- Если добыча действительно существует, это греческий свиток или кодекс, которому от тысячи семисот до трех тысяч лет, - ответил Ненний. - С другой стороны, это может быть подделка. Из тех, какие стряпают на скорую руку и затем продают какому–нибудь впечатлительному юному британцу, который отправился в путешествие по Европе для завершения образования. Ваша задача - найти этот свиток, что само по себе может быть делом заковыристым, и заполучить его для Компании, что может оказаться еще труднее.
- И полагаю, определить, подлинный он или нет, - уточнил Льюис.
- Разумеется, разумеется. - Ненний достал папку телячьей кожи, практически неотличимую от той, которую дал ему Льюис, и ловко подменил их. - Путевые инструкции и письмо к нанимателю находятся здесь. Ученый ищет работу, отменные рекомендации, энциклопедические познания во всем, что касается классической древности, специалист по папирусу, пергаменту et cetera, а джентльмен, о котором идет речь, владеет обширной библиотекой. - Произнося последнее слово, Ненний улыбнулся.
- Проще простого! - ответил Льюис, не отвлекаясь от пирога. - Долгие часы напролет прочесывать великолепную классическую библиотеку? Вот это, я понимаю, назначение!
- Как славно, что вы относитесь к работе со своим всегдашним рвением, - протянул Ненний. - Однако, по правде говоря, мы не считаем, что ваша цель находится в библиотеке. Скорее всего, она в какой–нибудь шкатулке где–то в подземных ходах. Вероятно, в каком–нибудь алтаре.
- В подземных ходах? - Льюис озадаченно изогнул брови. - Куда меня, собственно, посылают?
- В Уест–Уайком, - ответил Ненний с легчайшим намеком на злорадство. - В имение барона ле Деспенсера.
- А, - вежливо отозвался Льюис, наколов на вилку еще кусочек слоеной корочки.
- Это тот самый барон ле Деспенсер, сэр Фрэнсис Дэшвуд, - продолжал Ненний.
Кусочек пирога свалился у Льюиса с вилки.
- Прошу прощения? - выдавил он. Поспешно оглянувшись, Льюис подался вперед и понизил голос: - Конечно, вы не хотите сказать, что мой наниматель - тот сумасшедший с этим, как его…
- Печально знаменитым "Клубом адского пламени"? К сожалению, это именно он, - лениво ответил Ненний и отхлебнул кофе.
- Но я специалист по сохранению литературы, - напомнил Льюис.
- Я понимаю. А у Дэшвуда одно из самых обширных в мире собраний порнографической литературы, и древней, и современной. Я знаю некоторых наших оперативников, которые из шкуры бы выпрыгнули ради того, чтобы заглянуть в нее одним глазком, - сказал Ненний. - Вам понадобится время, чтобы отыскать свиток. Который, кстати, к общей теме собрания никак не относится. Может быть - а может быть, и нет, - он содержит рассказ о ритуалах, которые проводились во время Элевсинских мистерий.
- Но ведь об Элевсинских мистериях мы знаем все! - сказал Льюис. - Я сам там был! И, позволю себе добавить, еще и сумел зафиксировать происходящее.
- Да, но ваши старые любительские голограммы - совсем не то, что Компания могла бы продать состоятельным коллекционерам, - возразил Ненний. - Он ждет вас пятнадцатого. У вас все прекрасно получится, я ничуть не сомневаюсь. Всего доброго, сэр, надеюсь, вы извините меня, у меня назначена встреча в "Шоколадном дереве".
Он поднялся, взял трость с серебряным набалдашником и зашагал прочь, оставив Льюиса платить по счету.
В предрассветных сумерках пятнадцатого числа того же месяца Льюис вышел из экипажа, поймал саквояж, который кинул ему кучер, и устало оглядел Хай–Уайком. Вид городка оправдывал его репутацию столицы британского стулопроизводства.
