А встречающий невозмутимо прошел вдоль конюшни и открыл другую дверь. Вот теперь они оказались перед домом, но рассмотреть его подробно оказалось невозможно. Слишком близко было просторное крыльцо, выложенное из красноватого гранита, а за ним сквозь широкие и высокие стрельчатые окна, прорезанные по бокам от входной двери, лился теплый свет, манящий как можно скорее оказаться внутри.
И Радмир не стал ни останавливаться, ни рассматривать чужое жилище, хотя очень любил изучать незнакомые дома и дворцы. Просто шагнул - и оказался в небольшом уютном зале, откуда широкие арки проходов вели во все стороны.
Провожатый молча свернул вправо, и едва оказавшись в длинном и свободном зале, по обе стороны которого виднелись двери, распахнул ближайшую.
- Вот твоя комната. Еда на столе, в мыльне налита горячая вода, в шкафу сухая одежда. Верховный магистр освободится через час, - так же ровно пояснил чародей и спокойно ушел, даже не подумав запереть князя на замок.
- Спасибо, - буркнул князь ему в спину и шагнул в комнату.
Глупо отказываться от горячей воды и еды, если в запасе целый час. А также от чистой и сухой одежды вместо той, что надел пару дней назад, выезжая из ворот трактира. И хотя у него в дорожных мешках осталась своя запасная одежда, однако ни спорить, ни интересоваться судьбой своих вещей Радмир по-прежнему не собирался. Правда, вынужден был признать, действуют чародеи с просто ошеломительной скоростью.
Хмуро глянув за окно, за которым гасли последние отсветы уходящего дня, князь еще упрямее сжал зубы и направился туда, где, по обещанию чародея, его ждала горячая вода. Глава пятнадцатая
За ним пришли ровно через час, и к этому моменту Радмир уже стоял у окна сытый и согревшийся, в удобной, странно свободноватой чужой одежде и терпеливо ждал, бездумно глядя в густеющую мглу за окнами. А о чем думать, если кто-то могучий уже все решил, а ему осталось только выслушать безжалостный приговор и попытаться вымолить для своей кровиночки хоть каплю сострадания?
С тех пор как князь решительно выкинул из своих пределов чародея, вынюхивающего его секреты, Радмир не вел с Цитаделью и ее главой никаких дел. И истово ненавидел всех чародеев разом, когда узнавал о новой поблажке с их стороны клану Ястреба или самому Илстрему. И хотя смутно догадывался, что проклятье Веснушки досталось одному из его племянников или даже сыновей, но пока не знал точно, предпочитал считать, что ошибается.
- Вот сюда. - Чародей распахнул перед князем дверь, но сам входить не стал.
Радмир вошел в просторную комнату, окинул ее проницательным взглядом и решительно шагнул к стоявшему неподалеку от очага столику, за которым сидел крупный, немолодой чародей.
- Добрый вечер.
- С приездом, - гостеприимно ответил тот и кивнул на стоящее напротив кресло, - садись.
- У меня один вопрос…
- А у меня много. Но сначала я отвечу на твой вопрос… - Глава чародеев нажал на листок стоящего перед ним серебряного цветка, словно выросшего из гладко полированного полушария черного гранита, и через долгую минуту оттуда донесся сначала шорох, потом такой знакомый голос Весеники:
- Я тут.
- Эвеста, это Феодорис.
- Я слышу. Что-то случилось?
- Гость к тебе случился, можешь прийти в мой кабинет?
- Уже бегу, - отозвалась Веся, и чародей отодвинул в сторону свой дивный цветок.
- Вы её зовете Эвеста? - опасливо осведомился князь, и сам удивился, услыхав, как хрипло прозвучал его голос.
- Хлоп, налей нам медового квасу да принеси закусок, - скомандовал хозяин, и пока странное многорукое облако стремительно металось вокруг стола, исполняя приказ, молчал. А потом, отпив полбокала, с еле заметным вздохом произнес: - Кабы ты сразу не спрятал дочь так хорошо, князь, глядишь и удалось бы оставить ей родное имя. Хотя самое глупое дело, которое я знаю, это рассуждать о том, как могла бы повернуть жизнь, будь мы предусмотрительнее.
