- Вот об этом я и пришел поговорить, Андрей Егорович. - Руководитель СИБ уселся в предложенное ему кресло. Худощавый мужчина лет пятидесяти пяти - шестидесяти, одетый в безупречно сидящий черный костюм, производил впечатление гончей, которая если встанет на след, то не свернет с него до конца. В его глазах можно было увидеть не только упорство в достижении цели, но и недюжинный ум. А в сочетании с родовой способностью к ментальной магии все это делало руководителя спецслужбы империи второй по величине фигурой на политической доске страны. При этом императору и по совместительству своему двоюродному брату он был абсолютно предан.
- Слежку за вашим поместьем начали вести за три дня до нападения. Все нападавшие не являются гражданами империи, были завербованы в Диких землях. Прибыли поодиночке, каждый получил адрес явки в столице. Там уже их ждали оборудование, оружие и одежда. Все новое, образца армии империи. Никаких контактов в столице никто из них не имел. Все общение с заказчиком происходило через кумихо, который застрелился. Найм также проводил он. Нам удалось установить его личность. Якуб Возняк, кумихо рода Фенеч, родился в Объединенной Европе на границе с империей, был изгнан за убийство родича, провел более тридцати лет в Диких землях, наемник, собрал свой отряд, но поддержал не того самопровозглашенного королька, и отряд уничтожили, бежал в СГШ. В империю въехал по поддельным документам. Судя по всему, его наняли для акции еще в СГШ, получил аванс для найма исполнителей, нанял их в Диких землях, которые очень хорошо знал. Все концы обрываются на нем, вот только есть одно "но". Андрей Егорович, - глава СИБ глянул в глаза лекаря, - вы принимали у себя в имении некоего Александра Сергеевича Соколова, аватара шестнадцати лет, который вместе с вашим сыном был в машине, подвергшейся нападению.
- А при чем здесь этот мальчик? - В голосе Веселова послышалось искреннее недоумение. - Неужели вы хотите сказать?..
- У нападавших были найдены фото этого молодого человека, что дает право предполагать, что целью бандитов являлся именно он. Кроме того, Соколов оказался замешан еще в нескольких очень неприятных историях.
- Это вы про инцидент у ворот лицея?
- И про него тоже. Даже несмотря на то, что ход делу давать не стали, поскольку вина охраны присутствовала, факт вооруженного нападения на лицо, исполняющее свои служебные обязанности, - это серьезное преступление. Прибавьте сюда его участие в дуэли со смертельным исходом, и не одним, да и третьего участника Соколов жестоко изувечил. Но и это не самый значительный эпизод в его жизни. К сожалению, большего сказать вам не могу. На дело самим государем наложен гриф секретности.
- Я вас решительно не понимаю, Алексей Михайлович. Да, молодой человек импульсивен, где-то даже болезненно горд. Однако я склонен списать это на издержки воспитания в сугубо мужском коллективе. Я не оправдываю его поступки. И в случае дуэли и при конфликте с охраной лицея можно было вести себя более сдержанно. Но привитое ему в вольном отряде сугубо мужское воспитание не позволило Александру отреагировать по-другому. На попытку унизить его, опустить по иерархической лестнице он ответил агрессией, невзирая на то, кто перед ним, хмельные отпрыски аристократов или скучающая охрана, решившая развлечься за его счет.
- То есть он будет кидаться на любого, покусившегося на его чувство собственного достоинства?
- Ни в коем разе. Александр абсолютно адекватен. Оба случая были лишь ответом на неприкрытую агрессию. Просто, имея соответствующее воспитание, он привык давать отпор сразу и максимально жестко. При обычном же общении у него присутствуют и хорошо подвешенный язык, и чувство юмора, и в какой-то мере самоирония, позволяющая поддерживать свой авторитет, не доводя дело до конфликта. При этом дружба и товарищество для него не пустой звук, что он доказал при нападении, защищая Егора и в какой-то момент даже закрыв его собой от пули. И то, что в него просто не попали, этого факта не исключает. Несмотря на несколько гиперактивный характер, Егор хорошо разбирается в людях, что в очередной раз и подтвердил. И я уверен: знай Соколов о ведущейся за ним охоте, он никогда не стал бы рисковать посторонними людьми. Правда, не поручусь, что он явился бы к вам за защитой, а не попытался бы решить все самостоятельно. Несмотря на его несомненную лояльность империи, СИБ он почему-то недолюбливает.
