- Тебе нужны деньги? Для чего?
- Купить десяток паршивых сигарет. Для нее. Чтоб немного перекипела.
- Правда?
- Десяток вонючих сигарет.
- Слушай, - сказал Роджер. - Если больше ничего, я могу одолжить тебе.
- Нет, спасибо.
- Можешь не отдавать. У меня их много.
- Я не сомневался.
- Что с тобой? - спросил Роджер.
- Ничего.
- Слушай, купи и запиши на наш счет в магазине. Хочешь? Никто ничего не заметит.
- Нет, спасибо.
- Меня тошнит от этого разговора!.. - сказал в сердцах Роджер.
Магазин располагался в полумиле от их дома, в передней комнате жилого здания. Комната была тоже обставлена как для жилья. В ней стоял большой стол черного дуба с вырезанными по дереву фигурками цапель, на столе - пустой помидор из пластика, когда-то в нем держали соус, теперь он использовался как украшение. Банки с вареньем возвышались на буфете среди свадебных фотографий; рядом с дедовскими напольными часами стояли две корзины с мукой и сахаром. Потолок в комнате был такой низкий, что для часов пришлось делать отверстие в полу.
Хозяйка магазина, миссис Ричарде, беседовала по-валлийски с миссис Льюис-Джонс.
- …Я этого ожидала, миссис Льюис-Джонс. Я ожидала этого… Никогда еще не было такой жары, как на нынешней неделе… Черный кабан Гарета Пуфа взбесился и удрал в горы, а Гарет ничего не мог поделать… Мой прадед всегда говорил, что животные чуют первыми.
- Это в самом деле так, - отвечала миссис Льюис-Джонс, - они очень чувствительны. Прямо как дети, когда у тех режутся зубы. Мы просто боимся сейчас подойти к нашему старому быку, и овцы такие беспокойные там, на склоне… Мистеру Льюис-Джон су приходится все время чинить ограду. Особенно возле Вороньего Камня.
- Да, это работенка, - сказала миссис Ричарде. - Не позавидуешь.
- Мне две тонко нарезанных булки, - попросила миссис Льюис-Джонс.
- Хлеба еще нет. Почтальон не привез…
- Неужели мы увидим все это в наше время, миссис Ричарде? Подумать только!
- А что, к этому идет?
- Ну да! Мистер Гув приходил вчера вечером и сказывал. Он ходит по всем фермам… Говорит, она на подходе и что будут совы…
- Бедняжки, - сказала миссис Ричарде и покосилась на Роджера и Гвина.
- Можно нам… - начал Роджер.
- Одну минуту, пожалуйста, - сказала миссис Ричарде. Она отрезала кусок масла от бруска, лежащего на подоконнике. - Их будет опять трое, миссис Льюис-Джонс?
- Да. Там еще девочка. Мистер Гув говорит, она сама делает этих сов.
- Нужно перетерпеть, - сказала миссис Ричарде. - Другого выхода нет, не так ли? Город не настолько уж далеко.
- Правильные слова вы говорите, миссис Ричарде. Мне еще пакет мыльных хлопьев.
- Извините, - сказал Роджер, ни слова не понимавший из их разговора, но видевший, что процесс покупки затягивается, - если вы много покупаете, можно нам чуть-чуть муки. Мы очень торопимся.
- Конечно, - сказала миссис Льюис-Джонс. - Вы тот самый молодой человек из дома на берегу?
- Да, - ответил Роджер.
- Очень приятно. А ты Гвин, сын Нэнси?
- Я Гвин.
- Очень приятно. Мы с твоей мамой познакомились, еще когда были совсем девочками. Хорошо проводите здесь каникулы?
- Да, спасибо, - ответил Роджер.
- Это хорошо, - сказала миссис Льюис-Джонс. - В нашей долине приятно отдыхать. Особенно во время каникул.
- Пожалуйста, шесть фунтов муки для дома, миссис Ричарде, - попросил Гвин.
- Сделаем, мальчик, - миссис Ричарде опустила совок в одну из корзин. - Говорите, она скоро появится, миссис Льюис-Джонс?
- Да, - отвечала та. - Бедняжка…
- Если у них столько времени занимает попросить полфунта прогорклого масла и пакет мыла, - сказал Роджер, когда они с Гвином вышли из магазина, - я рад, что не говорю по-валлийски… Боялся, мы проведем там весь остаток дня.
