- Хорошо, мистер Умноруль. Благодарю вас, - сказал он, откидываясь на спинку стула. - Только один вопрос. Вам известно, кто послал тех дварфов ко мне в дом?
- Каких дварфов?
Ваймс всмотрелся в покрасневшие, слезящиеся глаза. Или их обладатель говорил правду, или сцена потеряла величайшего из актеров.
- Дварфы пришли и напали на меня и мою семью, - сказал он.
- Я слышал, как Ардент говорил с капитаном стражей, - пробормотал Умноруль. - Что-то о… предупреждении…
- Предупреждение? Вы называете это… - начал Ваймс и остановился, заметив как Скромняк покачал головой. Верно, верно. Нет смысла вываливать все это на этого несчастного. Из него и так все жилы вытянули.
- Они очень напуганы, - пробормотал Умноруль. - Они не понимают города. Они не понимают, почему троллям позволено находиться здесь. Они не понимают людей, которые не… понимают их. Они боятся вас. Они всего боятся сейчас.
- Куда они убежали?
- Я не знаю. Ардент сказал, что они могут убежать куда угодно, потому что они заполучили куб и картину, - ответил Умноруль. - Он сказал, что картина покажет им, где находится остальная ложь и они ее уничтожат. Но они больше всего боятся Призываемой Тьмы, коммандер. Они чувствуют, что она идет за ними.
- Это только рисунок, - сказал Ваймс. - Я не верю в нее.
- Я верю, - спокойно сказал Умноруль. - Она в этой комнате. Как она попала сюда? Она приходит под маской, чтобы творить воздаяние в темноте.
Ваймс почувствовал, как у него начался тик. Шнобби оглядел серые каменные стены. Скромняк сидел прямо, как пригвожденный к стулу. Даже Фред Колон смущенно переминался с ноги на ногу.
Это только мистика, сказал себе Ваймс. Это даже не людская мистика. Я не верю в это. В таком случае, почему здесь вдруг стало так холодно?
Он кашлянул.
- Ну ничего, как только она узнает, что они сбежали, она тут же отправится за ними вслед.
- И она придет за мной, - сказал Умноруль тем же спокойным голосом. Он сложил руки перед собой.
- Почему? Вы никого не убили, - сказал Ваймс.
- Вы не понимаете! Они… они… когда они убили шахтеров, один из шахтеров был еще жив и, и, и мы слышали, как он стучал в дверь кулаками, и я стоял в туннеле и слушал, как он умирал, и желал чтобы он умер, так, чтобы звук прекратился. Но, но, но когда он перестал стучать, стук продолжился у меня в голове и я мог, мог, мог повернуть колесо на двери, но я слишком боялся темных стражей у которых нет души, и того, что темнота заберет меня…
Голос затих.
Шнобби нервно закашлялся.
- Что же, еще раз благодарю, - сказал Ваймс. Черт возьми, они действительно свели его с ума, несчастного коротышку. И у меня нет ничего, думал он. Я могу предъявить Арденту обвинение в фальсификации доказательств. Но я не могу выставить Кирпича в качестве свидетеля, потому что это только подтвердит, что в шахту забирался тролль. Все, что у меня есть, это парнишка Умноруль, который явно неспособен быть свидетелем.
Он повернулся к Скромняку и пожал плечами.
- Я думаю, что оставлю его здесь на ночь. Для его же собственного блага. Не могу представить, куда бы он мог податься. Заявление, сделанное им, конечно же покрывает…
Его голос замер, когда в его памяти вдруг кое-что всплыло. Он повернулся на стуле и взглянул на несчастного Умноруля.
- Какая картина?
- Изображение Битвы при Кумской Долине Методии Плута, - сказал дварф, не поднимая глаз. - Она очень большая. Они украли ее из музея.
- Что? - сказал Фред Колон, заваривающий чай в углу камеры. - Это были они?
- Что? Ты знал об этом, Фред? - требовательно спросил Ваймс.
- Мы… да, мистер Ваймс, мы написали отчет…
- Кумская Долина, Кумская Долина, Кумская Долина! - взревел Ваймс, ударяя руками по столу с такой силой, что подсвечник подпрыгнул. - Отчет? Какого черта - отчет? У меня что, есть время читать отчеты? Почему никто не сказал мне о….
Свеча покатилась и упала на пол. Ваймс потянулся за другой свечой, катящейся к краю стола, но промахнулся и она упала вниз фитилем на пол.
Темнота обрушилась, как топор.
Умноруль застонал. Это был идущий из сердца, душераздирающий стон, как предсмертный хрип из еще живых уст.