- У меня есть дар… - тяжело выдавил Радмир, - слабый… но против него я не иду.
- Вот как, - задумался чародей и прищурился, словно что-то рассматривая, потом огорчённо вздохнул, - а почти незаметно. Но тогда прости за этот упрек.
Князю бы подсуетиться, выпросить послабление для дочки в ответ на это извинение, но он только крепче сжал губы. Всегда не любил попрошаек, пытавшихся что-то выманить, пользуясь его расположением или настроением, и сам никогда не просил, особенно тех, кто так честно признал свою оплошку.
- Феодорис! - Веся влетела в комнату так стремительно, словно опаздывала к выбору праздничных пирожков. - Где гости?
Радмир резко встал навстречу, нахмурился, торопливо обшаривая лицо и фигурку дочери испытующим взглядом, не из темницы ли ее вызвали, но она уже охнула радостно, бросилась к отцу, на миг обняла с необычной для нее откровенностью.
- Батюшка! И давно ты тут? Голоден? Устал? А где остальные?
- Остальные остались в доме для приезжих у ворот, - чуть ворчливо доложил ей глава чародеев. - Садись, Эвеста, и князя сажай, у нас много вопросов, а он с дороги.
- Как ты тут? - ничего больше не волновало отца, осторожно рассматривавшего непривычное, но удобное платье из тонкого кашемира, промытый шелк пушистой косы и оживленный блеск Весиных глаз.
- Я тут теперь живу, - осторожно глянув на верховного магистра, сообщила Веся, - и зовут меня Эвесталия, или Эвеста. Так уж получилось… теперь я ученица чародейки. А про дар…
- Я сам скажу, - мягко перебил Феодорис. - Чтобы не было ошибок на будущее… если в человеке сильна целительская способность, то второй дар никогда не будет темным. Таков закон силы.
- Но ведь она… - неверяще уставился на магистра князь. - И как тогда…
- У Эвесты редкий дар, - тяжело вздохнул Феодорис, и Веся втайне ему посочувствовала. Снова приходится это объяснять! Но пусть уж сам расскажет… отец ему поверит, и она послушает… эти слова ложатся на душу шелковым платком.
- Праведный гнев, - помолчав, продолжил верховный целитель, и Весе показалось, что где-то раздался шорох шагов, но она слушала, не сводя с магистра глаз, - она истинная целительница… и потому ей нестерпимо смотреть на страдания людей или издевательства над ними. В такие моменты ее разум ищет способ, как немедленно помочь пациентам. А если ради помощи требуется остановить изверга, просыпается вторая сторона дара, и вот ею Эвесте теперь нужно учиться распоряжаться. Своими целительскими способностями она управляет отлично, не тратит лишней силы, направляет точно туда, куда требуется. Вот, кстати, ее пациент пришел, знакомьтесь!
Веся обернулась и тихонько фыркнула, пациент, стоящий неподалёку в мягких, вышитых туфлях, был мрачен, как туча. Но смотрел почему-то не на целительницу, насильно вырастившую ему ногу, а на князя. Да и Радмир, осторожно обнимавший дочь за плечи, вдруг скрипнул зубами, и его рука непроизвольно стиснула Весю сильнее.
Но она отметила это краем сознания, рассмотрев в мягком свете ламп, как вьется вокруг фигуры Ольсена еле заметная, зато едко-зеленая дымка.
- Феодорис? - встревоженно оглянулась девушка на верховного магистра и обнаружила, что тот уже встал с кресла и мягко, словно крадущийся к зазевавшемуся тетереву рысь, двигается к старику.
- Ты стала очень хорошей целительницей, дочка, - чуть погладил Весино плечо отец и с наигранным изумлением добавил: - Я впервые вижу, чтобы вылечили человека, которого волки сожрали восемь лет назад!
- Какие волки? - нахмурился оглянувшийся на слова князя Феодорис.
- Те самые, которые сожрали на перевале охотника и вот этого волокиту! От того нашли оружие и кусок тулупа, а от этого лишь обглоданную ногу.
