- Оставь, Бен.
- Не оставлю. Нам показали укрытого одеялом человека одного возраста со Смитом. Берксвит сказал, что это Смит, но Берксвит сделал карьеру на отрицании очевидных фактов. Нам представили якобы психиатра, но когда я спросил, где он учился, меня отвлекли. Мистер Кавендиш, вы видели какое-нибудь подтверждение тому, что перед нами именно Человек с Марса?
- Я не имею права высказывать мнения. Я смотрю и слушаю - и только.
- Простите.
- Я могу считать свою миссию выполненной?
- Да, конечно. Спасибо, мистер Кавендиш.
- Благодарю вас, сэр. Весьма интересный случай, - старый Свидетель снял белое одеяние и превратился в простого смертного. Черты его смягчились.
- Надо было привести кого-нибудь с "Чемпиона", - продолжал Кэкстон. - Тогда все было бы ясно.
- Я должен заметить, - заговорил Кавендиш, - что был очень удивлен, когда вы не проверили крайне важное обстоятельство.
- Да? Что же я прозевал?
- Мозоли.
- Мозоли?
- Да-да. По мозолям можно восстановить биографию человека. Я читал об этом в "Уитнесс Куортерли". У молодого человека, который никогда не носил обуви и находился под действием тяготения, гораздо более слабого, чем наше, и мозоли должны быть не наши.
- Господи! Мистер Кавендиш! Что же вы раньше молчали!
- Сэр! - старик расправил плечи и раздул ноздри. - Я не участник событий, я Беспристрастный Свидетель!
- Простите, - Кэкстон нахмурился. - Давайте вернемся и посмотрим на его мозоли. Не захотят пустить - я разнесу эту чертову больницу!
- Вам придется искать другого Свидетеля. Я не имел права подсказывать.
- Да, конечно, - Кэкстон приуныл.
- Бен, успокойся, - увещевал Фрисби, - не наживай лишних неприятностей. Что касается меня, то я верю, что нам показали настоящего Человека с Марса.
Кэкстон распрощался со спутниками, сел в такси, положил его в дрейф и задумался. Сегодня его уже не пустят в больницу. Две официальных беседы с одним больным в один день - это слишком. Нужно чем-то заполнить колонку. Значит, надо попасть в больницу. Как? Палата "Человека с Марса" на девятом этаже. Что дальше? Нарядиться электриком? Не выйдет. Доктор Таннер узнает.
Кстати, доктор ли этот Таннер? Врачи обычно отказываются от случаев, в которых политические соображения перевешивают гуманистические. Например, Нельсон умыл руки, потому что понял… Стоп! Нельсон и не глядя на мозоли может сказать, Смит тот парень или актер. Кэкстон позвонил своему секретарю и попросил узнать телефон Нельсона. В редакционном списке важных людей значилось, что Нельсон живет в "Нью Мэйфлауэр".
Кэкстон связался с "Нью Мэйфлауэр", и его соединили с Нельсоном. Нет, Нельсон не смотрел эту передачу. Да, слышал. Нет причин думать, что Смита подменили. Знает ли доктор Нельсон о попытке принудить Смита к отказу от прав на Марс? Нет, такие вещи его не интересуют. И вообще, как можно "владеть" Марсом? Марс принадлежит марсианам. Доктор, давайте предположим, что кто-то…
Доктор прервал связь. Кэкстон попытался соединиться с ним и услышал стандартный ответ робота: "Абонент временно прервал связь. Можете записать сообщение". Глупо было ожидать от Нельсона помощи.
Где одна глупость, там и другая. Кэкстон позвонил в Верховный Совет и потребовал к телефону Генерального Секретаря.
Кэкстон как опытная ищейка, знал, что для того, чтобы раскрыть тайну, иногда достаточно привязаться к большому человеку и надоесть ему. Конечно, опасно дергать тигра за хвост - Кэкстон, как никто, знал психологию сильных мира сего - но и он был сила.
Единственное, о чем он позабыл, - звонить следовало не из такси, а из какого-нибудь общественного места.
Кэкстон перебрал с полдесятка мелких чиновников, от разговора к разговору все сильнее распаляясь, и вдруг заметил, что его такси вышло из дрейфа.
