– Потому что вы ждете опасность оттуда, откуда она уже не придет. Я встречался лично с королем и королевой Эренгарда и знаю, что отец Леннары, который покусился на вашу святыню, сожалел об этом, зарекся с вами воевать и потомкам заказал. Я понимаю – нельзя верить на слово людям. Но Саргон намерен вторгнуться в Эренгард, а монархи моей родины собираются бороться за власть со своими дворянами, чтобы объединить страну и дать отпор телмарскому королю. И чтобы сделать это, все войска с орочьих границ будут оттянуты к границе с Телмаром. Так что следите за границей. Как заметите, что она осталась беззащитной, – можете смело посылать воинов к Телмару, зная, что напасть на ближайшие от Эренгарда поселения будет попросту некому.
– Ты хочешь, чтобы мы помогли Эренгарду? Сомневаюсь, что за это выступит хоть несколько вождей.
– Знаю. Я и не прошу этого. Моя страна просто не может воевать. Я говорю это тебе первой… Эренгарду ни при каких обстоятельствах не устоять против Телмара, случись война – моя родина будет лежать в руинах, преданная огню и мечу. Для человека я слишком долго прожил на свете, чтобы иметь хоть каплю необоснованного оптимизма. У меня одна надежда – вообще не допустить войны. Если Саргон заметит скопление орков у себя на пороге, он не рискнет воевать на два фронта. Как не рискнет затевать войну с вами. Может быть, хоть ненадолго воцарится пусть шаткий, но мир.
– Звучит складно, – заметила Моара, – слишком уж складно.
– Знаю. Заметь, я в качестве свидетельства мирных намерений Эренгарда открыл тебе уязвимое место в обороне моей страны. Хотя, по правде говоря, все королевство – одно большое уязвимое место.
– Все равно. Вождям будет сложно поверить в это.
Вампир улыбнулся уголками рта:
– Мне будет достаточно, если поверишь хотя бы ты.
Десять минут спустя вампир покинул обитель шаманки, молча кивнул ее телохранителю и отправился обратно. Свернув на перекрестке, он столкнулся с Каттэйлой, которая спокойно стояла, прислонившись к стене, и явно ждала его.
– Что ты тут делаешь? – полюбопытствовал Зерван.
– Жду тебя.
– Зачем?
– У нас не было возможности поговорить по душам, пока мы ехали сюда. Вот я и решила сделать это сейчас. А постояв тут немножко, уловила обрывки твоего разговора с оркессой-колдуньей.
– У тебя на редкость тонкий слух, – заметил вампир.
– Моя мать ушла из своего леса ради человека. Чтобы стать женой моего отца. Я полукровка и унаследовала от нее превосходный слух эльфов.
– Я так и подумал, когда увидел тебя впервые, – признался Зерван.
– Ты весьма проницателен, Зерван. Но вернемся к нашим баранам. Ты ведь собираешься бросить свою родину на произвол судьбы, не так ли? Ты с самого начала знал, что Тааркэйду и Леннаре не удастся устоять против Саргона, но не сказал им.
Вампир покачал головой:
– Я ничем не могу им помочь. Мои советы могли бы сработать, будь Эренгард хоть капельку готов к войне. Одна надежда на то, что Саргон побоится начинать войну, если будет опасаться вторжения орков. Другой просто не вижу.
– Тогда позволь, я расскажу тебе кое-что, чего ты не знал раньше. Саргону наплевать, сколько орков вторгается или, точнее, пытается вторгнуться в его страну. Потому что на орочьей границе Телмара стоят Зикар, Вилверин и Сантор – три твердыни, неприступные крепости, которые оркам никогда не удавалось взять. Стены высотой двадцать метров и толстые настолько, что попытки разрушить их требушетами не увенчались успехом. Орочья орда не может их взять и не может вторгнуться в Телмар, минуя их, имея за спиной войска, которые находятся в этих крепостях. Поэтому, даже вторгнись орки в Телмар, все, что им удастся, – это рейды малыми отрядами вглубь. После чего орки всегда отходят, опасаясь, что их зажмут в клещи.