- Так эта она похоронена в той маленькой могилке… - потрясенно ахнула Веся, - а я думала… ребенок…
- Все трое они там… - горько произнес Радмир, внезапно почувствовав, что не желает не только разговаривать с этим человеком, твердо стоящим на двух ногах, но и вообще его видеть, - и охотник тоже… всё, что осталось. Как Кастина встала на ноги, так и похоронили.
- Так вот почему она там всегда так плачет… - сообразила Весеника и снова перевела взгляд на Ольсена.
А в следующий момент уже мчалась к рухнувшему, как подрубленное дерево, мельнику, поспев почти одновременно с Феодорисом.
- Веся… - сразу забыл магистр ее новое имя, - спаси… он мне когда-то жизнь спас…
- Да не волнуйся ты так. В нем моей силы еще полно, это просто обморок… тьма! Не думала я, что он такой дурак!
- Еще неизвестно, кто глупее… - вздохнул князь, как ни взбесило его появление человека, которого все они восемь лет считают погибшим в страшных муках, но несправедливым он не желал быть даже в мелочах, - приревновал ведь он ее ко мне… дурак старый. Решил, будто я к Кастине на свидания хожу! А она и оправдываться не стала… гордая.
- А зачем ты туда ходил? - мягко осведомился магистр, заметив, как дрогнули и еле заметно искривились в злой усмешке губы мельника.
- Так она же ему молочная сестра, росли они вместе, - с нарочитой печалью ответила за отца куница, раньше магистра понявшая, что пациент уже пришел в себя, но продолжает притворяться, - и муж ее был отцу лучшим другом… Больше ни с кем из женщин отец и не советуется, лишь с матерями да с тетушкой Кастиной. Говорили женщины, она так и живет на той заимке, как овдовела, не хочет возвращаться в Ясновень. А еще могилка эта… каждый день цветы туда носит да куст чубушника поливает.
- Оторвите мне эту ногу… или сам отрежу… - хрипло прорычал, приподняв голову, Ольсен, и Веся печально усмехнулась.
- Дед, ты глупостей не говори, а? Тебе не ногу отрывать нужно, а голову… Кастина уже семь лет моя наставница… с тех пор как дар у меня проснулся. Она меня наизусть знает… никогда не поверит, что я мимо тебя ходила и лечить не попыталась. Да и не буду я врать… глупо это. Ты столько лет сам себя мучил… вместо того, чтобы спросить…
- Я спросил! - рыкнул Ольсен. - А она показала на дверь… вот и ушел. Третьим лишним никогда не был…
- Так ты и вторым там не был. - Князь взял кубок с квасом и жадно выпил половину, пытаясь себя успокоить. - Кастина за первого мужа без любви выходила, это он в ней души не чаял. Погиб в битве… а как тебя волки сожрали, она лебединое перо на шею повесила…
- Эвеста, - Феодорис вернулся к столу, налил в кубок квасу и принес мельнику, - сама его усыпишь или зелье дадим?
- Да как ты смеешь… мальчишка! - вспылил Ольсен и резко сел на диване. - Не вздумайте!
- Иначе он к утру, - не обращая внимания на эти слова, продолжал рассуждать глава Цитадели, - что-нибудь особо сумасбродное придумает.
- Но ведь я уже вызвала ее сюда, - задумчиво поглядывая на пациента, сообщила Веся. - Кастина пойдет через перевал, напрямик, она этот путь хорошо знает. А от Ставина тут недалеко… думаю, через пару дней здесь будет. Поэтому ему лучше ничего не придумывать. А я сейчас к Бересту схожу, приведу сюда. Пусть за дедом присматривает.
- Это хорошая мысль, насчет Ардеста, еще и Анса к нему в помощники. - Феодорис так довольно ухмылялся, словно забыл про свое намерение держать ястреба взаперти до утра, а Веся и не вздумала напоминать. - Вдвоем они точно продержатся до появления твоей наставницы. Глава шестнадцатая
За Берестом и Ансертом верховный магистр отправил Хлопа, а сам, сунув кубок с квасом в руки мельника, вернулся в свое кресло и принялся молча грызть каленые орешки, но, судя по остановившемуся мрачному взгляду чародея, мыслями он был далеко. И это даже Ольсена, сопевшего с притворной обидой, заставило замереть с почтительным видом.
