На складе я продержался полторы недели. Там работали молодые бабы, к которым приходили какие-то сопляки. Я как-то объяснил, что настоящий мужчина не может одеваться в пиджак, который застегивается чуть ли не до горла, и носить такую бездарную обувь. Они так хохотали, что стеллажи качались. Вместе с рулонами.
А почему так вышло, что я схватил рулон, длиной в полтора метра, а весом в пятнадцать кило, и треснул этим рулоном сгоряча по большому столу, на котором мерили ткань, и у стола подломились ножки, этого я, честно говоря, не понял сам. Может быть, потому, что эти дуры меня достали. Только и было слышно - взяли бездельника, он там телевизор смотрит, а мы за него отдуваемся. Но я же два раза помогал разгрузить машину! А во вторник, когда машина пришла днем, я как раз вышел прогуляться, и в среду..
Говорил же: дайте серию досмотреть, еще четверть часа - и иду! А они мне - шофер торопится да шофер торопится!..
Я шел домой злой, как черт. Мимо проезжали козлы на иномарках. Везли своих баб. А я шел пешком! Как последний огрызок!
Возле ларька стояли какие-то... Стоп! Того, тощего и сутулого, что покупал газету, я узнал сразу И подошел, и отпихнул от него его бабу
- Узнал, родной? - спросил я его. Ответа не требовалось - если сейчас не понял, через две секунды точно поймет. Я въехал ему в зубы и негромко так рассмеялся. Бродяге бы понравилось, как я рассмеялся. Потом я стряхнул с плеча бабу, повернулся и ушел. Этот сукин сын... как же его, в самом деле, звали?.. На озерном берегу мне было очень плохо. Выворачивало наизнанку. Надо мной стояли, и он стоял, ждал, пока я встану с колен.
- Свинья - она и есть свинья, - сказал он. Он назвал меня свиньей на том основании, что он выпил - и ничего, меня с такой малости развезло. Умный! Песенки сочиняет! Купец умрет за деньги, попа задушит жир... А я, значит, свинья...
Нет. Не корчило меня ни на каком берегу! Я вообще прекрасно держу спиртное!
Я вообще впервые в жизни увидел этого тощего.
- Пусть они мне за полторы недели заплатят, - сказал я дома толстухе, ведь это она привела меня на кретинский склад, вот пусть теперь и вызволяет мои денежки.
- Этих денег как раз хватит, чтобы починить стол и два стеллажа, - ответила она. Какие, к лешему, стеллажи? Если я однажды и вышиб стойку, так ведь вставил ее на место!
Потом они с Маргариткой вечером совещались на кухне.
- Я договорилась, что мы тут еще недельку поживем, - сказала мне потом Маргаритка. - Только это уже получается, что мы комнату снимаем. Брич, когда приедут твои серьезные люди и ты начнешь наконец работать гак, как тебе хочется?
- Сам жду не дождусь, - буркнул я.
- И надо чего-то купить в хозяйство. Сколько Наташа может нас кормить?
- Надо.
Маргаритка сидела на низкой тахте и смотрела на меня большими укоризненными глазами. - Брич... - вдруг произнесла она так жалобно, что мне сделалось не по себе. - Брич, миленький, ну, придумай же что-нибудь!
- Ну, что я тебе придумаю?! Она вскочила.
- А что, мне придумывать? Опять - мне? Может, мне связаться с богатым дядькой и брать у него деньги?
Я посмотрел на нее с интересом. Глупышка глупышкой, а вот ведь умную мысль выдала.
- Ты этого хочешь? - как бы не веря своим ощущениям, спросила она.
Я пожал плечами - мол, решай сама, не мне ведь под богатым дядькой сопеть и пыхтеть.
Тут Маргаритка в совершенно необъяснимой панике кинулась мне на шею.
- Брич, ты любишь меня?! Любишь? Или уже давно разлюбил?
- Не говори глупостей, - сказал я ей. - Я же с тобой, чего тебе еще надо?
- И я тебя люблю... - прошептала девчонка. - Брич, я все сделаю, как надо... а ты меня не бросишь?..
Я пообещал, что не брошу, и на следующий день Маргаритка собралась НА ДЕЛО.
