Вдобавок, остановившись, он обратил внимание на странный факт. Как Юлиус ни старался догнать Парокла, тот все время маячил где-то рядом, но в недосягаемости. Да и сейчас, кажется, его макушка мелькала впереди…
Или нет?
– Привет, – прошептал знакомый голос на ухо, а лезвие ножа прижалось к шее Корпса. – Скучал, наверное?
– Безмерно, друг мой, – отозвался Юлиус безмятежным и радостным голосом матроса, выбравшегося погулять на берег после долгого и утомительного плавания. Странно, но интуиция, которая обычно предупреждала его об опасности – а уж тем более об опасности для жизни! – на этот раз сплоховала.
Парокл ловко подхватил мошенника под руку и потащил к нише в стене дома.
– Неловко, знаешь ли, – бормотал он, – убивать тебя прямо на дороге. Прохожие, конечно, не расстроятся – хлеб и зрелища в цене всегда – но я буду стесняться на публике. Смекаешь? Уж больно момент драматический.
– Драма? Лю… люблю драму, – Флавия, умилительно прижимающая к щеке бутылку красного тосканского, выросла прямо как из под земли. Юлиус хихикнул и чуть было фальшиво не прослезился от умиления. В последний раз он так сильно радовался появлению женщины рядом с собой лет пять назад, когда одна сумасшедшая старуха приняла Корпса за собственного сына и спрятала от погони.
Хватка Парокла чуть ослабла. Он смерил девушку заинтересованным взглядом:
– То есть венки и белые хитоны вам нравятся?
– Ага, – Флавия кивнула и неожиданно покраснела. – Все эти герои древности, великие мужи… не то, что сейчас.
– Боги и герои… Да, я тоже нахожу это прекрасным. Скажите, я мог вас раньше где-нибудь видеть? – Парокл радостно оскалился девушке, продемонстрировав идеально ровные, белые – даже с легкой синевой – зубы.
– Не знаю, как ее, а меня ты видел совсем недавно, – Юлиуса изрядно забавляло то, как разворачивалась ситуация. – И обнимаешь слишком крепко для недолгой разлуки. Понимаю – скучал, волновался, но, может, уже достаточно, друг мой?
Парокл немедленно отпустил мошенника, слегка придав ускорения, отчего Корпс чуть не клюнул носом стену дома напротив. Подавив желание развернуться и врезать Диосу кулаком по носу, Юлиус подозрительно посмотрел на Флавию.
– А ты что здесь делаешь, милейшая? Я же сказал: возвращайтесь на корабль.
– Тут рынок неподалеку, – она потянулась и снова улыбнулась Пароклу. – А рядом с ним – отличный винный магазин. Называется "Кракен и сухопутная крыса". Я всего лишь сделала небольшой крюк, чтобы не давиться той водичкой, что вы предлагали мне всю дорогу. К тому же ты так неожиданно ушел… – тут Флавия – мошенник не поверил своим глазам – мило надула губки.
Она флиртовала? Неужели причиной того, что она отправилась с ними, была влюбленность в Юлиуса? Или, может быть, дело в вине? Правда, не стоило упускать и появление Парокла. Возможно, Флавия хотела привлечь именно его внимание.
"Что же это я, волнуюсь, что ли? – спросил сам себя Корпс и усмехнулся. – Можно подумать, женщины мне глазки не строили. Того и гляди разволнуюсь и начну пыхтеть, как Гераклид".
И всё-таки версия с симпатией к Пароклу была наиболее вероятной. Стоило мошеннику вернуться к разговору, как он услышал:
– Я могу вас проводить. А потом мы найдем столик с видом на море. А вечером, когда зажгутся огни, оркестр будет играть мелодию наших душ, смекаете?
"Их нельзя отпускать вдвоем", – заволновался мошенник. Он вовсе не был против гипотетических стрел купидона, которые могли пронзить сердца Диоса и Флавии. Он даже находил это забавным. Более странную – хотя и весьма гармоничную – пару было трудно представить. Разве что Ламия и Гераклид, но они, как принято говорить, не сошлись характерами. А вот надменный мошенник и жрица Диониса неплохо смотрелись вместе, хотя, если вспомнить представления Флавии о семейной жизни, стоило посочувствовать Пароклу.
