***
Что-то разбудило Бейна Кровавое Копыто. Он беспокойно поежился в своих спальных мехах, и странный холодок пробежался по его позвоночнику. Ему приснился очень тревожный сон, но теперь он не мог его вспомнить. И потому, едва заслышав голоса снаружи, он поднялся, быстро накинул на себя одежду и вышел из палатки, чтобы разобраться, в чем дело.
Двое тауренов из Храбрецов держали за руки третьего, пожилого таурена. Даже в свете тусклой луны Бейн узнал его.
– Я помню тебя, – сказал он. – Ты из клана Магаты. Зачем ты беспокоишь нас посреди ночи?
Этот таурен был уже стар, но отнюдь не слаб. Он не пытался сопротивляться крепкой хватке Храбрецов. Бейну почему-то показалось, что он смотрит на него с состраданием и обеспокоенностью.
– Я пришел предупредить тебя, Бейн Кровавое Копыто. Твой отец мертв, и тебе было назначено последовать за ним. Тебе нужно уходить отсюда, быстро и без шума.
Волна боли накрыла Бейна, но все же он справился с ней. Это же таурен из Зловещего Тотема. Наверняка здесь какая-то уловка.
– Ты лжешь, – сказал он громовым голосом. – И я не приветствую насмешек о здравии моего отца. Говори, зачем ты здесь на самом деле, и быть может, я прощу тебе твое дурное чувство юмора.
– Здесь нет лжи, Вождь, – настаивал на своем Зловещий Тотем – Он пал на арене в бою с Гаррошем Адским Криком, которому он бросил вызов в мак'горе.
– Теперь я уверен, что ты бредишь. Тралл запретил подобное. Мак'гора более не поединок до смерти.
– Что было старым – возродилось вновь, – ответил Песня Бури. – Кэрн бросил вызов – и Гаррош согласился при условии, что их бой будет проходить по старым обычаям. Бой до смерти.
Бейн застыл. Он знал своего отца, знал Гарроша, и такое вполне могло произойти. Ему было известно, что его отец не одобрил выбор Тралла, когда тот назначил Гарроша главой Орды. По правде говоря, Бейн тоже был не согласен с этим. Он знал, что и Хамуул Рунический Тотем, и Кэрн считали, что Гаррош мог быть замешан в атаках на часовых в Ясеневом лесу. Бросить вызов Гаррошу, если тот стал грозить благополучию Орды – это было вполне в духе Кэрна. И Кэрн не отступил бы, если бы Гаррош решил изменить правила битвы.
– Мой отец выиграл бы в такой битве, – сказал он с дрожащей ноткой в голосе.
– Возможно, – согласился шаман, – если бы Магата не отравила оружие Гарроша. Прикрываясь традицией, она как шаман благословила Клиновопль и покрыла его лезвие отравленным маслом… Единственного удара было достаточно. Моя сумка... открой ее, – горько проговорил он. – Доказательство там.
Бейн кивнул одному из Храбрецов. Таурен открыл сумку, которую они забрали у пожилого таурена, и его глаза округлились от удивления. Внутри у Бейна опять похолодало. Медленным движением Храбрец достал то, что было внутри, – небольшой обломок, чуть больше обычной сломанной палки.
Бейн протянул руку, и Храбрец положил в нее осколок легендарного рунического копья Кровавого Копыта. Дрожа, он сжал его в пальцах, почувствовав кожей знакомые ему руны. Он покачнулся. Ему всегда представлялось, что его могучий и добрый отец уйдет в славной битве или мирно, во сне, но вместо того он погиб от предательства…
Гнев заполыхал в нем, а Зловещий Тотем продолжил.
– Две дюжины воинов моего клана скрываются от света костров и ждут лишь сигнала к атаке. Я должен был вести их. Но вместо этого я пришел сюда, чтобы предупредить тебя. Твой отец был великим тауреном, хотя я не всегда был согласен с его решениями. Он не заслужил такой смерти, не заслуживаешь ее и ты. Я давно и исправно служу матриарху, но на сей раз... – он покачал головой. – На сей раз она зашла слишком далеко. Она опозорила звание шамана. Я не собираюсь более участвовать в ее планах.
