Вопросы кружили вокруг, наседали, словно назойливые насекомые. Но не было сил. Даже на то, чтобы, встряхнувшись, отогнать их прочь. И тем более чтобы попытаться на них ответить. И они садились, непуганые, на ее поникшие плечи, наглея и множась: почему?.. когда?.. как?.. что же теперь будет?..
Из комнаты донесся телефонный звонок. Цивил? Директриса? Или, может, Лимберг? Ну и пусть. Позвонит и перестанет.
Звонки методично, один за другим, прессовали голову вибрирующим поршнем. Звонивший, кажется, не собирался сдаваться. На сопротивление, пусть и пассивное, требовались силы. А сил не было. В конце концов оказалось, что гораздо легче встать, пересечь комнату, перегнуться через диванный валик к тумбочке с телефоном. Эва хотела просто приподнять трубку и положить ее на рычаг. Нет, лучше мимо рычага, чтоб не перезвонили. Но вместо этого машинально поднесла ее к уху:
- Алло?
- Добрый вечер, сеньорита Роверта. Позвольте выразить вам наши искренние…
Она не пыталась узнать голос, да что там, даже определить его как мужской или женский… Только язык. На этом языке теперь, после смерти отца, некому было с ней говорить. Во всем городе. Во всей стране. Вообще.
- Вы ошиблись, - тихо бросила на другом языке, на том, который уже десять лет преподавала в школе. И повесила трубку.
…Зато она уже была на диване. Могла лечь и вытянуть ноги. Без помощи рук сбросила туфли, и они с глухим стуком упали на ковер там, возле тумбочки. Стало значительно легче, словно расковали ядро с кандалов… еще колготки. Ладно, колготки - потом.
По потолку тянулась змеистая трещина, голова змеи ныряла за струну для тюля и занавесок. И занавески, и тюль были смяты и загнаны в угол за балконной дверью: бессильный вызов многослойной защите отцовских окон. За стеклом, если смотреть отсюда, наискось и снизу, виднелся чердак дома напротив с темнотой за приоткрытой пыльной рамой. С того чердака, наверное, было бы легко взять ее, Эву, в оптический прицел.
Рывком встала с дивана; от резкого движения закружилась голова, потемнело в глазах. Постояла, придерживаясь обеими руками за край этажерки. Цивилы предлагали ей бегство, исчезновение по программе защиты свидетелей - потому что знали, знали с самого начала то, о чем она, Эва, начала догадываться только теперь? Или наоборот: сами подбросили ей обрывки информации (дезинформации?), чтобы она согласилась участвовать в их раскладе?! Какую предпосылку ни возьми за основу, слетается новый рой вопросов, от которых не отмахнешься. А если позволить им беспрепятственно обсесть плечи - сломаешься под живой жужжащей тяжестью.
На этажерке поверх стопки методических журналов лежал конверт. Просто белый конверт без опознавательных знаков. Эва никак не могла припомнить, откуда он взялся. Повертела в руках. Оторвала сбоку полоску с волнистым краем и вытянула еще один конверт - плотный, с переливающейся голограммой туристической эмблемы. Распечатала и его. Не сразу поняла, что это такое. Она ни разу в жизни не видела путевки в Срез.
В Срез. Ну конечно. Они уверены, что уже теперь-то ей никуда не деться, кроме как ухватиться за эту путевку, будто за ускользающую соломинку. Но подбросить конверт вот так, прямо в квартиру, на самое видное место… Словом, если разобраться, не нужно и оптического прицела с чердака напротив.
Нет. Нет…
Вспомнила! Конверт принес Сережа Старченко. В подарок на день рождения. От класса. Попросил не открывать до экзамена, и она пообещала, сунула на этажерку, а потом…
Дубль? Запасной вариант? Почему бы и нет, и даже скорее всего. Что может быть легче, нежели вручить мальчику конверт в конверте, снабдив соответствующими инструкциями? Но, боже мой, зачем, за каким дьяволом им понадобилось во что бы то ни стало отправить ее не куда-нибудь, а именно в Срез?!