- Они просто беседовали, - возразил Гвин.
- О чем? Ты хоть понял что-нибудь?
- О погоде, кажется.
- Конечно! Женщины… Слушай. - Роджер остановился. - Я же не видел Элисон, когда мы выскочили из дома! Ты тоже?
- Да.
- Надеюсь, она справилась с этими тарелками и никто ее не засек… Непонятная все-таки штука с мышеловкой! Зачем Эли понадобилось сунуть туда несчастную мышь? Если шутки ради, то не получилось. Уж очень неприятное зрелище!
- Никакой шутки, - сказал Гвин. - И Элисон этого не делала.
- Но кто же, кроме нее?
- Это не она. И мышь была еще теплая.
- Ты смеешься? Хотел бы я увидеть сову, которая может вытащить мышь из мышеловки, сжевать, выплюнуть и сунуть остатки обратно.
- Я тоже хотел бы.
- Знаешь, - сказал Роджер, - все же невежливо с их стороны разговаривать при нас по-валлийски. Как бы им понравилось, если бы мы заговорили по-французски?
- Конечно, нехорошо. Вообще нехорошо быть валлийцами и жить у себя в Уэльсе.
- Не выпендривайся, - сказал Роджер. - Я совсем не то имел в виду. Перед тем как мы зашли, я ведь входил первым, они говорили по-английски.
- Ну и чего говорили? - спросил Гвин.
- О какой-то важной особе, которая должна прибыть. Я не ухватил, они сразу переключились на валлийский, как только увидели меня… Какая-нибудь годовщина, может? Не знаешь? Или фестиваль? Что-нибудь в этом роде…
Они уже подходили по аллее к дому, когда увидели Элисон. Та сидела посреди лужайки на деревянном стуле, с книгой в руках.
- Привет, Эли! - сказал Роджер. - Все нормально с тарелками? Спрятала как следует?
Элисон подняла на них глаза, скрытые за темными стеклами солнечных очков.
- С какими тарелками? - спросила она.
8
- Ладно, не шути, Эли, - попросил Роджер.
- Да о чем вы толкуете?
- Ха, - сказал Роджер. - Ха-ха-ха… Теперь ты довольна?
- Вполне, благодарю тебя, Роджер. Элисон снова принялась за чтение.
- Все-таки где тарелки? - спросил Гвин. - Куда ты их дела?
- Какие тарелки? - повторила Элисон, не поднимая головы от книги.
- Только не прикидывайся…
- Я не имею обыкновения прикидываться, - отчетливо произнесла Элисон. - Могу я спокойно почитать книгу?
- Где тарелки, ты, чертова кукла?! - прорычал Гвин.
- Пожалуйста, не хами. Ты не у себя дома.
- А ты перестань нас дурачить!
- И не смей так со мной говорить! Еще пожалеешь.
- А кто первый начал? Разве не ты, воображала? Может быть, я?.. Нам нужны тарелки. Они опасны!
- Роджер, дай ему леденец, пусть успокоится, - сказала Элисон. - Он точь-в-точь как его мать.
Гвин сделал футбольное движение ногой, выбил книгу из рук Элисон. Книга приземлилась в траве, в нескольких метрах от места, где они стояли.
Никто из троих не сделал больше никакого движения. Все как бы замерли в молчании. И потом…
- Ты очень пожалеешь об этом, - сказала Элисон.
Костяшки ее пальцев, лежащих на коленях, совсем побелели. Она подалась вперед.
- Ты пожалеешь, - повторила она. - Пожалеешь… - Гвин видел свое отражение в темных стеклах очков Элисон, и у края одного из стекол словно билось что-то похожее на раненую птицу. Что это могло быть?
Он повернул голову. Это была книга. Она висела над ним в воздухе без переплета, листы растрепаны и тянутся, как хвост, за красной обложкой.
Гвин выронил пакеты с мукой, прикрыл руками лицо, защищаясь от налетавшей на него книги.
- Нет! - закричал он.
Гравий, взметнувшийся с дорожки, ужалил его руки и ноги.
- Не надо!
