Он уже карабкался вверх, цепляясь за землю и чуть ли не срывая ногти, когда послышался гудок. Из последних сил, разрывая рот и легкие кислым противным воздухом, надрывая ноги, как на соревнованиях, он рванулся вверх, потом вперед, и перевалился на ту сторону прямо перед непрерывно гудящим электровозом.
Вниз по зеленой траве он скатился в узкую расщелину между двумя насыпями и долго лежал там, вдыхая чистый воздух "этой стороны". Он как-то сразу почувствовал - это правильная сторона. Тут была поздняя весна. Трава была яркая и сочная. Между насыпями стояли лужи, и можно было отмыть кроссовки и попытаться почистить брюки. А в ста метрах впереди начинался город, поднимаясь в чистое голубое небо отблескивающими синим высокими башнями небоскребов.
Маркс долго смотрел на медленно идущий мимо бесконечный состав из товарных вагонов и цистерн. Не дождавшись конца поезда, устало пошел через луг. Не оглядываясь, зашел за дома. Нашел ближайшую станцию метро, доехал до нужной, не обращая внимания на взгляды попутчиков, напился виски из мини-бара в своем номере, и долго спал, дергаясь и поскуливая во сне.
Утром его разбудил звонок снизу. Его ждала прикрепленная сопровождающая и экскурсовод по совместительству. Красивая девушка с большими карими глазами. Ее звали Мария, и она была готова показать ему все-все в своем любимом городе.
В этот раз Маркс показал направление - направо. Туда, Не туда, а именно туда. И они гуляли до ночи по узким улочкам умытого дождем старого города, потом по шумным площадям города нового, где красивые чисто одетые люди встречались под разноцветными зонтиками вынесенных на улицу кафе.
Стояла поздняя весна - лучшее время для прогулок.
Маркс думал, что смог бы жить в этом городе.
…
Утром, вспоминая странный сон, он очумело качал головой: откуда такое? Что за мысли? Какие книги, или какая реальность вызвала такой сон?
* * *
Ксеноисторика Маркса снова целыми днями водили по незнакомому городу. Красивая, молодая, спортивного вида девушка, "прикрепленная" к гостю, готова была показать все, что ему могло быть интересно. Нет, имя ее было не Мария. Тут были странные имена, похожие на какие-то непонятные сокращения: Минит Ман, Орг Корп, Пар Лит… У девушек просто добавлялась буква "а" в имени. Получалось: Лита Гросс, Мира Сталь, Мона Конг… Непонятно, но при этом как-то знакомо, что ли. Что-то такое, на уровне подсознания. Где-то уже было такое? Или читали им на курсе?
Его собственное имя им понравилось. Когда Маркс официально представлялся местному Совету, заметил, как переглянулись и качнули одобрительно головами встречавшие его.
Они называли свою планету просто "Земля". Себя называли так же просто "народом". Континенты называли континентами, острова - островами, архипелаги - архипелагами, океан - океаном. Язык тут, казалось, ничуть не изменился за все годы, которые их общество было оторвано от нас.
…
Маркс расслабленно и лениво лежал на широкой кровати, мягко массирующей его плечи и спину.
И прогресс у них тут шел практически теми же путями. Вон, все, как у людей. Все удобства для жизни есть. Не хижины - удобные дома. Вот просто все возможные условия для очень хорошей жизни.
"Все условия".
Маркс потянулся всем телом, а потом вдруг вспомнил, что и как было накануне и ночью, сконфузился, покраснел, съежился под невесомым, но теплым одеялом. Никакой ксенофобии, что вы! Он не зря учился на ксеноисторика. Любая раса, любой вид не вызывали отторжения и неприязни. А тут и вовсе - свои практически. Как дома, как на настоящей Земле. Но вот порядки…
Ему сразу сказали, что тут можно все. Вот, все, что захочешь - то и можно. Это даже всем местным так. А уж гостю издалека - только подумай, а оно и исполнится. И вот "с устатку" расслабился, позволил: себе, то ли сказал прямо, то ли намекнул, то ли поглядел так. Или просто был не против. И они тоже. Их было несколько, точно! Ой, как неудобно-то…
- Доброе утро, - бархатный мужской голос нарушил тишину. - Вы хотели сегодня погулять по городу?
Вопрос в голосе был ярко выраженным, но заодно вроде как и утверждалось: мол, вы же говорили об этом!
- Сменить профиль, - буркнул Маркс недовольно.
- Привет! - зазвенела колокольчиком девушка. - Ты хотел экскурсию?
- Ну, хотел.
- Сразу после завтрака я жду тебя у порога!