Бейн в два шага подскочил к таурену Зловещего Тотема и схватил старца за бороду, рывком поднял его голову, чтобы тот смотрел ему прямо в глаза. Таурен слегка зарычал, но прямо встретил его взгляд.
Странный сон... тревога...
В груди Бейна закололо, его сердце словно пронзили, и он едва мог дышать. "Отец", – прошептал он, и едва произнеся это, уверился, что отступник из Зловещего Тотема сказал правду. Слезы жалили ему глаза, но он крепко зажмурился. Нет, он оплачет своего отца позже. Если отступник сказал правду, то...
– Как твое имя?
– Я известен всем как Песня Бури, Вождь.
Вождь. Да, теперь он стал вождем клана Кровавых Копыт....
– Я останусь и буду сражаться, – заявил Бейн. – Я не убегу от опасности. Я не покину жителей деревни, которая носит имя моей семьи.
– Их больше, – сказал Песня Бури, – и не бросайся своей жизнью в битве – не такова ее судьба. Ты последний из рода Кровавого Копыта, и только ты должен возглавить свое племя и свой народ. Ради всех тауренов ты должен спастись и вернуть то, что было украдено у тебя. Или ты решил, что атака на деревню Кровавого Копыта – единственная атака этой ночью?
Бейн продолжал слушать Песню Бури, и его глаза все больше наполнялись ужасом.
– Прямо сейчас в Громовом Утесе творится самая настоящая резня! К тому времени как солнце поднимется из-за горизонта и осветит кровавое месиво этой проклятой ночи, Магата получит всю власть над тауренами. Ты должен выжить. Ты не смеешь умереть просто так, ради мести за своего отца! Идем же, прошу!
Бейн сердито фыркнул, схватив Песнь Бури за кожаную жилетку, но затем опустил его. Шаман был прав.
– Это может быть уловкой, западней! – возразил один из Храбрецов. – Он может завести вас прямо в засаду!
Бейн печально покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Здесь нет лжи. Я чую это. Шаман говорит правду, – он разжал кулак, в котором до сих пор сжимал осколок рунического копья, секунду посмотрел на него, и затем аккуратно убрал его в мешок. – Мой отец убит, но я должен пережить эту ночь, чтобы позаботиться о народе тауренов, как этого хотел бы мой отец. Песня Бури из Зловещего Тотема, ты рискуешь многим, прибыв сюда, чтобы предупредить меня. Что ж, я тоже рискну и доверюсь тебе. Но знай же – если предашь, то умрешь в тот же миг.
– Я прекрасно понимаю это, – согласился Песня Бури. – Я один, вас много. А теперь... Зловещие Тотемы окружили нас с трех сторон, но, как я думаю, есть способ прорваться. Следуйте за мной.
***
Зловещие Тотемы атаковали деревню. Но они встретили не спокойно спящих тауренов, а воинов, полностью при оружии и готовых к их нападению. Таракор был не особо удивлен; он предположил, что Песню Бури схватили, и у Бейн была возможность подготовиться к нападению. Однако они были Зловещим Тотемом, а значит, сражались до конца.
Многие пали от топора Таракора, и все же он не увидел его – Бейна Кровавого Копыта. Каждый находящийся здесь Зловещий Тотем знал, что убийство Бейна было их единственной целью, а поскольку Бейн так и не появлялся, Таракор начал паниковать.
Этому было лишь одно объяснение.
– Зловещие Тотемы! – заорал он, взмахнув своим топором над телом друида, которого разрубил почти напополам, когда тот пытался обернуться в большого кота. – Нас предали! Бейн сбежал! Найдите его! Найдите!
