* * *
Кильдом и Кильдей в тронном зале смотрели друг на друга. Они оба лежали на полу на животе. Между ними располагалось поле для игры в карты.
- Ну-ка, побей эту, - сказал Кильдом, шлепнув на него королеву. Королева, как и все карточные королевы, глупо улыбалась, словно бы они с валетом затеяли какую-то шалость.
- Нет проблем, - сказал Кильдей. Шлеп - вниз полетела карта со смеющимся джокером.
- Проклятье, - сказал Кильдом. - Я забыл о нем.
- Ты всегда забываешь. Это уже четвертая игра, в которой ты забываешь о джокере.
- Лучше проиграть магии, чем силе, - сказал Кильдей. Он рассматривал лицо своего брата-близнеца, столь похожее на его собственное: у обоих были одинаковые родинки на щеках: у Кильдома на правой, у Кильдея - на левой. Это имело смысл, потому что Кильдом был правшой, а Кильдей левшой. Их лица были по-детски красивыми. Сегодняшний день был особенным, потому что сегодня обоим правителям исполнилось по шесть лет.
- Почему же, - спросил Кильдом, - мы отмечаем наш день рождения только раз в четыре года? - Каждый день рождения он задавал один и тот же вопрос.
- Потому что, - ответил его брат, сияя своим детским лицом, - это Блуждающий День, он же День Монархов, который наступает в королевском календаре каждые четыре года. Если бы мы родились в Зебударе двадцать восьмого вместо двадцать девятого, то нам сравнялось бы сегодня двадцать четыре года.
Верно. Совершенно верно. Кильдом перекатился на спину и встал на пухленькие короткие ножки. Он посмотрел сверху вниз на своего близнеца, его ручки теребили кружевной воротничок. - Если бы только выросли и наши тела! Иногда мне кажется, что я не доживу до того дня, когда мне исполнится сто лет и я смогу выбрать себе королеву.
- Что ты можешь знать об этом! - ответил Кильдей. - Нам сейчас только шесть и то, что есть у тебя в твоих королевских трусиках, есть и у меня.
- Нет! У меня побольше.
- Может, чуть побольше набалдашник.
Они вцепились друг в друга, перепутав руки, ноги и головы. Кильдом оказался наверху и кулаком левой руки поставил своему брату синяк под правым глазом. Потом Кильдей перекатился наверх и поставил Кильдому синяк под левым глазом кулаком своей правой руки. Все было как всегда.
- Эй, мальчики, мальчики! - укоризненно сказала Хельба. Она была очень стара, много старше, чем они могли бы подумать. Сейчас она наклонилась над ними и, ухватив за кружевные воротнички, встряхнула что было силы и усадила обратно.
Кильдом, король Колландии, посмотрел на ее морщинистое лицо и попытался разреветься. Его глаз болел, как и всегда, когда брат ставил под ним синяк.
- Хельба, он меня ударил!
- А ты дал ему сдачи. Вы оба получили то, чего заслуживали.
Кильдом вздохнул. Все верно, совершенно верно.
- Мальчики, у вас появились проблемы. Вам необходимо сдерживаться.
- Неужели? - это была новость для обоих.
- Да, увы. Некоторые люди считают, что вы еще дети. Они не понимают, что вы обладаете умом взрослого человека.
Кильдом хотел, чтобы его эмоции не были эмоциями шестилетнего ребенка. Он мог бы убедить в своем интеллекте почти любого и почти во всем, но эмоции были совершенно другим делом.
- Нам стало известно, - сказала Хельба, - что Келвиния заключила договор с вашим потомственным врагом в Германдии. Мы знаем это, потому что у старой Хельбы есть свои способы узнавать все.
- Магические, - сказал Кильдей.
- Колдовские, - добавил Кильдом, чтобы не отставать.
- Да, да правильно. Не стоит отрицать и унижать это искусство, называя его ложными именами. У Хельбы есть сила, она добрая и существует для вашей защиты. Она знает, что вам угрожает и кто.