Неподалеку располагалась таверна, по виду которой можно было предположить, что внутри много темных панелей, низких балок и толкающихся фермеров–овцеводов с пивными кружками из просмоленной кожи. Но вряд ли можно было сказать, что она уже открыта и там подают завтрак. Льюис вздохнул и поплелся в Уест–Уайком.
Несмотря на все тревоги, по пути Льюис воодушевился. Дорога оказалась хорошая, без глинистых луж, пейзаж холмистый и лесистый, очень привлекательный в косых лучах зари. Начал утреннюю распевку птичий хор. Когда солнце наконец поднялось, в ответ ему высоко на холме сверкнул странный предмет - судя по всему, церковный шпиль, однако венчал его не крест, а золотой шар, словно отражение самого солнца.
Какой очаровательный неоклассицизм, подумал Льюис, но, подключившись к краеведческой базе данных, с удивлением обнаружил, что это действительно церковь Святого Лаврентия, которую "восстановил и улучшил" самолично сэр Фрэнсис Дэшвуд.
Птицы по–прежнему пели. В осенних лугах тут и там виднелись скачущие зайцы и пушистые овечки и то и дело попадались веселые пастухи. Кусты шиповника пламенели алыми плодами. Когда впереди наконец появилось поместье, оно тоже казалось солнечным и мирным - огромный палладианский загородный дом из золотистого камня с белой отделкой.
Льюис внимательно просканировал окрестности в поисках подозрительных алтарей, камней, стоящих особняком, или хотя бы пары–тройки "ивовых людей". Ничего такого не нашлось. Не обнаружилось и черных псов, которые выглядывали бы из–за деревьев. Разве что престарелый мопс, ковылявший по своим делам, остановился познакомиться с Льюисом, когда тот вошел в парк и направился к дому по широкой красивой аллее. Песик вызывающе покашлял в сторону Льюиса, а затем потерял к нему интерес и направился прочь по волнам опавших листьев.
В конце аллеи Льюис увидел величественный портик, причем классическая колоннада смотрелась в этом пейзаже до странности уютно. В ней, у двери в дом, высился, словно гигантский садовый гном, гипсовый Вакх. Вакх тоже смотрелся уютно. Льюис нервно улыбнулся ему и постучал в дверь.
Дожидаясь, пока ему откроют, он огляделся и увидел панели с картинами на классические сюжеты, в том числе Вакха, венчающего Ариадну. Льюис, запрокинув голову и разинув рот, изучал картину, когда дверь резко отворилась. Льюис опустил взгляд и обнаружил, что его встречает пожилой джентльмен, одетый чересчур роскошно для дворецкого.
- Вы не почтальон, - заметил джентльмен.
- Нет, сэр. К вашим услугам, сэр! - Льюис снял шляпу и поклонился. - Льюис Оуэнс. Дома ли лорд ле Деспенсер?
- Он дома, - ответил джентльмен. - Оуэнс? Вы будете библиотекарем?
- Надеюсь стать, сэр, - произнес Льюис, переступая порог и протягивая рекомендательное письмо.
Джентльмен принял письмо и рассеянно махнул рукой, приглашая Льюиса в дом; а сам тем временем сломал печать и изучил содержание письма. Льюис проскользнул мимо и поставил саквояж на пол в великолепном холле.
Он просканировал дом, однако не смог обнаружить никаких потоков возмущения смертного духа - только низкий гул, словно жужжание хорошо налаженного улья, и обрывки мыслей, принадлежавших смертным: "…нужно наконец посадить герани… уже не так сильно болит, скоро мне станет лучше… он просил запеченного зайца, а ты взяла и истратила всю… тьфу, пропасть, как же вывести это жирное пятно?.. а неплохо было бы сейчас чашечку шоколаду… так вот, он вложил все деньги в ячмень, но только…"
Льюису всегда было необычайно интересно наблюдать драмы смертных, даже самые заурядные, поэтому он даже вздрогнул, когда джентльмен отвлек его от раздумий, без предупреждения заявив:
- Vilia miretur vulgus; mihi flavus Apollo…
- Pocula Castalia plena ministret aqua, - машинально продолжил Льюис.