Маркс прошлепал по теплому деревянному полу - как раз такой пол он любил - в ванную. Целый бассейн уже был наполнен теплой водой с какой-то вкусно пахнущей пеной, моментально смывающей пот, грязь и утреннюю угрюмость. Звучала музыка, упругие струи воды массировали все тело. Причем, массировали с разной силой. Домашний компьютер точно знал древнюю науку акупунктуру.
После ванной Маркс не вытирался. Поток теплого воздуха обрушился сверху, сразу суша кожу и одновременно нанося какие-то чуть заметные, но приятные ароматы.
В спальной уже была убрана постель. На диване лежала одежда наступившего дня: яркие оранжевые шорты, зеленая легкая рубаха с коротким рукавом, красиво подчеркивающем бицепсы Маркса, легкие и мягкие, как носки, высокие кожаные туфли красного цвета. Все было яркое. Все было легкое. Все было… Ну, как вот сказать-то. Не в пору - тут даже и говорить нечего. Все было - приятное. Так.
На кухне уже скворчала свежая яичница, заказанная еще вчера, по коридору пополз, вызывая слюнотечение, запах крепкого кофе.
Маркс прошел на кухню и позавтракал, не присаживаясь, стоя у окна, занимающего всю поверхность стены. Вчера он уже убедился, что снаружи ничего не видно. А вот из дома видно все. А если не нравится вид, так окно - оно же и огромный экран. Хочешь - новости, хочешь - пейзажи со всего мира, хочешь - просто стена. Любого цвета, любого вида. Хорошо сделано, в общем.
- Обедать будешь? - спросила девушка откуда-то из воздуха над головой.
Маркс точно не знал, но на всякий случай продиктовал заказ: салат из свежих огурцов со сметаной (сметана средней жирности), гороховый суп с копченостями… Так, под горячее и под салат - сто граммов водки. Водка тут была хорошая. Некоторые не понимают, какой вкус может быть у водки, как одна водка отличается от другой. Да очень просто - как отличаются вода и фрукты по цвету и вкусу. Из разных мест - разный вкус, хоть и называется одинаков. Вот и тут водка была правильная. Когда ее наливаешь в замороженную хрустальную стопку, она начинает пахнуть. Чем? Да водкой же! Так пахнуть, что слюнотечение начинается, как у тех легендарных собак, на которых испытывали в древности способы лечения и диагностики.
На горячее, значит, бифштекс. Настоящий, большой. Средней прожарки. Чтобы корочка сверху, а внутри чуть розовый цвет, но не до сока, не с кровью, а так, посуше. Нет, без гарнира. Просто большую луковицу порубить на отдельном блюдце. Без масла, без всего - просто луковицу. А запивать все это - пивом.
Вот и пиво тут было просто великолепное.
Да и вообще вся еда, кулинарные рецепты которой были собраны со всего известного мира, исполнялась местными машинами просто отлично.
Маркс уже знал, что руками тут практически ничего не делалось. Все делали машины. Наверное, можно было назвать их роботами. Но традиционно в литературе роботы - это такие получеловеческие фигуры с манипуляторами. Тут же машины, которые ты можешь не увидеть за всю свою жизнь, убирались в твоей квартире, стирали и гладили, изготавливали одежду, обувь, еду, разогревали и подавали на стол, наливали ему ванну и мыли ее после использования… Машины были большие, на заводах и фабриках, и маленькие, почти невидимые. Машины были везде.
…
Потом он долго гулял по тротуарам, покрытым упругой зеленой травой с красивой девушкой по имени Веда. Разговаривать было легко - она была образована не меньше его. Темы были самые разные, но всегда рано или поздно разговор скатывался на историю. Как же такое получилось? Это же почти мечта человечества. Просто какой-то земной рай.
- Рай? - удивлялась Веда. - У вас, что же, все еще есть верующие в рай и ад?
Ну, не то, чтобы верующие, объяснял Маркс, но просто из истории понятия такие в языке остались…
- Так зачем же нужны такие понятия, которые не отражают существующей реальности? Они же просто замусоривают язык, отвлекают человека от рационального и правильного мышления!
Тут она была в чем-то права, как признавал, подумав с минуту, Маркс. Но все дело в том, что их мир моложе. Он начинался с какого-то уже достаточно высокого уровня развития, с космических полетов. А на старой Земле истории тысячи и тысячи лет, и из нее, из истории, в язык попало очень много понятий и слов, не отражающих реальности. Но это все же история! По языку можно изучать историю человечества.
- Как можно по языку учить историю? - удивлялась Веда. - Вот у нас язык - для общения, а не для истории. Он такой, каким был, когда сюда прилетели наши предки. И даже слов в нем стало меньше. Каждый год лишние слова выкидывают из словарей.
