Ему стоило признать, что молодая шаманка приводила его в замешательство. Он не знал, что она собой представляет. Траллу было весьма привычно общаться с умными, сильными женщинами. Он знал двух – Тарету Фокстон и Джайну Праудмур. Но они обе были людьми, и он начинал понимать, что место, из которого они черпали силу, очень отличалось от того, где женщины орков брали свою. Он слышал рассказы о своей матери, Драке, которая родилась слабой, но с помощью своей воли и решимости она стала столь же сильной физически, какой была разумом и чувствами.
– Ставшая воином, – однажды с восхищением выразилась Гейя о Драке. – Легко быть хорошим воином, когда предки одарили тебя скоростью, силой и здоровым сердцем. Не так легко, когда ты должен вырывать эти вещи у мира, который не хочет отдавать их тебе, как сделала Драка.
Теперь она говорила с Траллом, хотя ее пристальный взгляд был направлен на Аггру.
– Дух твоей матери внутри тебя, Тралл. Как и она, всего, что у тебя есть, ты добился самостоятельно. То, что ты дал своему народу, далось тебе нелегко, ты должен был сражаться за это. Ты сын своей матери, так же как и своего отца, Го’эль, сын Дуротана и Драки.
– Я прибыл сюда, чтобы сделать все необходимое, чтобы узнать, как помочь моему миру, – сказал Тралл. – Но я приступил бы к этому поиску видений как можно скорее.
– Ты останешься настолько, насколько это потребуется, и ты это знаешь, – сказала Аггра.
Поворчав немного про себя, Тралл ничего не сказал, потому что он действительно знал это.
***
Андуин хорошо понимал, что не был "почетным гостем". Он был, фактически, заложником, самым ценным из тех, что были у Мойры.
Спустя четыре дня после того как Мойра и ее дворфы Черного Железа вторглись в город, Андуин возвращался в свои покои после часа, проведенного с Роханом. На столе в его комнате лежал конверт, подписанный плавным почерком. Он стиснул зубы, поскольку заметил, что на красном воске стояла королевская печать Стальгорна. Он открыл его, пока Друкан, "особый охранник", приставленный к Андуину, "чтобы удостовериться, что о нем хорошо заботятся, поскольку он был таким почетным гостем", угрюмо наблюдал за его действиями.
"Удовольствие от Вашей Компании требуется в Сумерках этим Вечером. Парадная одежда необходима, а Расторопность желательна".
Андуин подавил в себе желание смять письмо и выбросить его. Вместо этого он вежливо улыбнулся Друкану.
– Пожалуйста, передайте Ее Величеству, что я буду счастлив присутствовать. Я уверен, что она бы хотела получить это известие как можно скорее, – он подумал, что, по крайней мере, это прогонит сторожевого пса на некоторое время. Он подождал, пока Друкан понял, что не может проигнорировать поручение. Дворф нахмурился и потопал прочь.
Андуин подумал, что его вполне устраивает это отсутствие притворства, заинтересованности и живого беспокойства со стороны Друкана. По крайней мере, Друкан искренне выражал свои эмоции.
Андуин принял ванну и оделся. Мойра, возможно, думала, что дергала марионетку за ниточки, требуя его присутствия, но, настаивая на парадной одежде, она дала Андуину повод надеть свою корону и прочие регалии, которые напоминали об их равном статусе. Андуин хорошо знал о силе, которую играли такие тонкости. Уилл помог ему одеться, не менее чем дюжиной учтивых, аккуратных касаний поправил его корону и поднес ему зеркало.
Андуин сморгнул. Он всегда ненавидел, когда взрослые говорили, что он "так вырос с прошлого раза, когда я тебя видел", но теперь был вынужден увидеть это своими собственными глазами. В последнее время он не обращал особого внимания на то, как он смотрелся в зеркале, но теперь заметил, что в его глазах появилась новая грусть, а челюсть была крепко сжата. У него не было ничего похожего на беззаботное детство, но он просто не ожидал, что стресс нескольких прошлых дней будет так… заметен.