Он спохватился, но было поздно, такси не повиновалось. Кэкстон понял, что попался, и как позорно! Его запеленговали и стали подавать команды роботу-пилоту на приоритетной полицейской частоте. Схватили без лишнего шума.
Кэкстон попытался позвонить своему адвокату, но не успел: такси приземлилось во внутреннем дворе какого-то дома, и сигнал не мог перевалить через стену. Бен хотел выйти из машины, но дверца не открывалась, и Бен с удивлением обнаружил, что легко падает в обморок.
Глава 8
Джилл подумала, что Бен пошел по другому следу, а ей сообщить забыл. Тут же она отогнала эту мысль. Своим успехом Бен был обязан скрупулезному вниманию к людям. Он помнил дни рождения всех своих знакомых и скорее не отдал бы карточный долг, чем не ответил бы на открытку, где его благодарят за гостеприимство. Куда бы он ни отправился, каким бы срочным ни было дело, Бен выкроил бы минутку, обязательно выкроил бы, чтобы оставить ей записку.
Он должен был оставить ей весточку! Джилл опять позвонила Бену на работу. Его секретарь Осберт Килгаллен сказала, что Бен ничего ей не передавал и с тех пор, как она звонила в первый раз, не появлялся и не звонил.
- Он не говорил, куда едет и когда вернется?
- Нет, только прислал из Филадельфии по стато-принту письмо: предупредил, что задержится.
Джилл пришлось довольствоваться малым. Она отправилась в столовую для сестер и, усевшись за свободный столик, ковыряла вилкой в тарелке, не видя, что ест. Все будет хорошо, успокаивала она себя. Неужели я влюбилась в этого…
- Бордмэн! Проснитесь!
Джилл очнулась и увидела Молли Уилрайт, диетолога.
- Простите.
- Я спрашиваю, с каких пор на вашем этаже стали класть в люкс-палаты больных, за которых платят благотворительные организации?
- Что вы!
- Палата К-12 на вашем этаже?
- К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что дежурный врач прислушивается к каждому ее вздоху.
- Хм… Наверное, она вчера получила наследство. До этого она полтора года лежала в приюте для престарелых.
- Это какая-то ошибка.
- Не знаю. У меня на кухне ошибок не бывает. А диета ничего себе! Вагон еды, королевский выбор блюд, а лекарства приказано давать не в чистом виде, а подмешивать в пищу. Поверьте, дорогая, диета так же уникальна, как отпечатки пальцев, - мисс Уилрайт встала. - Ну, ладно, я побежала.
- Чего от тебя хотела Молли? - спросила у Джилл другая сестра.
- Не знаю. Она что-то перепутала в предписаниях.
Джилл пришло в голову, что Человека с Марса можно найти по диете. Правда, в медицинском центре несколько кухонь, и чтобы их все проверить, нужна, по крайней мере, неделя. Центр строили во времена морских войн как флотский госпиталь. Потом его расширили и перевели в подчинение министерству здравоохранения, образования и социального обеспечения. Теперь Центр принадлежал Федерации и разросся еще больше.
Недоразумение с миссис Банкерсон настораживало. Центр принимал любых пациентов: частных, правительственных, состоящих на обеспечении правительственных организаций. Этаж Джилл был отведен для правительственных больных, там лечились сенаторы Федерации и другие высокие чины. Странно, что в палату К-12 положили частного больного. Может быть, в отделении для частных больных не хватило места?
Долго думать об этом было некогда: накопилась масса работы. Понадобилась складная кровать. Можно было позвонить на склад, но склад находился в подвале, чуть не за четверть мили от Джилл, а кровать требовалась срочно. Джилл вспомнила, что такая кровать стоит в дежурке при палате К-12, на ней еще сидели часовые, и она их прогнала. Наверное, эту кровать вынесли в дежурку, когда в палате поставили флотационную. Если ее еще не отправили на склад, то ее можно взять.
Дверь дежурки оказалась запертой, и ключ не подходил. Надо вызвать слесаря, подумала Джилл и направилась в комнату врача, чтобы спросить насчет кровати у него. На посту был доктор Браш. Он не состоял при больнице интерном; по его собственным словам, его пригласил доктор Гарнер специально для миссис Банкерсон. Браш обрадовался, увидев Джилл.
