* * *
- Во-первых, провокации со стороны всяческих недобитых "Фронтов свободы", "Идущих в пламя" и так далее. Не надо улыбаться. Меня просили вас проинструктировать, и я это делаю.
- Ну, насчет этих-то я и сам в курсе. Кучки клоунов, разве нет?
- Вот именно. Такие как раз и любят громкие впечатляющие жесты. И, поверьте, редко в состоянии придумать что-то более громкое и впечатляющее, чем теракт с многочисленными жертвами. Тем более теперь, когда ребятам, очевидно, ничего не досталось из наследства старика, на которое они так рассчитывали.
- Это предположение или достоверная информация?
- До чего же вы еще молоды, если верите во что-либо достоверное в Исходнике и Срезе… Ладно. Далее. Местных крикунов вроде "Равенства" выносим за скобки: у них, по крайней мере, оружия нет. Но как фактор все-таки учитывайте.
- Может, перейдем к более реальным факторам? Тезеллитовые разработчики, например…
- Разработчики как раз более кого бы то ни было заинтересованы, чтобы всё оставалось на своих местах. В этом смысле - да, и они тоже. Хотя вряд ли они способны на… м-м… решительные действия. Думаю, мелкий и средний бизнес можно оставить в покое. Тут идут в ход крупные ставки. А значит - крупные игроки. Вам известно, кому принадлежит контрольный пакет на эксплуатацию ресурсов Среза?
- Международной конвенции сферы отдыха и развлечений.
- Я вас умоляю! Знаете, коллега, по-хорошему вас надо направить доучиваться эдак на пару лет… Вы что, спите с Лизой? Ну-ну, успокойтесь, я пошутил. Так вот, контрольный пакет принадлежит Фроммштейну и группе "Блиц". Это так, для информации. Идем дальше. Когда старик просил убежища для себя и дочери, естественно, были достигнуты некоторые негласные договоренности…
- Еще с прошлой властью.
- Такие вещи, юноша, передаются по наследству. Независимо от наличия-отсутствия завоеваний демократии.
- Вы думаете, он пообещал…
- Вот именно что, скорее всего, пообещал. Хитрый был старик. Но такого рода обещания рано или поздно приходится выполнять. Или не выполнять. И в любом случае остаются недовольные стороны…
- То есть цивилов тоже учитывать.
- Разумеется. И не только их. Цивилы - вывеска, хотя недооценивать их нельзя, там работают профессиональные ребята. Меня очень интересует, почему они вдруг решили поиграть в гласность. Привлечь всеобщее внимание к смерти старика, после того, как два десятка лет успешно скрывали его жизнь, - очень смелый ход. Гораздо логичнее было бы попробовать поделить всё втихую, не рискуя имиджем страны в глазах мировой общественности… да вообще ничем не рискуя. Имейте в виду этот момент, он может оказаться ключевым.
- А вы не думаете, что таким образом просто хотели спровоцировать ее?
- Всего лишь?
- А почему бы и нет? Мы же делаем на нее главную ставку. Почему бы не предположить, что не только мы одни?
- Предположить можно всё… Так, говорите, она все-таки решилась?
- Сегодня. Первым утренним телепортом.
- Понятно… А вот я на ее месте не стал бы. Знаете, есть такая древняя мудрость: никогда не возвращайтесь в прежние места. Всё равно ничего не отыщешь, кроме разочарования.
- Ну, ей, допустим, не до сантиментов. Она элементарно дает деру.
- Тем более неразумно. Должна же она понимать, что именно там ее и ждут. Все.
- А я думаю, она, наоборот, надеется всех перемудрить. Мы с вами, и не только мы одни, знаем, что имеем дело с умной женщиной. Которая никогда не сделает того, к чему ее так грубо и навязчиво подталкивают. А она, и свою очередь, зная, что об этом знают, берет и поступает именно так. Понимаете?
- С трудом. Учитесь более внятно выражать свои мысли. Ну ладно. И на что, по-вашему, она рассчитывает?
- Естественно, на замешательство. На первых порах. А затем постарается сбежать куда-нибудь подальше.
