"Спешите! Только сегодня! – гласили красные буквы на ядовито-желтой бумаге. Всем известно, что именно кричащие цвета непреодолимо влекут к себе простой народ, и уж если хочешь собрать толпу – пользуйся тактикой "вырвиглаз" и не жалей редких личностей с хорошим вкусом. Презрительно отведут глаза да поморщатся – всего-то. – В "Тартаровских Тартарах" никогда раньше подобного не видели! Приобщись к женской прелести! Взгляни на изображение милейшей из красавиц Греции, королевы грации и любви, – бесплатно! Участие в аукционе за право стать ее мужем – тоже БЕСПЛАТНО! Спешите!"
Твердым шагом Юлиус вошел в двери "Тартаров" и, оглядевшись, удовлетворенно хмыкнул. Почти все столики были заняты, как на подбор – мужчинами без лишних следов интеллекта на лицах. Возможно, не все они пришли по объявлению, но пару желтых клочков бумаги, выглядывающих из карманов и сжатых кулаков, Юлиус разглядел.
Мошенник быстро двинулся к барной стойке, по дороге громко восклицая: "Не толпитесь, занимайте очередь, занимайте очередь!" – хотя сначала никто и не думал толпиться. Но человеческая природа больше всего любит действовать от противного, поэтому вскоре Юлиус обнаружил за собой небольшую группу любопытных. Он повернулся к залу, оперся о стойку, выдержал театральную паузу… и, вытащив из-под жилетки портрет жрицы Диониса, сунул его в лицо ближайшему заинтересованному.
Тот инстинктивно отшатнулся, а потом, ахнув, попытался схватить рисунок. Но Юлиус был начеку, он вовремя отдернул портрет и поднял его над головой.
– Великая и несравненная Эф! Сегодня королева грации и красоты, лишь на день прибывшая в наш скромный город, ищет самого достойного, дабы стать его женой!
– Начальная цена за право стать мужем этой красавицы – пять драхм! – Юлиус помедлил секунду, однако претенденты в супруги мялись и не спешили платить, поэтому он восторженно продолжил. – Не жена, а сплошные плюсы! Во-первых, в детстве ее сравнивали с самой Афродитой!
– Пять драхм? Я заплачу! – владелец заведения то ли проникся красотой портрета, то ли решил подбодрить своих клиентов.
Юлиус, вдохновленный только что придуманной биографией, продолжал:
– Во-вторых, она хозяйственна, как Гера, и ждет своего героя, как Елена! И, раз уж мы говорим о божественном – она жрица Диониса, а значит, никогда не станет пилить мужа за то, что тот пьет – наоборот, поддержит его в этом светлом начинании и сама подольет вина в кружку!
Такой бронебойный аргумент не мог не подействовать.
– Шесть драхм!
– Семь!
– Восемь!..
– Друзья мои, вы уверены, что это достаточная цена для той, которая руководила празднествами в честь Диониса?
На несколько секунд повисло замешательство, но вскоре один из смельчаков поднял руку и громогласно заявил: "Десять!"
– О! Вы только посмотрите на него. Уже через несколько минут он будет купаться в объятиях настоящей нежности..
– Сто! – внезапно раздался голос.
Несмотря на громогласность сказанного, Юлиусу понадобилось время, чтобы разглядеть в толпе собравшихся хилого человечка, которого где-нибудь обязательно сбросили бы со скалы ещё в момент рождения. Мужчина был лыс, стар и мал, но, к удовольствию Корпса, богат. Судя по шепоткам, побежавшим по залу, которые мошенник давно научился фильтровать, то был явно не последний человек на местной фабрике.
В воцарившемся молчании, полном зависти и любопытства, Юлиус отсчитывал:
– Сто драхм, раз!.. Сто драхм, два!.. Сто драхм, три! Давайте поздравим счастливца!
Толпа разродилась жидкими аплодисментами, а сам победитель аукциона, гаденько улыбаясь, протолкался к постаменту.
– Как вас зовут, представьтесь.
– Маркус Онассис.
– Отлично, Маркус, поздравляю. Держите портрет и пойдемте же скорее туда, где несравненная Эф ожидает встречи с вами.
