Бар-то ведь не из самых дорогих. Если эти мужики сидят тут и совещаются, значит, они еще НЕ СДЕЛАЛИ ДЕЛА. А если бы сделали - черта с два тут бы сидели! Они бы уже на Гаваях черномазых девчонок лапали.
Я чуть не хлопнул себя по лбу Зря весь день прослонялся! Я же мог найти подходящий банк и сеть в засаду Как тогда в Чикаго! Сколько же мы с Бродягой пасли тот банк? Я уже наизусть знал, когда какой крысеныш в галстуке приходит и уходит, сколько минут курит у входа, знал в лицо хахаля каждой уборщицы!
Решив не тратить больше времени на всякую ерунду, Ротман-то пристрелен, а Карасевичу можно надавать по ушам и когда-нибудь потом, я зашагал прочь. Нужно было раздобыть еды, спокойно выспаться, а с утра пройтись по тем улицам, где тут у них банки расположены. И разобраться, что к чему.
С едой все оказалось очень просто. Я зашел в универсам с намерением послоняться между рядов и сунуть за пазуху хотя бы плоскую упаковку нарезанной ветчины. Но у столика, где положено перекладывать купленный товар из проволочных магазинных корзинок в свои сумки и пакеты, заболтались две тетки. Одна была толстая - и доброе дело сделал бы тот, кто лишил ее на сегодня ужина. Я просто взял ее корзинку и прямо с этой корзинкой вышел из универсама.
Мне эта еда сейчас был важнее.
А переночевать я мог и в "Гербалайфе".
Там меня ждал сюрприз - в незапертой квартире на третьем этаже сидела Маргаритка.
- Я знала, что ты придешь! - воскликнула девчонка и первым делом полезла в корзину. Я крепко почесал в затылке.
- Я решила ждать тебя сколько смогу, - говорила она, разворачивая продовольствие. - Ты не представляешь! Сюда какие-то дядьки заходили, я в ванной спряталась! Потом на антресоли полезла, нашла старые журналы, вот, читала, потом вообще стемнело...
И она смотрела мне в глаза огромными темными глазищами. Она хотела меня!
- Дядьки, говоришь, заходили?
- А знал бы ты, как они ругались. Я этому Валентину, как появится, яйца откручу! Это - один, а другой - что яйца, ты с него за прогул в двойном размере сдери, тогда ему жена за тебя все что нужно открутит! В общем, они раза три приходили этого Валентина искать.
Валентин... Очень интересно... Уж не тот ли, за кого меня приняли?
А за Валентином охотятся менты. Чего-то он такого натворил...
- Послушай, - сказал я, - это место ненадежное. Ты знаешь, где можно прожить два-три дня? Чтобы никто не видел?
- Конечно, знаю, - ответила Маргаритка. - На Малаховке.
- Малаховка - это что такое?
- Это огороды, - объяснила девчонка. - А на огородах обычно стоят садовые домики. Летом в них живут, а потом закрывают до весны. Туда зимой понемногу все бомжи собираются. Там же и окна застекленные, и даже какие-то койки с матрасами.
- Это далеко?
- - А ты хочешь прямо сейчас туда идти?
- Да.
С женщинами иначе нельзя. Нужно говорить только одно слово, но так, чтобы они поняли - других слов не будет.
- Хорошо, - сказала Маргаритка. - Пойдем. Это было уж вовсе ни к чему.
- Ты бы лучше домой шла, - сказал я.
- Я же говорила - ни за что! Лучше сдохну, а не вернусь! - девчонка прямо-таки заорала. - А если ты меня с собой не возьмешь, я знаешь что сделаю? Вот прямо в этом доме залезу на самый верхний этаж и прыгну! И - все! Лучше - это!..
Как и следовало ожидать, она заревела и бросилась мне на шею.
- Брич, миленький!.. - бормотала она. - Возьми меня с собой! Я же не могу без тебя!
И я взял ее с собой.
Мы прихватили из той квартиры на третьем этаже старые журналы, одеяло, термос, шторы с окна. До Малаховки было далеко, и когда мы туда пришли, было не до выбора. Мы только зашли поглубже в огороды, подальше от шоссе, и я открыл первый попавшийся домик.
