– Вот так ты и будешь с ними объясняться – как победитель! – процедил Ульв. – Я даю тебе отличные советы, да только ты, по твоей привычке мыслить по-рабски, не понимаешь этого! Или ты правда думаешь, что твой дед-король до сих пор глядит в море и плачет по своей увезенной дочери, что все его потомки в трех поколениях мечтают получить от нее весточку? Что все они очень обрадуются, когда ты тут появишься да еще станешь, чего доброго, требовать своей доли наследства? Да они знать тебя не захотят! Ты разве не слышал, что сказал Эйфинн ярл? У твоего деда, рига Миада, если он действительно твой дед, было много детей. И наверняка у него сейчас больше наследников, чем земель. И очень им нужно, чтобы им на голову свалился еще один! Они даже разговаривать с тобой не станут. А вот если ты сперва сам захватишь положенную тебе долю наследства, тогда разговор пойдет совсем другой! Ты думаешь, я вздорный дурак и мешаю тебе прославиться, чтобы только тебе не досталась драгоценная йомфру Ингебьёрг? Ошибаешься, победитель конунга фьяллей! Мне будет очень приятно и почетно считаться твоим родичем – или почти, если ты окажешься потомком и наследником уладских королей. Или сделаешь себя им – тогда мне будет в общем-то все равно, какого деда ты внук на самом деле! Я себе не враг, тем более что с такой родней я и для себя найду жену получше, чем Ингебьёрг! – Ульв усмехнулся. – Возьми сам то, что считаешь по праву своим, иначе никто ничего тебе не даст! А уж когда возьмешь, они сами будут рады подтвердить твое родство и права. И только лучше будет, если ты перед этим перебьешь всех прочих охотников до твоего наследства. Ну, ладно, потом можешь сделать вид, что ничего о вашем родстве не знал! – Ульв опять ухмыльнулся. – Я тебе даю отличные советы, и дураком будет тот, кто этого не видит.
Бьярни промолчал. По лицам мужчин вокруг было видно, что их эти доводы если не убедили сразу, то заставили взглянуть на дело по-другому и крепко задуматься.
– Вот так-то! – с покровительственным видом, понимая свою победу, хмыкнул Ульв и даже чуть было не потрепал Бьярни по плечу. – А ты думал, все будет как в саге:
"Лук благородный герою вручил он… " А заодно и земли пяти королевств, подумаешь, какая мелочь! Мы не в саге. Ты бы там, у Эйфинна ярла, не на девок глазел, а слушал, что бывалые люди рассказывают. В жизни так просто королевств не раздают. По крайней мере, не сыновьям рабынь!
Бьярни, не желая продолжать этот бесполезный и унизительный спор, отвернулся к костру, склонился и стал раздувать еле-еле тлеющее пламя.
И вдруг из ближайших зарослей раздался громкий вопль сразу многих голосов. Едва успев вскинуть голову, лихорадочно моргая от дыма, который, как назло, порыв ветра бросил прямо ему в лицо, Бьярни увидел мчащегося на него человека – и это удивительное зрелище в первый миг показалось ему мороком. По виду еще совсем молодой парень, с развевающимися на бегу многочисленными длинными косами, с маленьким круглым щитом и коротким мечом несся к Бьярни, и свирепое выражение лица не позволяло сомневаться в его самых решительных намерениях. Краем глаза замечая движение вокруг, не имея времени даже вынуть меч из ножен, Бьярни безотчетным движением подхватил с земли топор, которым Альрик рубил сучья, да так и бросил возле костра, и метнул его в улада.
И почти попал – топорик чиркнул по краю черного просмоленного щита, вынудив нападавшего уклониться. Но скорость бега тот поневоле замедлил, и Бьярни этого хватило, чтобы вскочить. Быстрым ударом ноги он опрокинул котел, так что вода выплеснулась под ноги уладу, и тот невольно отшатнулся, опасаясь, что в котле окажется кипяток.
