон?
- До конца жизни не забуду!
- Бен, ты ведь знаешь, что такое Майк. Мне приходилось его всему учить. Он никак не мог понять, зачем людям одежда, пока не обнаружил, что мы страдаем от холода, сырости, жары. На Марсе не стыдятся наготы. Только недавно он стал воспринимать одежду как украшение - когда мы стали проводить костюмированные представления.
- Раньше Майк делал все, что я велю, не задумываясь. Теперь он хочет все понимать. Мы учимся быть людьми в детстве, а он не имел такой возможности. До сих пор в его воспитании есть пробелы. Он часто поступает так, как у людей не принято. Мы все его учим; все, кроме Пэтти, которая считает, что Майкл во всем прав. Он до сих пор не вник, что такое одежда. Он считает ее помехой в сближении людей. Барьером на пути любви. Майк лишь недавно понял, что барьер иногда нужен - с чужими. А до тех пор он одевался только тогда, когда я просила.
Однажды он влип в историю. Мы тогда приехали в Байя Калифорнию и встретили - уже во второй раз - Дон. Мы с Майком остановились в отеле, и ему так хотелось вникнуть в океан, что утром, когда я еще спала, он встал и отправился к морю. Бедный Майк! На берегу он разделся и пошел в воду. Поднялся скандал, мне пришлось выручать Майка из полиции.
На лице Джилл появилось отсутствующее выражение.
- Майк зовет. Поцелуй меня на прощание, Бен. Утром увидимся.
- Ты уходишь на всю ночь?
- Наверное. Попалась большая группа, - Джилл встала, потянула за собой Бена и улеглась в его объятия.
- А ты кое-чему научился, - пробормотала она.
- Что ты! Я был верен тебе, по-своему.
- Ну да, по-своему и я была тебе верна. Я не упрекаю, а констатирую, что Доркас наконец-то научила тебя целоваться.
- Ох, эти женщины…
- Поцелуй меня еще, урок подождет. Я постараюсь быть Доркас.
- Оставайся лучше сама собой.
- Конечно, останусь, но Майк говорит, что Доркас целуется лучше всех - глубоко вникает в поцелуй.
- Довольно болтать.
Джилл умолкла, потом вздохнула:
- Ну, мне пора. Дон, позаботься о нем.
- Обязательно.
- Как следует позаботься!
- Конечно.
- Бен, будь умницей и делай, что скажет Дон, - Джилл не спеша убежала.
Дон протянула к Бену руки.
Джубал прищурил один глаз.
- Как же ты поступил, скромник?
- У меня не было выбора, я смирился с неизбежным.
Глава 32
- Джубал, - сказал Кэкстон, - я бы ни слова не сказал о Дон, и вообще ничего не стал бы говорить, - это необходимо, чтобы объяснить, что меня тревожит… вернее, кто - Дюк, Майк, Дон и Джилл, и другие жертвы Майка. Он очаровал их. Его личность могущественна. Он неотразим. А Дон неотразима по-своему - к утру она совершенно убедила меня в том, что все нормально. Таинственно, но приятно…
Бен Кэкстон проснулся и не сразу сообразил, где находится. Было темно, он лежал на чем-то мягком, но не на кровати. Бен стал припоминать события прошедшей ночи. Последнее, что он вспомнил, было: он лежит на мягком полу самого внутреннего Храма и шепчется с Дон. Она привела его туда, они вошли в бассейн, в общую воду, и сблизились. Бен пошарил вокруг: пусто.
- Дон!
- Я здесь.
- Я подумал, ты ушла.
- Не хотела тебя будить, - она была одета в форму жрицы. - Джилл еще не вернулась: группа попалась большая.
Эти слова напомнили Бену то, что он слышал вчера и что ему очень не понравилось, но с чем он согласился, уступив ласкам Джилл. Он ничего не понимал, кроме того, что Джилл занята: выполняет обязанности верховной жрицы, священный долг, который Дон вчера хотела взять на себя. Бену следовало бы огорчиться, что Джилл на это не согласилась, но он не чувствовал огорчения.