Пока я курил на крыльце, Маргаритка впотьмах хозяйничала - стелила постель, разбирала корзинку. Там оказались и хлеб, и колбаса, и макароны, и даже две пачки сигарет.
- Брич, это сливочное масло! - радовалась девчонка. - Ну, класс! У тебя есть нож?
Нож? Вот черт! Пистолет есть, а ножа нет. Нож я, кажется, отдал Бродяге. Хороший был клинок, правильный, со сплошной деревянной рукоятью и длинным хвостовиком. Таким ножом было бы неприлично резать колбасу и мазать масло.
- Потерял, - сказал я.
- Ну ничего, мы колбасу и хлеб разломаем.
Поужинав, мы легли.
Все-таки отдавать она еще не умела. По-всякому показывала, как ей со мной здорово, и стонала, и даже царапалась, но я-то понимал: девчонка знала, что нужно стонать и царапаться, видиков насмотрелась, не иначе.
Ничего не поделаешь - каждая женщина любит, как умеет. И если ей попадается настоящий мужик, вроде меня, она все делает, чтобы его удержать. Пока Маргаритка мне не в тягость - пусть удерживает! А вот когда приедет Бродяга и начнутся НАСТОЯЩИЕ ДЕЛА - тогда посмотрим...
И ведь есть еще Ксения!
Когда я проснулся, Маргаритка уже хозяйничала. В дальнем конце огородика нашла колонку, притащила в банках воды, из кирпичей соорудила у порога что-то вроде очага. Судя по лицу, ей все это страшно нравилось.
- Брич! - сказала она. - Будешь в городе - купи мне щетку для волос. Посмотри, на что я похожа.
Ну вот, подумал я, уже - купи.
Интересно, скажет ли мне когда-нибудь Ксения - купи? Должна сказать. Но только чтобы в тот день у меня были полные карманы баксов! Чтобы баксы перли наружу и сыпались на асфальт, а я шел рядом с Ксенией, не замечая... или нет, замечая, но нагибаться ради какой-то сотни баксов мне - западло...
- И еще спичек купи. А то твоей зажигалкой неудобно...
Спичек! А на какие шиши?
Потом я взялся за работу.
Я методично обходил город, выискивая места, где водятся деньги. Ксению не искал - как я к ней, в самом деле, заявлюсь пустой? Каждый вечер я заглядывал в тот бар, где заприметил крутую компанию. Похоже, мужики любили этот бар. Ничего, ничего, и я туда приду. Красиво приду, солидно.
Вот если бы хоть немного денег прямо сейчас!
Еду-то я добывал. Мало ли на свете толстух с большими пакетами, в которых полным-полно всякой всячины. Однажды в совершенно никчемном пакете оказался и кошелек. С жалкими грошами, но все же... Еще я помог Маргаритке открыть несколько забитых на зиму огородных будок. Там мы нашли кастрюлю, еще одно одеяло, древний рукомойник, и даже с кусочком мыла.
Я смотрел, как Маргаритка радостно управляется со всем этим хозяйством, и не мог понять - да неужели же она счастлива? Без гроша за душой - счастлива? Конечно, она отхватила такого мужика, что весь город может позавидовать. Но в одном-единственном платье с короткими рукавами, даже без какой-либо кофтенки, без колготок, хотя и в туфлях на высоком каблуке - счастлива?
Все-таки быть с настоящим мужчиной для женщины много значит.
Вот только мне от нее было мало проку. Хотя и каждую ночь, но мало!
И однажды, когда она уже заснула, я понял, что дальше так продолжаться не может. Нужно искать очередную Люсеньку...
Нет. Сперва нужно придумать какое-то другое женское имя.
Если бы кто знал, какая это тяжкая забота - придумывать имя! Когда голова совсем не тем занята, а тело - в каком-то недоумении...
Окошко в нашей будке было совсем маленькое. Маргаритка еще завесила его, чтобы никто снаружи не увидел света, и если о каком-то месте можно было честно сказать, что там темно, как у негра в заднице, так это был точно наш приют.
Я смотрел на спящую Маргаритку в тяжком раздумий. Толку от девчонки мало, а куда ее девать - непонятно. Сон не шел - мне хотелось еще, и еще, и еще, а она не могла мне больше дать ничего!
Она просто не умела отдавать. А как ее заставить - я не знал. .