- Как вы говорите, издержки воспитания в вольном отряде. Вечный конфликт безопасности и армии. И хоть в основном я согласен с вашими выводами относительно Соколова, я предлагаю направить его энергию в более продуктивное русло.
- То есть работать на вас? - Лекарь нахмурился. - Видимо, вы пытались уже его вербовать, и не получилось.
- Служить империи, а не мне! - В голосе главы СИБ лязгнул металл. - И вот как раз для того, чтобы донести до него эту мысль, мне нужна ваша помощь, точнее, помощь вашего сына - Егора.
Глава 18
Город
Следующая неделя прошла относительно спокойно. За пределы лицея нам отлучаться запретили, и для обсуждения дальнейшего направления развития пришлось вызывать к себе Явану как директора сети "Пышкин дом". Хорошо, что тетка она оказалась понимающая, и, узнав о моих приключениях, чуть не дала по шее за попытку уехать из лицея. Заявив, что я должен "сидеть и не рыпаться, покуда супостата не повяжут", она тем не менее предложила еще пару мест для открытия точек питания. Получив добро, отчалила работать, оставив после себя огромный пакет с выпечкой. Ну, в этом вся гномья натура. Закормить насмерть - для них дело принципа.
Собирался честно поделиться с Егором, но тем не менее съел все один, поскольку Веселов всю неделю был неизвестно чем занят. Приходил он поздно, уходил рано, и, можно сказать, мы с ним совсем не виделись. В свете последних событий это напрягало, но не то чтобы очень. Мало ли, какие у него дела. Еще в столовой начали нервировать ухмылки Стрелковой в мой адрес. Вернее, не сами ухмылки, на них мне наплевать, а эмоции, некая смесь злорадства, ехидства и ожидания. Вот это реально нервировало. Я уже собрался поговорить с ней после выходных и в воскресенье лег спать, настроившись на серьезный разговор с девушкой. Следовало расставить все точки над "ё".
Проснулся я как-то резко и полностью. Что-то в окружавшей меня тишине было не так. Я лежал с закрытыми глазами, продолжая мерно дышать и пытаясь по звуку определить, какова окружающая меня обстановка. Школа егерей отряда сильно этому способствовала. Тишина распалась на звуки, обычно едва различимые и сливающиеся в игнорируемый фон. Вот ветер колыхнул занавеску окна. Значит, окно открыто, и через него доносится тихий звук, напоминающий прибой. Звук отражается от стен тихим эхом. Стены каменные или бетонные, но не деревянные, они не покрыты чем-то вроде ковра или гобелена. Температура довольно высокая. Для середины зимы - так просто невозможная, где-то двадцать пять - тридцать градусов Цельсия. Я одет, на руках ощущаются мои полуперчатки. Судя по отсутствию звуков дыхания, рядом нет живых. Мысленно досчитав до трех, я ускорил до предела восприятие и рванул в сторону, перекатываясь и одновременно выхватывая из кобуры пистолеты. Взглянул в одну сторону, оценивая обстановку, и тут же повернулся в другую, готовясь открыть огонь.
Комната была пуста, если не считать низкого топчана, на котором я лежал. Окно, занавешенное какой-то тряпкой, действительно оказалось открытым. У него вообще не было рамы. Ухватив импровизированную занавеску, я сорвал ее. В лицо дохнуло запахом разогретых на солнце камней. Вид улицы, освещенной послеполуденным солнцем, навевал мысли о Ближнем Востоке. Такие же дома с плоскими крышами, убогие с виду. Такая же выжженная солнцем земля. И такая же жара. Как я мог из столицы империи попасть в Дикие земли, мне было решительно непонятно.