- Дон, не уходи, - он вскочил на ноги и обнял ее.
- Я иду работать, - и прижалась к нему.
- Что, сию минуту?
- О, так сильно мы никогда не спешим, - между ними уже не было одежды. Бен был не в силах любопытствовать, куда она делась.
Он проснулся, встал на ноги; в "гнездышке" зажегся свет. Самочувствие было отличное. Бен потянулся и принялся искать шорты. Он пытался вспомнить, где он их оставил, но не помнил даже, как снимал. Когда он входил в бассейн, их уже не было. Наверное, остались у бассейна.
Бен отправился в ванную, умылся, побрился и пошел во внутренний Храм. Шорт там не оказалось, и он отправился в прихожую, решив, что кто-то отнес их туда и повесил вместе с остальной одеждой. На полпути плюнул и решил, что здесь они никому не нужны больше, чем рыбке зонтик.
Вчера они с Дон пили, но сегодня этого не чувствовалось. Да и вчера алкоголь не оказывал обычного действия. Наверное потому Бен и перебрал. Что за женщина эта Дон! Даже не обиделась, когда он назвал ее Джилл, наоборот, ей стало приятно.
Гостиная была пуста, не у кого было спросить, который час. Бен никуда не торопился, но ему хотелось есть. Он пошел на кухню. Там сидел мужчина.
- Привет, Бен!
- Дюк, привет!
- Рад тебя видеть, - Дюк сжал Бена в медвежьих объятиях. - Ты есть Бог. На яичницу согласен?
- Ты есть Бог. За повара здесь?
- Бывает. Когда больше не на кого свалить. Готовят все понемногу, главный - Тони. Майк иногда пытается, но все портит, - Дюк раскалывал яйца.
- Давай я, - Бен пристроился рядом. - А ты следи за кофе и тостами. У вас есть соевая приправа?
- Да, Пэтти специально для тебя купила.
- Дюк, чем ты здесь занимаешься?
- Изучаю марсианский, когда-нибудь начну преподавать… За техникой слежу.
- Тут, наверное, целая бригада техников нужна?
- Как ни странно, не нужна. Когда забилась канализация, Майк только глянул, и все прошло. Кроме сантехники мы пользуемся кухонными приспособлениями, но они не такие сложные, как были у Джубала.
- А совещание?
- Тоже ничего особенного. А по моей главной должности и вообще делать нечего. Я пожарный инспектор. Ну, еще санитарный инспектор и сторож. Мы не пропускаем чужих в Гнездо. На общую службу - пожалуйста, а сюда - ни-ни, разве что с личного разрешения Майка.
Они выложили еду на тарелки и сели к столу.
- Остаешься у нас, Бен?
- Нет, не могу.
- Да ладно… Я тоже сначала приехал в гости, потом месяц мучился, пока решился сказать Джубалу, что ухожу. Ты тоже вернешься. Знаешь что? Не принимай никаких решений до вечера.
- А что вечером?
- Дон тебе не говорила?
- По-моему, нет.
- Об этом только и разговоров. Вечером тебя будут официально принимать в Гнездо. Ты ведь из первых - из тех, кто стал Майку братом, не зная марсианского языка. Сейчас люди не допускаются к церемонии с водой, пока не вступят в Восьмой Круг. К тому времени они начинают думать по-марсиански. Некоторые из них знают марсианский лучше, чем я сейчас. Не то чтобы было запрещено пить воду с тем, кто ниже Восьмого Круга, нет: у нас нет запретов. Я могу пойти в бар, пристать к девчонке, выпить с ней воды, переспать и привести в Храм, но я этого не сделаю. Мне не захочется. Бен, можно нескромный вопрос? Ты спал со случайными женщинами?
- Случалось…
- С сегодняшнего дня ты не должен спать с той, кто не приходится тебе братом по воде.
- Гм!
- Через год отчитаешься… Иногда Майк допускает к воде людей из низших кругов, если считает, что они готовы. Одну пару он взял из Третьего круга. Сэм и Рут.
