– Это шифр, – продолжал Диос. – Хороший шифр. Очень. Я частично разгадал его, но все равно получается какая-то ерунда. Возможно, если бы я знал, к чему это все, у меня получилось бы лучше. Не желаешь помочь?
Корпс вытянул вперед связанные руки.
– Друг мой, тут веревки перепутались. Хорошо так. Я частично развязал, но получается какая-то ерунда. Не желаешь помочь?
Парокл резко отбросил стул в сторону и ударил пленника ногой по рукам. Вышло не очень сильно, но достаточно больно и обидно. Юлиус тут же пересмотрел свои недавние размышления и решил, что теперь у него вновь есть реальная причина для мести.
– А как ты собираешься нас контролировать? – поинтересовался мошенник, скрипя зубами. – Как кормить? Как приглядывать? Как водить в туалет?
– Мне надо в туалет прямо сейчас, – напомнил о себе Гераклид.
Следующий удар достался посланнику Оракула. Куда более сильный и в лицо, а не по рукам. Гераклид завалился набок и заскулил.
– Терпи, – посоветовал Парокл, и не ясно было, к чему это относилось: к туалету или к боли от удара. – Что же касается тебя и твоих шифров – я все равно выясню. Но советую заговорить, иначе вы сдохнете. От голода и от жажды. Пока не начнете рассказывать – можете даже не рассчитывать на нормальное обращение, смекаете?
Диос замахнулся, но бить не стал, лишь пригрозив кулаком. Поднявшись, он аккуратно сложил бумаги назад в торбу и запихнул ее под кровать. Смерив взглядом пленников, Парокл противно улыбнулся.
– Пойду поем с дальней дороги. И потом непременно посещу одно прекрасное место, в которое так жаждет наш толстощекий друг. Смекаешь?
– Боюсь, что скоро в твоей комнате будешь ужасный запах. Мой друг не собирается сдерживаться, да и я, если приспичит, поддержу его порыв! – крикнул Юлиус на прощанье, но дверь уже захлопнулась, и не ясно было, услышал Парокл или нет.
Мысль мошенника заметалась, как крыса на тонущем корабле. Так, сначала они шли через общий зал, потом… сколько было поворотов? Видел ли он в коридоре хотя бы одно окно? На сколько оборотов ключа была закрыта дверь? Форма этого самого ключа? Готовили ли еду на кухне, когда…?
– Эй, ты что, заснул? – Гераклид ухитрился обползти вокруг ножки стола, протиснувшись между ней и стеной, и уткнулся носом мошеннику в бок. Теперь он здорово напоминал толстого пыхтящего слизня, который выбрал щель в полу не по размерам и застрял. – Ты витаешь в облаках, а надо срочно думать о побеге!
– Ты бы еще громче об этом кричал, – вкрадчиво посоветовал Юлиус.
Его так и подмывало добавить пару слов о том, как вредно прерывать путь мысли того, кто почти совсем… за малым еще не придумал способа спастись, но мошенник сдержался. Фавн неоднократно приводил ему примеры отличных воров и искуснейших интриганов, которые закончили свои дни за решеткой или даже без рук и головы только потому, что затеяли выяснять отношения с сообщниками вместо того, чтобы молча и, главное, быстро выкручиваться из сложной ситуации.
– Дружок, сейчас ты вернешься на прежнее место, и мы синхронно поползем к кровати, – Юлиус никак не мог позволить себе уйти, хотя бы не попытавшись завладеть шифром, который Диас так любезно сумел разгадать, пусть даже и наполовину.
Как и следовало ожидать, с координацией движений у Гераклида было как отлично, только наоборот. К тому же он производил немыслимое количество шума. Охи, ахи, вздохи, взвизги, комментарии в духе "Мне в щеку вонзилась заноза!" или "Куда ты так быстро!", причитания, неуместные восторги по поводу каждого преодоленного сантиметра… Мошенник яростно полз вперед, извиваясь всем телом, и ему чудилось, что "тихого" Аквуса вот-вот кто-нибудь услышит и тогда… Что будет тогда, Юлиус не загадывал.