- Шнобби! - закричал Ваймс. - Зажги эту проклятущую спичку, я тебе приказываю, черт возьми!
В темноте раздалось неистовое чиркание и затем спичка вспыхнула, яркая, как сверхновая звезда.
- Давай ее сюда! - закричал он на Шнобби. - Надо зажечь свечи!
Умноруль все еще таращился на доску, где удар, нанесенный в раздражении раскидал оставшиеся на доске фигуры.
Когда свеча зажглась, Ваймс тоже посмотрел на доску.
Если бы вы были склонны к галлюцинациям, то могли бы сказать, что фигурки троллей и дварфов, упав, образовали неровный круг с центральным камнем посередине, а еще несколько дварфов упали в линию. Глядя сверху, их можно было принять за круглый глаз с хвостом.
Умноруль тихо вздохнул и соскользнул на пол. Ваймс вскочил, чтобы помочь ему, но вовремя вспомнил о политике. Он заставил себя попятиться, подняв руки в воздух.
- Мистер Скромняк? - попросил он. - Я не могу прикасаться к нему. Прошу Вас?
Скальт кивнул и опустился на колени перед дварфом.
- Пульса нет, сердце не бьется, - констатировал он спустя несколько секунд. - Мне очень жаль, коммандер.
- Тогда получается, что я ваших руках, - сказал Ваймс.
- И правда. В руках дварфа, - ответил скальт, вставая. - Коммандер Ваймс, я клянусь, что в моем присутствии с Умнорулем обращались заботливо и вежливо. И, возможно, с большей добротой, чем дварф имел право ожидать от вас. Призываемая Тьма убила его. Дварфы поймут.
- А я нет! Почему она убила его? Что этот бедолага сделал?
- Более верным будет сказать, что страх Призываемой Тьмы убил его, - ответил скальт. - Он бросил шахтера в завале, он слышал его крики в темноте и ничего не сделал. Для дварфов это ужасное преступление.
- Такое же плохое, как стирание слов? - едко спросил Ваймс. Он был потрясен больше, чем готов был признать. Ему не стоило так сильно ударять по столу, но он был так зол. Рука стала еще сильнее болеть.
- Кое-кто бы сказал, что даже хуже. Умноруля убили его собственная вина и страх. Словно в голове у него была своя Призываемая Тьма, - ответил Скромняк. - В каком-то смысле у всех нас есть она, коммандер. Она, или что-то подобное ей.
- Вы знаете, ваша религия действительно может ввести людей в заблуждение, - сказал Ваймс.
- Не настолько, по сравнению с тем, что они делают сами с собой, - ответил Скромняк, спокойно складывая руки мертвого дварфа у него на груди. - И это не религия, коммандер. ТАК написал Мир и Законы, а затем покинул нас. Он не требует, чтобы мы размышляли о Нем, только чтобы мы вообще размышляли.
Скальт встал.
- Я должен объяснить ситуацию своим товарищам, коммандер. И в связи с этим, я желал бы попросить вас взять меня с собой в Кумскую Долину.
- Я говорил, что собираюсь в Кумскую Долину? - спросил Ваймс.
- Хорошо, - тихо сказал скальт. - Скажем так, если у вас будет настроение прогуляться в Кумскую Долину, возьмите меня с собой? Я знаю это место, я знаю историю, я даже знаю много чего о шахтных рунах, особенно о Главных Тьмах. Я могу быть полезным.
- Это ваше требование за то, что вы скажете правду? - спросил Ваймс.
- В сущности, нет. Дж’дс хасфак ‘дс’: я торгуюсь с вами без топора в руках. Я скажу правду, независимо от вашего решения, коммандер, - ответил Скромняк. - Тем не менее, если вы не захотите отправиться в Кумскую Долину, коммандер, я не буду настаивать. Это всего лишь досужая мысль.
* * *
Кутеж, что в нем хорошего?
Это тебе не наслаждение, не радость и не веселье. Порочное, неискреннее и дикое времяпровождение, которое ищут с радостью, но, найдя, обычно приходят в себя валяясь на мостовой вниз лицом.
На Ангуа каким-то образом оказалось красное боа из перьев. Это было не ее боа и не чье-либо. Оно просто появилось и все. Оно было такой явной подделкой, что настроение портилось. Что-то терзало ее в глубине души, и она раздражалась от того, что не знала что именно.
Они закончили в Гробах и она заранее знала, что так и будет. Это был бар для нежити, хотя там принимали и всех других, если они были не вполне нормальными.
Бар несомненно принял Смуглянку. Только она в это не врубилась. Она не понимала причину, по которой мужчины никогда не заводили с ней разговоры.