- А кто выкидывает?
- Как - кто? Машины! - искренне удивилась вопросу Веда.
Ну, да. Тут, на этой планете Земля всем производством занимались машины. Полностью всем производством: и выплавкой металла из руды, и штамповкой из полученного металла деталей, и сборкой других машин, для переработки и для услуг. И производство пищи было так же автоматизировано. Машины контролировали температуру и качество сырья, машины создавали в автоклавах белковую и углеводную структуру, из которых другие машины буквально "шили" любую еду высокого качества. И добычей полезных ископаемых занимались машины. И охраной окружающей среды - тоже они. И чисткой-уборкой - они. И планированием доходов и бюджетированием затрат - машины. Ремонтом машин занимались тоже машины. Сверхмощные сервера были объединены в одну огромную нейронную сеть, опутывающую всю Землю. Вся Земля стала копией мозга - огромного мозга, в подкорке которого мечутся сигналы, передающиеся в конечности - к машинам-производителям.
Вот поэтому тут всем людям можно было все.
- У нас не лозунги, - строго сказала Веда. - У нас все по-настоящему. То есть, от каждого по возможностям, а каждому - по потребностям. Вот какие только потребности не возникнут - машины их тут же и удовлетворят. Любые потребности.
Ну, да. Ну, да. Маркс смущенно кивал, понимая. Любые, это уже понятно. Но как же насчет ограниченных ресурсов? Вон, говорил Маркс, на других планетах войны начинались из-за этого. Хотя, у вас тут государство - одно, и народ тоже один…
- Государства у нас нет вообще, - гордо поднимала нос Веда.
- Так это выходит коммунизм? - удивился Маркс.
- Посткоммунизм! Это еще более высокая стадия!
Ладно, с машинами ему все было понятно. Что тут делали люди?
Люди занимались составлением тех программ, по которым и работали машины. Людей, понимающих в этом и разбирающихся в программировании, было много. Целый миллион!
А больше людей на этой Земле не было.
Потому что человек не может жить без конкретного общеполезного дела и без такой же конкретной и понятной всем цели. Так решили специальные машины, обобщающие данные, которые получили другие машины в ходе исследования человеческого общества.
- Всего миллион? На всю планету? - удивился Маркс.
Так удивился, что даже остановился, будто по-новому увидев все окружающее: этот город с зелеными пустынными улицами, эти дома и квартиры, наполненные машинами и удобствами, эту вкусную еду и удобную одежду.
А иначе никак нельзя в настоящем посткоммунистическом обществе всеобщего благоденствия, объяснили ему. Чтобы у всех было все, этих самых всех должно было быть не больше миллиона. И все.
* * *
- Выборы у нас проходят часто, рассказывал Марксу "прикрепленный" к нему (так было написано в документах) прессекретарь Верховного Совета.
Принимали здесь гостя по высшему уровню. Возили везде на роскошных блестящих длинных автомобилях. Останавливались изредка, давая размять ноги и посмотреть вблизи на то или иное. И рассказывали все без утайки. Маркс был одним из первых посетителей планеты за последние "оченьмногооченьмноголет". Они так все и произносили эти "оченьмногооченьмного", одним словом, подряд, на одном дыхании, поднимая глаза куда-то вверх и смотря чуть в сторону. То есть, настолько много, что уже и не скажет никто точно - сколько же.
- Часто? - удивлялся Маркс. - Но это же очень затратно, наверное?
- Что вы! У нас все отлажено. Есть специальные помещения. Члены избирательных комиссий получают оплату своего труда от государства. Вся техника тоже принадлежит государству. Какие тут лишние затраты? А голосование по традиции происходит в выходной день, так что и от работы здесь никто не отвлекается.
- Ну, если не отвлекаются…, - с сомнением качал головой Маркс, глазом кося одновременно с разговором в окно, на новый для себя мир.
С давних времен на этой планете всего одно государство, откуда и выгода для всего. Не надо, получается, иметь армию, пограничную стражу, отсутствуют различные денежные системы, нет никаких торговых войн. Правда, планета достаточно бедна ресурсами, поэтому существует некоторая уравнительность в их, ресурсов, пользовании. То есть, можно, конечно, жить на берегу теплого моря. Но как тогда быть тем, кто живет возле вечного льда? Вот и ввели норму, по которой купаться в теплых морях имели право все, но ограниченное количество времени в году.
- Это справедливо, - решил Маркс, обдумав. - Раз уж ресурсов на всех не хватает, то приходится как-то уравнивать потребление.
- Вот! Мне сразу сказали, что вы поймете! - радовался прессекретарь. - Мы здесь не богаты. Это так. Но мы - равны! И в первую очередь, мы равны в своем влиянии на государство.