- Мы понимаем, Хельба, - сказал Кильдом. Он знал, что его брат тоже может не брать назад свои слова о магии. Магического происхождения или колдовского, но сила была ее и принадлежала только ей.
Хельба пожала крошечную ручку мальчика. Она так посмотрела ему в лицо, словно бы он и вправду был взрослым мужчиной.
- Кильдом, твое королевство подверглось вторжению войск под предводительством Мора Крамба, бывшего лидера оппозиции в Раде. Кильдей, тебе предстоит заняться вторжением войск его сына.
- Твоя магия может остановить их, Хельба, - доверительно сказал Кильдей. - Она более могущественная, чем армии.
- Может быть. Ты ведь знаешь, что Хельба будет стараться.
Кильдом почувствовал сильную тревогу и увидел выражение озабоченности на лице брата. Если в словах Хельбы слышалась осторожность, то дело было достаточно серьезным!
- Вы знаете, как обстоят дела, - продолжала Хельба. - Германдия не стала бы атаковать вас без магической помощи. Битлер хотел получить помощь от Затанаса, чародея, убитого Келвином. И Битлер теперь получил ту помощь, которой ему не хватало.
- Ты уверена в этом? - спросил Кильдей.
- Я уверена, что в новом королевстве Келвиния есть эта магическая сила. Как хорошо она контролируется и насколько мощна, я могу только догадываться.
- Тогда ты знаешь не все, - заключил Кильдом разочарованно.
- Нет. Мое ясновидение ограниченно, а дар пророчества почти отсутствует. Мне известно, что Мельба, мой двойник из другого измерения, была убита Келвином. Я не знала, что ее убьет, и не видела, как это случилось. Существуют пределы всем способностям, включая и мои.
- Неважно, Хельба, - сказал Кильдом, порывисто обнимая ее за шею, - мой брат и я защитим тебя.
- Вот и прекрасно, - сказала она, пытаясь выглядеть уверенной и успокоенной.
* * *
Рауфорт, бывший король Хада в другом мире, а теперь самозваный король Келвинии, посмотрел в зеркало и рассмеялся. Его уши казались ему такими нелепыми. Свежезаостренные, безволосые, как тельце у младенца, они были как раз того размера и формы, который был обычен для этого измерения. Такими они и должны были быть, если вспомнить о том, где он их получил.
Зоанна, остроухая супруга Рауфорта в этом измерении, ущипнула его за ухо, массируя, и дернула за его кончик.
- Теперь они уже вполне готовы, и их можно показывать, дорогой Рафарт. Магическая мазь сотворила настоящее чудо.
- Не называй меня Рафартом.
- Теперь это твое имя. Тебе нужно к нему привыкнуть. В конце концов, ты занял его место.
- Место короля, - поправил он ее. Хотя она и была очень умна для женщины, она, кажется, не понимала качественную разницу между обычным человеком и богоподобным королем.
- Да, мое каменное сердце, - с чувством сказала она и прижалась к его уху, словно любила творение своих рук почти так же, как его самого.
Рауфорт потерся щекой о ее щеку и подумал, как было бы хорошо, если бы несмотря на всю ее красоту и магию, она обладала бы еще и характером Занаан. Ему нравилось колотить Занаан - ее антипода. Он не мог представить себе, как он колотит Зоанну, потому что королева владела магией и отплатила бы ему за это. Это плохо, но со временем он найдет себе других женщин, которых можно будет бить, колотить, пинать ногами и кусать, полностью и безнаказанно.
- О чем ты думаешь, мой славный король? О том, как уничтожить тех, кто раньше мешал мне и расстраивал мои планы? О том, как замучить тех, кто лишил тебя твоего королевства в том, другом месте?
- Не совсем так, - признался он. В зеркале он и впрямь выглядел как настоящий король. Это одновременно успокаивало и сердило его. В конце концов, естественно иметь круглые уши.