– Да-да, конечно, – Маркус суетливо схватил портрет, затем поочередно вытер ладони рук об штаны и вновь улыбнулся. – Скажите, а вы действительно считаете, что я ей понравлюсь?
– Иначе и быть не может! – отрезал Корпс. – Вы доказали свою состоятельность, героичность и рисковость. К тому же, вы не побоялись вступить в спор со множеством мужчин, явно превосходящих вас в силе!
Последнюю фразу Юлиус нарочно произнес как можно громче, чтобы Онассису досталось побольше злобных и завистливых взглядов. Как частенько говаривал Фавн: "Пока в твоих руках тряпка, которой можно вытирать всё подряд, никаких проблем у тебя не возникнет. Но стоит лишь тряпке вспомнить, что она когда-то давно была прекрасным и дорогим платьем, как она начнет капризничать, и тогда уже жди беды. Потому не стоит давать тряпке вспоминать о своём прошлом".
На всех парусах, придерживая "счастливчика", Юлиус спешил в "Пяту Ахилла". Было бы очень обидно, если бы за это время жрица Диониса куда-то подевалась. Корпс точно знал, что момент, когда с Маркуса можно стребовать деньги, ещё не настал. Однако, когда Юлиус вбежал в знакомый зал с "пяточными столами", выяснилось, что "Эф" никуда не ушла, а всё так же сидела за столом. Судя по бледному лицу, дрожащим рукам и тому, как она судорожно пила из кружки – похмелье во всю наслаждалось своей властью.
Между тем счастливый кандидат в мужья замер посреди зала и растерянно оглядывался по сторонам, не узнавая в помятой жрице Диониса свой аукционный выигрыш. "Нет, а что ты ожидал увидеть? – мысленно пожал плечами Юлиус, быстро подбирая аргументы для финального аккорда мелодрамы, когда любящие сердца должны были соединиться, а их благородный помощник удалиться в закат с карманами, полными презренного металла. – Ты думал, что она здесь будет в соблазнительной позе над столом возвышаться?" Но вслух он, естественно, этого не сказал. Приникнув к уху Маркуса, мошенник доверительно зашептал:
– Очень волнуется перед встречей с вами, друг мой! Видите, как бледно ее лицо? Как дрожат руки? Однако, несмотря на трепет, несравненная Эф – мечта мужчины!
– Это… она?
– Конечно!
Юлиус тащил за собой упирающегося жениха и надеялся, что тот артачится от смущения, а не от праведного гнева, вызванного несоответствием портрета и помятой девицы.
Юлиус пихнул коротышку на скамью рядом с девушкой, сам плюхнулся напротив нее и громко заорал:
– Эй, хозяин, кувшин вина и закуску, что-нибудь повкуснее! У нас сегодня праздник!
– Это какой, позволь спросить? – прошипела девушка, уставившись на Юлиуса исподлобья. Взгляд у нее получился такой тяжелый, что хоть сваи забивай.
Мошенник лишь радостно улыбнулся в ответ и продолжил в том же восторженном духе:
– Милейшая, что до меня, то я всегда полон радости, когда встречаю жрицу Диониса. Моя кормилица любила повторять: "Запомни, Юлий, лучше вина или женщины может быть только женщина с вином!" Вот это – Маркус, и у него сегодня праздник почище, чем у любого в этом трактире. Знаешь, почему?
– Нет.
Жрица покосилась на соседа. Тот улыбнулся ей в ответ, игриво подвигал бровями – в такт с ними двигались еще и оттопыренные уши – и судорожно пригладил три волосины на голове. "Герой, – откомментировал в уме Юлиус. – Любовник. Наш Парис".
– Потому что он всю жизнь мечтал… выпить с тобой!
Девушка фыркнула в кружку и расплескала вино. Хозяин заведения громко засмеялся и зааплодировал. Юлиус тихо, так, чтобы слышал только Маркус, закончил мысль:
– Сначала выпить, а потом и свадьбу играть можно.
Жених обрадовано закивал. Тут как раз подоспел трактирщик с кувшином. Жрица улыбнулась и застенчиво стала двигать глиняную посудину к себе. "Идиллия, как она прекрасна, – подумал Юлиус. – Самое время делать ноги".