Пожилой джентльмен улыбнулся:
- Вижу, ваш патрон в вас не ошибся. Приношу извинения, молодой человек; последний претендент, которого рассматривал сэр Фрэнсис, оказался некоторым образом самозванцем. Пол Уайтхед, сэр, к вашим услугам.
- Уайтхед, автор "Манер" и других прославленных сатир! - воскликнул Льюис и низко поклонился. - Ах, сэр, какая честь…
Тут вмешался дворецкий - он стремительно вошел в холл, поспешно поправляя галстук.
- Извините меня, мистер Уайтхед, простите… этот джентльмен - ваш друг?
- Весьма вероятно, - ответил мистер Уайтхед, глядя на гостя в изумлении. - Неужели вы и правда читали что–то мое? Боже мой, сэр! А я думал, меня все забыли.
Он набрал в грудь воздуха, чтобы засмеяться, но вместо этого закашлялся - резким, мучительным кашлем. Дворецкий подбежал поддержать его под локоть, но он поднял руку.
- Все хорошо. Не обращайте внимания, Джон. Идемте, мистер Оуэнс, сэр Фрэнсис будет счастлив вас видеть.
Он провел Льюиса по великолепным комнатам - все они были отделаны в несколько старомодном стиле итальянского Возрождения, к тому же в них оказалось больше статуй, чем требовал хороший вкус.
- Насколько я понимаю, библиотека находится в некотором беспорядке, - деликатно заметил Льюис.
- Пожалуй, ее стоило бы снабдить хорошим каталогом, - ответил мистер Уайтхед. - У нас до этого так и не дошли руки, а сейчас, когда сюда привезли столько книг из Медменема… вообще говоря, библиотека в плачевном состоянии.
Льюис прочистил горло.
- Это то самое… гм… прославленное аббатство?
- Аббатство Святого Франциска Уайкомского. - Пожилой джентльмен закатил глаза. - А оно прославленное? Не удивляюсь. Для тайного общества у нас поразительно много болтунов. Сейчас они уже не слишком увлекаются распутством. Однако, как говорится: "Как горлица, я в молодые года, тра–ля–ля–ля, готова была целоваться всегда, тра–ля–ля–ля"…
Они вышли из дома в просторный сад, где неоклассическая тема продолжилась - храмы, арки, еще больше статуй, столпившихся вокруг озера. Однако на переднем плане на лужайке был водружен небольшой и несколько шаткий шатер из розового шелка.
Когда они приблизились, Льюис услышал мужской голос:
- Я бы не стал так поступать, Фрэнсис. За это великий тюрк почти наверняка прикажет отрубить тебе левую руку.
- Фрэнсис плохой! - послышался детский голосок.
- Мне кажется, Фрэнсис, у тебя появился библиотекарь, - сказал мистер Уайтхед и провел Льюиса вокруг шатра ко входу.
Внутри на турецком ковре стояло блюдо со сладостями и нарезанными апельсинами и сидели два крошечных ребенка и немолодой мужчина. На мужчине были халат и тюрбан.
- Что? - спросил мужчина. - А. Прошу вас, извините меня, мы играем в арабов.
- Ничего–ничего, - заверил Льюис.
- Позвольте представить вам мистера Льюиса Оуэнса, сэр Фрэнсис, - произнес мистер Уайтхед не без некоторой иронии. - Мистер Оуэнс - лорд ле Деспенсер, сэр Фрэнсис Дэшвуд.
Дальнейшие церемонии пришлось отложить, поскольку мальчик, которому ужасно хотелось сладостей, схватил полную горсть и быстрее молнии сунул в рот, из–за чего девочка пронзительно завизжала:
- Ну вот, папа, он все равно!..