Однако сейчас, зная болтливый язык жрицы, Юлиус не сомневался, что Диос вытащит из девушки все, что ей известно. Даже не придется прилагать усилий. Пара комплиментов, и Флавия с удовольствием раскроет свой возраст, вкусовые предпочтения, а также историю первой и, наверняка, безутешной любви, не то что тайну про какой-то там лабиринт и минотавра.
– Думаю, будет лучше, если Флавия пойдет со мной, – сказал Юлиус. – Все-таки нас многое связывает.
Та в ответ зарделась и отхлебнула из бутылки.
"Главное – не перестараться", – подумал Корпс.
– Тогда, я думаю, могу вас поздравить. Очень хорошо смотритесь, – притворно вздохнул Парокл – так мог бы вздыхать тигр, готовясь к прыжку.
Жрица мечтательно улыбнулась.
– Да, сначала – на корабль, потом нас ждут разговоры с богом, а следом – долгожданный покой. Муж, ферма, дети. Корову заведем. Может, гусей или овец. Я пока не решила.
– Корову?!
Юлиус готов был провалиться в Тартар, лишь бы не видеть злорадной ухмылки на лице Диоса.
– Корову, – повторил Парокл вновь. – Ну, надо же. Как чуден и прекрасен мир. Я так и представляю знаменитого мошенника Юлиуса Корпса, который выгоняет на пастбище коров. До меня, конечно, доходили слухи, что он стал большим любителем животных, но чтобы настолько…
Диос расхохотался. Злость Юлиуса вплотную подобралась к критической точке – он почти чувствовал, как из ноздрей вырывается пар.
– Ты никогда не говорил, что тоже хочешь завести корову, – задумчиво пробормотала Флавия. – Мы могли бы выгонять их на одно пастбище.
Корпс редко испытывал столько противоречивых эмоций сразу. Он был благодарен жрице, что она, оказалось, не строила насчет него далеко идущих планов, счастлив, что теперь не нужно притворяться "возлюбленным" Флавии. И еще – негодовал, ведь ему пришлось вытерпеть унижения перед Диосом, и все зря.
– А разве у вас будет не одна корова на двоих? – продолжал упорствовать Парокл.
– Нам пора, поговорим в другой раз, друг мой, – Юлиус подхватил жрицу и приготовился уходить.
Все к одному. Ему сегодня не везет. Самое лучшее – затаиться и дождаться новой улыбки Фортуны. Но от Диоса было не так легко отделаться.
– Нет, куда же вы? Мы можем побеседовать дальше. За поеданием говяжьей вырезки обсудить достоинства коров различных мастей.
– Слушай, – протянула Флавия, непонятно к кому обращаясь. – А может, мы возьмем его с собой к минотавру? Ему ведь тоже нравятся коровы. А, может, быть, ему и Дионис понравится? Ну и потом, ты же сказал, что бог подскажет, где искать мужа, вот и…
– К минотавру?! Потолковать с Дионисом? Искать мужа? Однако… Что еще наобещал тебе этот старый плут?
– Не твое дело. Нам пора. И я – не старый!
Едва сдерживаясь от желания оглушить Флавию, Юлиус тем не менее попытался зажать девушке рот. Это было стратегической ошибкой, потому что жрица сразу цапнула мошенника за палец. Корпс хотя бы возрадовался, что рот у девушки оказался вполне человеческим. Никаких игольчатых зубов.
– Лабиринт минотавра? Вы всерьез собрались туда? – Парокл скептически посмотрел на них. – А как вы собираетесь разбираться с хозяином лабиринта, когда он вас найдет?
– Если найдет, дружочек, – огрызнулся Корпс.
– Нет. Именно – когда. Смекаете? – Диос на миг превратился в умудренного жизнью старика. Но наваждение быстро развеялось, лишь стоило ему презрительно скорчить рожу.
– Мы победили Ламию, – усмехнулся Юлиус. – Минотавр – это не проблема.
– Конечно-конечно. Тогда не возьмете ли вы и меня с собой? Очень уж хочется посмотреть на то, как сражаются герои.
