Но попробовав однажды повторить их движения, Вадим с удивлением понял, что подобные упражнения требуют весьма основательных усилий. Свейн, радуясь тому, что его буяны нашли себе очередное развлечение, не вмешивался в эти танцы. Стоя на корме, он зорко отслеживал каждый проходящий корабль, то и дело что-то тихо обсуждая со старым другом.
Кормчий, передав рулевое весло Свену, стоял рядом с капитаном, с улыбкой наблюдая за воинами. Несколько раз он отзывал Вадима в сторону и начинал задавать вопросы, непосредственно относящиеся к его профессии. Внимательно выслушав длинную лекцию по географии и начальной астрономии, он задумчиво покрутил ус и, оперевшись на борт, сказал:
- Знаешь, не верить тебе у меня причин нет, но почему тогда, если земля круглая, вся вода не стекает вниз?
- Потому что она крутится, - вздохнул Вадим.
- И что?
Понимая, что объяснять здесь нужно не на словах, а на примере, Вадим взял кожаное ведро и, зачерпнув в него забортной воды, отошёл в сторонку. Показав Юргену ёмкость, он убедился, что никого не зацепит, и поднял его.
- Вот смотри, если ведро повернуть так, вода прольётся, - пояснил он, наклоняя ведро. - А если его раскрутить, то вся вода останется внутри.
С этими словами он принялся раскручивать ведро над палубой. Причём делая это не очень быстро. Внимательно проследив за его движениями, кормчий жестом попросил Вадима остановиться и, забрав посудину, с интересом рассмотрел её.
- Это что, какой-то фокус? - спросил он после долгого молчания.
- Никаких фокусов, - рассмеялся Вадим. - Попробуй сам. Здесь нет ничего сложного. Можно сказать, что здесь действует та же сила, что толкает корабль дальше, когда вёсла уже подняты.
Объяснять викингу, что такое сила притяжения и земное тяготение, он не собирался. Задумчиво покрутив в руках ведро, Юрген несколько раз крутанул его над головой и, убедившись, что вода не выливается, неопределённо пожал плечами.
- Тогда скажи, если земля круглая, то почему я смотрю на море и вижу, что она плоская? - задал он очередной вопрос.
- Я же говорил, она очень большая. Настолько большая, что тебе так кажется. Можешь попробовать доплыть до края, если не веришь моим словам, но через много дней, если плыть в ту сторону, наткнёшься на континент. Его можно обойти и плыть дальше, но тогда ты придёшь к большому скоплению островов, а потом снова наткнёшься на Африку, только с другой стороны.
- Ты хорошо знаешь устройство земли, - задумчиво протянул Свейн, внимательно слушавший его пояснения.
- Этому нас всех в детстве учат, - усмехнулся Вадим.
- Вот теперь я точно уверен, что ты не из нашего времени, - неожиданно вздохнул Юрген. - В нашем времени таких знаний просто нет.
- Есть. Это знают египетские жрецы и китайские учёные монахи, - возразил Вадим. - Но они скрывают свое знание, потому что не могут правильно объяснить его.
- Вот за что всегда не любил всяких святош, - тут же ответил Юрген. - Нет, чтобы поделиться знаниями, научить других. Они всё прячут, всё скрывают.
- Знание - это сила, которая помогает держать в повиновении других. Тех, кто не может этого знать. Придёт время, и в Риме появится другая религия, которая заставит весь запад склониться перед её могуществом. Даже ваших потомков.
- Что?! - зарычал Свейн, хватаясь за кинжал.
- Это правда, друг. Придёт время, и так будет. И даже если ты меня убьёшь, от этого ничего не изменится. Я говорю то, что будет, и от меня здесь ничего не зависит, - пожал плечами Вадим.
- И кому все будут поклоняться? - мрачно спросил Свейн.
- Так называемому божьему сыну, умершему на кресте, - вздохнул Вадим, уже жалея, что завёл этот разговор.
- Молиться трупу на кресте? - с возмущением переспросил Юрген.
- Да. И эта религия будет существовать до моего времени.
- Это сколько же лет? - растерянно спросил Свейн.