- Интересная мысль. И что у нас дальше, чем Срез?
- Ну, во-первых, Срез большой…
- А во-вторых?
- Судя по письмам, ей многое известно. Даже слишком многое. Именно поэтому мы и…
- Да, но вряд ли она сама это осознает. Ее сведения в любом случае недостоверны и разрознены (кстати, делайте на это поправку), а главное - загнаны в пассив, в прошлую жизнь, в подсознание. Она не сумела бы адаптироваться в чужой стране, если б тащила на себе весь этот груз. Тот же старик - он ведь так и не смог.
- Вы, оказывается, психолог. А вам не кажется, что, попав в Срез, она может всё благополучно вспомнить?
- Я бы на вашем месте особенно на это не надеялся. Вряд ли. Вы не застали прошлого Среза. Вы не представляете, как он изменился за эти пару десятков лет. Откровенно говоря, я ей сочувствую. Нет, правда, нельзя возвращаться в прежние места. Туда, где ты когда-то был счастлив.
- Так она и теперь будет счастлива. Фирма гарантирует.
- А вот этого не надо. Не бравируйте вашим цинизмом. Не люблю.
- Не любите? А случайно не завидуете, а?
- Чему тут завидовать… Немолодая женщина с истрепанными нервами, похоронившая отца, загнанная в ловушку со всех сторон… Мне на вашем месте было бы неприятно с ней работать. Вы же читали ее письма, знаете, какую трагедию она пережила в свое время. Потрясающе сильный характер!.. Ладно, это лишнее. Вы, по-видимому, профессионал. В своем деле.
- Должен ли я понимать, что инструктаж окончен?
- Да, вы правы. Разговор становится беспредметным. На когда у вас назначен телепорт?
- Десять тридцать восемь.
- Идите. Еще успеете выпить кофе. В телепорту очень приличный, рекомендую. Удачи!
- Спасибо. Не помешает.
…Кофе действительно был хороший.
Человек сидел на высоком табурете за круглым столиком на одного, с края которого локоть всё время съезжал в пустоту, не давая щеке опереться на ладонь. И стол, и табурет, и кофейная чашка были ярко-синие, как и всё в продвинутом интерьере телепорта. Только стрелки-указатели и пояснительные надписи - серебряным, блестящим. Серебряное на синем выглядело красиво, но читалось с трудом. Впрочем, в телепорту трудно заблудиться. Разве что ты приехал из такой провинции, где не каждый слышал и об автобусах.
Объявили телепорт на десять двадцать шесть. Человеку нравилось, что компьютерный женский голос в телепорту был не звучно-бесцветный, как в аэропортах или на вокзалах, а вкрадчивый, сексуальный. Зато активно не правилось, что одним и тем же словом "телепорт" обозначается всё: и зал в синих тонах, и конкретно прибор для перемещений между Исходником и Срезом, и сам процесс. Попробуй тут "внятно выражать свои мысли", усмехнулся он. Отпил кофе. Почему на подобных "инструктажах" никогда не обходится без того, чтобы тебя - тебя!!! - высмеяли и отчитали, как мальчишку? Причем независимо от личности инструктора, на этот раз все-таки попалось не самое большое "ге" в Структуре. Видимо, порочна сама система. Против системы не попрешь. Но если всё получится так, как он для себя наметил и решил, систему - Структуру? - можно будет вообще пустить побоку…
Человек усмехнулся. Он был реалистом. Он не переоценивал того единственного козыря, которым владел эксклюзивно, сам.
Но и не собирался недооценивать.
Потянулись пассажиры на объявленный телепорт. Счастливое семейство нервного бизнесмена, в кои-то веки вырвавшегося в отпуск; парочка путешествующих пенсионеров нездешнего вида - и почему б им не воспользоваться телепортом родного государства? - еще одна парочка, долговязые мальчик и девочка, которые за две минуты посадки почему-то ни разу не поцеловались, даже странно; толстая дама с котом на руках: надо же, теперь в телепорт пускают с котами. Завоевание демократии…
Они проследовали по серебряной стрелке, и в синем телепорту снова стало пусто и тихо. Его попутчиков на десять тридцать восемь пока не было видно. Тем лучше. Можно успеть выпить еще чашечку кофе, тем более что он тут правда хороший. И на порядок дешевле, чем там, в Срезе.