Юлиус выгнулся буквой мю и носком ботинка нащупал под кроватью свою торбу. Подтолкнул ее поближе. Связанными за спиной руками вытащил оттуда листы бумаги. Запихнул за штаны сзади. Задвинул торбу обратно. И пробормотал:
– А теперь, дружок, быстро возвращаемся обратно.
– Что-о-о?
– Обратно. Только тише, заклинаю тебя!
Но даже заклятие не остановило возмущенный вопль упарившегося Гераклида. Когда через минуту воздух у Аквуса в легких закончился, дверь медленно отворилась, и в проеме возникла рожица давешней чернявой девочки.
– Мальчики, вы тут убиваете друг друга? – громким шепотом поинтересовалась она.
– Насчет нас не беспокойся, моя дорогая, – Юлиус против воли расплылся в улыбке и возблагодарил Гермеса, Фортуну, а вслед за ними всех богов, вместе взятых. – А вот чтобы тебя случайно не убили люди, которым должен денег Диас Парокл, поторопись – он может сбежать и не заплатить по счетам. Во время последнего рейда добычи ему совсем не досталось… А виноватой ты будешь. Что вовремя не доложила. Так что, на твоем месте, я бы запер Парокла в туалете, или где он сейчас сидит…
Девочка смерила Юлиуса недоверчивым взглядом, прищурилась и хлопнула дверью.
– А откуда ты узнал… – начал было Гераклид, но Юлиус прервал его.
– Цыц. План по возвращению на прежнее место отменяется. Теперь есть пара лишних часов, которые мы потратим с толком. Всегда знал, что книги помогут распутать любые узлы.
Мошенник опять потянулся ногой к торбе, где оставались книги. Хвала Олимпу, среди украденных из библиотеки томов был фолиант с медными накладками на корешке, одна из которых погнулась – можно было попробовать перетереть веревки.
Юлиус сдул со лба прядь волос и под холодеющим взглядом Гераклида пробормотал:
– А потом, дружок, мы научимся летать.
Глава девятая.
Опасности и спасения
Корпса чрезвычайно радовала его новоприобретенная способность игнорировать жалобы Гераклида. Если бы не она, то процесс перетирания веревки превратился бы в пытку. А так – подумаешь, постоянное сопение, бухтение, жалобы, взывания к богам и проклятия всему сущему. "Это ничего-ничего", – как любил говаривать Фавн.
Тем не менее, когда с веревками было покончено и пленники начали растирать руки и ноги, восстанавливая кровообращение, Юлиус почувствовал себя значительно лучше. Сказывалась установившаяся тишина.
Видимо, как и всякое умение, способность жалеть Гераклида и сострадать ему нуждалась в постоянной практике и тренировке.
Мошенник достал из штанов помятые расшифровки и спрятал их обратно в торбу. Раз они теперь сбегают цивилизованно, то негоже уподобляться дикарям, да и листы бумаги в штанах – не самое лучшее подспорье, когда требуется быстро бегать и тихо ползти. А именно этим и предстояло заниматься в ближайшем будущем.
Но сначала – спуститься.
– Скажи мне, великий скульптор, непревзойденный художник, талантливый стихоплет и посланник богов, боишься ли ты высоты?
– Разумеется, нет! – фыркнул Гераклид.
– Понятно, дружок, – протянул Юлиус, наблюдая, как кончики ушей Аквуса краснеют. – А то, что врать не хорошо, нас, конечно же, не учили. Ладно, вот тебе материал, сделай из него веревку.
Сунув оторопевшему Гераклиду покрывало и простынь с кровати Парокла, мошенник бегло оглядел комнату. Всегда следует оставлять последнее слово за собой, даже если ты убегаешь.
Стол? Ерунда. В нем ничего не спрячешь. Под кроватью? Там не было ничего, кроме торбы и грязи. Углы? В них слишком много всего, и вряд ли что-то из этого имеет настоящую ценность. Стул? Хм. Слишком аккуратно сделан для такого заведения. И сиденье почти не прогибалось под Диосом, когда тот восседал на нем.
Ругая всех и вся, а в основном самого себя, Юлиус с помощью все того же медного корешка и ногтей содрал обивку со стула. Чутье не подвело мошенника. Внутри, в туго завязанном мешочке – чтобы не шумели – лежали монеты. Судя по весу, около тысячи драхм. Конечно, не сравнить с тем, что украли у самого Корпса пираты, но все же это могло стать неплохим подспорьем в будущем. Особенно если вспомнить, что Юлиус и Гераклид были на острове, полном разбойников, в то время как им надо было оказаться на Кипре.