- А мисс Бордмэн! Вы-то мне и нужны.
- Что же вы не позвонили? Как ваша больная?
- Больная в норме. У меня проблемы.
- Что случилось?
- Пустяки, минутное дело. Я надеюсь, сестра, вы уделите мне столь незначительное время? И никому не станете об этом рассказывать?
- Конечно. Только позвольте позвонить помощнице: я должна дать ей кое-какие указания.
- Нет, - поспешно возразил он. - Я выйду, вы закроете за мной дверь и не будете открывать, пока я не вернусь и не постучу вот так, - он отстучал первые такты популярной песенки.
- Слушаюсь, сэр, - ответила Джилл неуверенно. - Что делать с больной?
- Ничего, ее нельзя беспокоить. Смотрите на экран.
- Где вас найти, если что-нибудь случится? В комнате отдыха врачей?
- В конце коридора в мужской уборной. Все, я убегаю.
Он ушел, и Джилл заперла дверь. Она посмотрела на экран и потом на датчики. Больная спала, пульс ее был четким и ритмичным, дыхание спокойным и ровным. К чему такое неусыпное наблюдение, подумала Джилл. Она решила все-таки проверить, стоит ли в дальней комнате складная кровать. Больную Джилл не потревожит - она умеет ходить тихо; а что до доктора Браша, то он, как и все врачи, не будет недоволен тем, о чем не узнает.
Проходя мимо миссис Банкерсон, Джилл убедилась, что та спит. Дверь в дежурку была заперта. Джилл открывала ее ключом.
Так и есть: кровать здесь. И тут Джилл заметила, что комната занята. На стуле, с детской книжкой в руках, сидел Человек с Марса.
Смит увидел Джилл и одарил ее лучезарной улыбкой счастливого ребенка. У Джиллиан закружилась голова. Валентайн Смит здесь? Не может быть - его перевели, в журнале записано.
Страшная догадка пришла к ней. Подставной Человек с Марса на стерео… умирающая старуха, и вместе с ней в палате еще один человек… испорченный замок… А через день-другой отсюда выедет каталка, и на ней под простыней не один труп, а два!
Вслед за этой догадкой пришла еще одна: она тоже рискует. Смит неловко встал со стула, протянул к ней руки и сказал:
- Брат мой!
- Здравствуй! Как живешь?
- Я здоров. Мне хорошо, - он добавил еще что-то на непонятном задыхающемся языке, потом поправился. - Ты здесь, брат. Тебя не было. Теперь ты снова здесь. Ты как вода.
Сердце Джилл таяло под лучами улыбки Смита, а кровь в жилах стыла от страха, что ее застанут здесь. Смит этого не замечал.
- Видишь? Я хожу. Я становлюсь сильнее, - он сделал несколько шагов и торжествующе улыбнулся.
Улыбнулась и Джилл, через силу.
- О, мы делаем успехи! Продолжай в том же духе. А мне надо идти, я на минутку заглянула.
- Не уходи, - на его лице было огорчение.
- Не могу…
Огорчение переросло в горе.
- Я тебя чем-то обидел. Я не знал.
- Нет, ты меня не обидел. Мне действительно нужно уходить, и чем скорее, тем лучше.
На лицо Смита вернулось безмятежное выражение. Он сказал скорее утвердительно, чем просительно:
- Брат, возьмешь меня с собой.
- Не могу. Мне нужно идти. Слушай, не говори никому, что я была здесь. Пожалуйста!
- Не говорить, что приходил мой брат по воде?
- Правильно: никому не говори. Будь умницей, потерпи, я вернусь.
Смит переварил услышанное и удовлетворенно ответил:
- Я буду ждать. Я не скажу.
- Вот и славно, - Джилл соображала, как ей выполнить обещание. Она догадалась, что "испорченный" замок вовсе не испорчен, глянула на дверь и поняла, почему не могла открыть ее: к двери прибили засов. В больнице запрещалось пользоваться такими засовами. Защелки, установленные на дверях ванных, уборных и других комнат, открывались снаружи специальными ключами. В комнате Смита поставили засов, который можно было открыть только изнутри, руками. Джилл отодвинула его.