– Все хорошо, Ваше Высочество? – спросил Уилл.
– Да, Уилл. Все прекрасно.
Пожилой слуга наклонился вперед.
– Я уверен, что ваш отец усердно ищет способ гарантировать ваше освобождение, – произнес он очень мягким голосом.
Андуин просто кивнул.
– Ну, – выдохнул он, – пора обедать.
***
Андуина провели за Высокий Трон, где он обнаружил необычно маленький стол, сервированный только на двоих персон. Очевидно, планировалась личная встреча.
Другими словами, его собирались допросить.
Он предположил, что Мойра сядет во главе стола, поэтому он учтиво встал возле своего стула, ожидая ее прибытия.
Он ждал. И ждал. Тянулись минуты, и он понял, что все это также было частью разыгрываемой сценки. Он чувствовал это лучше, чем она предполагала. Он был молод и знал это, а также он понимал, что люди недооценивали его именно по этой причине. Он мог использовать это как свое преимущество.
И, будучи молодым, он без проблем мог простоять еще довольно долго.
Наконец дверь стремительно распахнулась. Дворф Черного Железа, одетый в парадные одежды Стальгорна, шагнул вперед, выпятил грудь и объявил голосом столь громким, что его расслышала бы толпа из сотен человек:
– Поднимитесь, чтобы приветствовать Ее Величество Мойру, королеву Стальгорна!
Андуин одарил дворфа полуулыбкой и слегка развел руки, чтобы показать, что он уже стоит. Принц поклонился, как только Мойра вошла, ровно настолько, насколько полагалось поклониться равной ему. Когда он выпрямился, вежливо улыбаясь, он уловил вспышку раздражения на лице Мойры, обычно выражающем ложное гостеприимство, будто оно было раз и навсегда вытесано из камня.
– А, Андуин. Ты как раз вовремя, – сказала Мойра, проходя в комнату. Слуга выдвинул для нее стул, и она села, кивком позволив сесть и Андуину.
– Я считаю пунктуальность большим достоинством, – сказал он. Ему не было нужды упоминать, что она заставила его ждать. Они оба это знали.
– Я полагаю, что ты провел время приятно и поучительно, беседуя с другими моими подданными, – сказала она, позволяя слуге положить салфетку ей на колени.
Другими подданными? Хотела ли она намекнуть, что Андуин был одним из них?.. нет, она не намекала, но она хотела, чтобы он думал, что она намекает. Андуин приятно улыбнулся, кивком поблагодарив слугу, который налил ему стакан воды. Другой наполнил бокал Мойры кроваво-красным вином. Очевидно, пиво не было любимым напитком королевы.
– Под этим, конечно, вы подразумеваете дворфов Черного Железа, не только дворфов Стальгорна, – сказал он вежливо. – У меня не было долгих разговоров с Друканом. Он молчун по характеру.
Мойра изящно поднесла руку ко рту, скрывая улыбку.
– О, дорогой, да, это истинная правда. Большинство из них неразговорчивы, знаешь ли. Это одна из причин, почему я так ужасно рада, что ты здесь, мой дорогой друг.
Андуин вежливо улыбнулся и опустил свою ложку в суп.
– Я с большим нетерпением жду долгих разговоров, ведь в нашем распоряжении недели, а может, и месяцы.
Он чуть не подавиться супом, с трудом сглотнув.
– Я уверен в том, что они будут захватывающими, – по крайней мере, это не было ложью, – но, думаю, к тому времени мой отец захочет, чтобы я вернулся. Я боюсь, вам придется довольствоваться имеющимся у нас временем.
Вспышка в глубине глаз Мойры сменилась едкой улыбкой.
– О, я осмелюсь предположить, что твой отец мне не откажет. Расскажи мне о нем. Я так понимаю, что на его долю выпало довольно суровое испытание.
Андуин ни на мгновение не сомневался, что Мойра и так знала всю эту историю. Она не производила впечатление той, что будет долго терпеть, прежде чем начнет выяснять интересующие факты. Тем не менее, за супом и салатом он рассказал ей широко известные вещи о приключениях своего отца.