Помимо денег в стуле еще хранились бумаги с образцами подписей разного рода чиновников, пустые бланки, специальные ручки и прочие "рабочие инструменты" Парокла. Решив ничего не оставлять, Юлиус сгреб все содержимое тайника в торбу.
– Ну вот, теперь порядок, – улыбнулся мошенник. – Парокл, ты – неудачник! Смирись!
Когда Юлиус вновь обратил свое внимание на Гераклида, тот, сияя от гордости, продемонстрировал связанный узел. Естественно неумелый и неуклюжий. По всему было видно, что выдержать он не сможет даже Корпса, не то что упитанного Аквуса.
Ласково улыбаясь, как маленькому ребенку, мошенник взял из рук Гераклида узел и завязал по новой. Дернул несколько раз и удовлетворенно кивнул, отметив попутно, что посланец богов слегка засмущался. Все же эта удивительная "тактика ласки и доброты" давала ощутимые результаты.
– Лезь первым, дружок – скомандовал Юлиус.
– Но почему? – скульптор с опаской выглянул в окно. – Там ведь высоко. Это же третий этаж! Почему именно я должен первым бросаться навстречу опасностям?
– Потому что я буду прикрывать наше отступление. Хотя, ты прав. Пожалуй, эту героическую миссию лучше доверить тебе, дружок. Тебя послали боги, а значит, они наверняка постараются помочь, если в этом возникнет необходимость.
Юлиус двинулся к окну, но тут же оказался отброшен огромным телом Гераклида. Тот, схватившись за связанные простыни, полез вниз. Выглянув наружу, мошенник со вздохом увидал, как горе-скульптор повис, раскачиваясь, на середине. Посмотрев вниз, Аквус замер и больше не двигался.
– Быстрее лезь, – прошипел Корпс. Все-таки иногда приходилось отказываться от ласки и доброты в пользу куда более действенных средств.
– Я боюсь! – почти кричал в панике Гераклид.
– Быстрее, дружок, иначе я попросту отвяжу веревку.
– Ты не посмеешь!
– Если бы ты так сильно не орал…
…Раздался треск, и хрупкая материя попросту порвалась, избавив Аквуса от духовных терзаний. Тот упал с высоты второго этажа, ударившись о землю словно огромный куль. Гулкий звук разнесся по округе.
"Ну вот, влипли", – рассеянно подумал мошенник.
Рефлексы не тратили время на размышления, они спасали Корпсу жизнь, как делали это уже не раз. Перекинув торбу через плечо, Юлиус схватился за остаток простыни. Соскользнул до ее края и, сгруппировавшись, спрыгнул. Приземлился, откатился в сторону, смягчая удар и попутно оценивая обстановку.
Было тихо, лишь из окон выглядывали любопытные. Встав сам и растолкав Гераклида, который стонал от "бездны боли, обрушившейся на израненное тело", мошенник бросился дальше по улице. Удивляться тому, что даже сейчас Аквус умудрялся находить время для метафор, Юлиус не стал. Уже давно понял, что это настолько въелось в спутника, что вытравить никак не получится.
Когда они уже сворачивали за угол, за спиной раздался крик: "Стоять!" Хотя на Родосе и царили весьма свободные нравы, охраннику даже самого бандитского притона не сильно понравится, если постояльцы будут рвать гостиничное имущество, а потом убегать, как будто они и впрямь в чем-то виноваты.
Как нередко говорил Фавн: "День прошел зря, если ты с утра до вечера ни разу не вызвал ни у кого желания за тобой побегать". Если брать во внимание эту сомнительную мудрость, то сегодняшний день уже явно удался. И остальное было бы совсем прекрасно, если бы Корпс представлял, куда бежать. Дорогу в порт мошенник запомнил, но спасаться там сейчас вряд ли стоило. Нужно было дождаться темноты, незаметно проникнуть на корабль, а уже потом, в море, думать о том, как бы сделать так, чтобы оказаться на Кипре, а не на виселице. Пираты и служители закона – в том случае, если обнаруживают кого-то вместе с пиратами – почему-то очень консервативны и однообразны в способах наказания.