Это было ЕЕ ДЕЛО, и она собиралась тщательно, позаимствовала у толстухи косметику и стянула в ванной колготки. Толстуха у нас маленькая и кругленькая, а Маргаритка довольно высокая, так что колготки оказались впору
Она пришла вечером, измотанная, но денег не принесла. Я ее за это не ругал, ни слова даже не сказал - нельзя же сразу требовать у того козла, чтобы раскошеливался. Пусть сперва раскочегарится как следует, а потом уже и намекнуть можно.
Толстуха вечером пришла очень недовольная и сказала, что Ксения сама не знает, чего хочет. Я молча согласился. Если она жила с тем усатым, значит, уж точно хотела чего-то неправильного.
Через два дня Маргаритка пришла очень озабоченная. - Знаешь, что сказал этот козел? Предложил переехать к нему! Чтобы я жила с ним!
Я посмотрел на девчонку с подозрением. Не то чтобы мне действительно было интересно, дала ли она тому богатому козлу, которого подцепила в баре, или еще не дала, а стоил ли козел таких жертв. Был ли он действительно настолько богат, чтобы ради этого уходить к нему жить?
- Говорит - норковую шубу куплю... - не глядя на меня, добавила Маргаритка.
Норковые шубы тоже разные бывают...
И, в конце концов, когда приедет Билл Бродяга и привезет деньги, я просто-напросто явлюсь к тому козлу, дам ему промеж рогов и заберу Маргаритку!
Я так ей и объяснил.
Она смотрела на меня круглыми темными глазами и, как мне показалось, даже не слышала моих слов. Просто - смотрела и дышала.
Я повторил и пообещал забрать ее у козла сразу же, как только появятся деньги. И даже вот что придумал - она же может, живя у козла, раз в неделю прибегать ко мне! И это будет для всех хорошо, удобно и замечательно.
Всю ночь она не давала мне покоя - пока утром не потеряла сознание. Я позвал толстуху, та раскудахталась, собралась звонить в "скорую", но Маргаритка очнулась сама.
До обеда она пролежала, а потом кое-как собралась и ушла.
Через два дня она мне позвонила и сказала, что козел в полном восторге, уже купил ей кожаную курточку, она приводит в порядок запущенную козлиную квартиру, а больше говорить не может - он вышел за сигаретами и вот-вот вернется.
- Прямо из рук меня не выпускает, - пожаловалась Маргаритка.
Толстуха додумалась устроить меня в строительную бригаду!
Мы пошли на встречу с бригадиром.
Он посмотрел на меня и сказал, что сейчас ему как раз жена подсунула племянника, не отказывать же родной жене, так что, если в бригаде будет местечко, он сам позвонит. Толстуха поняла, что тут дело неладно, велела мне идти к остановке, а сама задержалась - потолковать с бригадиром. Потом она догнала меня.
- Валентин, - строго сказала она, - этот человек клянется, что узнал вас. Вы подрабатывали сторожем на новостройке и, как он утверждает, не просыхали.
- Он меня с кем-то спутал.
- Нет, Валентин... - толстуха вздохнула. - Он знает ваше имя. Я ему вас не называла, он сам сказал...
Это была какая-то необъяснимая чушь. Или же наоборот - судьба берегла меня для более серьезных заработков, чем гроши на стройке. Может быть, Бродяга уже стоял на трапе самолета, который принесет его ко мне?
Избавившись от толстухи и придя домой, я позвонил
Маргаритке.
- Ты сегодня придешь? - спросил я. - Если твой козел в командировке, то приходи. И принеси бутербродов.
- Я постараюсь, - отвечал знакомый голос, но что-то в нем было уже незнакомое.
- Ты, родная! - сказал я ей. - Еще пару месяцев - и я заберу тебя у этого козла! Чтобы мне не пришлось тогда тебя обламывать - ты там не очень-то. Он - козел, и ты под него не подделывайся, ясно?
- Ясно, Брич. А каких тебе бутербродов?
Я задумался.
- Можно с копченой рыбой. Да, и еще по дороге захвати бутылку.
Маргаритка прибежала ненадолго и чем-то мне на сей раз не понравилась. Денег обещала принести в другой раз - то, что дал ей козел на хозяйство, она уже потратила. Мне даже показалось, что ей понравилось тратить козлиные деньги... в то время, когда я сижу тут, как дурак, и экономлю сигареты!..