Благодаря этому Бьярни выиграл расстояние – теперь его более длинный меч доставал до противника, а короткий уладский меч до него – нет. И Бьярни, не теряя времени, осыпал нападавшего градом ударов со всех сторон. Ловко действуя щитом, тот пытался прикрыться, но Бьярни, не давая тому подойти ближе, изо всех сил старался действовать быстрее – и четвертый или пятый удар достиг цели. Конец клинка задел бедро противника, тот покачнулся, а Бьярни тут же нанес последний удар по шее. Улад упал, а Бьярни быстро огляделся. Все случилось так стремительно, что он едва успел сообразить, что происходит.
И оглянулся он очень вовремя – другой улад, более рослый и плечистый, но тоже со множеством косичек и в рубахе лилово-розового цвета, как раз в этот миг издал боевой клич, от которого непривычные к такому кварги подпрыгнули, и метнул в Бьярни копье с красным древком.
Увернувшись, Бьярни подхватил красное копье, которое воткнулось в землю неподалеку от него, взял его в левую руку и стал отбивать им удары, будто щитом. Получалось не так здорово, но какое-то время продержаться было можно. Он пятился, пытаясь снова увеличить расстояние и получить преимущество благодаря длине своего клинка, но длинные руки его рослого противника уравнивали их возможности. К тому же, не имея никакого защитного снаряжения, кроме маленького круглого щита, улад так быстро и ловко двигался, что Бьярни едва успевал уворачиваться и отбивать его удары.
Вот улад мощным ударом сломал древко копья в руке Бьярни, и тот остался вовсе без защиты. Издав дикий вопль, улад приготовился прыгнуть – и вдруг рядом свистнула стрела и вонзилась ему в грудь.
Бьярни быстро оглянулся: часть его хирдманов добралась до корабля, нашла и снарядила свои луки и теперь осыпала длинноволосых противников градом стрел. Иначе едва ли что-то вышло: тех было не так много, как показалось поначалу, но они двигались так быстро и совершали такие немыслимые прыжки, перелетая через пытающихся окружить их многочисленных противников, что к ним не удавалось подступиться. Никому из кваргов, бившихся на берегу, не удалось даже ранить кого-то из уладов, несмотря на то что тех было вчетверо меньше.
Но вот четыре человека, держа в руках круглые щиты и мечи, зажали одного из уладов, не давая ему двигаться, и наконец зарубили. Другого пробило метко брошенное Ульвом копье. Бьярни тоже схватил свой щит и кинулся туда, где Берг Борода, Асгрим и Свейн Лосось пытались так же зажать еще одного улада – но тот так быстро вертелся между ними, нанося мощные удары по щитам и буквально отбрасывая противников, что у них ничего не выходило.
Вдруг навстречу Бьярни метнулась серая тень, сверкнули злые звериные глаза, перед лицом лязгнули челюсти – Бьярни увидел волка! "Оборотень!" – мелькнула первая уверенная мысль. Он ничуть не сомневался, что облик волка принял один из этих диких удальцов. Волк прыгнул снова, но Бьярни, хоть и чувствовал в душе холодный ужас перед ворожбой, увернулся и взмахнул мечом. Удар пришелся зверю по одной из задних лап. С отчаянным визгом тот покатился по земле… и пропал.
На земле не осталось серого косматого тела – лишь несколько пятен крови, но и те быстро втянулись в песок и исчезли. И Бьярни уже казалось, что волк ему только померещился, – в глазах мелькали цветные огни, голова кружилась.
Стараясь овладеть собой, он огляделся и кинулся туда, где теснили своего противника Свейн, Берг и Асгрим. Еще на бегу Бьярни бросил обломок копейного древка тому в ноги – улад споткнулся, упал на колено, и тут же ему на голову обрушилась секира Свейна Лосося. Это был уже немолодой, опытный воин, на силу и присутствие духа которого всегда можно было положиться. Поэтому он, не теряя времени на торжество победы, тут же обернулся и побежал на помощь к Хрингу Остроге. Бьярни устремился за ним.
Что-то черное метнулось ему прямо в лицо, и показалось, будто кто-то швырнул огромную черную тряпку. Острые когти скользнули по голове, и Бьярни едва успел вскинуть щит, чтобы уберечь глаза. Только он выглянул из-за щита, как жесткие перья хлестнули его по лицу. Над ним кружила крупная ворона, пытаясь ударить клювом в глаз.