В Срез…
Эва отошла от этажерки и снова опустилась на диван. Медленно стянула колготки, сняла юбку, расстегнула пуговицы блузки. Жарко… Сейчас надо принять ванну и хорошо, очень хорошо подумать обо всем этом. О лиловом мундире и о намеках сотрудника в штатском. О фотографиях в Интернете и о запахе лаванды. О родном языке в телефонной трубке и о путевке в Срез. О последнем экзамене в десятом классе и о Сереже Старченко…
Он действительно знал на двенадцать баллов. Он выучил. И это самое честное из того, о чем придется думать.
Когда опять зазвонил телефон, она уже разделась и закрылась изнутри на шпингалет.
Здравствуй, папа!
Большущее-пребольшущее тебе спасибо!!! Экспедиция - это здорово. Я думала, с ума сойду от этого вечного маятника: зимняя резиденция - летняя резиденция, занятия - каникулы - опять занятия… Все-таки, если ты принцесса, у тебя должна быть интересная жизнь, правда?
Я обещала тебе писать про всё-всё. И держу слово, потому что ты же свое сдержал! А Роза не верила. Видел бы ты ее лицо, когда пришла твоя резолюция! Но вообще-то лучше бы мы оставили Розу дома. Ее на драконе укачивает, каждые два часа у нас остановки только из-за нее! А зачем мне дуэнья в необитаемых местах?
Но я обещала по порядку. Амазонка, которую мне сшили, не очень удобная, но я понимаю, что в пажеских штанах принцессе путешествовать нельзя. Хотя никто же не увидит, я не понимаю. Но Драго сказал, ему нравится, приятно, когда велюр к чешуе, только щекотно. А Драго врать не будет.
Он самый молодой в экспедиции, остальные драконы уже взрослые. Из людей полетели Роза (я уже писала), наш врач сеньор Арьенде, интендант Шмидт и четверо солдат для охраны, только непонятно, от кого. Правда, они еще дрова собирают на привале. Про начальника экспедиции, наверное, можно не писать, ты же его сам назначал лично, этого сеньора Лынина. По-моему, он недобрый. Своего дракона бьет… когда тот не слушается, нет бы объяснить по-человечески. У нас его все боятся, даже Роза. А зато его помощник, Миша, так интересно обо всем рассказывает!
Вчера мы перевалили через Гребневый хребет. Оказалось, там всё точно такое же, как с нашей стороны, только замка нет. Моря отсюда уже не видно, одни голые скалы и плоскогорье. Миша нашел мне цветок, очень красивый, и сказал, что он лечебный и очень редкий там, в Исходнике.
Испросила, что это - Исходник, но он не стал говорить, покраснел весь, что проболтался. Но я и так знаю. Сеньориты, эти дурочки, которых ты прислал мне в подружки, тоже оттуда. Хорошо, что они отбыли по домам на каникулы. Сейчас тряслись бы на драконах еще хуже Розы.
К завтрашнему дню мы должны добраться до Пещеры привидений. Там должно быть очень интересно, только холодно, по этому поводу Роза уже возмущалась. Но я всё равно полезу, даже если Лынин не разрешит. Он же тебе подчиняется, правда? А я твоя дочь. И это моя экспедиция!
Миша сказал, что там, в Пещере, на потолке каменные цветы, а еще есть подземное озеро, в котором плавают рыбы без глаз! Ну и какое-то тезе… не помню, словом, месторождение. Я тебе всё-всё напишу, как и обещала. А сейчас у нас наконец-то заканчивается привал, хотя Роза и против. Драго уже прилетел и меня зовет. Кстати, Миша всё время с ним разговаривает. Ему интересно!
Я тебе буду писать каждый день. А потом все письма сразу отправлю из Восточного поселка. Лынин говорит, мы там будем через четыре дня. Но, если честно, я думаю, что не раньше, чем через неделю, ты меня понял.
До следующего письма!
Твоя Эвита
12.05.15
ГЛАВА V
- Тебе Катя звонила, - сообщила мать.
- А пошла она.
- Сережа!
Он не стал ввязываться в объяснения и, шмыгнув из душа прямо в комнату, закрылся изнутри. Надо подумать. Надо что-то делать. Уже, немедленно, иначе… Почему он не поднялся за ней?! Если б не побоялся, если бы догнал и рассказал обо всем - вместе они бы что-нибудь решили. Почему?!!