К тому же, я так понял, что она из козлиных денег хочет заплатить за комнату. Черт, подумал я, сколько же я уже тут живу?
Когда Маргаритка ушла, я выпил полбутылки водки и закусил толстухиной колбасой.
Стоя у окна, я смотрел во двор. Приходили люди, пересекали двор, в доме напротив зажигались окна. Все жили и радовались, все имели деньги! Они ногтя моего не стоили - а имели деньги!
Чертова Маргаритка! Почему она не расколет своего козла?
Я взял телевизор в охапку и перетащил в маленькую комнату. Все равно толстуха целыми днями пропадает нет понятно где, он ей не нужен.
Включив, я погулял по разным каналам. Один меня заинтересовал - там показывали хороший фильм. Мужчина в черном пиджаке, галстуке-бабочке и с пистолетом бегал по какому-то особняку. Пиджак мне понравился, я его запомнил. Мне скоро понадобится такой пиджак, подумал я. Когда приедет Бродяга, а он обязательно приедет и заберет меня отсюда, мы с ним пойдем в лучший магазин и выберем мне такой костюм, что все закачаются!
Я задумался о костюме и о том, сколько денег привезет Бродяга. Не может же он столько времени пропадать и явиться совсем пустой! А я что же - я подожду
Я не стану ввязываться во всякие мелочные затеи со здешней шушерой. Они - плоские и ничего не понимают в МУЖСКОМ ДЕЛЕ. Я им такой план предложил! Идиоты. Кретины.
Нет, лучше я сейчас все продумаю - какой костюм и какие туфли выберу, а главное - какую машину!
Я стал переключать каналы в надежде, что сейчас покажут машины. И вдруг увидел то, от чего едва не выронил пульт.
- Брич... - позвал меня Бродяга. - Все кончено, Брич, уходи... Я прикрою...
Лицо его было в крови, волосы всклокочены.
- Бродяга! Что с тобой. Бродяга?! - заорал я.
- Зря я тебя с собой взял... - ответил он, и каждое слово давалось ему с огромным трудом, и я понял, что он умирает.
Но он не имел права умирать! Это что же - он там умрет, а я останусь тут без цента за душой?..
- Прости меня, Брич... - прошептал Бродяга. - Ты был хорошим товарищем... Прости... Беги!.. И потерял сознание.
Я увидел его - распростертого на песчаном холме, за невысокими и редкими кустиками. Он лежал, просунув дуло пистолета, и делался все меньше, и стало видно сверху, что к этому холму подбираются рейнджеры.
- Держись, Бродяга! - крикнул я.
Где-то тут валялись гантели толстухиного мужа... Я быстро выкатил их из-под тахты. Там началась стрельба.
- Ну, вы, родные! - сказал я рейнджерам. - Бродягу я вам так просто не отдам!
И что есть силы треснул гантелью по телевизору. Прямо по экрану!
Внутри грохнуло, и дыра выплюнула осколки. Один царапнул меня по щеке.
Бешенство!
Эта дрянь еще и плюется!
Я раздробил гантелью боковую стенку и какие-то железки, я отошел, примерился, и ногой скинул телевизор на пол. А кучу осколков на полу я еще немного потоптал.
- Сволочи! - сказал я рейнджерам. - Это вам за Бродягу...
И задумался.
Это что же получается - его больше нет?
А кто же придет сюда за мной? Кто принесет деньги? Кто вытащит меня отсюда и возьмет в другую жизнь, где все мужчины - крутые, а все женщины - двадцатилетние? Кто?!
Нет.
Так быть не должно.
Мне показалось.
Возможно, меня обманули.
Я сел на тахту. Обманывать себя не позволю - это раз. Два - Бродяга всегда возвращался. Вернется он и на этот раз.
- Брич, - скажет он, - дружище! Мы завтра идем НА ДЕЛО!
- Да, - скажу я.
Он знает цену моему "да".
Я вышел на кухню и заглянул в холодильник. Там была только пачка пельменей. Очевидно, толстуха почему-то стала питаться вне дома. Ну и черт с ней. Пельмени - тоже еда.