Гвин бросился бежать. Он мчался не разбирая пути, влажные стебли болотной травы били его по спине, сосновые иглы осыпали голову и плечи. Рядом с ним взорвался пакет с мукой, второй - ударился прямо об него, а он продолжал бежать в сторону реки, ничего не видя и не соображая.
Гвин не помнил, как добрался до леса, где его сразу атаковали ветви, и листья, и сухие сучья, пока он продирался сквозь заросли. Еще несколько камешков шлепнулись рядом с ним, когда он добежал до проволочной ограды пастбища и почти повис на ней, плача в голос.
В страхе он оглянулся; никто его не преследовал. В той стороне был только лес. По другую сторону ограды - река и горы. Его ботинки промокли насквозь в болотной жиже.
В лесу было все спокойно. Воздух звенел от насекомых, то появлявшихся, то исчезавших из вида; кусты лабазника раскинулись, как цветочная завеса; солнечные лучи выхватывали протянутые гусеницами нити, и те сверкали, как дождевые струйки.
- Вот так, - сказал самому себе Гвин. - И не требуется доказательств.
Он оттолкнулся от забора, пошел обратно, вверх по склону, выбрался на сухое место. Возле двух кучек муки остановился. Отсюда тянулась в направлении дома полоска, усеянная листками бумаги. Он потер голову рукою, пальцы нащупали застрявший в волосах обрывок книжного листка. Смысла в тексте Гвин не обнаружил, но из какой книжки - сразу узнал: из той, которую он дал почитать Элисон.
- Дикки Нигног! - воскликнул он. - Малахольный Дикки Нигног!..
Он поднял с земли еще несколько обрывков. Тот же самый шрифт, из той же книги.
- Ох ты, Дикки Нигног! - простонал он. - Что же ты выкомариваешь!
Но тут его внимание привлек текст, Гвин вгляделся пристальнее и вот что смог прочитать:
"…с помощью волшебства жену для него из цветов. А сам он был могучий и прекрасный лицом юноша - каких и не сыщешь среди смертных. И они взяли цветы дуба, и цветы ракитника, и цветы таволги, и призвали из них к жизни прекрасную и одаренную разумом девушку - каких и не сыщешь среди смертных…"
- О Господи! - сказал Гвин. - Ну, а что дальше? Почему я раньше не прочитал эту книжку? Пока она была целая.
Он поднял еще несколько листков, но там говорилось совсем о другом. Наконец он нашел продолжение. Так ему казалось, во всяком случае.
""…в обличье птицы. И за бесчестье, кое ты учинила Ллью Лло Джифсу, ты никогда… где только ни встретят они тебя. И ты не лишишься имени, но будешь извечно зваться Блодведд".
"Блодведд" на языке сегодняшнего дня означает "сова", - прочитал он дальше. - И по этой причине все птицы не любят сову. А сову до сих пор называют "Блодведд"…"
- Дикки Нигног, - пробормотал Гвин. - Дикки, Дикки Нигног.
Когда он добрался до дома, Элисон и Роджер заканчивали уборку лужайки.
- Обложку от книги не выбросили? - спросил Гвин.
- Вон она, возле стула, - сказала Элисон.
Гвин раскрыл переплет.
- Дикки Нигног, - сказал он.
- Кто? - спросили в один голос Элисон и Роджер. Гвин показал наклейку на обратной стороне обложки. На ней было написано:
"Из книг Ричарда С. Джей Вильямса, Ллангиног".
- Дикки Нигног, - в который раз повторил Гвин. - Наш учитель английского. Всюду шлепает свои наклейки. Жуткий книголюб! Моет руки перед тем, как раскрыть книгу. Чуть не умер с горя, когда давал мне эту, но сказал, что я должен обязательно прочесть, а в библиотеке нет ни одного экземпляра. Он с ума сойдет от того, что случилось!
- Мне очень жалко, - проговорила Элисон.
- Ничего не поделаешь, - сказал Гвин. - Смотрите, сколько бумажек!.. Прямо как во время свадьбы, да? Конфетти, благодаря любезности мистера Р. С. Джей Вильямса, эсквайра…
- Ой, Гвин, как нехорошо! - повторила Элисон.
- Что там хоть было, в этой книжке? Ты много прочитала?
- Нет. Там маленькие такие истории. Если кто любит - про волшебников и чародеев, только в них очень уж много крови.