- Не знаю. Я не знаю, какой сейчас год, потому и не могу сказать тебе точно. Кроме того, до определённого момента у каждого народа был свой календарь.
- Это ещё что такое? - спросил Юрген.
- Календарь - это способ определять и отсчитывать дни, недели, месяцы и годы.
- Как ты сказал? Недели и месяцы? - переспросил Свейн.
- Ты часто говоришь "седмица" и "луна". Это и есть недели и месяцы.
- До чего же всё запутанно, - покачал головой Юрген.
- Вот именно поэтому и ввели один для всех календарь. Чтобы всё стало проще и понятнее, - улыбнулся Вадим.
На этом краткий курс географии и природоведения был окончен. Но кормчий и дальше продолжал приставать к Вадиму, ставя его в тупик самыми неожиданными вопросами. Понимая, что должен отвечать правду и говорить как можно понятнее, бывший спецназовец принялся вспоминать всё, что когда-либо изучал.
К тому моменту, как их драккар вошёл в бухту Константинополя, обладавший отличной памятью кормчий наизусть знал названия всех месяцев года и даже начал с лёгкостью перемножать двузначные цифры.
Мысленно посмеиваясь над самим собой, Вадим частенько называл себя варварским учителем.
Но едва их корабль вошёл в порт, как с разных концов бухты к нему ринулись сразу четыре корабля. Свейн приказал воинам быстро надеть доспехи, но оружие не брать. Облачившись в кольчуги и препоясавшись боевыми поясами, викинги переложили оружие на гребные банки, под руку, и, медленно двигая вёслами, продолжили грести.
Покосившись на Юргена, Вадим быстро спросил, кивая на подходящие корабли, полные одетых в одинаковую форму солдат:
- Это что ещё за индюки?
- Имперская таможня. Сейчас начнут в каждую дыру свои носы совать, - скривился кормчий, ловко перекладывая рулевое весло.
Свейн рявкнул команду, и драккар лёг в дрейф. Один из кораблей пристал к борту, и на палубу, тяжело отдуваясь, влез дородный, коренастый таможенник. Оглядевшись, он презрительно оттопырил нижнюю губу и, привычным взглядом выхватив капитана, не спеша направился на корму.
Стоя у руля, Свейн сложил могучие руки на груди и даже не пошевелился, когда подошедший к нему таможенник возмущённо засопел, увидев такое небрежение к своему статусу.
- Цель вашего приезда? - спросил он после долгого молчания.
- Сопровождаем купеческий корабль. Мы - охрана, - пояснил Свейн с таким видом, словно перед ним стоял не государственный служащий, а полный недоумок.
- И у вас нет никаких товаров? - подозрительно прищурился таможенник.
- Почему же? Есть, - усмехнулся Свейн. - В трюме несколько рабов на продажу.
- А это? - ткнул таможенник пальцем в сбившихся в кучу у мачты девушек.
- Это наши подруги, - усмехнулся капитан.
- С каких это пор северяне возят на своих кораблях подруг? - насторожился толстяк.
Прислушиваясь к их разговору, Вадим понял, что, несмотря на свой несуразный вид, этот толстяк - настоящий профессионал. Развернувшись, он решительно подошёл к девушкам и, не обращая внимания на их удивлённые взгляды, принялся внимательно рассматривать их. Вадим заметил, что взгляд толстяка не опускался ниже плеч девушек.
"Ищет следы от ошейников и клейма", - подумал Вадим, вспомнив, как его самого осматривали викинги.
Задумчиво кивнув, таможенник вернулся на корму и, вздохнув, задал очередной вопрос:
- Что за рабы? Откуда? Здоровы?
- Рабы клеймёные, мои должники, все здоровы. Это ромеи, - усмехнулся Свейн, увидев, как полыхнули радостью глаза таможенника.
- Куда собираешься их продать? - с явным интересом спросил толстяк.
- Ещё не решил. Им всем вырезали языки, так что их можно использовать и на работах по дому, и в термах.
- Лучше бы ты их кастрировал. Тогда их с удовольствием купили бы для сералей.