Голоден, голоден!
В это время суток шататься по улицам в поисках женщины было нелепо. В лучшем случае я поймал бы заблудившуюся пьянчужку и получил от нее то, что потом с препоганым настроением поволок бы в вендиспансер.
Повернувшись спиной к Маргаритке, я устроился как можно удобнее. Я выбрал такую позу, в которой просто обязан был заснуть, невзирая на голод. И уже начал...
Но легкий голос возник где-то под самым потолком.
- Ассарам Кадлиэль, Ассарам Кадлиэль... - позвал он. Я так удивился, что окаменел. Какого еще, ко всем чертям, Ассарама Кадлиэля тут ищут? Тут - я, Брич, и моя женщина, никого больше!
- Ассарам Кадлиэль!.. - голос стал настойчивее. - Ты слышишь меня?
- Нет тут никакого Ассарама, - сказал я убедительно. - И вали-ка ты отсюда, родной.
- Родная, - поправил голос. - Ассарам Кадлиэль, ты не узнаешь меня? Я же зову тебя по имени! Это звуки твоего имени, ТВОЕГО имени!..
- Ты - кто? - спросил я в недоумении, потому что наконец понял - имя было мне не совсем незнакомо, где-то в глубине памяти что-то на него все же отозвалось. - Я - Ребалиань Адинурада.
Еще того не легче, подумал я, этого натощак не выговоришь!
- Ая - Брич.
- Ты не Брич! - голос рассмеялся и тут только стало ясно, что он действительно женский. - Ты Ассарам Кадлиэль! Мы долго тебя искали. Сперва мы стерегли тебя, когда ты был заклят Таиром Афроластериском, потом ты попал к Серсиду Неумехе, и мы бы вывели тебя из-под заклятия, потому что Неумеха не знает, как поддерживать силу оков. Но он поместил тебя в тульпу. Ассарам, ты понял, что произошло?
- Ни хрена! - сурово отвечал я. Ведь я действительно из всей этой речи ни хрена не понял.
- Ты - Ассарам Кадлиэль! - повторил голос, уже сердясь. - Я просто чудом отыскала тебя! Ты голоден и распустил щупальца, и я пришла к тебе по щупальцу как по каналу. Теперь понял?
- Говорят же тебе - ни хрена я не понял.
- Инкуб Ассарам Кадлиэль! Проснись наконец! - потребовал голос. - Заклинание Афроластериска потеряло власть, а изобретение Неумехи не может настолько сильно сковывать твою волю. Проснись, говорю тебе! Сбрось с себя тульпу!
- Что сбросить? Можешь ты говорить по-человечески? - спросил я, садясь. - И покажись наконец. Ты что, в углу за шкафом прячешься?
- Хорошо, - согласился голос. - Сейчас я покажусь тебе. Но не вышло бы недоразумения. Я, видишь ли, как раз ищу добычу И я в облачении поиска. А та твоя часть, которая является тульпой, для меня не запретна. Ты все еще хочешь, чтобы я показалась?
- Ну, если ты какая-нибудь старая лошадь, или жирная свинья, или... - я хотел было перечислить, в каких случаях голосу показываться не обязательно, и не имел в виду ничего дурного, но висящий в темноте голос почему-то впал в бешенство.
- Х-ха!.. - услышал я. Это был выдох перед тем, как что-то натворить...
Я знаю, что такое бешенство. В драке оно прекрасно. В сексе тоже ничего. Но тут мне сделалось страшновато.
На фоне окна я вдруг увидел человеческий силуэт, Сперва он был черный, но вдруг чернота распахнулась - и передо мной оказалась женщина, которая просто распахнула бархатный плащ.
А под плащом она была совсем голая.
Более совершенного тела я за всю свою жизнь не видел! Оно было мелочно-белое, с безупречными линиями бедер, с тяжелой и дерзкой грудью, на которую спускалась длинная вьющаяся прядь темно-рыжих волос. Надо посмотреть выше, подумал я, не в силах отвести глаз от этой груди, вдруг там крокодилья рожа! Но не посмотрел. Женщина сделала три шага - и ароматным телом заслонила от меня все на свете, и прижала руками мою голову к своей груди, и я напрочь забыл, что рядом спит обессилевшая Маргаритка.