Опять ворожба! Преисполняясь негодованием и отвращением, Бьярни взмахнул мечом – и тот встретил сопротивление легкого птичьего тела. На песок упал обрубок крыла с несколькими крупными перьями. Раздался жуткий вопль – и птица исчезла.
Казалось, что весь берег полон криков, треска щитов и звона клинков, что здесь сражается не менее сотни уладов – везде мелькали их яркие одежды, татуировки на напряженных мышцах, блестела бронза, которой было украшено все их оружие, метались многочисленные косички. Один из них отбивался от троих, прижавшись спиной к большому дубу. Бьярни кинулся туда, пытаясь обойти дуб и напасть на улада сзади. Но за деревом к нему бросилось что-то белое – и Бьярни почти не удивился, рассмотрев, что это телка, белая как снег, но с рыжими ушами и красными глазами. В глазах ее горела истинно волчья злоба, которая у телки, мирного домашнего животного, производила еще более жуткое впечатление, чем у настоящего лесного хищника. Не подпуская телку ближе, Бьярни ловко ударил ее копьем в глаз. И телка пропала, как туман. Только земля содрогнулась под ногами, словно весь мир подпрыгнул и грузно упал на прежнее место.
Бьярни выбежал из-за дуба и завертелся, выискивая нового противника. И не сразу осознал, что уладов больше не осталось. Восемь или девять тел лежало на песке и траве возле реки.
– Двое ушли, – с сожалением сказал Ивар хёльд, вытирая лезвие своего меча подолом рубахи одного из убитых. – Вот ведь прыткие тролли! И скачут, и вопят, и вертятся, так что уши закладывает и в глазах рябит.
– Тяжело нам здесь придется, – пробормотал Кари Треска. Он еле дышал – все-таки для человека на шестом десятке прыткие улады оказались слишком неудобным противником. Он и уцелел-то главным образом потому, что благодаря численному преимуществу кваргов мог почти не участвовать в схватке. – Их было десять, а нас сорок. А если их будет сто?
– Чего они на нас набросились-то? Мы ж им еще ничего не сделали!
– А вот такой они народ! Ты думал, всю добычу тебе на берег вынесут и с поклонами вручат?
Кварги принялись перевязывать раны. У них обнаружился и один убитый – Ламби, работник из усадьбы Эльвира хёльда. Парень не слишком уверенно владел оружием, и уладская секира пробила ему грудь.
– Нам еще повезло, что всего один убитый, – заметил Ивар хёльд. – Могло бы быть гораздо больше.
– Наши мечи длиннее. – Свейн Лосось приложил собственный меч к одному из тех, что остались на земле возле мертвых тел. – Смотри, на целую ладонь. Им, чтобы ударить, надо гораздо ближе подойти. А если они подходят, ударить можем мы, – а на них ни кольчуг, ни стегачей.
– Конечно, в стегаче так не поскачешь, – хмыкнул Ульв, вытирая обильный пот, но не торопясь снимать собственный стегач.
– Надо запомнить на будущее.
– Зато наши мечи тяжелее! – Бьярни поднял осиротевший уладский меч и прикинул вес на руке. – А этими можно действовать гораздо быстрее. И конец у них острый – можно и рубить, и колоть.
– Это не меч, это… свинорез какой-то! – Свейн Лосось тоже поднял уладский меч и внимательно осмотрел со всех сторон. – Только свиней колоть.
– Надо уж нам постараться, чтобы не оказаться тут теми свиньями, которых запросто переколют!
Двигаться сегодня дальше никто не хотел: дружине и особенно раненым требовался отдых, да и ночь была уже близка. Однако возле их стоянки вода оказалась такой грязной и мутной, словно тут прошло целое стадо коров, и приходилось идти искать чистую воду где-нибудь подальше. Взяв по ведру, Бьярни и Ульв вдвоем тронулись вверх по течению. На плечах они несли копья и внимательно оглядывались, опасаясь нового нападения, но ничего подозрительного не замечали.