- Позвольте представить моих детей. Фрэнсис и Франсис Дэшвуд. - Сэр Фрэнсис дважды хлопнул в ладоши, и из портика показалась няня. - Я всех называю в свою честь - очень по–римски, вы не находите? Миссис Уиллис, отведите детей обратно в гарем. Фанни, как нужно себя вести? Что мы должны делать, когда знакомимся с джентльменами из неверных?
Девочка накинула на голову покрывало, а потом поднялась на ноги и сделала неловкий реверанс. Няня подхватила мальчика, отработанным движением вытащила у него изо рта липкий сладкий ком и, невзирая на крики протеста, утащила малыша прочь. Девочка побежала за ней, лишь один раз наступив на волочившееся по земле покрывало.
- Не хотите ли сесть, мистер Оуэнс? - спросил сэр Фрэнсис, указывая место на ковре рядом с собой. Мистер Уайтхед уже сходил к портику и принес себе садовый стул.
- С благодарностью, сэр, - ответил Льюис и кое–как забрался в шатер.
Сэр Фрэнсис протянул ему блюдо, и Льюис взял себе дольку апельсина. Вблизи сэр Фрэнсис вовсе не был похож на легендарного распутника и богохульника: лицо у него оказалось добродушное, с проницательными глазами и безо всякого следа той одутловатой затуманенности, какая присуща давним пьяницам.
- Вот письмо, - сказал мистер Уайтхед, протягивая бумагу сэру Фрэнсису, который уставился в нее, держа в вытянутой руке.
- Что ж, сэр, вы пришли к нам с отменными рекомендациями, - заметил он, ознакомившись с письмом. - Представляется, что вы большой ученый.
- Доктор Франклин слишком добр, - ответил Льюис, изо всех сил изображая смущение.
- И у вас есть опыт восстановления старинных бумаг! Это великолепно - ведь некоторые сокровища моей коллекции, знаете ли, невероятно редки и, подобно смертной плоти, дряхлеют от времени. - Сэр Фрэнсис сунул письмо в карман и искоса поглядел на Льюиса. - Полагаю, вы… гм… осведомлены о природе библиотеки?
- О! - Льюис вспыхнул. - Да. Да, милорд, осведомлен.
- Не думаю, что вы такой уж благочестивей; в противном случае едва ли Франклин порекомендовал бы вас. Мистер Уильямс горько нас разочаровал, очень горько; будем надеяться, что его преемник добьется лучших результатов. - Сэр Фрэнсис взял дольку апельсина и впился в нее зубами. - Не сомневаюсь, вам приходилось слышать разные истории, - добавил он.
- Э–э–э… да.
Сэр Фрэнсис фыркнул.
- По большей части это дичайшие преувеличения. Впрочем, и на нашу долю выпадали некоторые услады, не так ли, Пол? Хорошая еда, хорошая выпивка, хорошая компания. Изведайте радость жизни, мой мальчик, пока вы в силах, ведь все мы так скоро увянем, словно летние цветы.
- И правда, скоро, - вздохнул мистер Уайтхед. - Хотя твердая вера в вечную загробную жизнь - большое утешение.
- Воистину, - с торжественным видом согласился сэр Фрэнсис. - Однако мы еще не совсем одряхлели, верно? Не далее как вчера вечером я думал, что пора бы нам устроить очередное собрание нашего ордена - встретиться кое с кем из братьев монахов. - Он искусно подмигнул Льюису. - Немножечко веселья и решительно ничего такого, чего бы следовало стыдиться. Пол знает одно почтенное заведение с весьма добросердечными, покладистыми девицами - все, как одна, очаровательны, скромны, никакой французской болезни, зато интеллектуальных достоинств в изобилии, представляете?
- Ах! Совсем как древнегреческие гетеры? - уточнил Льюис.