Я поставил кастрюлю с водой на газ и сел на кухонную табуретку.
Когда Бродяга приедет, я расскажу ему, как меня устраивали на работу. Это же надо - меня устраивали на работу! Какая, ко всем чертям, работа? И расскажу, сколько мне обещали за месяц таскания тюков. То-то он посмеется! На эти деньги даже в классный кабак поужинать не сходишь.
Я расскажу ему про те кабаки, которые обнаружил в городе. Бродяга - он, когда деньги есть, любит повеселиться. Значит, во-первых, одеться. Во-вторых, найти себе нормальное жилье. А то я торчу в этой комнатенке, как пес в конуре. И жру идиотские пельмени...
Кастрюля принялась как-то странно потрескивать. Я заглянул в нее и увидел, что дно уже черное. Наверно, я налил мало воды. Пришлось ставить другую кастрюлю, но со стряпней мне что-то не везло - я припаял совершенно разварившиеся пельмени ко дну намертво. Кое-как я выскреб тестяную кашу ложкой и сунул кастрюлю в мойку. Что за дела? Чтобы женщина в доме не могла помыть посуду? Пусть даже толстуха...
Я вошел в комнату и закрылся на крючок. Скорее бы приезжал Бродяга! Я, кажется, сделал все, для чего прибыл в этот город. Ротмана - застрелил... А Ксения - дура.
Вот! Надо наконец дать в ухо Карасевичу... Я лег и закрыл глаза.
Я представил себе, как вхожу в этот проклятый рыбный ресторан. На мне костюм из самой лучшей витрины, пиджак, который застегивается очень низко... которые высоко - те для педерастов... На мне - блестящие туфли и галстук, как у Джеймса Бонда.
Мне навстречу выходит швейцар Юра. Он кланяется, он лепечет, что, мол, добро пожаловать. Я без замаха бью его - и он падает. Я вхожу в зал - там полно народа. За крайним столиком сидит Ксения с мужем - я сразу их замечаю. И от стойки отходит бородатый.
Он идет ко мне, а я иду к нему
- Ну, ты, родной! - говорю я ему. - Получай, сука! Вот тебе твоя Ангола!
Он отлетает на десять метров - прямо к ногам Ксении, к этим стройным золотистым ногам - только так! Он лежит, не двигаясь, а она встает. Муж пытается ее удержать, но она стряхивает руку мужа, она идет ко мне!
Наконец-то она поняла, что такое настоящий мужчина!
- Идем отсюда, Брич! - говорит она громко и смотрит мне в глаза. Она уже хочет меня, открытое платье само сползает с ее плеч.
- Идем, - говорю я и обвожу взглядом столики. Одни мужчины смотрят на меня со страхом, другие - с завистью, а все женщины - так, как Ксения.
На улице стоит моя машина, шестисотый мерс. Прохожие окружают ее и тихо переговариваются - такой роскоши в этом гнусном городишке они не видали. Я открываю дверь, потом захожу с другой стороны и распахиваю другую дверь - перед Ксенией. Ксения садится, сажусь и я.
У меня снят номер в лучшей гостинице. Портье встречает нас с поклоном. Скоростной лифт везет на двадцатый этаж. В лифте мы одни - и Ксения отчаянно прижимается ко мне, ее губы ищут моих губ...
- Валентин! Тьфу! Явилась!
- Валентин, я же знаю, что вы дома! - разорялась за дверью толстуха. - Давайте договоримся по-хорошему! Вы собираете свои вещи и уходите! Мне от вас ничего не надо, никаких денег! Расстанемся по-хорошему! Я не так много зарабатываю, чтобы кормить двоих!
Тьфу.. Это она про те пельмени, которые я нашел в холодильнике.
Я с большой неохотой встал и уперся плечом в шкаф. Шкаф поехал и загородил дверь намертво. Теперь она сюда не вломится.
Потом я опять лег. Нужно было начать сначала.
Итак, я вхожу в лучший магазин, чтобы купить костюм, в котором поеду в ресторан "Три карася" бить морду швейцару Юре и тому бородатому...
Продавщицы бегут ко мне...
Нет, ко мне выходит директор магазина...
- Валентин! - опять запричитала толстуха. - Вы бы не могли вынести телевизор? Мне же нужно смотреть вечернюю программу новостей! Телевизор... Еще и это...