- Я думал о мести.
- О Круглоухом из Пророчества? О Келвине, отродье Джона Найта?
- Что-то вроде этого. Эта женщина во дворце - его жена. Она носит в себе плод нашего злейшего врага.
- Да, да. - Зоанна казалась восхищенной их диалогом.
- Я планирую помучить ее у него на глазах.
- Да, да, да. - Ее глаза ярко загорелись, губы приоткрылись и увлажнились. Королевское одеяние спадало с нее, открывая интригующую фигуру. Глядя на ее формы, с трудом можно было догадаться о том, сколько ей на самом деле лет. Магия была замечательной штукой!
- И, может быть, потом немного магии. Сделай им обоим заостренные уши.
- Это потребует времени. Это не то, что следует сделать, чтобы вытянуть признание. Твой случай был особенным. У них нет подходящих двойников, чтобы у тех можно было занять их уши.
- Ты могла бы начать прямо сейчас. Пусть Стерк смазывает ее уши мазью. Может быть, дашь ей что-нибудь, что могло бы повлиять на этого ее щенка. Если бы она родила какого-нибудь урода или что-либо отталкивающее до того, как им разрешат умереть…
- О, да, да, да! Прекрасно! Ты самый лучший, самый великолепный, царственный супруг! - Зоанна положила руки ему на голову с неистовой яростной страстью, которая его почти испугала. Занаан никогда не была такой! Она целовала его губы, крепко прижимая их к своим. Ее чувства возбуждались теми словами, которые он случайно произносил. Но сейчас казалось, что их обоих возбуждали одни и те же мысли и чувства. Он заключил Зоанну в объятия и отнес на кровать. Она выглядела совершенно также, как его супруга в другом измерении, но так разительно отличалась от нее! Ее злоба и необузданность придавали ей феноменальную чувственность, в то время как отвратительная доброта Занаан делала ее привлекательной только тогда, когда она кричала от боли и унижения.
- Еще так рано! - воскликнула Зоанна. В ее зеленых глазах горели золотистые огоньки. У Занаан они тоже были, но никогда не зажигались ради него.
Все утро он наслаждался королевскими привилегиями в той манере, в которой раньше он делал редко. Хвала богу, он чувствовал себя уверенно благодаря какому-то магическому веществу, добавленному в вино, придававшему ему мощь и потенцию и не позволявшему уставать. Конечно, все это сделала королева, но он совсем ничего не имел против. Что за гибкое, живое, радостное и порочное создание представляла она собой! Ее восторг был почти восторгом боли, которая на самом деле и его могла бы завести.
Во время этих забав и после них он не очень думал о Зоанне или даже о Занаан. О чем он действительно думал большую часть времени, так это о восхитительных новых средствах истязания беспомощных людей, особенно привлекательных женщин. Как сильно все сексуальные реакции и движения напоминали реакции на боль и мучения. Как только он по-настоящему сможет заняться этим…
Глава 7. Квадратноухие
Это случилось так неожиданно, что у Келвина не было времени задуматься. Одно мгновение он безуспешно пытался заснуть на соломенной подстилке, в камере у химеры, а в следующий миг был уже яркий день, и он смотрел вверх на оранжевое небо с быстро несущимися по нему желтыми облаками.
Он чувствовал себя так, словно у него в спине торчала палка. Келвин ощупал землю вокруг себя руками и узнал колючее прикосновение травы. Он был снаружи, на земле. Но каким же образом?
- Приветствуем вас, гости.
Келвин сел. Тот, кто произнес эти слова, стоял рядом с ним: он был коренастый, угловатый, с соломенными волосами, из-под которых виднелись квадратные уши. За ним стояло еще несколько подобных существ.
Кайан и Джон сидели рядом с ним. Стапьюлара нигде не было видно.
- Вы… вы… кто вы? - вежливо поинтересовался Келвин. Он еще не был полностью уверен, что все это происходит наяву, и то, что он сейчас видит, не логово химеры.