– Андуин, должно быть, тебе пришлось очень тяжело.
Он не думал, что это ее действительно волновало, но у него появилась идея. Он решил за это ухватиться.
– Это так, – сказал он, совершенно искренне. – Было еще тяжелее узнать, что он не одобряет путь, с которым я хочу связать свою жизнь. Если верить слухам, вы должны меня понять.
Впервые с того момента, как он ее увидел, она взглянула на него с абсолютно беззащитным выражением, широко раскрытыми глазами, даже ложка замерла на полпути ко рту. Она выглядела уязвимой, взволнованной и поспешила прийти в себя.
– Почему, что ты имеешь в виду? – она издала притворный смешок.
– Я слышал, что Магни не был лучшим в мире отцом, даже если и хотел им быть, так же как и мой, – сказал Андуин. – То, что он так и не смог простить вас за то, что вы не были сыном, которого он хотел.
Ее взгляд стал тяжелым, но глаза странно заблестели, будто наполнялись слезами. Когда она заговорила, показалось, будто слова Андуина прорвали плотину.
– Мой отец действительно был разочарован моим недостатком – тем, что я родилась девочкой. Он так и не смог поверить, что я сама не хотела оставаться здесь, где я постоянно служила напоминанием, как подвела его, просто родившись. Он решил, что единственный возможный способ, которым я могла влюбиться в дворфа Черного Железа, заключался в том, что мой муж околдовал меня. Ну, он так и сделал, Андуин. Он околдовал меня с помощью уважения. Способностью слушать меня, когда я говорила. Верой в то, что я могу править, даже если я женщина, и править хорошо. Клан Черного Железа принял меня, в то время как мой собственный отец отказался от меня.
Она с грустью рассмеялась.
– Это единственное волшебство, которое Дагран Тауриссан и Черное Железо применили ко мне. Мой отец думал, что они годны только на то, чтобы презирать их, только на то, чтобы сражаться и убивать. Но они дворфы, точно такие же наследники земельников, как и любой другой клан дворфов. Остальным дворфам нужно напомнить об этом, и это то, что я собираюсь сделать.
– Вы – законная наследница, – согласился Андуин. – Магни должен был признать вас и воспитывать как будущую королеву с того самого дня, как вы родились. Я сожалею, что вам были рады только среди Черного Железа, и вы правы, они тоже дворфы. Но вы не сможете принести мир, силой заставляя народ Стальгорна думать, как вы. Откройте город. Позвольте им увидеть, кто такие Черное Железо на самом деле, как это видите вы. У них должно быть…
– У них должно быть то, что я позволю им иметь! – резко выпалила Мойра. – И они будут делать то, что я прикажу! На моей стороне законное право, и Дагран – мальчик, которого так хотел Магни вместо меня, – будет править, когда меня не станет. Его отец и я…
Она сделала паузу, и искренний гнев внезапно исчез под маской хорошего настроения.
– Ты знаешь, – сказала она, – действительно эта мысль впервые пришла мне на ум.
Обескураженный ее возвращением к прежнему поведению, Андуин спросил:
– И что же это за мысль?
– Да то, что я – императрица, а не просто королева.
По спине Андуина пробежал холодок.
– Боже! Это все меняет! Я должна править двумя народами, и следом за мной – мой малыш, как только он достигнет совершеннолетия. Это открывает такие широкие возможности наладить отношения и принести мир. Ты не согласен?
– Мир – всегда благородная цель, – сказал он, в то время как его сердце упало. Он слышал ее саму, только на мгновение, но слышал ее правдивую речь. Но мгновение прошло.
– Действительно. Ой. Иногда мне кажется, что я все еще глупая маленькая девочка.
"Нет, не думаешь, как и я".
– Я могу вас утешить. Иногда я думаю, что я всего лишь тринадцатилетний старик, – сказал он.
Мойра снова хихикнула.