Теперь сопротивляющиеся жители были не целью, а препятствием, поскольку Зловещим Тотемам нужно было выйти из деревни Кровавого Копыта. И вдруг внезапно земля задрожала. Таракор волчком развернулся с топором наготове и застыл на долю секунды от ужаса.
Несколько десятков кодо на полной скорости мчались прямо на него и его воинов. На некоторых из них восседали жители деревни, на других были лишь седла да упряжь. А на некоторых не было и этого, они даже не были объезжены. Кодо ревели, дико выпучив глаза, они словно сошли с ума и даже не думали замедляться.
У них был только один шанс на спасение.
– Бежим! – крикнул Таракор.
И они побежали. Кодо преследовали их, набирая скорость, так что Зловещие Тотемы буквально пытались обогнать свою смерть. Впереди находилось озеро Каменного Быка, где бы они были в безопасности. Таракор не затормозил, даже когда прыгнул в холодную воду, глубоко погрузившись в нее под весом своей брони. Кодо последовали за ними и там, но, оказавшись в воде, они уже не могли продолжать свой стремительный бег. Таракор плыл так быстро, как мог, его броня, призванная защищать его, тянула на дно и угрожала утопить его. Кодо заворачивали обратно на сушу, фыркали и стряхивали воду со шкур. Таракон пересчитал по головам, сколько его Зловещих Тотемов рассекает воду озера. Кое-кто не вернулся со дна озера, и кое-кто даже не успел добраться до воды этой ночью. Их будут оплакивать позже. А пока те проигравшие, что выжили, выбирались из воды у дальнего от деревни берега озера.
Они двигались с трудом. С них капала вода, они дрожали.
Они потерпели неудачу, и она сломила их дух. Бейн сбежал. Песня Бури предал их. Таракору даже не хотелось думать, что будет, когда обо всем этом узнает Магата.
***
Бейн наблюдал за погоней. Он кивнул своим мыслям: да, это было хорошей идеей – поднять все стадо, чтобы самим сбежать под шумок. Хотя даже дикие кодо вели себя смирно, но если их потревожить и напугать, они превращались в сокрушающую силу. Кодо погнали врага на запад, заманивая их в ловушку гор. Им некуда было деваться. Одни Зловещие Тотемы погибнут, но другие сбегут и затем вернутся; это всего лишь отсрочка, но она подарит драгоценное время Бэйну и его последователям.
– Зловещие Тотемы не нападали на Таурахо, ведь так, Песня Бури?
Шаман из Зловещего Тотема покачал головой.
– Нет. Нашими основными целями были Громовой Утес, деревня Кровавого Копыта, приют у Солнечного Камня и лагерь Мохаче.
– Тогда направляемся в Таурахо и будем надеяться, что он не станет их следующей мишенью. Оттуда мы уже можем отправиться...
– Отправиться куда? – перебил Песня Бури.
Бейн, сжав челюсти, глядел прямо перед собой и со всей силы погонял своего кодо. Его сердце сжималось от боли утраты отца и кипело гневом от ночной бойни, устроенной Зловещим Тотемом.
– Не знаю, – честно ответил он. – Мне известно лишь одно – я буду мстить за своего отца, и не будет мне отдыха, покуда не раскроется предательство Зловещих Тотемов. Мой отец позволил им жить вместе с нами, хотя они отказались примкнуть к Орде. Я же искореню их из самого дальнего уголка нашей тауренской общины. Да, я клянусь в этом.
В последние несколько лет Бейну редко когда приходилось путешествовать вне пределов Мулгора, и он почти уже забыл, какими просторными и бескрайними были Степи. Джорн Заклинатель Небес приветствовал их и пригласил к себе, заранее убедившись, что орки-охранники ничего не узнали. Бейн до сих пор не знал, кому он может доверять. Они собирались в дальней комнате одного из самых больших домов лагеря: Бейн, четыре Храбреца, которые сопровождали его от деревни Кровавого Копыта, перебежчик Песня Бури и восстанавливающийся от ран Хамуул Рунический Тотем, поведавший свой трагический рассказ об атаке на мирную встречу друидов. Джорн присоединился к ним, поставив перед гостями поднос с яблоками, арбузом, мулгорским хлебом с пряностями и кусками обжаренного мяса.