- Ну, это никогда сделать не поздно, - рассмеялся капитан.
- Проклятье! Ромеи! Выгодный товар, - заметил таможенник, потирая руки.
- Чем они тебе так не угодили? - не удержался Свейн.
- Есть причины, - моментально скривившись, ответил толстяк.
- Ладно. Дело твоё, - пожал плечами Свейн. - Так мы можем пристать?
- Сейчас парни осмотрят корабль, и пристанете, - кивнул таможенник и отправился на свой корабль.
По его команде четверо солдат перебрались на палубу драккара и принялись внимательно осматривать его, заглядывая даже под гребные банки. Вадим с интересом наблюдал за их действиями, оценивая их с профессиональной точки зрения. Тем временем купеческую барку уже трясли так, что из трюма летели рулоны ткани и слышались горестные вопли купца.
Дождавшись, когда команда таможенников покинет драккар, Свейн подал команду, и воины навалились на вёсла. Подведя корабль к пирсу, северяне ловко пришвартовались и, переглянувшись, дружно уставились на капитана.
Бросив задумчивый взгляд на горизонт, Свейн покрутил ус и объявил:
- До утра отдыхаем, а завтра, после уплаты всех пошлин, отправимся в город.
Воины молча приняли его решение, отлично понимая, что находятся не в родном фьорде, а в чужом городе. Сняв кольчугу, Вадим расстелил на банке волчью шкуру и, завернувшись в плащ, устроился спать. Старая солдатская пословица "Солдат спит, а службы идёт" была актуальна во все времена. К тому же ему не мешало привести мысли в порядок. Уставившись невидящим взглядом в вечернее небо, он вздохнул и принялся вспоминать.
Вспоминал годы, проведённые в училище. Обучение в спецшколе, куда допускали одного из тысячи.
Друзей, живых и погибших, командиров, страны, где успел побывать. В общем, всё то, чем жил все свои двадцать восемь лет. Но вскоре его мысли свернули в уже привычное русло. К тому, каким образом он до такой жизни докатился.
* * *
Налунга и сама не знала, в какую сторону ей лучше направиться. Добравшись до побережья, она задумалась, что делать дальше. Больше всего ей хотелось вернуться обратно, в тот привычный и такой знакомый мир, но это было невозможно. Опальная королева отлично знала, что, едва появится во дворце, тут же будет схвачена и посажена в яму.
Окончить свою жизнь на алтаре, став жертвой Ваала, ей очень не хотелось. Взяв себя в руки, Налунга ещё раз огляделась и решила двигаться дальше, туда, куда отправились северяне. Она подумала, что, догнав их, сможет договориться о защите. Как ни крути, а это именно из-за них она вынуждена была бежать из собственного дворца.
Думать о том, что сама приказала заманить воинов в ловушку, Налунга не хотела. К тому же в глубине души, она была уверена, что лучше быть живой рабыней северян, чем мёртвой королевой, зарезанной на алтаре. О том, что догнать корабль белых варваров ей не удастся, она старалась даже не думать. Ведь сами они даже не сомневались в исходе такой гонки.
То и дело подгоняя кобылу, она останавливалась только затем, чтобы дать возможность своим телохранителям немного перекусить и оправиться. Между тем сидевшие рядом с ней служанки уже открыто флиртовали с воинами, строя им глазки и посылая многообещающие улыбки. Налунга и сама удивлялась силе и выносливости этих ребят, которые могли бежать рядом с двуколкой целый день без остановки, а потом ещё по очереди караулить их маленький бивак, предварительно разбив его. На пятые сутки этой гонки Налунга вдруг увидела, что даже эти неутомимые бойцы то и дело спотыкаются, а лица их заметно изменились.
Теперь вместо улыбок на них была только пыль и усталость. Глаза ввалились, а кожа из чёрной превратилась в серую. Сообразив, что рискует остаться без охраны, Налунга на очередной остановке внимательно оглядела воинов и, подумав, приказала им садиться в двуколку. Растерянно переглянувшись, воины дружно поклонились и молча уселись.