В одном месте в реку впадал ручей – прозрачная струя сбегала по камням и лилась с уступа маленьким водопадом. Подойдя ближе, они уже хотели подставить ведра под струю, как вдруг один из крупных черных камней возле источника пошевелился, и оба парня с изумлением увидели, что это человек! Возле воды сидела, скрючившись, старуха, одетая в черное. И когда она к ним повернулась, Бьярни и Ульв разом охнули – такой уродины им не приходилось видеть никогда в жизни! С покрытого морщинами, искривленного и перекошенного лица на них смотрел только один глаз. На камень старуха опиралась согнутым обрубком левой руки, а когда она пошевелилась, стало видно, что и правой ноги у нее нет по самое колено.
Вид этого чудовища привел обоих парней в такое оцепенение, что они застыли, не в силах двинуться. Вокруг уже темнело, и сама старуха казалась скорее каким-то ночным демоном – еще одним злым духом этой удивительной страны.
– К-к-то т-ты? – с трудом выговорил Бьярни.
– Я – хозяйка этой воды, – проскрипела старуха. – Никто не зачерпнет из этого источника, не уплатив мне.
– У-уплатив? – Ульв с трудом сглотнул. – Т‑так бы и сразу сказала. – Он попытался усмехнуться, но у него получился какой-то дикий оскал. – А то сидишь тут, как ворона…
Бьярни вспомнил ворону, которая нападала на него во время битвы с уладами. Старуха была на нее очень похожа.
– Какую плату ты требуешь? – спросил он.
– Один из вас должен сойтись со мной, – невозмутимо ответила та.
Ульв уронил ведро и выругался.
– Да я лучше сдохну, чем подойду к такой карге ближе чем на пять шагов! – Он снова подобрал ведро и кивнул Бьярни. – Пойдем поищем другую воду.
Пятясь и не решаясь повернуться к старухе спиной, они удалились с поляны и прошли еще немного выше по течению. Здесь снова обнаружился ручей. Оглядевшись хорошенько и ничего подозрительного не увидев, Ульв и Бьярни приблизились и подставили ведра под струю.
В ведра упало несколько капель, и вода исчезла. Они в изумлении подняли головы: никакого ручья больше не было, лишь мокрые камни блестели в последних лучах заходящего солнца.
– Никто не возьмет моей воды, не уплатив положенную цену, – проскрипел рядом уже знакомый голос.
И старуха снова обнаружилась поблизости – она сидела над ручьем чуть выше, чем стояли парни.
– Ах ты тварь! – Ульв тут же метнул в старуху свое копье.
Та исчезла. Копье, похоже, даже пролетело через то место, где она сидела, но оно уже оказалось пустым. И сколько Ульв ни искал копье, оно исчезло тоже, будто старуха прихватила его с собой.
– Это какой-то местный дух, – стараясь сдержать дрожь, сказал Бьярни. – Я и во время битвы его видел. Лучше бы с ним не ссориться, а то будет хуже.
– Да что же делать, если эта дрянь сама привязалась! И еще копье мое уперла.
Ульв ругался, но голос его невольно дрожал. Оглянувшись еще раз на опустевшее русло ручья, Бьярни взял ведро и наклонился к реке, пытаясь зачерпнуть оттуда.
Но под ногами его был только мокрый песок. Глубокая вода отодвинулась, так что здесь не вышло бы зачерпнуть даже ложкой, не то что ведром. Бьярни сделал несколько шагов вперед, но его башмаки по-прежнему ступали по влажному песку, а вода блестела где-то вдали.
Ульв, видя это дело, схватил свое ведро и бегом бросился вперед. Пробежав по широкой полосе мокрого песка, он прыгнул на глубину – и растянулся все на том же песке.
Бьярни хотел сказать ему, чтобы не мучился – вода все равно уйдет. А волна вдруг вскипела, накатила, будто из-под земли, и накрыла Ульва с головой.
Парень забился, захлебываясь, Бьярни бросился вперед, пытаясь ему помочь, – оба они отчаянно забарахтались, вдруг оказавшись в глубокой холодной воде. Оба, разумеется, отлично умели плавать, как все прибрежные жители Морского Пути, но не успели сообразить – вода швырнула их на камни и снова исчезла! Словно река выплюнула какой-то невкусный кусочек, случайно ей попавшийся.