Он скользнул вокруг стола и шепнул на ухо Маркусу:
– Быстро. Пока она не видит. Деньги! Я даже расписку брать не буду! Чтобы быстрее скрыться и не нарушать ваше свидание. Кстати, ты ей явно приглянулся.
Коротышка запыхтел и стал шарить по карманам. Девушка подозрительно уставилась на него и чуть отодвинулась в сторону. "Минуту! – взмолился Юлиус. – Гермес, прошу тебя, пусть она просидит тут еще хотя бы минуту, мне хватит!"
Маркус Онассис между тем вытащил горсть монет и сунул ее мошеннику. Тот сомневался, что получил ровно сто драхм, но тщательно пересчитывать их не было ни времени, ни желания. "Самое меньшее – восемьдесят", – решил он, запихивая деньги в карман. Плох тот плут, который не сумеет на ощупь и на вес определить ценность добычи.
– Поздравляю! – он хлопнул жениха по плечу. – И тебя поздравляю! – подмигнул жрице Диониса. – Счастливая жизнь и всё такое – ну, ты поняла.
Потом развернулся и быстро зашагал к выходу. В спину ему не прилетело ни кружки, ни кувшина, и возмущенный ор послышался лишь тогда, когда он уже перебегал улицу. Неплохая фора, при таком раскладе не ушел бы только полный идиот.
Юлиус отродясь не считал себя за такового, поэтому и четверти часа не прошло, как он садился в поезд, уходящий на юг. Оставшиеся от покупки билета сорок драхм приятно грели сердце и нагрудный карман, а в глазах весело отплясывали маленькие церберы. Что ни говори, всегда приятно помогать ближним. Особенно в поисках счастья.
…
Все эти воспоминания пронеслись в голове Юлиуса, пока Леонид бегал за водой, сам мошенник искал нечто похожее на "тень", чтобы перетащить туда жрицу Диониса, а Гераклид стоял возле правого борта и, уперев руки в боки, переваливался с пятки на носок. Мошеннику показалось, что сейчас не самое время для гимнастических упражнений, но, как оказалось, это действие имело сакральный смысл.
Горе-скульптор размышлял.
– Это нечестно, – сказал он в конце концов. – Фактически, именно я спас девушку, а награда досталась тебе!
– Я с удовольствием уступил бы тебе возможность получить пощечину, – огрызнулся Корпс. – Лучше помоги мне.
Вдвоем они перетащили жрицу под слабое подобие навеса, сооруженного из растянутой рубашки Гераклида.
– И все равно, – не сдавался Аквус. – Как только на нашем пути появляется женщина, то она неизменно становится твоей. Хотя нельзя не заметить, что я более приятен на вид и моя искушенность в вопросах обращения с женским полом не знает границ!
– Знает, – отмахнулся Корпс. – Границы лежат между тетушкой, матушкой и их кумушками. Конечно, их роднит с любой девушкой эта буквосочетание "шкой", но не более того.
– Ты мало обо мне знаешь! – уши Гераклида покраснели, как будто за этой фразой скрывались страшные тайны, в чем мошенник сильно сомневался.
– И кроме того, Ламия, мой дорогой друг, досталась как раз тебе!
Аквус в очередной раз за сегодня обиделся и надолго умолк. Юлиусу только это и требовалось. Поразмышляв в установившейся тишине, он решил, что не стоит рассказывать остальным историю "Эф". Она абсолютно не красила самого мошенника, а уж девушку и вовсе выставляла в неприглядном свете.
Тем не менее, из каюты уже спешил Леонид с флягой питьевой воды, а потому никакого плана придумать не удалось. Оставалось лишь импровизировать.
Жрицу Диониса напоили водой, и девушка открыла глаза. Еще раз осмотрев своих спасителей, она остановила взгляд на Юлиусе. Тот поёжился, читая в нём абсолютно неприкрытую ненависть.
– Какой приятный сюрприз! – воскликнул мошенник, не давая "жертве" опомниться. – Надо же, кого мы только что спасли от смерти! Да это же прекрасная жрица Диониса!
– Это может нам пригодиться, – Стадис потёр подбородок. – Подозреваю, что боги куда охотней разговаривают со своими посвященными, чем с простыми смертными.