Прежде чем идти искать виновных и "причинять им справедливость", следовало произвести ревизию имеющихся у меня вещей. Я начал выкладывать все, что было в карманах, на топчан. Одет я оказался в летнюю форму пустынного окраса, судя по всему, с вшитой вентиляцией, и в такого же цвета разгрузку. На ногах берцы, руки в полуперчатках. Рядом с топчаном нашлась панама. Выложив все, что было, я окинул взглядом получившийся натюрморт.
Итак, два пистолета калибра девять миллиметров с электроподжигом. Два тао, покрытых рунами, обнаружились на привычном месте, на спине, рукоятями вниз. Помпа, короткая, на три патрона, также была закреплена между лопаток. Прочная металлическая цепь обмотана вокруг пояса. Шестнадцать магазинов от пистолетов, по двадцать патронов в каждом. Двадцать пять патронов к дробовику. Я расковырял один. Там была картечь, а не пуля, какими я обычно снаряжаю патроны. Все чудесатей и чудесатей. Темные очки, зажигалка, индивидуальный медпакет и фляга, я отхлебнул из нее - со слегка подсоленной водой.
Негусто, а главное, все это абсолютно не давало ответов, где я и как тут оказался. Полное отсутствие документов виделось в этом свете плохим знаком.
Разложив вещи по местам, решил не дожидаться ночи, а попробовать аккуратно осмотреться. Для начала, стоя сбоку от окна, осторожно выглянул на улицу. Да, это выглядело глуповато, если вспомнить, как лихо я сдернул занавешивающую проем тряпку. Однако лучше поздно, чем никогда. Осторожность еще никому не вредила.
Окно располагалось на втором этаже, и тот кусок улицы, который я мог увидеть, был пустынным. Однако некоторые детали наталкивали на интересные выводы. Брошенный плюшевый мишка с оторванной лапой, перевернутая тачка с вещами, завязанными узлом в простыню, потерянный тапок. И следы крови на стене противоположного дома. Осознание пришло мгновенно. Далекий гул - это не море. Это люди, большое количество живых людей. А всю эту картину можно описать одним емким словом - погром. Предположение подтвердилось: я в Диких землях.
В Аркании Ближний Восток был не менее неспокойным местом, чем на Земле. Их граница с империей проходила примерно вдоль разделяющего Туркменистан и Узбекистан русла Амударьи. Затем по прямой через Кабул, откуда, уже гранича с государством зверолюдов Чжунго, доходила до реки Куррам и вместе с ней впадала в Индас, спускаясь к Аравийскому морю. Между Каспием и Черным морем граница проходила приблизительно в том же месте, где на Земле находятся Армения, Грузия и Азербайджан. Со стороны Африки Дикие земли граничили с Египтом. И они действительно были дикими.
Империя и Чжунго держали их как буфер против нежити из Африки и не вводили военные силы в этот кипящий котел. Многие столетия межплеменной войны, подогреваемой наемниками и финансируемой спецслужбами разных стран, превратили регион в место средоточия сброда со всего мира.
Безденежные аристо со своими дружинами ехали сюда поправлять свой бюджет, самопровозглашенные правители организовывали свои государства, а всевозможные пророки существующих и новосозданных религий собирали свою паству. Волны нежити, с регулярностью раз в столетие накатывавшие на регион, оставляли его почти пустым и безжизненным. Но уже через несколько лет он снова заселялся живыми, не желающими жить по законам других государств. И погромы являлись одним из их методов приводить окружающую действительность в соответствие со своими убеждениями.
Кто-то забросил меня в эту самую глубокую дыру на карте мира. Желание пообщаться с этим "кем-то" нарастало в душе как снежный ком. Так много ласковых и добрых слов просилось на язык. Руки непроизвольно сжимались в дружеских объятиях, как будто ощущали в ладонях шею благодетеля.