Сложность была еще в том, что Шнобби не был уж таким плохим… человеком, думала Ангуа. Сам по себе. Насколько она знала, он всегда был предан мисс Пушрам - то есть, даже когда она лупила его сырой рыбой и кидалась в него моллюсками, он никогда и не помышлял о других девушках. Он был настоящим романтиком, вот только все это помещалось в то, что можно только назвать… Шнобби Шноббсом.
Салли пошла со Смуглянкой в женскую уборную, которая всегда шокировала тех, кто видел ее в первый раз. А Ангуа рассматривала меню коктейлей, которое Игорь неровными буквами написал на доске над баром.
Он сделал все, что смог, следуя духу времени - или бы попытался следовать, если бы знал значение этого словосочетания - но так и не ухватил всю тонкость современного коктейль-бара, поэтому среди названий было:
ПА ЗУБАМ ВАНЮЧИМ КУЛАКОМ
ПРИБЕЙ ГОЛОВУ НА ДВЕРЬ
ПОД ВЗДОХ
ЖЕЛЕЗЯКА ЗАБИТАЯ В УШИ
ГОЛОВОРОТ
Ангуа пришлось признать, что Головорот был весьма неплох.
- Простите, - сказала Шельма, раскачиваясь на стуле. - Но что там со Смуглянкой? Я заметила, как вы с Салли кивали друг дружке.
- Что? О, синдром неудачника. - Ангуа вспомнила, с кем она говорит и добавила: - Э… У дварфов такого вероятно нет. Это означает… Иногда женщина бывает так красива, что мужчины с одной извилиной боятся пригласить ее куда-нибудь. Потому что им ясно, что она слишком хороша для них. Ухватила?
- Думаю, что да.
- Ну вот такова Смуглянка. Попробую объяснить: У Шнобби нет и одной извилины. Но он так привык, что женщины говорят ему нет, когда он приглашает их, что не боится отказа. Потому он и позвал ее, что подумал - почему бы и нет? И она, уверенная, что с ней что-то не в порядке, была так признательна ему, что согласилась.
- Но он нравится ей.
- Я знаю. Это-то и странно.
- У дварфов все намного проще, - сказала Шельма.
- Я полагаю.
- Но возможно, не так весело, - уныло ответила Шельма.
Смуглянка вернулась. Ангуа заказала три Головорота, а Шельма с надеждой приценилась к Вопящему Оргазму. И затем, с помощью Салли, Ангуа объяснила Смуглянке хм… все.
Объяснения заняли некоторое время. Приходилось облекать предложения в соответствующую форму, чтобы она вписались в свободное пространство в голову у Смуглянки. Ангуа не могла отделаться от мысли, что девушка не настолько глупа. В конце концов, она работала в ночном клубе.
- Почему, как ты думаешь, мужчины платят, чтобы посмотреть на тебя на сцене? - спросила она.
- Потому что у меня хорошо получается, - предположила Смуглянка. - Когда мне было десять лет, я выиграла ежегодный приз в школе балета и чечетки мисс Девиант.
- Чечетка? - ухмыляясь сказала Салли. - Эй, почему бы тебе не попробовать ее на сцене?
Ангуа попыталась представить Смуглянку отбивающей чечетку. Возможно, что клуб сгорит до основания.
- Э… давай попробуем пойти другим путем, - сказала она. - Я говорю с тобой, как женщи… как лицо женского пола.
Смуглянка была вся во внимании, и даже то, с каким озадаченным видом она слушала, было несправедливостью по отношению к остальным представительницам ее пола. Когда Ангуа закончила, она с надеждой посмотрела на ангельское личико.
- Так вы говорите, - пробормотала Смуглянка, - что гулять со Шнобби все равно, что заказать в шикарном ресторане на обед одну только булочку?
- Точно! - ответила Ангуа. - Уловила!
- Но я никогда не встречалась с мужчинами. Бабушка говорила, чтобы я не вела себя как шлюха.
- А ты думаешь, что работать в… - начала Ангуа, но Салли оборвала ее.
- Иногда просто необходимо побыть шлюхой, - сказала она. - Тебя когда-нибудь в баре мужчины угощали выпивкой?
- Нет.
- Так, - сказала Салли и осушила стакан. - Не нравятся мне эти Головороты. Пшли куда-нибудь в другое место и, - она сделала паузу, - и вспользуемся возможностями…
* * *
Присутствие Сибил в Псевдополис Ярде вызывало странные чувства. Раньше этот дом принадлежал семье Овнец. Она жила здесь в детстве, это был ее дом.
В грубые и неотесанные души стражников вкрались некоторые представления об этом. Люди, не славящиеся изящными манерами, вдруг обнаруживали себя машинально вытирающими ноги при входе и уважительно снимающими шлемы.