Вампир задумчиво скрестил руки на груди:
– А я-то всегда думал, почему орки, так легко громящие всех и вся в своих степях, все никак не сровняют Телмар с землей. А осадить одну из крепостей они не пытались? Вынудить Саргона послать армию на помощь крепости и разбить ее на подходах, в чистом поле?
– Пытались, и не раз. Беда орков в том, что у них нет ни малейшей гибкости в военном деле. Вся орда состоит из воинов, вооруженных топорами, молотами, и у каждого есть праща – то есть разделения на рода и виды войск у них попросту нет. Представь себе армию, состоящую только из мечников. Или только из пикинеров. Или только из легкой кавалерии. Сам понимаешь, многого такое однообразное войско не навоюет. Так и орки. Они неудержимы в сражении и могут разбить наголову армию, превосходящую числом в двадцать – тридцать раз, но теряются, если враг на честный бой не идет. И вести длительные осады, одновременно отбиваясь от мелких отрядов конных лучников, они тоже не умеют. Если с ордой приходят колдуны в достаточном количестве, они насылают на крепости кучу разных бедствий, от засухи до настоящей бури, но толку от этого мало.
Зерван понимающе кивнул:
– Другими словами, Саргону наплевать, сколько орков топчется у его границ?
– Именно. Потопчутся и уйдут.
– Тогда скажи мне, во имя Маэнэммы, если Саргону даже орочья орда не помеха, что я-то смогу сделать?!
– И потому ты даже не попытаешься?
Вампир покачал головой:
– Это не моя война. Своих врагов хватает.
Он повернулся и пошел обратно в трапезный зал.
– Зато она моя. И я вернусь в Эренгард, с тобой или без тебя, – бросила ему в спину Каттэйла.
Зерван обернулся и спокойно сказал:
– Опасаюсь, что тебе придется следовать за мной. Со своим телом или без него, и ты это знаешь.
– Но в отличие от тебя я не боюсь проверить, – парировала Каттэйла, – и ты это знаешь!
И в этот раз он не нашел, что ответить.
Глава 11
Фаталисты
Зерван сел на пол, скрестив ноги, и его лицо оказалось вровень с лицом Учителя.
– Собственно, я вот зачем пришел. Эренгард на грани войны с Телмаром, и я опасаюсь, что вторжения не избежать, а моя родина не готова к этой войне.
Они находились в обители Древнего вдвоем: Селина только что ушла, унося несколько исписанных листов, остальные занимались своими делами.
"И ты хочешь, чтобы я подсчитал вероятности, возможности, последствия… Я не могу этого сделать".
– Почему?
Ответ пришел не сразу, и вампир, зная, насколько быстро думает Учитель, заподозрил неладное.
"Видишь ли, я не могу рассчитать ничего в таких масштабах, так как для этого необходимо учитывать много быстро изменяющихся переменных. Человеческая психология, экономика, численность населения, характеры лидеров – все то, что меняется очень быстро. Я не располагаю этой информацией, а мои устройства, с помощью которых я наблюдал за миром, вышли из строя три тысячи лет назад, как ты знаешь".
– Но это не помешало тебе предвидеть результат моей авантюры в прошлом году!
"Это еще одна причина, по которой я не буду ничего высчитывать. Видишь ли, ученик, формально я говорил правду, но фактически – обманул тебя. Это ты думаешь, что мой подсчет оказался верным. На самом же деле я ошибся".
– О чем ты говоришь?!
"Я сказал тебе, что твои шансы – девятнадцать из двадцати. Но не уточнил, шансы на что именно. Ты подумал, что я пророчу твою победу, я же высчитал неизбежность твоего провала. По моим подсчетам, твой план примирения людей и высших эльфов не имел ни малейшей вероятности удачи. Я внес поправку на возможную неточность и получил в результате один шанс на успех из двадцати".