Человек пил кофе и наслаждался. О задании он не думал. Для этого оно было слишком простое - в предсказуемой части; до обидного простое. Правда, к нему прилагался жирный пласт переменных, иксов, экспромтов. Но какой смысл думать о том, что не поддается предварительному расчету?
Они заявились все сразу, пестрой и галдящей толпой: она хохмила, хихикала, переругивалась. Дружный творческий коллектив. В руках у нескольких мужиков он отследил зачехленные камеры - настоящий телеоператор никогда не расстается с личным инструментом, хотя серьезную технику, ПТС, конечно, везли в контейнере. Чуть поодаль от основной группы высились, как тополиная рощица, десятка полтора юных девочек: ноги от ушей, ядовитые помады и абсолютно бессмысленные глаза. Что забавно, пока барышни предпочитали держаться вместе, это потом они будут воровать друг у друга туфли и резать колготки, - точь-в-точь как в Структуре. Мужская часть коллектива явно уже расхватала девчонок недвусмысленными взглядами. До рук дело дойдет уже в Срезе.
Человек поморщился. С этими людьми у него было так мало общего, что даже не хотелось - до брезгливости не хотелось - делить с ними телепорт. Хотя сколько там того телепорта… в смысле, процесса.
Пора. Он оставил на столике деньги и пружинисто спрыгнул с табурета.
…Всего лишь торопливая посадка в мягкие синие кресла. Интимное пожелание счастливого пути от компьютерного голоса. Мгновенное и медленное, словно падение чашки со стола, помрачение сознания… И всё: второй женский голос (в телепорту Среза он был чересчур жизнерадостный и потому нравился человеку меньше) поздравляет пассажиров с прибытием. И даже не знаешь, сколько прошло времени.
Время в Срезе совсем другое.
Здравствуй, папа!
У нас до сих пор зима. Сегодня утром на траве и на деревьях было такое мерзлое и белое, ты представляешь?! Я думала, это снег, как в книжках, но сеньор Ричес сказал, что иней. Но он тоже бывает очень редко. А так - дожди и дожди. Холодно, даже перед самым камином. Скорее б уже начали тезеллитовые разработки! Или об этом нельзя писать? Секрет, да? Мне Миша говорил. Но ты же всё равно никому не покажешь письмо… если и прочитаешь сам.
Мише я написала уже целых три письма. Просто так, для языковой практики. А он мне - только два! А на третье не отвечает, уже почти месяц как… Ну и не надо. Я ему больше писать не буду, пусть не думает.
А вдруг то письмо не дошло? Ты не можешь проверить? Я слышала (еще летом, от Лынина), что у тебя есть специальная служба, которая читает все-все письма. Вранье, да? Но конверты же, наверное, читают. Прикажи, чтобы посмотрели, хорошо? Только, пожалуйста, не смейся, вовсе это не смешно…
Я совсем одна, папа. Никто мне не пишет, даже сеньориты, хотя Роза говорила, ты их обязал, но это и хорошо. А что они могут написать? Как весело там, у них, в Исходнике? В смысле, у вас. У тебя. Я и так знаю.
Драго впал в спячку, и теперь грустно до невозможности. Он, наверное, долго не проснется, потому что держался до последнего, до самого Нового года. А потом сказал, что ему не понравилось. Мне тоже. И вообще, кажется, никому.
Сеньориты хихикали и говорили, что в Исходнике такие карнавалы бывают только в глухих провинциях, да и то не во всех, а сравнивать со столицей вообще негуманно. Стефани так и сказала: негуманно. И я ей верю, потому что у нее платье было намного красивее, чем у меня. В Исходнике же целые дома моды, а у нас - одна сеньора Хименес. Хотя дело не в ней. Она хорошая портниха. Просто Срез - правда провинция.
Я, принцесса Эва Роверта, живу в провинции. В ссылке. А за что, папа?