Будь на месте Корпса кто-нибудь другой, возможно, он бы купился. Столько обожания было во взгляде Парокла. Не хватало только скупой мужской слезы и крепкого рукопожатия с молчаливым кивком. Но мошенник прекрасно знал Диоса, да и сам умел в нужный момент поддать пафосу. Бесчестный Парокл выражет свое уважение и напрашивается в помощники? Лишный повод проверить, на месте ли деньги в карманах.
Однако Диос сразу же, будто бы и не было этой минутной слабости, ощерился хитрой улыбкой.
– Кстати, лабиринт сейчас закрыт, а я знаю, где находится еще один вход. Смекаете?
– Нас это не интересует. Не интересует ничего из того, что можешь предложить ты, отродье сирен.
– Твоя мать была сиреной? Я, знаешь ли, убила двух. Надеюсь, среди них не было твоей матери.
Юлиус уже не знал: смеяться ему или плакать. В такой театр абсурда он давно не попадал.
– Старый плут, Корпс, преувеличивает. Я не сын сирены. Просто хочу посмотреть на работу профессионалов, немного подзаработать, ну и, естественно, помочь. Смекаешь? А сейчас мне бы хотелось все-таки поужинать вместе.
– Да я с удовольствием, – стрельнула глазками Флавия и потрясла фляжкой. – Надо торопиться, у меня скоро пересохнет в горле.
– Я этого не допущу, – улыбнулся Парокл. – Позволь, мне бы Юлиуса буквально на пару слов наедине.
– Ох, конечно-конечно. Мужские секреты. Мы с послушницами, помню, тоже постоянно секретничали. Про жрецов, про вина, про обряды…
– Ну вот, и мы посекретничаем, – улыбнулся Парокл и подождал, пока жрица не выйдет из переулка.
Буквально тут же он попытался вновь приставить нож к шее Юлиуса, но мошенник предугадал такой исход. Подсек ноги противнику, вывернул ему руку и уселся сверху.
– Не так быстро, дружочек, – Корпс ликовал. Кажется, Фортуна о нем вспомнила. – И что мне мешает прямо здесь прирезать тебя твоим собственным ножом?
– Думаю, одна хорошенькая девушка, которая будет очень расстроена, если это случится. А учитывая, что она убила двух сирен… я бы, например, не очень хотел сообщить ей безрадостную новость о моей смерти. Смекаешь? Кроме того, я действительно знаю второй вход в лабиринт. Благодаря бумагам, которые расшифровал у тебя. Стоило бы больше внимания уделять древним документам.
– Стоило бы не попадать в руки к пиратам. Кстати, а как ты от них сбежал?
– Ну, едва вы с пухлым другом ушли под ручку с капитаном, я сразу понял, что мои дела плохи. Собрал вещи, влез на первый попавшийся корабль и благополучно прятался до тех пор, пока они не зашли в порт. Кстати, позволишь ответный вопрос? Ты действительно не собираешься жениться на этой жрице?
От удивления Юлиус даже выпустил руку Парокла, но тот не спешил вставать. Лежал на грязной земле в переулке и ждал ответа. Это и тон, каким был задан вопрос, убедили Корпса, что все серьезно.
– Не собираюсь.
– Хорошо. Было бы жалко убивать тебя из-за женщины.
Только сейчас Юлиус заметил, что все это время Диос держал во второй руке миниатюрный арбалет, а наконечник стрелы подозрительно поблескивал так, как обычно блестят стрелы, смазанные ядом.
Парокл поднялся и отряхнулся. После добродушно оскалился и протянул руку.
– Юлиус Корпс, позволь мне помочь вам, – пафосу этой фразы мог позавидовать даже Гераклид
– И зачем это тебе?
– Женщина, деньги. Возможно, немного славы. Раньше выходило так, что побеждал ты. Ну, разве что, с мифическими зверьми я тебя обставил, – Диос не смог сдержать торжествующей усмешки. – Думаю, стоит побыть на одной стороне. Это может принести выгоду обоим.
Юлиус посмотрел на протянутую ладонь, затем на улыбку, вновь на руку и понял, что не верит Пароклу от слова "совсем". Однако какое-то внутреннее чувство заставило его протянуть свою руку в ответ.