Некоторое время Зерван молчал, осмысливая открывшуюся ему правду, затем спросил:
– И ты сказал мне о моем шансе на поражение вместо шанса на победу? Почему?
"Ты все равно попытался бы, даже если б я предрек неизбежную гибель. И все, что я мог сделать для тебя, – обмануть, чтобы вселить в твою душу веру в победу. Потому я сказал тебе о шансе провала, зная, что ты подумаешь, что я говорю о шансе успеха. И уже не ожидал увидеть тебя живым".
– Но ведь я же победил!
"Верно. И сейчас можно только догадываться, то ли я плохой счетец, то ли ты вытащил свой единственный крохотный шанс. Как бы там ни было, ты уже знаешь, что моим предсказаниям нельзя верить. Я хотел помочь тебе хоть как-то, вселив ложную уверенность. Но теперь мои подсчеты весьма сомнительны, а слово – ненадежно".
Вампир тяжело вздохнул:
– И тем не менее, как бы неточны ни оказались твои подсчеты, я и вовсе не в состоянии хоть что-то предвидеть без твоей помощи. Нет, план-то у меня есть, но я не способен просчитать последствия, если что-то пойдет не так. Проблема в том, что моя родина совершенно не готова к войне. Есть достаточно крупная армия, но раздробленная на множество мелких войск. Ни о каких слаженных действиях не может быть и речи. И что еще хуже – для объединения страны требуется еще одна война, которая подорвет наши и так плачевные силы. Сам понимаешь, любая ошибка – и все пропало.
И он кратко пересказал Жнецу ситуацию. Тот раздумывал несколько секунд, затем прошелестел:
"Мысль захватить некоторых феодалов и заставить их присоединить войска к войскам короля весьма уместна, однако я бы не стал рассчитывать на тройной успех. Если попытаются Кранмер, король и Ремзин, скорее всего, только одна попытка будет успешной. На двойной успех надеяться нет смысла. И скорее всего, провалятся попытки короля и Ремзина".
– Почему?
"У Ремзина не так много войска, чтобы быстро захватить владения своего соседа. У барона Кранмера сильная армия – потому у него, видимо, получится. Король Тааркэйд в захвате главы Совета, полагаю, не преуспеет. Как я понял из твоих слов и мыслей, он молод и сильно недооценивает своего оппонента. Вероятность того, что герцог Кромбар подозревает намного больше, чем думает Тааркэйд, очень велика".
– Эта мысль уже второй день грызет меня, – признался вампир, – а как, по твоему мнению, сложится обстановка, если захватить Кромбара не удастся?
"Положение короля Тааркэйда станет почти безнадежным, так как король Телмара обязательно воспользуется гражданской войной, чтобы нанести удар. Если Тааркэйд собирается дать отпор Саргону, он должен победить до того, как армия Телмара будет переброшена к границе Эренгарда".
– Это я и сам понимаю, – вздохнул Зерван.
"Впрочем, я могу дать совет, что делать, если захват Кромбара не удастся. Тааркэйд должен попросить помощи в гражданской войне у кого-либо из соседних королей. Если любой из соседей перебросит в Эренгард хотя бы небольшой отряд рыцарей, со стороны это будет выглядеть как признание Тааркэйда правителем страны. В результате большинство дворян не рискнут помогать Совету Благородных и будут выжидать. Кромбар останется без поддержки, а Саргон, возможно, промедлит, чтобы выяснить, насколько велика помощь соседа Тааркэйду и не приведет ли вторжение в Эренгард к двойной войне".
Вампир встал и принялся ходить из угла в угол, в задумчивости потирая ладони:
– Полагаю, тогда мы справимся с Кромбаром, и справимся быстро. Но в итоге все равно окажемся лицом к лицу с Саргоном. И тут уж никто из соседей не захочет с ним связываться.