Роза, как всегда, напоминает, чтобы я написала про успехи в учебе. Я учусь хорошо. Я только и делаю, что учусь. А насколько хорошо, это еще вопрос, потому что сеньор Ричес всё равно никогда не скажет правду. И вообще, он у меня один, а в Исходнике - целые гимназии и университеты.
Я же принцесса, папа! Я твоя дочь! У меня должно быть всё самое лучшее, а получается - наоборот. Ну что хорошего тут, в Срезе? Летом, в морской резиденции, еще ладно, хотя она мне, если честно, тоже надоела. Единственное, что у меня было в жизни по-настоящему хорошего - та экспедиция за тезеллитом, извини за нарушение секретности… А сейчас - ужас и скука. Слякоть и пустота.
В этом году мне исполняется шестнадцать. Папа, возьми меня наконец к себе, в Исходник!
Нет, правда. Ты ко мне уже сколько лет не приезжаешь! А так мы будем жить вместе, видеться каждый день. Нам будет очень хорошо, папа! Я уже взрослая, я не балуюсь, не играю с пажами и очень хорошо учусь, вот спроси у сеньора Ричеса! Возьми меня к себе! Нам будет так хорошо…
Я даже согласна оставить здесь Драго. В Исходнике же не живут драконы, правда? Значит, ему там было бы так же грустно, как мне - тут, в Срезе…
А если ты не согласишься, если сделаешь вид, что я ничего такого тебе и не писала, и твоя пресс-секретарша опять пришлет мне дурацкую отписку, я буду знать, что ты меня больше не любишь.
Твоя Эвита
25.02.16
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА I
Дракон был немолодой и больной, с тусклой чешуей, тощими боками и мокнущими язвами от шпор, прикрытыми стременами. Впрочем, до стремян большинство детских ног не доставало.
Дракон пользовался успехом; вернее, успех ему обеспечивал фотограф, пристававший к детям на набережной с такой обезоруживающей улыбкой, что мало кто из родителей решался на отказ. Фотограф подхватывал ребенка под мышки, усаживал в пестрое седло, расшитое тесьмой и блестками, и совал в ладошки вожжи кровавого цвета. Затем просил дитя сделать героическое лицо и щелкал пальцами, заставляя дракона вскинуть с парапета усталую голову. Фотоаппаратом-мыльницей щелкал сам родитель. Фотограф же, по сути, был дрессировщиком и зазывалой, на чем и делал, видимо, неплохие деньги.
Эва заглянула в глаза дракона: взгляд у него был мутный и абсолютно бессмысленный. Неинициированный. Но неё равно - жутко.
Она последовала дальше. До катера оставалось еще около часа, и это время надо было убить.
Толпа на набережной, разноцветная, как стеклышки в калейдоскопе, шумная, как школьный коридор на перемене, и текучая, как ртуть в термометре, похоже, преследовала ту же самую цель. Люди медленно двигались параллельно морю, в двух встречных направлениях, поминутно притормаживая возле разнообразных ловушек для их кошельков. Не обязательно что-то покупали, однако отмечались в каждой точке, словно визируя пропуск для дальнейшего пути. Эва тоже так делала: ни в коем случае нельзя выделяться из толпы. Тем более что среди ловушек попадались действительно любопытные.
Сразу за свернутым в кренделек хвостом дракона торчал круглый столик, уставленный статуэтками, тезеллитовыми и поддельными за ту же цену. Воздух вокруг стола плыл и колыхался в радиусе полутора-двух метров, и отличить подделку становилось легко, только если вынести ее за пределы колеблющегося купола, - чего продавщица как раз и не разрешала. В данный момент она переругивалась с мулатом в белых шортах, требовавшим назад свои деньги: шансы незадачливого покупателя явно стремились к нулю. На Эву пахнуло особенным жаром, пронизанным тончайшими иголочками. Ничего особенного, тезеллит как тезеллит. Прошла мимо.