– Эй! Кто с кем разговаривает? Вы о чем? – взгляд девушки стал затравленным и испуганным.
– Тебе надо поговорить с твоим богом, – сказал Юлиус.
Таким тоном обычно человеку сообщают о том, в чем его желание не учитывается. Например: "тебе надо идти на работу" или "тебе надо вынести мусор". Можно выполнить, можно не выполнить, можно просто проигнорировать, но решение уже принято, и ты ничего не можешь с этим поделать.
– И о чем это мне с ним разговаривать? – жрица фыркнула. – Я с ним вдоволь наговорилась, когда эти дураки везли меня в объятия смерти. Я их поила! Я им проповедовала! А они? Вместо того, чтобы дружно вступить в армию поклонников Диониса, взяли и отправились на корм сиренам.
– И ты не поленилась лично уничтожить одну из них, чтобы доказать морякам, что они были не правы?
– Двоих. Одна – утонула.
– Утонувшая сирена. Занятно, – Юлиус на секунду задумался. – Слушай, а ты ненавидишь только сирен или всех, кто отвратительно поет?
Оказалось, что "взгляд разгневанной жрицы" с легкостью заменяется "взглядом рассвирепевшего Гераклида".
– Ладно, я не о том, – мошенник откашлялся. – Твой бог тебя не услышал, но мы знаем место, где тебя обязательно услышат! Там находится магическое устройство, позволяющее общаться с богами, когда угодно.
– Что-то складно поешь, – нахмурилась девушка – Практически так же, как в прошлый раз. В какую ещё авантюру ты хочешь меня впутать?
– Так вы знакомы… – с пониманием протянул Гераклид, – Понятно, почему ты не оставил мне шансов…
Юлиус неким шестым чувством уловил, что сейчас прозвучит нечто вроде "шансов прикоснуться к устам прекрасной незнакомки", а потому оборвал Аквуса тычком под ребра. Не обращая внимания на его обиду, он мысленно собрался и бросился в решающую атаку.
– Признаю, милейшая, что в прошлый раз я действительно поступил дурно. Но я руководствовался возвышенными мотивами. Хотел подарить тебе счастье, о котором ты так мечтала. Но не вышло. Потому предлагаю отправиться вместе с нами, чтобы посоветоваться с самим Дионисом. Для нас кое-что узнать, ну и для себя, разумеется. Ну как?
– А у меня есть выбор? – жрица впервые позволила себе улыбнуться. – Я не собираюсь опять болтаться на плоту посреди океана. Не знаю, что ты там плетешь про счастье, но с Дионисом поговорить я бы не отказалась. А уж о чем именно – это я сама решу.
Мошенник постарался, чтобы вздох облегчения прозвучал незаметно.
– Разумеется, – кивнул он. – Кстати, я тогда так и не выяснил, как тебя зовут?
– Флавия Никос. Но вы можете называть меня Фло.
Девушка смутилась, отвела взгляд и принялась чертить на палубе одной ей понятные знаки. Юлиус неожиданно понял, что все вокруг, да и он сам, испытывают умиление.
"Кажется, гармония на корабле восстановлена", – подумал мошенник, хотя опыт ему подсказывал, что если жара не закончится, или они наконец не доберутся до Крита, то уже через пару дней обстановка может накалиться не хуже палубы. Уж слишком странная компания собралась на борту диковинного корабля Стадиса.
Часть четвертая: Крит – Дельфы
Глава девятнадцатая.
Лабиринты и ножи
– Мы готовы заплатить за билет вдвое. Нет, втрое больше.
– Ты читать умеешь? За-кры-то.
– Вчетверо больше! За каждого! – если вспомнить все разы, когда Юлиусу приходилось торговаться, то сейчас он пытался провернуть наименее выгодную для себя сделку.
– Не пущу! – охранник был непреклонен.
– А если мы найдем кого-нибудь из начальства? – Юлиус решил опробовать последний аргумент. – И он окажется сговорчивее? Тебе все равно придется нас пустить, но уже бесплатно.
Охранник насупился и решительно отвернулся. Спина его демонстрировала презрение и непреклонность. Вот уж непреодолимое препятствие – неподкупный стражник.