– Вот и отлично, – улыбнулся Диос. – Я, с твоего позволения, собираюсь приятно провести вечер, а рано утром, часов в пять, мы отправимся в лабиринт. В это время минотавр крепче всего спит.
С этими словами Парокл ушел и оставил Юлиуса одного.
В темном переулке мошенник еще несколько минут размышлял: не сделал ли он только что саму большую ошибку в своей жизни?
Размышления, однако, были бесплодны.
Глава двадцатая.
Повороты и переговоры
В пять утра, когда Эос еще сладко ворочалась в постели, раздумывая, не наградить ли край неба розовым румянцем, Юлиус прокрался к юго-западному углу лабиринта, вокруг которого громоздились ящики и прилавки городского рынка. Следом бесшумно двигался Леонид – через плечо сумка с инструментами, из торбы на поясе торчит бдительный нос Александра, на ногах мягкие сандалии. Замыкал шествие Гераклид, всю дорогу бубнивший сначала стихи-заклинания против "созданий и тварей Гекаты и Никты", а потом – восхваления розоперстой, златоперстой и просто восхитительной Эос. Когда цвета-определения заканчивались, Гераклид не смущался, а начинал вновь перечислять по кругу.
Парокл и Флавия были уже на месте – обнявшись, сидели на прилавке рядом с гнилыми кочанами капусты. Стоило подойти ближе, как донеслись язвительные комментарии: "тс-с-с", "эй, улитки, вы там скоро?", "слышишь, Гераклид опять шумит" и "быстрее, пора".
Дождавшись, когда маленькая процессия приблизится, Парокл обернулся к стене и последовательно надавил на шесть камней. При известной доле воображения можно было заметить, что они составляют углы фигуры – ключа с тремя бородками. После касания последнего камня тот дрогнул, с тихим скрипом пополз вглубь кладки и провалился вовнутрь, и в стене, казавшейся до того монолитной, открылся узкий проход.
– Опять темные коридоры! – вздохнул-пожаловался Гераклид, протискиваясь сквозь щель.
Юлиус был абсолютно согласен – лабиринты, проходы и повороты в последнее время уже стали надоедать, однако мифические существа предпочитают селиться именно в них, так что оставалось только выдохнуть и двигаться дальше.
У Парокла нашелся крохотный светильник, который давал на удивление ровный желтоватый огонь, а Леонид запалил римскую свечу – это позволило маленькой экспедиции спокойно идти вперед, не опасаясь выступов и неровностей под ногами. А также ловушек, о которых предупреждали еле заметные знаки на стенах и потолке – Юлиус не уставал удивляться тому, как Диос мгновенно их замечает, истолковывает и корректирует маршрут "отряда".
Корпс и сам бы смог все это проделать. Но были еще Гераклид, Флавия и Леонид, которым подобное не под силу. И тут приходилось признать, что присутствие Парокла как нельзя кстати. Избежать ловушки гораздо сложнее, чем выбраться из нее. К тому же, Аквус, кажется, побаивался Диоса и пусть с неизменными вздохами и ахами, но выполнял его команды.
В общем, выходило так, что из Парокла получался куда лучший "командир-проводник", чем из Юлиуса. Можно было разозлиться по этому поводу, но, если по совести, Корпсу, не на что было жаловаться. Он хотел проникнуть в лабиринт? Пожалуйста. Он внутри, стража об этом не узнает, и есть неплохой шанс выбраться обратно живыми.
Стоило признать, Парокл появился как нельзя вовремя. Юлиус даже засомневался: неудачами ли были те повороты судьбы, что в итоге привели мошенника к Диосу?
"Может, он действительно постоянно мне помогает на свой извращенный вкус?" – подумал Юлиус и тут же покачал головой, едва не расхохотавшись от таких мыслей.
Тем временем шедший позади всех Гераклид завопил, что нашел сокровище и принялся отковыривать от стены сверкающий белый камень.
– Идиот, – пробормотал Юлиус, холодея от страшного предчувствия.