"Скорее всего, так и будет. Кроме того, учти, что из всех войск, которые останутся в Эренгарде после того, как Тааркэйд объединит страну, в его распоряжении будет максимум третья часть. Существует множество причин, от нежелания феодала вступать в войну с Саргоном до нежелания солдат воевать в безнадежной войне. И потому будет непросто собрать сколь-нибудь серьезное войско".
– Проще говоря, шансов устоять против вторжения ты не видишь…
"Шанс есть. Если Саргон скоропостижно умрет, борьба за трон Телмара может иметь различные последствия, каждое из которых на руку Эренгарду".
– И ты туда же! – возмутился Зерван. – Ты уже третий, кто предлагает мне убить Саргона! И никто не думает о том, что это технически неосуществимо! Потому что пробраться в его дворец с Каттэйлой под мышкой просто невозможно!
В этот момент открылась дверь и в комнату вошла Вийастан, услыхавшая последнюю реплику вампира.
– А зачем тебе носить ее под мышкой? Или это человеческая шутка, мне непонятная?
Зерван саркастично усмехнулся:
– Ах, была бы это шутка! Беда в том, что наши души связаны, и мы не можем расходиться на большое расстояние! – И он поведал магессе о своих злоключениях.
Вийастан, выслушав рассказ, недоверчиво приподняла бровь:
– Не то чтоб я не верила в возможность подобного ритуала воскрешения, однако тут налицо существенная нестыковка. Как раз у Первородных в принципе не могло быть такой магии. Видишь ли, мы, эльфы, очень заботимся о наших душах. Потому, будь у Первородных такой ритуал, связывающий души, он был бы объявлен, говоря твоим языком, чем-то вроде святотатства. Вряд ли бы кто-то хотел быть воскрешенным таким вот образом, вряд ли кто-то из магов согласился бы на такой ритуал. И теперь ты говоришь мне, что он был взят из книги древнего мага? Не верю в это. Наша религия запрещает нам любые манипуляции с душой, именно поэтому мы не практикуем некромантию, между прочим.
"Если ритуал действительно был взят из магической книги Первородных и если Первородные не признавали подобных последствий, то существует вероятность неверного перевода", – прошелестел Учитель.
Вампир на миг задумался, затем полез во внутренний карман:
– Описания ритуала и замечания о последствиях я, к счастью, не сжег, в отличие от самого заклинания и перечня компонентов. Вот оно. – И он протянул магессе два сложенных листа.
– Да, это не фальшивка, – сказала Вийастан, – бумага и чернила Первородных не могут быть подделаны, секрет их изготовления утерян.
– Где не фальшивка? – В комнате моментально появилась Тэйлиндра с Герцогом на руках. Казалось, она все время подслушивала у двери и вошла, как только в воздухе запахло древней тайной.
Обе эльфийки склонились над записями древнего мага, затем дроу, вникнув в содержимое, со смешком заметила:
– Я всегда считала солнечных заносчивыми двуличными подлецами. Ты смотри-ка, Зерван, оказывается, у Первородных, прямыми наследниками которых именуют себя высшие эльфы, тоже были вампиры.
Минуту спустя Вийастан подняла голову и сказала:
– Ничего не понимаю. Этот твой маг, Бах или как там его, все верно перевел. Я опасалась, что он не разбирается в порядке слов, но вынуждена признать, что он разобрался. Дело в том, что формальный письменный что у Первородных, что у нас, что у высших имеет определенные правила расстановки слов, которые читающий должен держать в уме. Без этого фраза попросту будет изменять свой смысл – зачастую вплоть до потери оного. Потому-то очень немногие люди способны читать книги эльфов правильно, и надо отдать должное этому магу. Он все перевел верно. Ничего не понимаю… подобный ритуал у Первородных – это немыслимо…
Вампир вздохнул:
– Этого-то я и боялся. Бах не ошибся, и теперь мы с Каттэйлой обречены на общество друг друга.