Звезды Эн-Би-Эй на крайнем плакате - кстати, уже потрепанном и стремном - тянули к корзине три жилистые руки цвета шоколада разных сортов. В пятницу начинаются сборы. И если не поехать, тренер может выгнать нафиг из команды. И всё равно это ничего не даст, потому что в понедельник сдавать физику. Тренер обещал дать какую-то справку для Лимберга. А если так: справку взять, а на сборы не ехать? Оно ведь не сразу выплывет, и в худшем случае поставят на осень… но из команды, когда узнают, попрут по-любому. Без права на восстановление. Черт!!!
Но она же нуждается в защите. И это важнее всего баскетбола на свете, с турнирами Эн-Би-Эй включительно.
А может, просто позвонить и сказать, чтобы она не ехала в Срез? Чтобы выкинула ту драную путевку!.. и что это даст? Да она просто рассмеется, если он попробует объяснить. Или пошлет его подальше, если объяснять откажется.
Убрал руку с телефонной трубки. И напрасно: телефон тут же нагло затрезвонил.
Если Дылда, обложу открытым текстом, решил Стар.
- Алло.
- Привет. Я тебе звонила. Твоя мама не пе…
- Передала. Дальше?
Дылда на секунду умолкла: наверное, собиралась выяснять, почему же он не перезвонил, но передумала. В паузе надо было повесить трубку, но Стар нужный момент проморгал. Хотя, конечно, трубку можно кинуть и так, без всякого момента.
- Я просто хотела тебя спросить… - начала Дылда умоляюще, и он догадался: звонит она насчет денег. А с деньгами действительно вышло тупо и нехорошо. Как и всё, что касалось того подарка - от начала и до конца.
- Дылда, - выговорил гораздо мягче, нежели намеревался. - Я отдам, честно. И тебе, и всем, кто сдавал. Тебе первой. Только, прости, не прямо сейчас. Сейчас я правда не могу. У меня…
У него еще оставалось примерно две трети из отложенного на мопед. Если брать не отель и не пансионат, а самый дешевый кемпинг далеко от моря… Стар изучал прайсы: на две недели не хватало всё равно. Но ведь главное - попасть в Срез, а дальше можно, выселившись из кемпинга, остаться нелегально. Взять с собой консервов и спальный мешок, испортить чип на визе… Он как-то читал: один чудак полез купаться с чипом, и вся инфа поплыла иероглифами, никак не докажешь, просроченный он или нет.
Дылда, кажется, продолжала что-то говорить; он не слышал, что именно. То ли обиделась, то ли удивилась - как обычно. Пора закругляться.
- Я звякну, когда будут бабки. Пока.
- Стар!!!
Странно, что от такого истошного вопля не замкнуло линию. Стар вернул трубку к уху; кстати, по барабанкам врезало так, будто он и не думал ее опускать. Вздохнул:
- Ну чего тебе еще?
- Ты не слушаешь, - с горечью констатировала Дылда. - Ты совсем меня не слушаешь. Так вот: оказалось, это ветрянка. Потому она никак не может, а деньги вернуть уже поздно, путевка просто сгорит. Она плакала, между прочим!
- Кто?
- Ленка, моя подружка. Мы должны были с ней вместе… Я же говорю! А она заболела в последний момент.
- Чем?
Он не издевался. Он правда никак не мог въехать. Но уже чувствовал, что въехать надо: ощущал тем боковым чутьем, которое очень кстати, когда тебя обходят сзади с двух сторон, а пасануть некому. Там, возле подъезда, оно тоже пригодилось.
- Ветрянкой!
- Сколько ж ей лет, твоей подружке? - по инерции схохмил он. Хотя мог бы и не хохмить.
- Шестнадцать! - Дылде удалось заморозить слезу, в голосе остался холодный звон. - В шестнадцать лет ветрянка - это очень серьезно, если хочешь знать. Последний раз спрашиваю: ты согласен? Если нет, я предложу кому-нибудь другому. Прямо сейчас позвоню и предложу.
- Подожди, - заторопился он. - А физика?
- Физику я сдаю завтра утром с десятым "Б", и оттуда сразу в телепорт… Ты тоже можешь с ними сдать, Лимберг разрешит, он добрый. Я уже всё выучила!