- Не замахивайся на наши народные сказания, старушка! Кроме них, у нас мало чего осталось.
- Как… повтори еще раз… называется тот большой камень у реки? - спросил вдруг Роджер.
- Камень Гронва, - сказал Гвин. - А что?
- Это про него?
Роджер держал в руках еще один обрывок листка из книги.
Они прочитали:
"…обратился к Ллью: "Господин, - сказал он, - поскольку из-за женских уловок я сделал тебе то, что сделал, прошу тебя во имя Бога: камень, что вижу на берегу, - позволь положить его между мною и твоим ударом". "Клянусь честью, - сказал Ллью, - я не откажу тебе в этом… Потому что, - добавил он, - Бог все равно отплатит тебе". И взял Гронв камень и положил его между собою и ударом. И потом Ллью прицелился своим копьем и метнул его, и оно прошло сквозь камень и поразило Гронва и вышло у него из спины…"
- Про это я читала, - сказала Элисон.
- Всю историю? - спросил Гвин.
- По-моему, да.
- Посмотри эти обрывки. Здесь то же самое? Элисон прочитала их.
- Да… да, конечно.
- О чем же там? Что произошло? - спросил Гвин.
- Подожди, дай сообразить… Там был один такой волшебник или в этом роде, не помню имени, и он соорудил женщину из цветов. А она потом вышла замуж за этого Клю Кло и еще как-то.
- Ллью Лло Джифс, - сказал Гвин.
- Ну да. А после влюбилась в того, кого звали Гронв. Гронв Пебир. И он решил убить Клю.
- Ллью!
- Я и говорю, Клю.
- Неважно. Давай дальше, - сказал Гвин.
- Дальше там немного путано, - продолжила Элисон. - Сплошное волшебство. Гронв метнул с холма копье в этого Клю, когда тот стоял на берегу реки, и убил его. Но Клю на самом деле не умер. Он превратился в орла,
а волшебник нашел его и снова сделал человеком. Волшебник был не то его отец, не то дядя, не помню. А потом они поменялись, Клю и Гронв: теперь уже Клю кинул копье и убил Гронва. Вот и вся история.
- Этот камень на берегу мы видели, - сказал Гвин. - С дыркой насквозь. Камень Гронва.
- Из чего следует, - подытожил Роджер, - что все эти жуткие вещи произошли именно так, как рассказывается. Что подтвердил сам профессор Полубекон. Вопросов нет?
- А тарелки? - спросил Гвин. - И что случилось с той женщиной?
- Да, - ответила Элисон, - совсем забыла. Волшебник сказал, что не убьет ее за измену, а придумает кое-что похуже. И превратил ее в сову. В эту самую Блодведд.
- Я знаю, что она после этого заявила, - сказал Роджер.
- Что?
- Хо-хо-хо, где мой Клю Кло?
- Очень смешно! - сказал Гвин. - У тебя определенно винтиков в голове не полный набор…
9
- Вот лучшая, какую мог достать, - сказал Клайв. - У них только обыкновенная пленка, для туристов. Продавец говорит, эту все берут.
- Хорошо, - успокоил его Роджер. - Неважно. Такая же, как сейчас в моем аппарате. Все в порядке. Спасибо, папа.
- Извини, если не так…
- Все о'кей. С этих новых пленок получаются жутко зернистые отпечатки. При увеличении.
- Значит, правда нормально?
- Да, папа. Пойду на речку, пока светло.
- Может, там увидимся, - сказал Клайв. - Через часик. Маргарет сейчас отдыхает… Кстати, где старушка Эли?
- Где-то здесь. Не видел ее после дневного чая. Позвать?
- Нет, нет, не надо. Увижу позднее. Я купил ей одну штучку… Как знак моего почтения. Вот…
Клайв достал из кармана небольшую коробку, открыл ее. Внутри была вещица, сделанная из ракушек разного цвета и размера и отлакированная. При ближайшем рассмотрении она оказалась совой.
- Купил в одном месте, которое называется Келти-крафт, - сказал Клайв. - Подумал, это ее позабавит. Она весь вчерашний вечер рисовала этих пташек. Как только я увидел, сразу подумал: надо преподнести это нашей старушке. Смотри, на спине у нее написано что-то совсем непонятное. Но мне продавщица перевела. Это означает: "Привет из Страны Песен"… Как думаешь, ей понравится?