- Возьми меня... Возьми меня...
Она так это прошептала, что в голове у меня помутилось.
И я ее взял.
На полу, потому что втроем мы бы на постели не поместились.
Она привела меня в такую ярость, что я брал ее буйно и щедро, потеряв счет своим взлетам. Да мы, кажется, действительно висели в воздухе...
- Теперь вспомнил? - вдруг прошептала она. - Теперь поумнел? Спасибо тебе, Ассарам Кадлиэль! Я нашла то, чего хотела! Я больше не голодна! А ты лежи и пытайся вспомнить, кто ты таков и в чем твое предназначение!
Тело, которое я сжимал, в котором я был, как мне казалось, весь целиком, вдруг исчезло, а я, голый и беспредельно возбужденный, оказался на холодном полу.
- Только никому не рассказывай, что тебя обморочил суккуб...
После чего наступила тишина.
- Ты, как там тебя! Ты, родная! - позвал я, и думал, что позову громко, но получилось совсем тихо.
Смертный холод охватил меня.
Нужно было забраться на постель и укрыться одеялом. А на постели лежит теплая Маргаритка... Вот кто меня согреет! Но я не мог даже пошевелиться.
Суккуб высосал меня всего. До такой степени высосал, что я даже не ощущал голода. Своего обычного голода, который могла удовлетворить красивая и темпераментная женщина? вроде Ксении.
Край одеяла...
Я же мог притащить к себе одеяло!
Понемногу я передвинул руку, собрал все силы, оторвал от пола локоть и ухватился за край, и потянул одеяло на себя! Оно соскользнуло с постели, но шлепнулось не на меня, а рядом со мной. И я понял, что накрыться не смогу. Ни-ког-да...
Маргаритка проснулась и повернулась ко мне.
- Ты что, Брич? - почему-то шепотом спросила она. - Ты чего на полу?..
- Го... - ответил я. Дальше не получилось.
- Тебе плохо? - она склонилась ко мне с постели, протянула тонкую руку и зачем-то потрогала мне лоб.
- Да... - сказал я.
- Ты болен!
Она вскочила и присела рядом со мной на корточки.
- Брич, милый, что с тобой? Ну, скажи! Ты не можешь встать?
- Да...
Она попыталась приподнять меня. - Нет... По... - Что - "по"?..
- Са... - я мог что-то произнести только на коротком выдохе. Проклятый суккуб... как там ее?..
Вдруг где-то у себя внутри услышал это имя, но не в голове, как полагалось бы, а, кажется, в животе... Это был гул, это был звон, это была какая-то жуткая насмешка надо мной, совершенно лишенным силы!
- Ребал-ли-ан-нь!..Адин-н-нурада!..
- Ди! - в злобе выдохнул я.
- По-са-ди? Ой, сейчас, Брич, миленький, сейчас! Ей удалось кое-как прислонить меня плечами к краю постели. Стоя рядом на коленях она стала целовать меня - очевидно, от страха. И этим, кажется, помогла. Ее возбуждение прибавило мне сил.
- Го-ло-ден... - произнес я совсем разборчиво.
- Ты голоден? - Маргаритка удивилась, но тут же стала соображать. - Это с тобой от голода? Разве так бывает?
- Да, - сказал я. Она задумалась.
- Бывают голодные обмороки... Брич! Ты что же - все это время не ел? Ты же приносил мне еду! А сам - не ел?..
- Да... - ответил я.
- Боже мой... Так это что же - из-за меня?.. Брич, у нас же были деньги! Я видела! Что случилось, Брич, миленький?
Я не мог и, конечно, не хотел объяснять ей, что случилось. Она же была умненькая девчонка - она сама бы придумала... если ей не мешать...
- У тебя отняли деньги?!
Да как ей такой только в голову взбрело! Отнять деньги у меня? У Брича?!
- Не-е-е!..
Я хотел зарычать, и действительно что-то вроде рыка получилось, но она не испугалась.
- Вставай, Брич, вставай... - шептала она и тянула меня за руку, пытаясь усадить, и ей это, как ни странно, удалось, только вот спина у меня была ватная.
- Вот, вот так... А теперь держись за меня, я тебе помогу..