Мокрые насквозь, чувствуя боль во всем теле от удара о камни и землю, оба парня едва сумели встать, поддерживая друг друга. Одно из ведер исчезло, второе валялось поодаль – в нем осталось воды примерно с полкружки.
Тяжело дыша, Бьярни и Ульв сели на камни, свесив руки и уронив головы. Вокруг темнело, лес стоял стеной, и они оба уже не знали, где осталась их стоянка, корабль, дружина. Все тело болело, голова кружилась. Река по-прежнему несла свои воды в трех шагах впереди, но теперь у них не было никакого желания к ней приближаться. Эта река была живым существом, коварным и недружественным. Весь мир вокруг стал другим – казалось, что сам лес по краям поляны не более чем морок, а что там на самом деле, лучше вообще не знать. И лучше не думать, а есть ли в этом новом мире "Синий Змей", Ивар хёльд с прочей дружиной и даже сам Морской Путь.
– Никто не возьмет моей воды, не уплатив положенную цену, – раздался рядом уже знакомый ненавистный голос.
Бьярни устало поднял голову. Одноглазая, одноногая и однорукая старуха в черном сидела в трех шагах.
Ульв при этом звуке вдруг вскинулся, швырнул в нее ведро, вскочил и бросился в чащу.
– Стой! – крикнул Бьярни. – Заблудишься, пропадешь!
– И никто не выйдет из моего леса, не уплатив положенную цену, – невозмутимо добавила старуха, не сводя с него своего единственного глаза.
– Чего ты хочешь? – обессиленно вымолвил Бьярни. После драки с уладами, блуждания по лесу и приключений возле взбесившейся реки, мокрый и разбитый, он не чувствовал уже ни страха, ни тревоги, ни даже отвращения – только желание, чтобы весь этот ужас поскорее кончился.
– Ты должен сойтись со мной.
– Я согласен. – Бьярни безнадежно махнул рукой. – Только дай мне воды, выпусти моего человека из леса и позволь нам найти дорогу к своим.
– Хорошо. Возьми воды.
Бьярни подобрал ведро. Сзади зажурчало. Оглянувшись, он увидел, как прозрачная струя снова сбегает с берега. Он подставил ведро – оно стало наполняться, вода никуда не делась.
– Спасибо тебе, – устало выговорил Бьярни, которого мать научила всегда благодарить любого за любое доброе дело.
– И тебе спасибо, – сказала старуха.
Ее мертвый глаз мигнул и открылся. Теперь она смотрела на него двумя глазами, и это сморщенное лицо уже не казалось таким жутким.
– Бьярни! – раздался где-то за деревьями голос Ульва. – Бьярни, где ты? В какой стороне?
– Я здесь, – слабо крикнул Бьярни.
– Сейчас он найдет тебя. И даже свое ведро, – пообещала старуха, и Бьярни увидел второе ведро – оно качалось в мелкой волне у берега и скребло деревянным боком о камни.
– Спасибо, – безотчетно поблагодарил он.
– И тебе спасибо, – важно ответила старуха и встала.
И Бьярни увидел, что у нее имеются две целые ноги.
– А еще я помогу тебе пройти туда, куда тебе нужно, – продолжала старуха. – Вы убили восьмерых моих детей, и я не хочу, чтобы они гибли и дальше. Ты наделен сильной удачей, и я не хочу, чтобы они страдали. Утром вы пойдете вверх по течению, и никто больше не преградит вам путь.
– Спасибо, – совсем ошалело пробормотал Бьярни.
Эта карга – мать тех длинноволосых прыгучих парней?
Ведьма протянула к нему руки благословляющим жестом, и Бьярни увидел, что обе руки у нее тоже целые. Теперь это была вполне обычная старуха, а не тот ночной демон, и он даже подумал, что ничего потустороннего в ней нет…
– Ты пообещал мне свою любовь, и я приду за обещанным, когда настанет срок, – сказала она. – Я знаю: ты не тот, кто забывает обещания.