- А я - нет.
- Господи! - не выдержала, всхлипнула Дылда. - Раз в жизни мы могли бы с тобой вдвоем… В Срез!!! Придумай что-нибудь! Приезжай, сядем вместе готовиться, я тебе помогу… А если не хочешь, так и скажи. Прямо сейчас.
- Хочу, - обреченно признал Стар. - Я что-нибудь придумаю.
…Надо что-то придумать.
Оказывается, он буксовал всё на том же месте, не сдвинувшись ни на шаг. Или на шаг Дылдино предложение все-таки тянет? Правда, Срез большой. Путевка этой Ленки-ветрянки может быть на другой конец материка или даже на острова, где, судя по прайсам, самые крутые отели. Но согласиться придется в любом случае. Если нужно, он пролетит зайцем пол-Среза - хоть на рейсовом катере, хоть на попутных драконах, - а вот попасть туда можно только государственным телепортом, и еще не было прецедента, чтобы кому-то удалось просочиться в эту штуковину без путевки.
Конечно, если так, то выйдет некрасиво по отношению к Дылде… Но зато - действующий чип на всё время, патрульные не привяжутся, не вышлют нафиг из Среза. И к тому же - Стар покосился в сторону шкафа, где на второй сверху полке, под трусами лежала тощая пачка сотенных бумажек, эквивалент переднего колеса мопеда-призрака, - останутся деньги. А когда есть деньги, всё становится легче. Гораздо легче. Всё.
Значит, он будет рядом с ней. Постоянно. И что? Что он сможет сделать, если?..
Короче, думать получалось плохо. Хотелось действовать: Стар пружинисто вспрыгнул на диван и подцепил с самой верхушки чемоданной пирамиды на шкафу спортивную сумку, плоскую и пыльную - выездную. Первым делом сунул во внутренний карман на молнии хлипкое богатство - гулять так гулять! - затем бросил на дно пару трусов и футболок, полотенце и плавки. Засомневавшись, выудил их обратно и посмотрел на свет: так и есть, сзади совсем вытерлись. Если б еще спереди, было бы не так обидно, а то… Очень некстати вспомнилась давняя реплика Открывачки насчет объема его, Стара, задницы. Открывачка - козел и недомерок по уши в комплексах… но протерлись же, почти до дырки, черт возьми!
Зеркала в комнате не было, поэтому он глянул в раму открытого окна, поблескивающую под углом: извернулся в профиль, мало что увидел, но успокоился. Просто очень старые плавки. В Срезе первым делом надо будет купить новые.
- Сережа, - мама осеклась за приоткрытой дверью. - Куда ты собираешься?
- На сборы, - отозвался Стар непринужденно. - Ты что, забыла?
- Это же только в пятницу.
- Звонил тренер, там сроки подвинулись.
- Правда?
Мама смотрела на него в упор, как следователь в старом фильме. Странно. А Стару казалось, что врет он очень убедительно. Не хватало еще, чтоб она перезвонила Михалычу, после чего накроется медным тазом и версия о перенесенных сборах, и справка в школу. Или не брать никакой справки, а правда сходить завтра на экзамен вместе с Дылдой? Теорию она подскажет, а с задачами он всегда справлялся неплохо. Блинберг - лопух, ему покатит… и потом, для него совсем не обязательно учить на двенадцать.
Она тогда так и не подняла глаз от журнала. Только кивала в такт его ответу. Не глядя, задала дополнительный вопрос: слава богу, не стихи. И ровное, без ничего, совсем без ничего не-учительского в голосе: "Спасибо, Старченко. Двенадцать. Следующий".
- Сережа?
Он до сих пор не ответил маме ничего вразумительного. А ведь правда, возьмет и позвонит. Отношения с тренером у матери были смешные, но, пожалуй, небесперспективные: звонки на Восьмое марта, Новый год и дни рождения, осторожные такие вопросики, задаваемые ему, Стару, с той и другой стороны… Мама даже иногда приходила на матчи, но во время игры тренеру было не до нее.
Короче.
- Ма, - выговорил Стар; за такое мгновенное слово трудно успеть на что-то решиться, но у него, кажется, получилось. - Мне надо уехать. Не на сборы. Очень надо. Я не буду мужчиной, если не поеду. Говори всем, что ты не в курсе.