- Жди. Я обязательно приду.
- Я буду ждать.
Вернувшись в комнату врача, она услыхала: Тук! тук! Тук-тук!.. тук! тук! Это был сигнал Браша. Джилл поспешила к двери. Браш ворвался в комнату с криком:
- Где вы были, сестра? Я стучал три раза! - он подозрительно покосился на дверь, ведущую в палату.
- Больная стала вертеться, - солгала Джилл, - я поправляла ей подушку.
- Черт возьми! Я запретил вам отходить от стола!
Джилл видела, что врач напуган, и пошла в контратаку.
- Доктор, - сказала она сухо, - я за вашу пациентку не отвечаю, но коли вы мне ее доверили, я оказала ей помощь, которую сочла необходимой. Если у вас есть ко мне претензии, давайте позовем главного врача отделения.
- Что вы, из-за такого пустяка…
- Нет, сэр, это не пустяк! Такую слабую старушку водная подушка может задушить. Есть сестры, способные стерпеть от врача любое обвинение, я же ложных обвинений терпеть не хочу. Давайте позовем главного врача.
- Не надо, мисс Бордмэн. Я погорячился, не подумал. Прошу прощения…
- Хорошо, - отчеканила Джилл. - Чем еще могу быть полезна?
- Спасибо, больше ничего не нужно. Впрочем… пожалуйста, никому не рассказывайте о случившемся.
- Конечно - можете быть совершенно спокойны, доктор. - Джилл села за стол и сделала вид, что разбирает бумаги. Потом вспомнила, что так и не заказала на складе кровать. Позвонила на склад, отослала помощницу с каким-то поручением и задумалась.
Где же Бен? Как его не хватает! Позвонить бы ему и переложить ответственность на его сильные плечи. Но он пропал, черт его дери, и свалил все на нее. Свалил? Раздражение, которое она подспудно чувствовала все утро, вдруг прошло. Бен не уехал бы, не дав ей знать, чем закончилась его встреча с Человеком с Марса. Она, как участник заговора, имела право знать исход дела, а Бен всегда играл честно. "Если со мной что-нибудь случится, - вспомнила она, - ты мой козырь… Малышка, если ты долго не получишь от меня известий, то поступай как считаешь нужным".
Она и не подумала, что с Беном что-то могло случиться, ей это просто не приходило в голову. А теперь пришло. И пришло время - рано или поздно оно приходит к каждому - поставить на карту свою карьеру, честь и жизнь. Джиллиан Бордмэн приняла вызов судьбы в 15.47.
Когда Джилл вышла, Человек с Марса сел на прежнее место и принялся, выражаясь земным языком, терпеливо ждать. Он был счастлив: брат обещал вернуться. Смит был готов сидеть в ожидании брата год, и два, и три, ничего не делая и не двигаясь. Он не помнил точно, когда они побратались: он еще не в силах был измерить новое время и пространство, настолько они отличались от того, к чему он привык в родном гнезде. Дело было не в том, что, измеренная земными годами, его жизнь оказалась длиннее, а в том, что здесь он столкнулся с совершенно иным, чем дома, восприятием времени. Фразу "Это произошло позже, чем тебе кажется" нельзя перевести на марсианский язык, поскольку у марсиан не существует понятия "позже", а фразу "поспешишь - людей насмешишь" нельзя перевести потому, что на Марсе это непреложная истина, это само собой разумеется, как на Земле то, что рыба плавает. Высказывание "так было, есть и будет" на Марсе показалось бы таким же трюизмом, как на Земле "дважды два - четыре".
Смит ждал.
Вошел Браш, посмотрел на него; Смит не пошевелился и Браш вышел.
Услыхав скрежет ключа в замке, Смит вспомнил, что такой звук предшествовал последнему визиту брата по воде, и стал настраиваться на встречу с братом. Он удивился, когда открылась дверь в коридор, впустив к нему Джилл; Смит еще не знал, что такое дверь, но тут же усвоил и отдался радости, которая приходит только в присутствии братьев по гнезду или по воде, а иногда - в присутствии Старших Братьев.