Тряхнув поводьями, Налунга направила лошадь по едва заметной тропе. Растерянные воины сидели молча, пытаясь переварить все нововведения. Ехать в одной повозке с королевой было величайшей честью, и никто из них до этого момента не мог себе даже представить такого.
Теперь, после стремительного бегства, многие вещи, к которым она так привыкла и считала чем-то естественными, ей приходилось пересматривать. Причём делать это ей приходилось прямо на ходу. Понимая, что больше не может придерживаться дворцового этикета, бывшая королева задвинула свою гордость подальше и попыталась принять окружающий мир таким, каков он есть.
Спустя ещё неделю путники увидели порт и золотые купола Гизы. Понимая, что самой ей в городе появляться опасно, Налунга приказала одному из воинов отправляться в порт и выяснить, там ли ещё корабль варваров. Остановившись в тени пальмовой рощицы, она приказала разбить лагерь и, устроившись на расстеленных покрывалах, принялась ждать.
Теплый морской бриз и шелест пальмовых листьев навевали дрёму. Налунга и сама не заметила, как уснула, подложив под щёку ладошку. Пробуждение её оказалось очень неожиданным и неприятным. Из объятий сна её вырвали конский топот, грубые голоса и пронзительный боевой клич телохранителя.
Испуганно распахнув ещё сонные глаза, девушка вдруг поняла, что их лагерь подвергся нападению. Три десятка воинов окружили лагерь, взяв всех его обитателей в кольцо обнажённой, сверкающей стали. Смуглые, бородатые, поджарые, словно высушенные жарким солнцем, они держали сабли с привычной небрежностью опытных воинов.
Обеих служанок Налунги уже скрутили, а стоявшего на страже воина отвлекали, атакуя сразу с двух сторон. Орудуя своим копьём, телохранитель пытался удержать противников на расстоянии от своей госпожи, но силы были слишком не равны. Налунга заметила, что нападавшие не наносят воину смертельных ударов, хотя возможностей у них было больше чем достаточно.
Лёгкие сабли со свистом мелькали у его тела, заставляя закрываться и делать ошибки. Наконец один из нападавших, изловчившись, нанёс ему удар плашмя по запястью, заставив скривиться от боли и выпустить копьё. То же самое тут же повторил и второй воин. Третий удар пришёлся по голове телохранителя, отправив его в беспамятство.
Воина связали и, поставив на колени рядом со служанками, набросили на шею верёвку. Теперь настала очередь Налунги. Нападавшие шагнули было к её ложу, когда резкий окрик вдруг остановил их. Сквозь кольцо окружения проехал воин на высоком кауром жеребце и, склонившись с седла, внимательно всмотрелся в замершую девушку.
- Поверить в это не могу, - рассмеялся он, выпрямляясь. - Сама королева Налунга спит на голой земле у дороги, как обычная девчонка. Что же такое случилось в городе черепов?
- Меня обманули и предали, - растерянно пролепетала Налунга, пытаясь вспомнить, где видела этого человека.
Гибкий, поджарый, широкоплечий, с аккуратно подстриженной бородой и лихо закрученными усами. Узкий изогнутый нос, напоминавший клюв хищной птицы, и большие чёрные глаза, смотревшие на собеседника внимательно и чуть насмешливо. Придя в себя, Налунга вспомнила, что этот воин приходил в город черепов, сопровождая купца, приехавшего за рабами.
Этого барса пустыни звали Аль-Руффи. Он и его люди промышляли охраной караванов, торговлей, разведением верблюдов, а иногда грабили на дорогах. Быстро оглядевшись, Налунга не заметила работоргового каравана или паланкина купца, которого могли бы сопровождать эти пустынники.
- Вы едите одни? - спросила девушка, ища выход из положения.
- Мы привели в Гизу очередной караван и решили поохотиться на джейранов, когда наткнулись на вашу стоянку. Согласись, что проезжать мимо таких красавиц просто грешно, - улыбнулся Аль-Руффи, кивая на служанок. - Но ещё больший грех упустить какой бриллиант, как ты.
- Что ты собираешься делать со мной? - спросила Налунга, услышав, как дрогнул её собственный голос.