- Квадратноухие, - подсказал ему его отец. - Помнишь, о них нам рассказывал Стапьюлар?
Кайан смотрел вдаль мимо них.
- Мы снова в пещере!
- Совершенно верно, - сказал ему квадратноухий. Он держал огромную медную иглу, которая казалась дубликатом жала химеры. - Сейчас вы свободны и можете продолжать ваше путешествие.
- Но… - замялся Келвин. Могло ли все это быть сном? Его сны никогда не были такими ясными. Кроме того, он все еще помнил вкус пюре, которое он ел из кормушки химеры.
- Мое имя Блоорг, - сказал их очевидный спаситель. - Я официальный Встречающий и Провожающий, Хранитель Последней Известной Существующей Химеры. Мне очень жаль, что мы вовремя не узнали, кто вы такие. Мы были заняты другими, более настойчивыми гостями.
- Народ Стапьюлара? - спросил Келвин.
- Да.
- Он все еще там? В камере химеры?
- Да. Он этого заслуживает, хотя сомневаюсь, что химера сочтет его достойным кушаньем.
Келвин задрожал. Бедный Стапьюлар! Но почему же они спаслись, а этот человек нет?
- Это магия, о которой говорил Стапьюлар, - сказал Джон, почти что отвечая на мысли Келвина, - временной замок?
- Да, - сказал Блоорг. - Мы просто забрали вас оттуда незаметно для химеры, вас самих или другого пленника.
- Но почему? - требовательно спросил Келвин. Его удивило, что он начал что-то требовать, но он, видимо, постепенно врастал в роль героя, - почему мы были спасены, а он нет?
- Народ Стапьюлара прибыл сюда намеренно. Они прибыли, чтобы причинить вред. Вы же в отличие от них попали сюда случайно.
- Вы - вы знаете это? Телепатия?
- Ограниченная телепатия, - согласился Блоорг. - Достаточная для того, чтобы общаться этим способом.
- И химера тоже телепат, - сказал Келвин. - Я знаю, потому что…
- Потому что она обменивалась с тобой мыслями. Да, она полный телепат, она способна принимать и посылать мысли, и это часть того, что делает ее уникальной. Но мы с некоторого времени держим ее взаперти. Мы знаем, как оградить от нее наши мысли.
- Вы похожи на сторожей или служителей зоопарка! - сказал Джон. - А ты хранитель химеры!
- Правильно.
- Но почему? - теперь Джон казался таким же удивленным, как Келвин.
- Уникальность. Во всех известных нам мирах это самая последняя из рода химер. Стоит ли уничтожать ее, заставить ее пасть жертвой геноцида, чтобы удовлетворить жадность и алчность чужеземцев?
- Нет. Нет, не стоит, но…
- Ты думаешь об узнике, вашем товарище по несчастью и о его заявлении, что он происходит из Старшего мира. Старший или Младший - это, как говорит ваш народ, зависит от того, кто говорит. Не любовь к знаниям привела их сюда.
- Но вы позволили убить их, отдали их на обед химере?
- Конечно.
Келвин посмотрел на отца и брата и подумал, также ли они поражены и возмущены этим, как и он?
- Ваше имущество тоже спасено, - сказал Блоорг. Он сделал повелительный жест толстым пальцем. Вперед выступили другие квадратноухие, они несли пояс левитации, оружие Маувара, перчатки и мечи.
- Тогда мы и вправду по-настоящему свободны? - спросил Кайан, как будто то с трудом.
- Да. Отправляйтесь теперь на вашу свадьбу.
Что-то было не так, Келвин был почти в этом уверен, но он не совсем мог выразить и определить, в чем же дело. Он пристегнул свой меч, оружие Маувара и надел перчатки.
- Что ж, я, во всяком случае, готов отправляться! - сказал Кайан. - С меня было достаточно и химеры, и этого браконьера. Я готов отправиться в любое время.