Бейн кивнул охотнику в знак благодарности. Он попробовал на вкус фрукты и обратился к Хамуулу.
– Я верю твоим словам, Хамуул, как и словам Песни Бури, хоть он и из Зловещего Тотема. Это ужасно, коли лидер Орды мог так предать нас, а мне остается только довериться нашему старому врагу.
Песня Бури опустил голову. Он чувствовал себя неловко, находясь здесь, но все же он смог заслужить уважение и доверие Бейна и остальных.
– Я не знаю, было ли известно Гаррошу о нападении, но я уверен, что выжил лишь благодаря удаче и их недосмотру, – молвил Хамуул. – Они подумали, что я мертв, и я чуть было не оправдал их надежды. Что же до вызова, – и он посмотрел на Песню Бури, – Гаррош, возможно, знал об используемом яде, а может, и нет. Это не имеет большого значения. Магата получила то, что хотела – контроль над Громовым Утесом и деревней Кровавого Копыта, скорее всего над лагерем Мохаче, и если мы не остановим ее, то и над всеми тауренами.
– Они не захватили Солнечный Камень, – осторожно вставил Джорн. – Оттуда прислали гонца. Им удалось отразить атаку.
Бейн кивнул. Это были хорошие новости, но этого было недостаточно. Бейн тихо прорычал и заставил себя продолжить трапезу. Ему нужно было поддерживать силы, хотя кусок в горло не лез.
– Верховный друид, мой отец всегда внимал твоим советам. Мне нужна помощь, как никогда ранее. Что нам делать? Как нам бороться с нею?
Хамуул вздохнул и задумался. Наступила долгая пауза.
– Мы знаем, что большая часть тауренов подчиняются Магате, по доброй воле или против нее. Гаррош может быть не виновен в предательстве, но он – горячая голова, и, так или иначе, он желал твоему отцу смерти, – Бейн глубоко вздохнул, Хамуул сочувствующе посмотрел на него и продолжил. – В Подгороде ты не будешь в безопасности, только не среди его патрулей, ибо они состоят из орков, скорее всего лояльных Гаррошу. Тролли Темного Копья более всех заслуживают доверия, но их не так уж и много. А что касается эльфов крови, они находятся слишком далеко, чтобы выслать помощь. Гаррош наверняка достигнет их раньше нас.
Бейн невесело рассмеялся и указал на Песню Бури.
– Похоже, что нашим врагам можно верить куда больше, чем нашим друзьям, – сказал он холодно.
Хамуул был вынужден согласиться с ним.
– По крайней мере, до них проще добраться.
И вдруг у Бейна появилась идея, смелая и опасная. Как и учил его отец, сначала он молча сидел, тщательно обдумывая свою мысль, вместо того чтобы выпалить ее сразу. Наконец он решился.
– Я скорее предпочту благородного врага, нежели бесчестного друга, – сказал он спокойно. – Так обратимся же к благородному врагу. Мы отправляемся к женщине, которой доверяет Тралл.
Он посмотрел на каждого на них, видя, что они начинают понимать, о ком он говорит.
– Мы отправляемся к леди Джайне Праудмур.
Глава 23
– Го’эль, ты когда-нибудь проходил обряд поиска видений? – спросила Гейя однажды ночью, когда они делили простую пищу из тушеного копытня и хлеба. Тралл ел с жадностью; день выдался длинным и сильно утомил его как морально, так и физически.
Этот день он провел, не помогая элементалям этой земли и не общаясь с ними, а уничтожая их.