- Вот именно! - ответил сэр Фрэнсис, схватил его за руку и с энтузиазмом потряс. - Истинно так. А для мужчин наших лет, в конце концов, есть своя прелесть и в интеллектуальной беседе. Конечно, я не жду, что молодой человек мне поверит…
Он сунул в рот конфету и на четвереньках выполз из шатра.
- Идемте, - бодро сказал он. - Мы покажем вам библиотеку.
Итак, Льюис получил должность. Она оказалась донельзя необременительной; у него была очаровательная комната, свободное расписание и место за столом сэра Фрэнсиса. Во второй вечер у Льюиса возникли сложности с силлабабом, в который добавили крыжовник, однако он сумел оставить без внимания сверкающие буквы и как ни в чем не бывало улыбался остротам хозяина дома.
А библиотека оказалась настоящей сокровищницей.
Она и вправду по большей части состояла из эротических произведений - скорее эклектичных, нежели извращенных. Льюис обнаружил великолепный экземпляр первого перевода "Камасутры" на английский. К тому же библиотеку, несомненно, давно пора было привести в порядок: "Путешествия Гулливера" бились за место на полке с трудами по Каббале или но архитектуре, или с "Книгой мучеников" Фокса, или с "Любовными элегиями" Овидия. Нашлись в библиотеке и несколько самых настоящих древних свитков и кодексов: "Вакханки" Еврипида второго века и примерно такие же старинные "Лягушки" Аристофана.
Но среди всего этого богатства затесались и фальшивки, самая занятная - алхимический трактат, якобы написанный Аристотелем; выполнены они были хорошо, их явно делал человек, у которого в распоряжении имелся изрядный запас очень старого папируса и который владел несколькими хитроумными рецептами изготовления аутентичных чернил. Льюис узнал руку одного фальсификатора, работавшего в прошлом веке и ориентировавшегося на рукописи Иоанна Евгеника. Этот неизвестный русский был своего рода знаменитостью среди торговцев поддельными документами; Льюис, отметив, что в молодости сэр Фрэнсис побывал в России, предположил, что ему могли продать много фальшивок работы того же мастера.
В конце недели Льюис уселся за искусно спрятанный полевой передатчик и отправил сообщение:
"ДЭШВУДСКАЯ МИССИЯ ПРОТЕКАЕТ УСПЕШНО. ПОЛУЧИЛ ДОСТУП В БИБЛИОТЕКУ. ИНВЕСТОРАМ КОМПАНИИ БУДЕТ ИНТЕРЕСНО! ПОТРЕБУЕТСЯ ДВА РУЛОНЧИКА ПАПИРОФИКСА И ОДИН - ПЕРГАМЕНФИКСА. ПРОШУ ВЫСЛАТЬ БЛИЖАЙШЕЙ ПОЧТОЙ. ОДНАКО НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ КВЧ ЗАГАДОЧНОГО ЭЛЕВСИНСКОГО СВИТКА КВЧ НЕ ОБНАРУЖЕНО. И ВООБЩЕ НИКАКИХ ОРГИЙ. ИНФОРМАТОР ОШИБСЯ?"
Час спустя пришел ответ - сверкающими желтыми буквами:
"ПАПИРОФИКС И ПЕРГАМЕНФИКС ВЫСЛАНЫ. ЛЬЮИС, ИЩИТЕ ВНИМАТЕЛЬНЕЕ".
- Великолепный бекон, милорд, - сказал Льюис за завтраком.
- А? - Сэр Фрэнсис отвлекся от созерцания няни, которая пыталась накормить его отпрыска кашкой. - А. Здесь хорошие свиньи.
Льюис задумался, как бы легко и непринужденно перейти от свиней к интересующему его предмету, но так и не смог ничего изобрести.
- Милорд, поскольку сегодня суббота, я попросил бы позволения не работать, чтобы прогуляться по парку, - произнес он.