Мама однократно, по-птичьи, хлопнула ресницами. Потом кивнула:
- Хорошо. Я скажу Олегу. Он поймет, не волнуйся.
Она ушла раньше, чем Стар сообразил: Олегом зовут тренера - в команде его не называли иначе как Михалычем. Здорово, что мама берет его на себя: глядишь, и не выгонит. А вдруг позвонит Дылда, опять попадет на нее и на радостях всё выложит про Срез?.. Стар представил себе такой расклад и нервно захихикал. После всего сказанного мать наверняка решит, будто Дылда от него беременная. И доказывай потом…
Боже мой, но какая же это всё фигня! Какие мелочи - по сравнению.
…Она пробежала мимо, не заметив его, вернее, скользнув но нему точно таким же взглядом, как по ступенькам и лестничным перилам: главное не врезаться, а дальше безразлично, существуют ли они на свете. И он, Стар, безоговорочно согласился с таким положением вещей; разве можно хоть в чем-то с ней не согласиться?!
А надо было рвануться следом, удержать за локоть, вскочить вместе с ней в лифт! Да мало ли что проделать! - но заставить ее заметить, признать, выслушать. И подробно рассказать обо всем, что происходило у подъезда за час до ее прихода. Может быть, она догадалась бы, кто эти люди. И, в свою очередь, объяснила бы ему, какую роль они играют в ее жизни… если б вообще захотела с ним разговаривать.
Вот именно. Дочь всемогущего диктатора, женщина, вокруг которой тучами клубятся тайны, немыслимая красавица, принцесса Эва Роверта - и он. Кажется, она уже дала ему понять. Еще тогда… и теперь, на лестнице, в который раз. Ну да ладно. Проехали.
Речь не о том, чтобы навязываться ей. Только защитить. Судя по тому, что он видел, стоя за приотворенной дверью подъезда, - есть от кого.
А ведь они могли и вернуться. Мысль была простая, как пять копеек, и Стар враз почувствовал себя полным идиотом. Они, может быть, давно уже вернулись… а он любуется старыми плавками и строит планы будущего геройства в Срезе на деньги Дылдиной подружки. Да он вообще не имел права уходить оттуда, кретин!.. Трус.
- Трус, трус, - приговаривал Стар как можно злее, глуша в себе настоящий страх. Перед шестью цифрами, набранными по памяти дробной очередью длиной в полсекунды. Перед ленивыми, как зевки, длинными гудками в трубке. Перед тем, что гудки никогда не кончатся, - и наоборот, перед…
- Алло?
Стар остолбенел.
Она сказала не "алло". Какое-то другое междометие, похожее, но чужое, окрашенное интонациями нездешнего языка - который ложился на ее голос красиво и естественно, как точный мяч в корзину. Стар вцепился в трубку, повис на ней, не решаясь ответить; и женщина произнесла еще что-то, вопросительное, требовательное.
Он нажал на рычаг.
Нажал на рычаг - и тут же по инерции снова покрыл себя последними словами. Хотя в чем дело? Он же собирался только убедиться, что с ней всё в порядке. Убедился, да? В который раз убедился, как она далеко. Да, собственно, приблизиться к ней он никогда и не надеялся. Не такой уж он беспросветный идиот…
Идиот. Беспросветный.
Бросил в сумку джинсы и реглан. Потом выудил реглан обратно: нечего набирать с собой лишние шмотки. В Срезе никогда не бывает холодно. Он знал. В детстве, еще при отце, они проводили там каждое лето.
Надо было еще перезвонить Дылде, но очень не хотелось. Ладно, чуть позже. А пока… Стар подготовил ручку и блокнот, поосновательнее устроился перед телефоном. Нужно разобраться во всем этом настолько, насколько вообще возможно. И раз уж, будем честными, слабовато выходит шевелить мозгами самому…
- Привет. Это старос… тьфу, Стар. Слушай, Бейсик, расскажи поподробнее, что там за неувязка с этим Лиловым полковником. Про международные конвенции и всё такое… Да, очень надо. Очень. Вот и хорошо, что длинный разговор.