Радость его несколько омрачилась сознанием того, что брат ее не разделяет. Брат был огорчен, да так сильно, что вот-вот дематериализуется. Смит уже знал, эти странные существа испытывают очень сильные отрицательные эмоции без риска для жизни. Брат Махмуд по пять раз в день переживал душевную агонию, но не думал умирать физически. Брат капитан Ван Тромп тоже часто испытывал приступы душевного страдания, которые, по понятиям Смита, давно должны были привести его к дематериализации, тем самым разрешив конфликт, а капитан был жив и здоров. Поэтому Смит не обратил внимания на волнение Джилл.
Джилл сунула ему в руки сверток.
- Одевайся! Быстро!
Смит взял сверток и в растерянности застыл.
- Господи! Давай, помогу.
Ей пришлось и раздеть его, и одеть. Пижаму и шлепанцы Смит носил не потому, что они были нужны ему, а потому, что ему так велели. Он мог их снять и надеть, но делал это очень медленно. Джилл взяла дело в свои руки. Она была медицинской сестрой, Смит не стеснялся наготы, поэтому обошлось без проблем. Он был очарован кожей, которую Джилл натягивала ему на ноги. Джилл не дала ему времени прочувствовать и полюбить новую кожу, она принялась пристегивать чулки к подвязкам. Форму сестры милосердия она выпросила у напарницы, якобы на маскарад для своей двоюродной сестры, у которой больше размер. Джилл надела на Смита пелерину: кажется неплохо. С туфлями было хуже, они не подходили по размеру, да и вообще, при земном тяготении ходьба давалась Смиту с трудом, даже если на нем и вовсе не было обуви.
Джилл надела на Смита шапочку и приколола ее к волосам.
- Волосы у тебя коротковаты, - сказала она озабоченно, - ну да ладно, сойдет, многие девушки так носят.
Смит не ответил, так как плохо понял ее слова. Он попытался представить свои волосы более длинными и понял, что на это нужно время.
- Теперь слушай внимательно, - сказала Джилл. - Что бы ни произошло, не говори ни слова. Понял?
- Не говорить? Я не буду говорить.
- Иди за мной. Я буду держать тебя за руку. Если знаешь какие-то молитвы, молись.
- Молиться?
- Нет, не надо. Иди за мной и ничего не говори.
Джилл открыла дверь, выглянула в коридор и, убедившись, что он пуст, вывела Смита из палаты.
Смит увидел вокруг множество незнакомых предметов. Это выводило его из равновесия. В глаза бросались все новые и новые образы, и он ни на чем не мог сосредоточиться. Спотыкаясь, он поплелся вслед за Джилл, стараясь никуда не смотреть, чтобы спастись от окружающего хаоса.
Джилл вывела его в конец коридора и ступила на движущуюся дорожку, бегущую направо. Смит чуть не упал, Джилл подхватила его. Встретив удивленный взгляд какой-то горничной, Джилл про себя выругалась и, сходя с дорожки, действовала осторожнее. Наконец лифт вынес их на крышу.
Тут случилась неприятность, которой Смит не заметил, потому что наслаждался видом неба. Небо было ясное, глубокое, просто великолепное. Смит его так давно не видел.
Джилл искала глазами такси. Людей на крыше не было, утренняя смена разъехалась. Не было и такси. Сесть в воздушный автобус Джилл не решилась. Приземлилась какая-то машина.
- Джек! Это такси не занято?
- Я его вызвал для доктора Фипса.
- Вот жалость! Джек, как бы нам побыстрее уехать? Это моя двоюродная сестра Мэдж, она работает в Южном крыле. Вот, простудилась, не хочется держать ее на ветру.
Санитар почесал в затылке.
- Вам, мисс Бордмэн, я отказать не могу. Езжайте этой машиной, а доктору Фипсу я вызову другую.
- Джек, ты просто прелесть! Мэдж, молчи, я сама все скажу. У нее болит горло и голос совсем сел. Приедем домой - ромом напою.
- Да, горячий ром - лучшее средство от простуды. Моя мать всегда меня так лечила.