Молчали и остальные. Веся пыталась прикинуть, как сообщить Кастине об её ошибке, и не находила слов, достаточно мягких и бережных, чтобы не причинить наставнице острой боли.
Князь в этот момент мысленно честил себя самыми последними словами за торопливость. Конечно, тогда его гнали неотложные дела… но сколько раз он замечал, как важно иногда отставить все насущные проблемы и спокойно, вдумчиво разобраться с бедами или подозрениями домочадцев! Ведь как удачно могла бы повернуться жизнь сестры, останься он в тот далекий вечер в домике Кастины поближе познакомиться с путешественником, случайно отставшим от обоза из-за сломавшей ногу лошади, да так незаметно там и прижившимся.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался появившийся в дверях Берест, цепким взглядом окидывая комнату.
А едва рассмотрев сидящих за столом князя с чародеем, а деда и Весю в разных углах дивана, направился к кунице и спокойно сел рядом с ней, надёжно прикрыв своим телом от едко фыркнувшего Ольсена. Девушка тотчас украдкой продвинула по дивану руку, и та мигом оказалась в плену сильной и горячей ладони ястреба.
- Добрый вечер, - чуть запыхавшийся Ансерт явно бежал, и Веся ему невольно посочувствовала.
Она уже поняла по разговорам чародеев, что пожить в этом доме пускали далеко не всех просителей, и алхимик явно относился к этим остальным.
Анс тоже вначале осмотрел комнату и, ничуть не сомневаясь, сел между старшим братом и мельником.
- Эвеста, - поднял на куницу строгий взгляд Феодорис, - объясни нашим гостям, как они должны ухаживать за дедом. Мне кажется, лучше всего будет, если твой пациент до утра спокойно поспит. Хлоп проводит их в его комнаты.
Веся чуть нахмурилась, пытаясь сообразить, с чего начать объяснения ястребам насчет старика и как снова не задеть его чувства. Ему и так несколько минут назад хватило боли. Покосилась на застывшее каменной маской лицо Ольсена и вдруг поняла, как это неверно будет… представить старика капризным самодуром. Да, он обманулся, поступил глупо и страшно, но сполна расплатился за эту ошибку собственной болью: и телесной, и душевной. Теперь следует помочь ему заживить душевную рану, но не такими грубыми средствами.
- Я думаю, его не нужно усыплять, - твердо сообщила она, глядя магистру прямо в глаза. - Ольсен вполне здоров и достаточно мудр, чтобы не навредить своей ноге. А Анс не хуже меня знает, как обращаться с возрожденными конечностями.
- Ты целительница, Эвеста, тебе виднее, - помедлив несколько секунд, согласился Феодорис, как ни в чем не бывало, и до Веси начало доходить, что это снова была проверка.
Но теперь она больше не возмутила куницу, как раньше. В душе девушки все больше крепла уверенность в правильности собственного решения остаться здесь и в праве открыто высказывать свое мнение… если она считает его верным.
- И еще я думаю, - смело продолжила куница, сама удивляясь в глубине души своей наглости, - если мы будем обсуждать… как отцу сообщить в клане о моем решении, то совет Ольсена и Береста будет вовсе не лишним.
- Ардеста, - твердо поправил княжну жених, нежно сжав ее руку, - я принял решение остаться здесь и вступить в круг. А Берест… замечательное имя, и пусть оно останется легендой, когда исчезнет тот, кто его носил. Ну а дед придумает… как это проделать поправдоподобнее.
- Что такое круг? - мгновенно заинтересовался Ансерт. - Я тоже хочу.
- Поживи немного гостем, присмотрись, - с притворной неохотой вздохнул Феодорис, и Берест вдруг едко заухмылялся, - а Ардест, если решил, завтра пройдет ритуал. И начнет учиться управлять своим даром… и лицом. Привык, что его никто не видит.
- Если он решился, то я тем более готов, - заупрямился Ансерт, - все знают… я давно мечтал немного подучиться у чародеев.