Они и разговаривать стали по-другому, медленно, с запинками, тщательно проверяя каждое предложение на наличие бранных слов. Кто-то даже нашел метлу и вымел мусор или, по крайней мере, смел его на менее заметное место.
Наверху, в помещении кассы, Малыш Сэмми мирно спал в импровизированной кроватке. Ваймс питал надежды, что когда-нибудь он сможет рассказать сыну, что в одну особую ночь его охраняли четыре тролля-полицейских. У них был выходной, но они вызвались добровольцами, и им просто не терпелось, чтобы дварфы попытались повторить нападение. Ваймс надеялся, что на мальчика это произведет впечатление; большинство других детей могли бы надеяться только на ангелов.
Ваймс засел в столовой, потому что там был стол достаточно больших размеров. Он разложил на нем карту города. На остальной части столешницы лежали страницы из Кодекса Кумской Долины.
Это не игра, а головоломка. Вроде картинки, которую надо было составить из кусочков. И он пришел к выводу, что ему пора бы уже собрать ее, потому как все уголки найдены.
- Улица Эттеркапов, Денежная Западня, Аллея Плаксы, Скаттелбатт Корт, Джибис, Пеликул Степс, - сказал он. - И везде туннели! Им повезло, что они смогли найти его так быстро. Мистер Плут снимал комнаты на доброй половине улиц района. Включая и Знахарский Проулок!
- Но почемау? - спросил сэр Рейнольд Строчетт. - Тоу есть, зачем оуни везде рыли тоуннели?
- Расскажи, Моркоу, - сказал Ваймс, проводя линию через город.
Моркоу откашлялся.
- Потому что они дварфы, сэр, и к тому же глубинные дварфы, - сказал он. - Им и в голову не приходило, что есть другая возможность. Да и по-любому, все дело заключалось лишь в очистке ушедших под землю помещений. Для дварфа это просто прогулка. И они проложили рельсы, так что можно было вывозить почву куда угодно.
- Да, ноу я уэверен… - начал было сэр Рейнольд.
- Они искали что-то говорящее на дне старого колодца, - сказал Ваймс, склонившись над картой. - Какова вероятность, что это все еще можно будет разглядеть? Да и люди могут что-то заподозрить, если вдруг появится команда дварфов и начнет раскопки в саду.
- Но это занялоу бы многоу времени, веурноу?
- Да, сэр. Но все происходило бы в темноте, скрытно и под их контролем, - ответил Моркоу. - Они могли пробраться куда угодно. Если они не были уверены, что смогут пристроиться со своей слуховой трубой, то они могли бы обогнуть препятствие. В темноте, скрытно и под контролем.
- Краткое описание забурившегося, - вставил Ваймс.
- Поутрясающе! - заявил сэр Рейнольд. - И они прокопались в подвал моего музея?
- К барьеру, Фред, - сказал Ваймс, старательно выводя еще одну линию на карте.
- Ээ, верно, - сказал Фред Колон. - Эээ… Мы со Шнобби обнаружили это место лишь пару часов назад, - сказал он, думая про себя, что будет мудрым не добавлять "после того, как мистер Ваймс наорал на нас, потребовал рассказать все детали и затем отправил обратно, объяснив, что надо искать". Что он добавил, было: - Эти дварфы чертовски умны, сэр. Даже известка выглядела грязной. Спорим, вы сказали себе ага, сэр?
- Сказал? - спросил сбитый с толку сэр Рейнольд. - Обычноу я говорю "Оу, боже!"
- Я считаю, что вы сказали себе ага, как же им удалось вернуть стену на место, после выноса полотна, сэр, и мы думаем…
- Ну, я могу представить себе дварфа, заделывающего отверстие в стене, потом залегшего на дно, как вы гоуворите, и удалившегося восвояси утром, - сказал сэр Рейнольд. - Люди постоянно то приходят, то уходят. В конце концов, мы искали картину, а не вора.
- Дассер. Мы считаем, что дварф заделал отверстие в стене, залег на дно и удалился восвояси утром. Люди постоянно то заходят, то выходят. Вы ведь искали картину, а не вора, - проговорил Фред Колон. Он был так доволен, придумав это объяснение, что по-любому собирался изложить ее вслух.
Ему так хотелось предложить эту теорию.
Ваймс постучал по карте.
- И вот, сэр Рейнольд, то место, где тролль по имени Кирпич провалился сквозь подвал в их туннель, - сказал он. - Кирпич также рассказал нам, что видел в главной шахте что-то, сильно напоминающее свернутую картину Плута.