– Как они смеют пускать в лабиринт лишь несколько недель в году? – Гераклид распалялся так, будто это он потратил последние полчаса на бесполезные уговоры. – Да кто вообще приезжает смотреть на лабиринт зимой?
– Те, кто не выносит запаха от куч гниющего помета и не любит мух, – Стадису удалось одной фразой стащить Аквуса из небесных предолимпийских облаков на многострадальную Землю. – Я надеялся, что охраны не будет – обычно здесь полагаются на крепкие стены, решетку и страх. Видимо, опять нашлись дурачки, которые решили поглядеть на чудовище и попробовали залезть внутрь.
– Ну да, дурачки, вроде нас, – Флавия хохотнула и приложилась к фляге с вином.
"У меня шок, и для душевного спокойствия требуется более плотный контакт с богом, чем обычно", – аргумент, перед которым не устояли ни Стадис, ни Юлиус, тем более что на борту имелся бочонок с молодым вином. "Заначка. Контакты протирать", – смущенно пояснил Леонид, а крот, коротко пофыркивая, кивнул и забил лапками в воздухе, будто желая срочно устроить заплыв в искомой бочке. Мнения Гераклида по этому поводу не спросил никто, в немалой мере из-за того, что тот в очередной раз на всех дулся.
Дулся на Юлиуса, который "отбил девушку у законного спасителя", дулся на Флавию, которая обращала на Гераклида не больше внимания, чем на бортовую качку, и для полноты ощущения дулся на Александра, который из-за жары кусался и злобно сопел. Корпс и жрица Диониса даже поспорили, на кого больше похож обиженный горе-скульптор – на объевшегося баклана (версия Юлиуса) или на молчаливую толстощекую рыбу (версия Флавии).
Однако спор, при всей его занимательности, не приближал к проникновению в лабиринт. Единственный вариант – дождаться, пока стражник сменится. Возможно, его напарник окажется более сговорчив. Какой-нибудь любитель азартных игр, постоянно нуждающийся в деньгах. Или многодетный отец семейства, ищущий возможность подзаработать. В конце концов, всегда можно попробовать уговорить Флавию притвориться восторженной девой, у которой непреодолимая тяга к стражникам, находящимся при исполнении.
Все эти варианты рассматривались мошенником с особой тщательностью, что доказывало серьезность проблемы. Обычно Юлиус не тратил время на размышления и действовал по наитию.
Быстрый взгляд на солнце, застывшее в зените, подсказал Корпсу, что смена стражников если и произойдет, то вечером. Ждать рядом – значило навлечь на себя лишние подозрения.
– Возвращайтесь на корабль, друзья мои – сказал он Леониду.
– Стало быть, вы с нами не идете?
– Надо отвлечься. Эта неудача выбила меня из колеи, так что я немного прогуляюсь, развеюсь и попробую вернуть потерянную легкость рук. И языка. Видимо, все эти морские плавания и погони притупили мое умение.
Едва спутники покинули мошенника, как его внимание привлекла толпа прохожих – там вдруг мелькнула знакомая фигура, причем не из тех, которым рад при случайной встрече. Некто высокий, надменный и безукоризненно одетый – не в пример самому Юлиусу, чья одежда за последнее время выгорела, задубела от соли и местами порвалась.
– Интересно, – протянул мошенник зловещим полушепотом и тут же ринулся с места.
Он отчетливо видел перед собой ненавистный затылок Диоса Парокла, который вновь объявился в самый неподходящий момент. Кажется, двум мошенникам суждено было постоянно сталкиваться, пока один из них не исчезнет.
И Юлиус ни на секунду не сомневался, что Диос собирается посетить лабиринт. У этого человека было чутье – лезть не в свое дело.
"А что у меня за чутье?" – подумал Корпс и резко остановился. Ну, и что с того, что здесь объявился Парокл? Не стоит страдать манией величия: не обязательно он будет лезть в дела Юлиуса. Да и если будет, то опять пострадает сам. У него уже есть подобный опыт.
Зачем надо сломя голову, не разбирая дороги, забыв обо всем и безо всяких адекватных причин бежать, лишь заметив знакомую фигуру?
Это был вопрос, на который мошенник, к своему стыду, не мог ответить.