Тэйлиндра выпрямилась, поглаживая шерстку крысенка, и насмешливо сказала:
– А вот и нет. Эту книгу маг писал для себя. Кто станет придерживаться формальных правил, если делает пометки и записи для личного пользования? Тут все дело в порядке слов. Вот этот вот значок, – она ткнула пальцем в строчку символов, – в зависимости от времени меняет свое значение. В текущем времени он значит "использовать", а в будущем – "создавать". И потому, читая книгу по формальным правилам, мы получим фразу "будет создана". Если же читать буквально и последовательно, тут получается не грядущее время, а теперешнее. И потому фраза читается как "в процессе призыва используется связь", а не "возникнет связь". Речь идет о связи между людьми или эльфами, которые симпатизируют друг другу, проще говоря, помощник мага и воскрешаемый должны быть не безразличны друг другу. Никакая мистическая цепь между двумя душами не образовывается. И этот маг-переводчик в итоге перехитрил сам себя, ломясь в открытую дверь. Впрочем, что взять с человечка-то.
"Подобное толкование может быть верным, поскольку против него нет контраргументов, – согласился с ученицей Жнец и добавил: – В то время как вариант с формальным чтением имеет таковой".
– В кои-то веки хорошая новость, – расцвел Зерван, – сейчас я отыщу Каттэйлу и…
– Это на самом деле новость не очень, – заметила Тэйлиндра, – пока эта твоя подружка…
– Она мне не подружка! – решительно возразил вампир. – Несмотря на все, что нам пришлось пережить, я не позволил себе…
– Хорошо-хорошо, все как ты говоришь, – закивала дроу, – так вот, пока твоя не подружка думает, что связана с тобой, она будет хранить нашу тайну. Когда ты отпустишь ее восвояси, нет никакой уверенности, что она ничего не разболтает.
Зерван сжал зубы, молча признавая разумность доводов Тэйлиндры.
– Ладно, – сказал он наконец, – я пока ничего ей не скажу. Слишком устал, чтобы ломать голову, решая чужие проблемы. Мне следует наконец выспаться.
Однако, только-только покинув обитель Учителя, он столкнулся с Каттэйлой у первой же развилки. Вопреки ожиданию девушка повела себя так, словно никакого разговора на повышенных тонах полчаса назад не было.
– Я собираюсь устроиться на отдых хотя бы на денек и кусок ночи, – начал вампир.
– Опять на полу? – хихикнула Каттэйла.
– Конечно же нет! – принял ее игру Зерван. Он сделал нарочито затянутую паузу и, как только в глазах девушки зажегся интерес, добавил: – Тут много свободных комнат с кое-какой мебелью.
– И долго ты намерен ломать комедию, соблюдая "приличия"? – насмешливо фыркнула Каттэйла.
Вампир вздохнул и мысленно назвал себя ослом, поступающим, мягко говоря, странно и непоследовательно. Ведь он возжелал свою теперешнюю спутницу в тот же миг, когда впервые увидел, и вот теперь, когда она попала в его власть весьма причудливым и жутким образом, не может решиться воспользоваться этим, даже невзирая на то, что сама Каттэйла ничего не имеет против. Что-то странное, незримое и необъяснимое стоит между ними. Что-то, чего нельзя учуять или понять умом, заставляет держать дистанцию.
– Я все-таки ранен и сильно устал за последние дни, – признался он, – а ослабевшие вампиры к тому же во время сна сильно остывают. Что может причинить определенные неудобства тем, кто рискует делить ложе с вампиром.
"Как убого выглядит это оправдание", – подумал он некстати.
– Ладно, я подожду еще, – улыбнулась Каттэйла, – днем больше или меньше – какая разница для людей со связанными душами? Спокойного сна, Зерван.