Однако времени рефлексировать не было. Если нет никаких поставленных задач, значит, следует как можно быстрее покинуть это гостеприимное место. И чувство самосохранения вопило, что идти надо от толпы, а не к ней. Это чувство я очень ценил за мудрые советы, и его основного проводника, буквально чующего опасность, очень берег. Поэтому не стал выходить из комнаты через дверь, а спустился через окно прямо на пустую улицу.
Развернувшись спиной к доносившимся звукам, осторожно пошел вдоль улицы. Придерживаясь одной стороны, внимательно наблюдал за дверями и окнами противоположной. В окнах своей стороны улицы тоже старался не светится, наклонялся и проходил под ними. Подойдя к повороту, лег на землю и аккуратно выглянул. Риск был, однако на низко расположенные предметы внимания обращают меньше, а проверить, что там, стоило. Осмотрев все еще пустынную улицу, я в темпе миновал этот поворот и буквально через пять метров увидел еще один. Однако, зайдя за него, обнаружил ту же улицу, как будто я вышел из-за первого поворота. И стоял лицом к доносившимся звукам.
Чувство полного и абсолютного охренения накрыло меня с головой. Мозг отказывался понимать, как такое возможно. Развернувшись, я снова попробовал преодолеть этот участок улицы, но опять оказался в том же месте. Кроме того, за спиной отчетливо хлопнула дверь. Кажется, этот неведомый "кто-то" очень не хотел, чтобы я ушел, не взглянув на толпу. Раньше я и не предполагал наличия таких сил в этом мире. Сейчас же, ощутив их действие на себе, почувствовал реальный страх.
Вариантов было всего два, идти к толпе или оставаться здесь. И оба мне совершенно не нравились. От толпы способных на погром людей я по определению не ждал ничего хорошего. Пусть даже это сбор филателистов - действуя как единое, сторукое и стоногое существо с именем "толпа" превращалось в абсолютно не рассуждающий механизм, живущий по своим законам. И у одиночки против него не имелось шансов.
Остаться здесь или забраться в какой-нибудь дом было чревато опасностью навлечь на себя гнев неведомой личности, забросившей меня в эту задницу мира. Поэтому я решил пока двигаться к гомону живых, но по возможности обойти их, не вступая в контакт.
Также со всеми предосторожностями я двинулся в обратный путь. В том, что это не напрасно, я убедился сразу. За очередным поворотом лежал труп зверолюдки-волчицы. Порванное платье, залитое кровью, множество ножевых ран и следов от ударов тупыми предметами. Некоторые предметы валялись тут же, они сломались в процессе избиения волколаки. Убивали ее различной домашней утварью, и это означало подтверждение моих подозрений о погроме.
Удвоив осторожность, двинулся дальше. Следующей находкой оказался мертвый гном, а точнее, дварф. Гномы - существа социальные, жизни без родни и рода они себе не представляют. Поэтому самым страшным наказанием у них считается не смертная казнь, а изгнание. Осужденный теряет право носить бороду и зваться гномом. Теперь и до скончания веков он дварф. В империи их почти не было, не уживались они с бывшими сородичами, а вот в Диких землях, наоборот, практически не было гномов.
Но не расовая принадлежность привлекала внимание в этом трупе, а то, что он был без одежды и практически без кожи, местами даже проглядывали кости. Лежал он на пятне пропитанного кровью песка, посреди улицы, вымощенной камнем. Это очередной очень плохой признак, худший из череды всех плохих признаков за сегодняшнее утро. Дварфа убил маг земли, если конкретнее, то маг стихии песка. Самая быстрая из всех магий земли, эта была особо опасна в данном регионе, где песка ну просто очень много. Наличие мага у нападавших стало самой мерзкой новостью за сегодняшний день, исключая само мое появление здесь.