Келвин посмотрел на отца. Джон хмурился, может быть, его беспокоило то же, что и Келвина. В конце концов, они сидели в одной камере. Подстегиваемые голодом, они ели пищу из той же кормушки, из которой, должно быть, питался и Стапьюлар. Поглощая эту пищу, Келвин чувствовал себя, как поросенок, откармливаемый на убой, но она, надо сознаться, оказалась удивительно вкусной.
- Не тратьте свое сочувствие на охотника, - сказал Блоорг. - Он не совсем тот, кем кажется, и он прекрасно знал, что идет на риск.
Но быть погруженным в щелочь? Приготовленным заживо? Маринованным. Съеденным? Казалось, что это уж слишком. Затанаса и колдунью Мельбу постигла более мягкая участь, а они в большей степени, чем этот грубиян Стапьюлар, были бесчеловечными.
- Я повторяю, вы зря тратите свое сочувствие, - сказал Блоорг. - Как только вы вспомните о неслыханности того, что они задумали, вы согласитесь, что они заслужили свою участь.
Тогда нужно проникнуться симпатией к химере? К существу, которое насмехалось над ними своим женским лицом? К монстру, который с удовольствием поедал человеческие конечности? Это к ней нужно проникнуться симпатией?
- Нет, - терпеливо ответил Блоорг. - Вам не следует испытывать симпатию ни к кому из них. Они - то, что они есть, и ничто из того, что можем сделать я или ты, не способно изменить их.
Злобные существа, которые ничего другого не заслуживают? Но Стапьюлар казался человеком. Неприятным, конечно, но все же человеком. К тому же высокоразвитым.
- Высокоразвитым по каким космическим стандартам?
Да, это имело смысл. Человек может считать себя высокоразвитым, но при этом существует вероятность, что это просто тщеславие. Жадность, в конце концов, это просто жадность, а жестокость - просто жестокость. Но можно ли считать чудовище жестоким? Не были ли эти его странные шокирующие подходы и манера обращения всего лишь частью его природы?
- Ты удивительно философски настроен для того, кто был так недавно спасен, - квадратноухий смотрел на него квадратными зрачками своих тяжелых, словно квадратных, глаз - квадратных отверстий на квадратном лице. Смотрел, очевидно, в самые глубины его круглоухой, круглоглазой, круглолицей, круглоголовой природы.
- Это у меня в крови, - сказал Келвин. - Мне необходимо задавать вопросы.
- Конечно, пожалуйста.
Кайан посмотрел в направлении пещеры.
- Как только вы будете готовы, Келвин, отец.
- Хорошо, - произнес Джон Найт. Он протянул руку Блооргу. - В моем мире в обычае пожимать руку тому, кто спас тебе жизнь, и говорить "благодарю".
- Могу только приветствовать это, - сказал Блоорг.
Они обменялись рукопожатием, при этом Джон поморщился, когда почувствовал крепкое пожатие квадратноухого.
Кайан был уже на ногах и тоже протягивал руку. Келвин, чувствуя себя неуверенно, по непонятной причине, последовал их примеру. Когда он взял шестипалую руку Блоорга, то понял, почему его отец и брат так удивились. Рука была холодная, как у лягушки, но скорее сухая, чем влажная. Пальцы обхватили ладонь Келвина, и он увидел, что они многосуставчатые и напоминают скорее маленькие хвосты. Это прикосновение чуждых конечностей было способно изгнать прочь все чувства.
- Пойдем, - сказал Джон, и Келвин последовал за Кайаном. Идти пришлось дальше, чем это показалось сначала, и цель их, казалось, не приближалась по мере продвижения вперед. Затем неожиданно она резко приблизилась, и каждый шаг все быстрее подводил их к ней.
Келвин посмотрел назад. Квадратноухие исчезли, пропали из виду.
- Магия! - сказал Кайан, тоже обернувшись. - Я знал, что в этом есть что-то смешное. Мы были совсем не там, где нам казалось.