– Отродье Химеры! – выкрикнул Диос и бросился к Гераклиду, среагировав раньше других.
Схватив за шкирку упирающегося Аквуса, Парокл в каком-то немыслимом прыжке развернулся и потащил за собой художника, скульптора, поэта, певца и прочее, ныне уподобившегося мешку с мукой. Мешок этот вырывался, кричал и рычал.
Впрочем, Диос тоже не молчал.
– Бегите! Бегите же! – командовал он.
Однако, никто не успел сделать и шага, когда стены в том месте, где сиял камень, схлопнулись с грохотом. И вот это подействовало куда лучше криков Парокла.
До сегодняшнего дня Юлиус Корпс был невысокого мнения о физических способностях своих товарищей. Впрочем, он особо не придавал этому значения, ведь каждый из них был мастером в иной сфере. Инженерия, жречество, глупость… Но сейчас выяснилось, что Леонид еще в форме и великолепно владеет искусством бега, переноса крота и сохранения огня одновременно. Флавия даже на бегу умудряется восхищенно-испуганно "улюлюкать". А Парокл вообще бежал впереди всех, и умудрялся тащить совсем не легкого Гераклида. Порой Юлиусу даже казалось, что у их проводника выросли крылья и отчего-то не на спине, а на ногах.
А позади схлопывались стены. Один кусок за другим. И как исследователи лабиринтов и пещер ни старались, но с каждым разом грохот раздавался все ближе. Диос нырнул в боковой проход, все остальные за ним, и тут же, с неизменным "бум!", от которого уже болела голова, проход завалило. И все смолкло.
Они стояли в кругу света среди тьмы и пытались отдышаться.
– Дружок-отколупыватель, ты не мог бы дышать чуть тише? – взмолился Юлиус спустя минуту. – Ты ведь даже не запыхался, тебя тащили.
– Я тихо дышу, – послышалось сопение Гераклида. – Хотя у меня все тело в синяках от столь неподобающего обращения, но я даже не жалуюсь!
– Еще бы ты жаловался…
– Тихо, – попросил Парокл так встревоженно, что Юлиус решил его послушаться.
В установившейся тишине отчетливо раздавалось хриплое дыхание, с нотками рыка.
Юлиус медленно поднял глаза и уставился на стену перед собой. Там красовалась ярко-красная стрелка, указывающая за угол, и несколько схематичных рисунков, сообщавших о том, что возможность поговорить с богами напрямую близка, как никогда.
– Клубок, мы же забыли взять с собой клубок!
В настороженной тишине это горестное восклицание Гераклида прозвучало так же уместно, как цитата из толкового словаря на смертном одре. Флавия прыснула в кулак, шмыгнула носом… и завопила на такой высокой ноте, что у окружающих вмиг заложило уши.
Из-за поворота, глухо стуча огромными стертыми копытами, вышел минотавр.
Легенды и школьные учебники обещали голову быка и человеческое тело. Легенды и учебники ошибались. В минотавре не было ничего от человека.
Он двигался плавно, с внушительной грацией чудовища, которое осознает свои слабые стороны – тяжеловесность и недостаток скорости – и компенсирует их способностью предугадывать движения жертвы. Волнистая темная шерсть, покрывающая его с головы до ног, почти не отражала свет, и складывалось впечатление, что по лабиринту движется не живое существо, а кусок ночи. Серые копыта, иззубренные по нижнему краю, он ставил на землю так осторожно, будто шел по канату над пропастью. Из широких ноздрей при дыхании вырывались облачка пара. Из полуоткрытой пасти свисала до пола серебристая паутинка слюны. И красные, воспаленные глаза со зрачками вишневого цвета. В них плескалось такое безумие, что у Юлиуса заныло под ложечкой.
Минотавр всхрапнул и целеустремленно двинулся в сторону Гераклида. Флавия, перестав орать, даже нервно хихикнула – со стороны могло показаться, что минотавр услышал последние слова горе-скрульптора про клубок и решил тотчас завладеть этим ценным артефактом.
– Наживка, – усмехнулся Парокл.
– Что?..
– Наживка для быка.
В руках у Аквуса поблескивал камень. Тот самый, "благополучно" отковырянный от стены.