- Ансерт, - не выдержала Веся, - речь не о том, чтобы подучиться. А о том, чтобы стать чародеем, принять все правила и жить по законам Цитадели.
- А тебе никто не разрешал нарушать правила и рассказывать гостям все секреты, - немедленно остановил ученицу магистр, но Веся была уверена, если бы он считал это неправильным, то нашел бы способ прервать ее объяснения в самом начале.
Просто показывает сейчас Ансу, кто здесь распоряжается и что спорить с ним вовсе не стоит.
- Извини, Феодорис, но ему нужно знать… чего он лишается, если останется здесь.
- Но вы же решились?! - остановить настырного Анса оказалось не так-то просто. - Значит, и я смогу. Тем более я всегда этого хотел.
- Он говорит правду, - подтвердил Ольсен, решивший наконец прервать свое молчание. - Ансерт давно мечтал о Цитадели.
- А вы не думаете, что вашим братьям придётся без вас трудно? - испытующе уставился на ястребов магистр, и Веся замерла, чувствуя, как сильнее сжалась рука Береста.
- Ранзелу давно пора командовать отрядом, - ответил Дикий, - он отлично справится. А степняки сейчас должны отступить, всегда отступают, как получат хороший пинок. Не настолько они смелы, лезть на защищенные села, а в защите Туры они убедились. И Лирсет с Даренсом ему помогут… Дарс хороший советник. А вот целителем придётся ходить Лайонису. Но он ведь за этим туда и приехал?
- Все верно, - усмехнулся чародей, - он пришел вам помочь. Но вы зачем-то устроили ему допрос.
- А он был к нему готов, - не выдержал Анс, - как я теперь начинаю понимать, догадывался заранее.
- Это сейчас неважно, - устало глянул на ястребов Радмир, - меня волнует другое. Весю в клане любят и знают, что она не способна на зло. Даже словам очевидцев не поверят, тем более все рассказывают о чудесном спасении селян. Я-то теперь понимаю, как правильно сделал Феодорис, спрятав Весю тут, шаманы хингаев щедро заплатят за ее голову. Но если я начну рассказывать в клане про ее наказание…
- А зачем и кому ты обязан отчитываться? - не выдержал Ольсен. - С каких пор князья объясняют всем, куда делись их домочадцы? Сделай важное лицо, ответь загадочно… больше с вопросами не полезут. Но поймут, что все не так просто. Ну а сюда сунуться никто не решится.
- Феодорис, - сообразила Веся, что здесь обойдутся и без них, - мы больше не нужны? Я могла бы показать гостям столовую и отвести Анса в комнату.
- Идите, - еле заметно усмехнувшись, позволил Феодорис, - но не забудь предупредить их про лестницу.
- Не забуду, - потянув ничуть не сопротивляющегося Береста к выходу, пообещала ученица, завязывая себе узелочек на память - выучить назубок все правила и запреты.
Иначе Берест точно попадет в ловушку… а ей этого вовсе не хочется.
- Что это за лестница? - едва отойдя от кабинета десяток шагов, требовательно осведомился Берест.
Куницу он обнял за талию, едва за ними закрылась дверь, и, судя по решительно сжатым губам, сквозь которые рвалась счастливая улыбка, не собирался отпускать даже на миг.
- Сейчас все объясню, - пообещала Веся, пытаясь решить задачу, от которой ее отвлекали губы ястреба, осторожно касающиеся то виска, то волос, - только устроимся где-нибудь поудобнее. Но сразу могу сказать, тут лучше не входить в закрытые комнаты. Я думаю, Ансу лучше занять комнату рядом с Берестом… извини, с Ардестом. Ваш отец дал вам очень похожие имена.
- Это старая история. У его погибшего старшего брата, который должен был стать князем, было очень звучное имя… Даргобер, и отец с Мензердом тайком завидовали. Но наш отец считал, что самое неудачное досталось ему, и еще в юности решил дать своим сыновьям имена, начинающиеся на одну букву и одинаково звонкие. Самый старший у нас Аберост, второй Агедирс, потом я и Ансерт. А куда мы идем, моя комната вроде в другом конце?