Еще в нескольких метрах по парапету молодой человек предлагал всем желающим заглянуть в квадратный ящик с выступающей маской для лица. Пояснительный плакат гласил, что это скважина в соответствующую по переменным хронокоординатам точку Исходника: "вероятны пикантные сцены". Насколько Эва знала, теория скважин совершенно ненаучна, так что в ящике, скорее всего, спрятан видеоплейер, и "сцены" не вероятны, а гарантированы. Так или иначе, отдыхающие крутили носом: чего такого пикантного они не видели в Исходнике?
Дальше продавали с лотка лекарственные препараты из горных трав и когтей-чешуи-крови-помета дракона в микроскопических расфасовках; фотографировали в костюмах колониальной эпохи, кстати, совершенно непохожих; фотографировали без реквизита, просто на фоне моря и Гребневого хребта, поскольку именно с этой единственной точки просматривалась Скала желаний; делали на лбу, на груди или на интимных местах голографии по мотивам достопримечательностей Среза; записывали на верховую драконью экскурсию по бухте; еще на какую-то экскурсию; предсказывали судьбу; выдавали напрокат водные крылья…
Эва двигалась неторопливо, с периодическими остановками; иногда подходила ближе, читала, присматривалась, брала в руки. Как все. Обычная среднестатистическая туристка с чипом на визе в сумочке. С помощью чипа операционная система Среза отслеживает перемещения любого человека, и мало ли кто может получить доступ к этим данным. Цивилы уж точно имеют - через дружественный Срезпол. Поэтому визу придется где-нибудь забыть. С туристками такое случается, и патрулю, если что, должно хватить растерянных глаз и неумелой взятки скромных размеров. Тем более что, вы же понимаете, она, гражданка Анчарова, впервые в Срезе…
Самое смешное, что последнее было правдой. Вернее, Эва ощущала это правдой - внутренней, субъективной, не желающей принимать во внимание аргументы какой-то абстрактной памяти. Какие двадцать лет?.. Где?
Она никогда раньше здесь не была.
Здесь - никогда.
Снова тезеллитовые сувениры. Пейзажи Среза в плохой и очень плохой живописи. Инициированный дракон играет с желающими в покер и шахматы; желающих не находилось, одни глазеющие. Женские украшения из самоцветов Солнечной бухты. Запись на экскурсию в Замок Лилового полковника… вранье. Никакого замка у отца в Срезе никогда не было. Что же касается ее собственной летней резиденции у моря, то ее сожгли еще тогда. Впрочем, для туристической инфраструктуры подобные пустяки не имеют значения.
Дефилировать по набережной, уткнувшись в эту самую туринфраструктуру, изобретательную и многообразную, ничего кроме нее не замечая. Даже моря как такового: его прибрежная часть, исполосованная волнорезами, причалами и водными горками, с буйками, надувными матрасами, драконьими спинами и головами купальщиков на мутных волнах, тоже была частью незнакомого курорта, куда она приехала впервые. Но Гребневой хребет…
Четкая линия на фоне розоватого неба. Сначала ступенчатая, потом прямая, словно под линейку, чуть-чуть лесистая, курчавая, и, наконец, обрывающаяся в море. Вечная. От этой незыблемой вечности делалось страшно.
Чтобы сотворить идеально ровную набережную, они, наверное, взорвали и срезали бульдозерами целый пласт плоскогорья: со скалами, валунами, расщелинами, кустарником, жухлой травой, звериными норами, муравейниками… Залили бетоном, выложили плиткой, отгородили ажурным парапетом. Выше, выдалбливая котлованы в известняке, понастроили отелей, вилл, коттеджей, клубов и ресторанов - из привозного мрамора, гранита и диабаза, а кое-где, для наиболее состоятельных туристов, с отделкой из местного тезеллита. Ниже к морю, на месте обрывов, гротов и бухт насыпали пляжи, тонны и тонны песка, выкачанного со дна. Мутная вода с головами-поплавками похожа на суп: узкая полоска кипящего супа у берега, чем дальше, тем море синее и чище. Море… да, море - тоже.
Только море и Гребневой хребет. Не так уж мало, чтобы узнать нужное место. Ключевое слово - нужное. Не тратить силы и слезы, пытаясь распознать другие, ненужные, просто когда-то родные места. Это совершенно лишнее.