Из-за бедности ресурсов как раз и выборы частые. Странно, конечно, потому что всегда бывало наоборот. Но тут за многие годы пришли именно к такому выводу: ресурсов мало - надо выбирать руководителей и представителей чаще. Все из-за того, что бедность толкает к коррупции. Не может быть никакой коррупции в благополучном и богатом обществе. Это понятно. Коммунизм, когда всем по потребностям - это как раз о богатстве и изобилии. А когда чего-то не хватает, когда есть какой-то дефицит, то обязательно возникает коррупция. Опытным путем за многие годы было выявлено, что чиновник или руководитель любого ранга вживается в свое кресло примерно за год. Вот до года - он еще работает. После года - начинает воровать. Бывают, конечно, исключения, и их тоже надо учитывать. Но все равно выяснилось, что за короткий срок наладить свою систему поборов, взяток, расставить своих людей, лично обязанных - просто не успевают. Чем короче срок полномочий, выходит, тем меньше оснований для сохранения коррупции. И теперь тут коррупции просто никакой нет.
- Что, - удивился Маркс. - Совсем нет? А как же дефицит ресурсов?
- Так вот я же и говорю, что у нас выборы - часто! Ежеквартально, представьте себе! - радовался вопросу прикрепленный. - Поэтому просто нет времени, не создается платформа для коррупции. Вот и нет ее совсем. Конечно, можно было просто "завинчивать гайки", наказывать, отнимать наворованное, держать для этого целый штат специальных людей, которые тоже становились бы рано или поздно коррупционерами… Мы пошли иным путем. Мы просто проводим регулярные выборы. Демократия! Вот и нет никакой коррупции.
У них тут настоящая советская власть по форме и по содержанию. Всем руководят советы, избираемые на всех уровнях ежеквартально.
- Но как же - ежеквартально? - задумался Маркс. - Как же с профессионализмом? Это же так можно все испортить?
- Во-первых, у нас все - профессионалы. Все население поголовно имеет высшее образование. То есть, даже кухарка простая - с дипломом. И потому слова классиков о том, что каждая кухарка должна иметь возможность руководить государством, у нас исполняются. Каждый и каждая - могут. А во-вторых, не забудьте о коротких сроках между выборами. Человек просто не успевает ничего испортить. И если он не подходит к этому месту, через три месяца его благополучно можно сместить путем прямых, открытых, честных, прозрачных, гласных выборов.
Маркс кивал головой. Хотя, с некоторым сомнением. Все-таки вот так - без профессионалов, на три месяца, любой на любое место - это как-то совсем для него было внове. Не было таких примеров в истории.
А прессекретарь продолжал вводить его в курс дела. Он работал в Верховном Совете, и ему самому эти политические вопросы были близки и понятны. Выходило, что раз в три месяца все трудоспособное население приходило на свои избирательные участки и участвовало в выборах. Участие в выборах было не правом, но государственной обязанностью граждан. За неисполнение своих гражданских обязанностей платили большие штрафы, которые шли на дальнейшее развитие демократии.
- Ведь, понимаете, демократия - это не просто так власть народа, а такой специфический режим, при котором большинство населения определяет дальнейший курс и контролирует деятельность своих выборных органов.
Маркс понимал.
А потом наступили очередные выборы.
- Так у вас же всего по одной фамилии на каждое место? - удивился он, посмотрев в бюллетень для голосования.
- Да, один, - гордо ответил прессекретарь. - И бюллетень, как вы сами можете видеть, у нас многоразовый. Он пластиковый, крепкий, надежный. Вот еще одно решение в обществе низкого потребления. То есть, как бы часто выборы ни проводились, а средств на них больше не потребуется. Бюллетени - есть. Количество населения - известно. И количество проголосовавших учитывается на каждом участке с точностью до одного человека.
- Но как же…
Любой может избирать и любой может быть избранным. Так записано в местных законах. И в тех же законах написано, что если кого не избрали, то - все. На это место он больше претендовать не может, права такого не имеет. И это совершенно правильно. Это как раз к вопросу о профессионализме. Происходит естественный отбор, когда в избранные попадают лучшие и профессиональнее подготовленные. Зачем нам те, кто проиграл? Это же понятно?
- Но все же - один человек на одно место? Как-то не очень демократично?
- За многие годы все население нашего мира прошло через горнило выборов. Остались в списках на голосование только победители. Понимаете? Это лучшие из лучших. Они - настоящие профессионалы. Они - вершина нашей демократии. Именно их выбирает каждые три месяца наше население.
- Но разве нет такого требования, чтобы была какая-то альтернатива? Чтобы…