- Я их не знаю.
- Еще познакомишься. Майк единственный, кто может безошибочно узнать брата. Иногда Дон или Пэт замечают кого-нибудь, но, конечно, не в Третьем круге, и всегда советуются с Майком. В Восьмом круге можно пить воду и сближаться. Из Восьмого люди переходят в Девятый Круг, а оттуда - к нам в Гнездо. Когда в гнездо принимают нового человека, происходит торжественная церемония приобщения к воде. Собирается все Гнездо. Ты автоматически считаешься членом Гнезда, но официально тебя еще не принимали. Сегодня вечером состоится церемония приема. Мне устроили такую же. Бен, ты бы знал, как это здорово!
- Я не представляю, что это такое.
- Ты когда-нибудь был на попойке, куда в конце концов приходится вызвать полицию, а потом кто-нибудь из участников обязательно разводится?
- Ну был.
- По сравнению с нашей церемонией это - воскресная школа. Ты был женат?
- Нет.
- После церемонии можешь считать, что был, - Дюк задумался. - Я был женат. Сначала мне нравилось, потом стало тошно. А здесь мне приятно. Не просто физически приятно тискаться с девками, я их люблю. Они мои братья. Взять Пэтти: она нам как мать. Человек никогда не вырастает из того возраста, в котором ему нужна мать. Пэт напоминает мне Джубала. Кстати, его здесь не хватает…
- Кто кого хватает? - спросил низкий женский голос.
- Тебя еще никто не хватает, левантинская блудница, - обернулся на голос Дюк. - Иди сюда и поцелуй нашего брата Бена.
- Я стала праведницей еще до того, как меня успели уличить в распутстве, - сказала женщина, неторопливо приближаясь.
Она со знанием дела поцеловала Бена.
- Ты есть Бог, брат.
- Ты есть Бог. У нас общая вода.
- Глубокой тебе воды.
Дюка она целовала долго, а он тем временем похлопывал ее по основательному фундаменту. Она была маленького роста, полная, смуглая, с тяжелой гривой иссиня-черных волос.
- Дюк, ты видел последний номер "Журнала для женщин?" - она завладела его вилкой и подцепила кусок яичницы. - Вкусная, небось не ты готовил?
- Бен. А зачем мне "Журнал для женщин"?
- Бен, зажарь еще штук шесть. Там есть статья, которую нужно показать Пэтти.
- Сейчас, - сказал Бен.
- Не увлекайся! Оставь мне хоть кусочек. Иначе я не смогу выполнять мужскую работу.
- Тихо, тихо, Дюки! Вода разделенная есть вода преумноженная. Не обращай на него внимания, Бен, он всегда ворчит, если ему не дать тройную порцию еды и двойную порцию женщин, - она сунула Дюку в рот кусок яичницы. - Ну, не плачь, я приготовлю тебе второй завтрак. Или уже третий?
- Ты и первый-то у меня отняла. Рут, я как раз рассказывал Бену, как вы с Сэмом прыгнули в Девятый. Он стесняется быть героем вечернего праздника.
Рут подобрала последний кусочек с тарелки Дюка, слезла с его колен и отошла к плите.
- Не переживай, Дюк, сейчас мы что-нибудь для тебя сообразим. А пока держи свой кофе. Бен, не волнуйся. Я тоже волновалась, но теперь вижу, что зря. Майкл никогда не ошибается. Ты наш, иначе тебя здесь не было бы. Ты останешься с нами?
- Сразу не могу. Сковорода нагрелась?
- Да, выливай. Вернешься потом и останешься навсегда. А мы с Сэмом и правда прыгнули. У меня, примерной жены, сначала даже закружилась голова. В моем возрасте тяжело менять привычки.
- В каком таком возрасте?
- Бен, дисциплина хороша тем, что, подтягивая душу, она подтягивает тело. В этом мы сходимся с христианской наукой. Видел в ванной хоть одну склянку с лекарством?
- Н-нет.
- То-то. Сколько человек тебя целовали?
- Несколько.