Нужно было сделать так, чтобы проклятый телевизор исчез. Вообще! Я взял гантель, примерился - и несколько раз треснул, чтобы развалить крупные детали на куски помельче. Иначе мне пришлось бы открывать большую створку окна. А обломки можно выкинуть и в маленькую.
Потом я это сделал. И опять лег. Я сыт. Мне сейчас никакая женщина не нужна. Я - сыт. Вот завтра приедет Маргаритка, привезет бутерброды. Поем. Покувыркаюсь с Маргариткой. Может быть, она даже пива привезет. Главное, чтобы толстуха ушла пораньше и не орала с утра, как резаная. Какое она, в самом деле, имеет право на меня орать? Я же на нее не ору.
И разве я ей мешаю? Сижу в комнате, носа наружу не показываю. Меня даже не слышно.
Я лучше тут пересижу, но до таскания рулонов на идиотском складе не унижусь. Купец умрет за деньги, попа задушит жир, солдат умрет за чью-то корону, а я умру на стеньге - за то, что слишком жил!..
Ничего, еще немного - и приедет Бродяга.
А тогда начнется настоящая жизнь!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
И НА МАГОВ МОЖНО НАЙТИ УПРАВУ!
Кто заорал?!
Я заорал?..
Ну да...
Попробуй тут не заори!
Васька от моего вопля очнулся и выхватил пистолет, Башарин замахнулся лопатой, а я, шарахнувшись от огненного снопа, шлепнулся на задницу и продолжал вопить, но уже как-то прерывисто.
Бородатый верзила в кольчуге соскочил: с подмостков и пошел на нас, держа перед собой факел, т
- Вы как сюда попали? - спросил он. - И чего вы орете?
Очевидно, он не мог поверить, что такой звук издала одна-единственная глотка.
- А вы кто такие? - вопросом на вопрос ответил Вася.
- А вы?
- А я - следователь Горчаков из городского УВД. Видя, что разговор сворачивает в серьезное русло, я начал вставать.
- Вы что, насчет противопожарной безопасности, что ли? - изумился бородатый. - Ну, днем - я еще понимаю! Но чтобы ночью выслеживать! Лирайт, прыгай сюда! На нас сейчас протокол составлять будут.
- Ты облез, да? Совсем облез? - поинтересовалась девушка с мечом. - Он такой же следователь Горчаков, как я - гоблин!
- Документ предъявить? - спросил Вася.
- У нас у самих этих документов - жри не хочу! И бородатый, пошарив за пазухой, откопал там и вручил Ваське удостоверение. При свете факела мы трое сунулись туда носами.
Это были корочки примерно такого размера, как Мой университетский диплом. Они содержали в себе портрет бородатого и следующую запись:
"Настоящим удостоверяю, что податель сего является умертвием и заклятиям второго и третьего колец не подлежит. Подпись - Саурон".
- Они... - безнадежно произнес Башарин, - они нас на машине обогнали и другой стороны заехали...
С подмостков соскочил высокий парень в длинном плаще. Теперь было видно, что плащ застегнут на плече огромной круглой штуковиной с камнями, несомненно, имеющей магический смысл. Длинные волосы были с боков заплетены в две тоненькие косички. Еще у парня имелась на голове повязка с тайными и грозными знаками. Все это состояло в каком-то неожиданном, и потому жутком противоречии с простецкой круглой физиономией.
- Отколь грядете вы, о гоблины, в сей край, и что несете мирным жителям лощины? - провозгласил он.
Тут уж даже страх не удержал меня от высокой поэзии.
- Уж как дали три дородна добра молодца кросс по местности пересеченныя! - ответил я не менее торжественно. - Утекали три дородна добра молодца от злодеев с телегой заморскою да на вас в сих хоромах напоролися!
- Свои люди! - заорал откуда-то сверху мальчишеский голос.
- Погоди, Лионель! - одернул бородатый. - Ну, как, еще документов надо? Он достал еще одни корочки.
- Настоящим удостоверяю, что мастер Корвин с восьми утра до ноль-ноль - двух часов является самоходным говорящим пнем! - прочитал он. - Еще? Мы переглянулись.