- То, что хотел сделать с того момента, как увидел, - хищно оскалился воин. - Там, в городе черепов, я знал, что никогда не смогу приблизиться к тебе, но теперь, когда ты в моей власти, я получу своё.
- Меня преследует очень сильный колдун. Тебе лучше держаться от нас подальше. Вам всем, - быстро произнесла девушка, облизывая пересохшие губы.
- Может, это и так. А может, нет, - снова рассмеялся Аль-Руффи.
- А почему тогда я оказалась здесь, у дороги, почти одна? - сделала очередную попытку Налунга.
- В этом есть смысл, - задумчиво кивнул воин. - Но мне плевать. Я не воюю с этим колдуном и не имею к нему никакого отношения. Я нашёл тебя и сделаю то, что сделал бы на моём месте любой другой.
- Что именно? - еле слышно спросила девушка.
- Сначала я положу тебя на своё ложе, а когда ты надоешь мне, продам как обычную рабыню.
- Но нетронутой я буду стоить дороже, - сделала Налунга последнюю попытку.
- Ничего. С этой потерей я как-нибудь смирюсь, - расхохотался Аль-Руффи и, повернувшись к воинам, скомандовал: - В повозку их. Вечером мы должны быть в оазисе трёх камней.
Всё остальное Налунга воспринимала словно во сне. Ей связали руки и, небрежно швырнув на дно двуколки, рядом с попутчиками, куда-то её повезли. Схватившие их воины вынуждены были придерживать коней и недовольно оглядываться на серую кобылу, запряжённую в повозку. Сильные, выносливые кони пустынников отличались статью и были привычны к пескам, тогда как серая кобылка оказалась в королевской конюшне едва ли не случайно.
В королевстве города черепов не выращивали коней. Не умея правильно обращаться с лошадьми, они были вынуждены покупать тех животных, которых привозили купцы и барышники. Иногда это были откровенные клячи, но выбирать им было особо не из чего. И вот теперь двуколка беглецов заметно задерживала отряд. Внимательно осмотрев кобылу, Аль-Руффи мрачно скривился и, покачав головой, заявил:
- Тому, кто ухаживал за этой лошадью, нужно руки с ногами местами поменять.
- Почему? - не удержалась от вопроса Налунга.
- Хомут натёр ей холку, а подкова на передней правой ноге почти отвалилась. Ладно, доберёмся до оазиса, прикажу своим конюхам заняться ею как следует. Кобылка молодая, здоровая, может дать хороший приплод.
- Это всё ты понял, просто посмотрев на неё? - удивилась Налунга.
- Я развожу коней с самого детства. А до меня этим занимались мой отец и отец моего отца. Вот уже семь поколений моя семья выводит коней в этой пустыне. Конь для пустынника - первый друг. Он и от врагов увезёт, и на охоте поможет, и в бою спасти может.
- Тогда почему вы занимаетесь рабами?
- Растить коней - дело не быстрое, - пожал плечами воин. - А детей кормить нужно.
- А если я вам понравлюсь, вы оставите меня себе? - настороженно спросила девушка.
Ей очень хотелось узнать свою дальнейшую судьбу. Даже оказавшись рабыней, она не могла не использовать свои данные на полную катушку. Выросшая среди дворцовых хитростей и интриг, она просто не могла не попробовать. Но ей явно не везло. Чуть усмехнувшись, Аль-Руффи покачал головой и, расправив плечи, ответил:
- В шатрах кочевников нет места королевам, пусть даже бывшим. Наши рабыни трудятся изо всех сил, чтобы не навлечь на себя гнев хозяев. Неумехам там места нет.
- Значит, вы всё равно продадите меня? - растерялась девушка.
- Да. Но не сразу, - ответил воин и, пришпорив коня, умчался куда-то в голову колонны.
Опустив голову, Налунга вдруг почувствовала, как на глазах закипают слёзы злости и бессилия. Она, королева города черепов, места, о котором долгие годы ходили легенды, вдруг стала обычной рабыней, которую хозяин может накормить или оставить голодной, приласкать или ударить, И ему не нужно для этого иметь какую-то причину. Достаточно того, что он - хозяин.