Потому, петляя по улочкам, подбадриваемые криками преследователей беглецы пытались найти место, чтобы спрятаться. Повезло еще, что большинство обитателей Родоса не горели желанием лезть в чужие проблемы. Максимум, что досталось Юлиусу и Гераклиду – метко пущенное в спину яблоко, которое, разумеется, попало меж лопаток Аквусу. Это снизило и без того маленькую скорость спутника Корпса, но на них хотя бы не бросались с оружием и сетями.
"У меня есть деньги, – размышлял на бегу Юлиус. – Значит, нас могут спрятать, если мы хорошо заплатим. И довезти до места. Как могут и попросту из-за этих денег убить. Хотя, если вдуматься, нас могут убить буквально из-за всего. Некоторым людям даже повода искать не надо".
Тем временем судьба продолжала подкидывать странные подарки. Едва завернув за очередной угол, Юлиус тут же отпрянул назад, зажал Гераклиду рот и постарался изобразить самое страшное лицо, на какое только был способен. По-видимому, получилось, потому что запыхавшийся скульптор кивнул и с силой сжал губы.
За углом тем временем раздавались голоса. Один из них принадлежал Диосу Пароклу, и теперь в нем не было и доли зазнайства и уверенности. Вторым был пиратский капитан – говорил он спокойно и медленно, будто лениво выплевывая слова.
– Я так понимаю, ты будешь плавать вместе со мной еще два месяца.
– Два месяца? Может, лучше, по счету подписей? Скажем, десять?
– Уговорил. Два месяца и еще сверх того – десять подписей. Я так понимаю, тебе не надоел собственный язык, чтобы ты осмеливался возражать мне. Либо соглашайся на эти условия, либо отдавай долг.
– Я мог бы отдать тебе долг из той добычи, которую ты же и забрал с последнего корабля, смекаешь? – все-таки Парокл был не робкого десятка. На его месте Корпс незамедлительно стал бы опасаться за свой язык. – К тому же, я прекрасно могу подделывать документы, сидя здесь. Просто скажи, какие тебе нужны. Каперские патенты? Липовые квоты на рыбную ловлю? Торговые накладные? Ты получишь их все заранее. Почему бы мне не остаться на Родосе? На твердой земле подписи подделывать гораздо легче и надежнее, чем на корабле.
– И сбежать от меня тоже гораздо легче.
– Зачем сбегать? – прозвучало очень искренне, хотя Юлиус узнал интонацию: он обычно использовал её в моменты самого наглого обмана.
– Не знаю. Но я так понимаю, когда мы спасали тебя от охранников того гигантского предсказательного купола, ты явно не просто гулял в сторону моря.
– Разве можно сравнивать тебя и этих…
Диос осекся, и Юлиус не успел даже заволноваться, как Парокл выскочил из-за угла и оказался нос к носу с ошарашенным Гераклидом, в метре от которого между двумя мусорниками прятался и сам Корпс.
– Ага, – протянул Диос. – Капитан, нам только что улыбнулась удача…
На противоположной стороне переулка показались трактирные охранники. "И не надоело им бегать по жаре!" – раздраженно подумал Юлиус, скривившись от мусорного запаха тухлых креветок и перезрелого инжира.
Кричать им, к сожалению, тоже не надоело.
– Эй! Слышишь, Парокл? Эти парни разломали мебель в твоей комнате!
– Мебель?!! – взвизгнул Диас.
И вот тут детские игры закончились. Это Юлиус Корпс осознал мгновенно, полностью и всей шкурой. Он и до этого очень хорошо понимал Диаса. Даже слишком хорошо. И последними словами ругал себя за то, что неосознанно выпалил "Разве можно сравнивать тебя и этих…" хором с Пароклом, выдав себя и Гераклида. Но когда настоящий мошенник внезапно посреди бела дня узнает, что кто-то покусился на его честно нажитое нечестным трудом добро…
Юлиус бросился на землю и ужом полез между мусорными ящиками. Это спасло его от кинжала, брошенного в спину. Промахнувшись, Диас зарычал, как раненый зверь, и бросился ловить вора. На первых порах того спасали хаотично расставленные ящики, извилистые проходы между ними и худое телосложение, потом – скользкая банановая кожура и гнилые фрукты, на которых очень легко поскользнуться преследователям, если они ослеплены яростью. Однако когда мошенник выскочил на перекресток, вцепился в рукав Гераклиду и вновь потащил его за собой, убегать от погони было уже не столь приятно, как десять минут назад.