Аккуратно обойдя тело, стараясь при этом не наступать на песок, я двинулся дальше по улице. Скорость моих шагов была обратно пропорциональна громкости голосов сотен живых, собравшихся впереди. Чем они были ближе, тем медленнее я шел, дольше вглядывался в происходящее за поворотами и замирал, стоило почудиться движению. Выбитые двери и окна некоторых домов скорости мне не прибавляли. Как и кровавые потеки на стенах. Встретилась мне также и лавка дварфа, возможно, даже того, который лежал сейчас в луже своей крови. Выбить двери или вырвать окна нападавшие не смогли и поэтому просто подожгли ее. Видимо, хозяин забаррикадировался внутри, но от пожара не скроешься, и он решился на прорыв. Вот тут его и достали.
Тем временем стало понятно, почему шум напоминал прибой. За тихим гулом голосов следовали взрывы криков, как будто там, дальше, проходил митинг и выступающих благодарили аплодисментами. Вот только казалось, что этот митинг был кровавым.
Я подошел уже настолько близко, что слышал голос, что-то кричащий толпе. Стало ясно, что буквально за следующим поворотом увижу, что же там происходит. Но желания лезть в эту заваруху у меня не было совершенно.
Подойдя поближе, увидел узкий проулок, перпендикулярно отходящий от основной улицы. На фасаде дома, расположенном тут, был небольшой балкончик, позволяющий подняться на него с земли, а оттуда перебраться на крышу. В этой бесснежной местности кровли домов делали плоскими, что позволяло залечь, спрятавшись от любопытных глаз, и понаблюдать за происходящим.
Залезть на дом оказалось несложно. Подползши к бортику, опоясавшему крышу, я, сняв панаму, осторожно приподнял голову. Сказать, что увиденное мне не понравилось, - это очень сильно преуменьшить впечатление. На площади посреди людской толпы был возведен самый настоящий эшафот. И на нем на коленях стояли металюди. Как раз сейчас дюжие мужики выдернули из них волколака, цветом шерсти похожего на убитую, которую я видел на дороге, что-то надрывно крича, уложили на установленную тут же колоду и отрубили ему голову. Кровью было залито все вокруг эшафота, включая людей, буквально грудью наваливающихся на него. А один из палачей, держа отрубленную голову за волосы, что-то дико проорал и, размахнувшись, бросил ее в толпу. Толпа взвыла в экстазе. Голова волколака пошла по рукам. Каждый хотел что-то проорать небесам, потрясая отрубленной частью тела. А тем временем к месту казни уже тащили следующего.
Но не эта кровавая вакханалия заставила шевелиться волосы у меня на голове. А то, что на самом краю группы металюдей были четко видны хорошо знакомые мне фигуры. Егор Веселов, Стрелкова и еще двое аватаров, парень и девушка, которых я встречал в лицее, стояли на коленях со связанными за спиной руками. Избитые, окровавленные, они уже не сопротивлялись, тупо ожидая конца. Ярость и ненависть, вот чувства, охватившие меня в тот момент. Я ненавидел этих фанатиков, я хотел их крови, и только осознание того, что, напав прямо сейчас, я никого не спасу, удерживало от атаки. Но ребят следовало вытаскивать, это я решил для себя четко. Я или спасу их, или сдохну, пытаясь это сделать. Третьего не дано. Шансов на то, что в последний момент из-за холма появится кавалерия и всех спасет, не было. Это не кино, а я не Анка-пулеметчица.
Кстати, о пулеметах. Буквально через два дома, на улочке, похожей на ту, по которой я пришел, мордой к площади стоял небольшой пикап с установленным в кузове крупнокалиберным пулеметом. И никого непосредственно рядом с ним не было, видимо, экипаж, поддавшись порыву, влился в ряды беснующихся фанатиков. Окрестив данное транспортное средство "роялем", я рванул в проулок. Судя по тому, что было видно сверху, по нему я как раз и доберусь до машины.