- Еще бы! Она совсем заклинилась на совах! - сказал Роджер.
Он взял треногу, фотоаппарат, экспонометр и зашагал по аллее к реке. За поворотом стояла старая конюшня, возле дороги, на довольно сыром месте в тени деревьев, - там Гув заготавливал обычно топливо для печки. Здесь же был его дровяной склад и кладбище всякого старья, копившегося годами, покрытого мхом и плесенью, что, однако, не мешало Гвину копаться сейчас в нем.
Роджер остановился у ворот.
- Получаешь полный кайф? - спросил он. - Я тоже люблю рыться во всяком барахле.
- Должны же они где-то быть, - сказал Гвин. - Куда она могла их спрятать?
- Неужели тут подходящее место?
- В подходящих я уже смотрел. Везде, где мог: от крыши до кладовок, в теплицах, в конюшне, везде… Значит, остаются неподходящие места, верно?
Роджер подошел ближе.
- Там ведь целый обеденный сервиз, - сказал он. - Его так просто не спрячешь. И потом, разве не видишь, весь хлам не потревожен, это ж ясно. Плесень и все такое. Смотрел над конюшней?..
Над конюшней было три комнаты, и, поскольку здание стояло на склоне, верхние выходили прямо на него. В одной из комнат находился стол для тенниса, в двух других Роджер никогда не бывал.
- Я смотрел в самой большой, - сказал Гвин. - Рядом с ней живет Гув, у него свой ключ, а третья на висячем замке, и ни один ключ из тех, что в доме, не годится.
- Должен ведь какой-то подойти!
Роджер приложил ухо к двери, прислушался, поманил Гвина. Оба стали слушать.
- Кто-то вроде ходит внутри, - прошептал Роджер. - Эли! - позвал он. - Эли, это ты? - Ответа не было.
- Элисон, ответь нам! - крикнул Гвин. Снова никакого ответа.
- Что ты слышишь? - спросил Роджер.
- Похоже на свист. Только не на шаги.
- А если это она, то как же вошла?
- Может, через комнату Гува? Если там дверь. Только самого Гува-то нет.
- Эли! - снова крикнул Роджер. - Не разыгрывай нас!
- Может, есть вход из конюшни?
Они отправились взглянуть, но ничего не нашли, хотя все время слышали над головой какие-то звуки и движение.
- Попробуем через окно? - предложил Роджер. - Давай возьмем лестницу…
Гвин остался внизу у наружной стены, Роджер полез наверх.
- Почти ничего не видно, - сказал он оттуда. - Все стекло изнутри в паутине. Напротив окна, кажется, дверь и рядом что-то большое. Корзина или сундук. Еще в углу что-то черное, не разберешь. Склад для всякой рухляди. Здесь никого давно уже не бывало.
- Возможно, то, что мы слышали, - сказал Гвин, - просто сухие листья на полу. Шевелятся от сквозняка. Около двери, с этой стороны, они тоже лежали.
- Где ты еще искал? - спросил Роджер, когда поставили лестницу обратно в сарай.
- Я уже говорил - по всему дому, внутри и снаружи. Даже в собачьей конуре. Там полно куриных костей…
- Хочу сфотографировать тот камень, - сказал Роджер. - Пойдешь со мной?
- А как же Элисон?
- Через полчаса обед, придет же она к столу. Или, может, на берегу ее застукаем.
- В общем, ты "пас", - сказал Гвин. - Так и признайся.
- По правде если, то не хочется ее сейчас тревожить, - согласился Роджер. - Заметил, она какая-то смурная весь день?
- Почему, как думаешь?
- Наверно, из-за всех этих непонятных дел. Я тоже ничего не понимаю. А ты?.. Ну ладно, когда я на реке услыхал тот крик - может, перегрелся на солнце… Но потом, к вечеру?.. Если б ты слышал то, что я, умчался бы во все лопатки!
- А сегодня? - спросил Гвин. - На поляне?
- Какая-то шальная буря… Ты что-нибудь понял?
- Я - нет… А ты?
- И тарелки, с которых куда-то исчезли рисунки!
- А странный цвет неба… Мерцание…