Она хотела втащить меня на кровать, а не все ли мне равно, где лежать, если я до такой степени голоден. Эта рыжая высосала меня, как пакетик сока!
- Есть... - потребовал я. - Есть!.. Мне нужна была вовсе не еда, но и еда, наверно, тоже, я сам не понимал...
Маргаритка села на пятки.
- Тебе так плохо? - спросила она.
- Да...
Тогда она отпустила мою руку, но не сразу, а позволила мне медленно лечь, но затылком я все равно треснулся.
- Брич... - сказала она. - Я люблю тебя, Брич. Понимаешь? Что бы ни случилось - я тебя люблю. И буду. любить.
Она встала с колен. Тоненькая она была до невозможности, со слабыми грудками, и ноги еще толком не оформились, не приобрели плавных линий. Но года через два она могла бы стать настоящей красавицей. Это я знал, даже лежа на полу в полнейшем параличе.
Даже не пытаясь найти бельишко, она схватила платье и натянула прямо так, на голое тело.
- Я дойду до круглосуточного киоска, - сказала она. - Может, что-нибудь стрельну. Знаешь, иногда получается. Сделаю вид, что уже лезу в кошелек... Я скоро, Брич!
Я хотел ей сказать, что лучше не надевать материнских туфель на каблуках, потому что ей придется быстро убегать. Но ведь и другой обуви у нее тоже не было.
Поэтому я не сказал ничего. И она ушла.
Стоило стихнуть стуку каблуков - а стучать им особо было и не по чему, сразу за порогом начиналась просто утоптанная земля, - как раздался легкий смешок.
- Ассарам Кадлиэль! - позвали меня. - Ну, каково тебе? Теперь - вспомнил?
Ни хрена я не вспомнил, но ответить достойно силы не было.
Надо мной нависло фарфоровое лицо и прядь темно-рыжих волос попала мне в рот. Я захотел выплюнуть - и не смог.
- Плохи твои дела, Ассарам Кадлиэль, - произнесли, помедлив, пухлые губы. - Тебя основательно закляли! Но не валяться же тебе на полу весь остаток дней твоих! Согласись, ни одна зрелая женщина не догадается сюда заглянуть, чтобы подкормить тебя. Губы приникли к моим.
Ничего слаще я во всю свою жизнь не пробовал! Руки сами оторвались от пола и попытались притянуть к себе укрытое черным бархатным плащом тело. Но тела не было. И бархата не было. Только - лицо1 Губы раздвинулись в улыбке - и лицо стало таять.
- До встречи, Ассарам Кадлиэль! А теперь - прощай! Я расскажу нашим, в каком состоянии тебя нашла, и мы что-нибудь придумаем!
- Ребалиань! - вскрикнул я. - Адинурада!..
Но ее уже не было.
Хватаясь руками за что попало, я перебрался на постель. Укрываясь одеялом, запутался ногой в чем-то скользком. Это оказались трусики Маргаритки. Шелковистые трусики с кружевцем. Я бросил их на пол. Пусть соблюдает хоть какой-то порядок.
Вот если теперь она принесет из киоска чего-нибудь пожрать - я буду просто счастлив!
Я приподнялся и отодвинул четырехслойную портьеру с окна, чтобы посмотреть, не спешит ли Маргаритка с едой. И тут несколько удивился - на подоконнике лежали полиэтиленовый пакет с хлебом, коробочка с плавленым сыром, еще не открытая банка рыбных консервов.
Маргаритка не могла забыть о них!
Или могла?
Да ну ее, подумал я, охота по ночам непонятно где носиться - пусть носится.
Ее не было довольно долго. Я даже успел задремать. Уже в окне малость посветлело, когда вдруг простучали каблуки по узкой прихожей, распахнулась дверь, и я увидел Маргаритку.
Она стояла и смотрела на меня, просто стояла и смотрела. А в левой руке у нее был пестрый пакет.
- Ты принесла поесть? - спросил я.
- Да... Но ни шагу ко мне она не сделала, так и осталась в дверном проеме.
- Что в пакете? - спросил я, пытаясь вспомнить картинку, на которой прервался мой сон.
- Тебе уже лучше?
- Да.
Странный вопрос - она же видела, что я не на полу, а на постели.
- Я все время думала о тебе, - вдруг сказала Маргаритка. - Я думала только о тебе.