Тралл увидел, что очень немногие духи стихий были уравновешены и находились в гармонии с собой и другими стихиями. Некоторые по-настоящему были стихией, хаосом. Другие были больны и искажены. Спокойная, но твердая рука могла вернуть их прежнее состояние. Но иногда сущности были слишком испорчены. Такой была та небольшая искра в Оргриммаре, которая не слушала уговоры и мольбы.
Шаман не может быть эгоистичным. Он должен проявлять к элементалям почтение и уважение, смиренно просить у них помощи и с благодарностью принимать ее. Но шаманы также несут ответственность за защиту мира от зла, и если это зло исходит от бесконтрольного элементаля, им надлежит исполнить свой долг.
А Запределье было явно переполнено такими элементалями.
Аггра ввязывалась в бой с такой уверенностью, будто она делала это десятки, а то и сотни раз. Она не получала от этого удовольствия, но и не колебалась, когда необходимо было защитить себя или его, своего подопечного, даже если она и не желала видеть его в такой роли. Это грустная битва, думал Тралл, ведь шаман использует силу здорового элементаля, чтобы убить его испорченных... сородичей? Коллег? Он не мог подобрать подходящее слово, но у него щемило сердце. Глубоко внутри его терзал вопрос: неужели таким станет будущее элементалей Азерота? И есть ли способ предотвратить это?
Он повернулся к Гейе, чтобы ответить на ее вопрос.
– Когда я был молод и учился у Дрек'Тара, я встречался с элементалями, – сказал Тралл. – Я не ел и не пил целый день. Дрек'Тар отвел меня в некое место, и я ждал, пока элементали не приблизились ко мне. Я задал каждому из них вопрос, что было частью моего испытания, и пообещал служить им. Это… очень впечатлило меня.
Аггра и Гейя обменялись взглядами.
– Хорошо, – сказала Гейя, – хоть это и не традиционный обряд посвящения. Дрек'Тар сделал то, что мог в сложившихся обстоятельствах. Он был одним из немногих оставшихся, и когда ты пришел к нему, Снежные волки были слишком заняты борьбой за выживание, и поэтому он не смог подготовить для тебя принятый обряд поиска видений. Ты преуспел и сам, Го’эль, преуспел на удивление хорошо, но возможно теперь, когда ты вернулся на свою родину, чтобы учиться, для тебя настало время пройти правильный поиск видений.
Аггра кивнула. Она выглядела серьезной, и во взгляде ее не было обычного едва скрываемого презрения. На самом деле, как раз наоборот – она, казалось, почти обрела к нему новое уважение, если полагаться на язык ее жестов.
– Я сделаю то, что должен, – сказал Тралл. – Ты думаешь, из-за того, что у меня не было этого особого обряда, я не могу научиться тому, что прибыл узнать?
– Поиск видений помогает постичь себя, – сказала Аггра. – Возможно, тебе это необходимо, и после этого ты будешь готов принять новое знание.
Было трудно не обидеться на ее оскорбительные слова.
– В отличие от некоторых, я добился всего сам, – сказал он сухо. – Я думаю, что уже многое знаю о самом себе.
– И все же могущественный Раб не может найти то, что ищет, – сказала Аггра, немного напрягшись.
– Не ссорьтесь, – сказала Гейя мягко, хотя и нахмурилась. – В мире достаточно хаоса и без двух шаманов, язвящих друг другу. Аггра, ты говоришь то, что думаешь, и это хорошо, но придерживать язык время от времени послужит для тебя хорошим упражнением. И, Го’эль, ты, конечно же, согласен, что любому, даже вождю Орды, будет полезно узнать себя получше.
Тралл слегка нахмурился.
– Мои извинения, Бабушка. Аггра. Я расстроен, потому что ситуация ужасна, а я пока ничего не могу сделать, чтобы помочь. Никому не станет лучше, если я буду выплескивать свое раздражение на вас.
Аггра кивнула. Она выглядела раздраженной, но каким-то образом Тралл почувствовал, что в этот раз не из-за него. Казалось, она злилась на себя.