Пытаясь запутать преследователей и срезать путь, Юлиус пронесся через крошечный дворик с собаками, чумазыми детьми и сохнущим бельем. Как и следовало ожидать, Гераклид ни разу не пригнулся вовремя, и когда приятели протиснулись в узкую щель между стенами, пробежали по крышам бараков, спрыгнули на улицу ярусом ниже и замерли между широкими досками, наваленными под стенами дома, чтобы перевести дух, голову и плечи толстяка украшали тряпки. Кружевные, полотняные, целые, рваные. Панталоны, юбки и платья. Погоня, судя по крикам и ругательствам, свернула не туда и бегала теперь улицей ниже.
– Вот ты, дружок, и стал вором, – улыбнулся Юлиус, пыхтя и вытирая мокрое лицо краем юбки в крупный горошек. – Обобрал несчастных девиц.
Гераклид немедленно надулся. Однако, вопреки возможным ожиданиям, вовсе не на то, что его назвали вором.
– Смеешься? Неужели ты думаешь, что я не отличу легкомысленное девичье белье от того, что носят зрелые женщины?
– Оу, – Юлиус впервые почувствовал прилив искреннего уважения к Аквусу. – У тебя такой большой опыт? А по твоему виду и, хм, не скажешь… Откуда познания в таком вопросе?
– У моей мамы было много белья. И подруги. Много подруг. Они обсуждали его покрой, цвет, ткани. Как заглаживать складки. Как отпарывать кружева. Как…
Юлиус растерянно глядел на Гераклида. Для себя он в самом страшном сне не мог бы представить такого детства. Мать. Подруги. Юбки. Бесконечные женские разговоры. "Это не трогай, то не ешь…" "Мама отпускает тебя так далеко?" Вместо игры в солдатики – нудные чаепития со взрослыми матронами. Вместо игр во дворе – получение ценных знаний о панталонах. "Интересно, что получилось бы из меня при таком воспитании? Гераклид номер два? – Юлиуса аж передернуло. – Орка с два. Я бы сбежал. Пожалуй, сразу, как только научился ходить. Кстати, к вопросу о беге…"
Он задумчиво потянул за подол юбки.
– Гераклид, сейчас понадобится твой ценнейший опыт. Скажи-ка, нам хватит этих тряпок, чтобы вдвоем переодеться?
И тут Аквус преобразился. Куда подевался жалкий никчемный человечишко? Не иначе как прямо на месте провалился в Тартар, а вместо него поднялся бог моды и красоты.
Он тут же скинул на землю все тряпки. В мгновение ока рассортировал их по ведомым только ему одному параметрам. Во всяком случае, Юлиус видел, что это не цвет, размер или тип одежды. Затем, в порыве острого приступа вдохновения, Гераклид нахмурился, взъерошил волосы, упер руки в боки и нахмурился еще сильней.
Итогом размышлений стала победная улыбка.
– Хватит, – важным тоном сказал Аквус. – Ты будешь невинной куртизанкой, а я твоей служанкой.
– А куртизанки бывают невинными? – поразился Корпс. – И почему, собственно, именно я ей буду, а не, к примеру, ты, дружок?
– Потому что ты – худой, а я – толстый, – вся героичность мигом слетела с лица скульптора.
– Эм, ну некоторые любят женщин в теле, – постарался утешить товарища Юлиус.
– Да дело не в этом. Просто для куртизанки подходят именно те вещи, которые на меня не налезут. А жаль. У меня был бы такой шанс проявить свой актерский талант…
Мошенник ошеломленно покачал головой. Воистину, он никогда не сможет понять этого человека. Кажется, у него в голове действительно был свой персональный Тартар с кучей обитателей, которые дрались за место в черепе Гераклида столь ожесточенно, что травмировали друг друга до потери разума.