– Ах, твой юмор восхищает меня, Андуин. Несмотря на то, что твой отец скучает по тебе, я совершенно, абсолютно уверена, что не перенесу расставания с тобой.
Он улыбнулся ей, искренне надеясь, что это выглядело не так фальшиво, как было на самом деле.
Несколько часов спустя, оставшись, наконец, в одиночестве в своих апартаментах, Андуин закрыл дверь и тяжело оперся об нее.
Мойра не была безумна или под каким-то заклятием. Но лучше бы это было так. Он должен был признать, что с ней поступили несправедливо, но вместо того, чтобы превратить это в силу, она позволила своему негодованию захватить ее изнутри. Она была расчетлива, хладнокровна и намеревалась завещать империю своему сыну. Частично то, что она сказала, имело смысл. Мир – это хорошо. Но и свобода тоже.
Он должен был выбраться отсюда. Должен был сообщить кому-то, что происходит. Он глубоко вздохнул, провел рукой по волосам и затем начал бросать вещи в небольшой мешок, который брал с собой на однодневные поездки с… Свет, как же он скучал по Аэрин, даже сейчас. Но с другой стороны он был рад, что ее нет здесь, что она не видит того, что стало со Стальгорном.
Многого ему не требовалось – пара смен одежды, немного денег. Он привез с собой из Штормграда несколько личных вещей, но решил, что сможет обойтись и без них, когда возникла крайняя необходимость удрать как можно скорее. Но была одна вещь, которая значила слишком много, которая была слишком драгоценна, чтобы расстаться с ней.
Он хранил ее под кроватью с тех пор, как погиб Магни, обернув в ту же самую ткань, в которой король дворфов вручил ее ему. Он надеялся, что до Мойры не дошла информация об этом подарке. Так или иначе, он подозревал, что эта идея ей не понравится.
У него заняло одну минуту, чтобы развернуть красивую булаву и коснуться ее. Страходробитель. Теперь он мог воспользоваться ее помощью. Андуин позволил своей руке на секунду сомкнуться на оружии, затем опять обернул его и бережно уложил. Время пришло. Он решил ничего не говорить Уиллу. Чем меньше тот знает, тем лучше для него. Андуин глубоко вздохнул, засунул руку в карман и сжал ее на камне возвращения, который Джайна дала ему. Крепко зажмурив глаза, Андуин наполнил свой разум образами Терамора, образами удобного уютного небольшого камина Джайны…
… и появился там.
Джайна уставилась на него.
– Андуин, что ты тут делаешь?
У принца Штормграда не нашлось слов, чтобы ответить ей. Единственное, что он мог сделать, – глазеть на огромного, рассерженного таурена, одетого в броню и украшенного перьями, стоявшего прямо перед ним.
Глава 24
– Что за... – прогрохотал таурен на ломаном, но понятном всеобщем языке.
– Бейн, Андуин… стойте! – Джайна протянула руки.
– Бейн? Бейн Кровавое Копыто? – удивился Андуин.
– Андуин Ринн?
– Успокойтесь же вы, оба! – властно выкрикнула Джайна. – Бейн... Я подарила Андуину камень, с помощью которого он может оказаться у меня, когда бы ни пожелал. А учитывая доходящие до нас вести из Стальгорна – а точнее, их полное отсутствие, – я очень-очень рада видеть его живым и невредимым.
Она одарила Андуина едва заметной улыбкой.
– И да, Бейн… прошу прощения за столь неожиданного гостя, но уверяю, ты можешь доверять Андуину.
– Его отец к Орде особой любви не питает, – заметил Бейн. – Я верю, что ты можешь не разделять его взглядов, Джайна, но он...
– Я не мой отец, – тихо произнес Андуин. Успокоившись, он начинал понимать, что тут происходит. Бейн Кровавое Копыто был сыном верховного вождя тауренов, Кэрна. Кэрн и Тралл были хорошими друзьями, а народ тауренов был с Альянсом не на таких длинных штыках, как другие члены Орды. Если Джайна была на короткой ноге с Траллом, вполне логично было допустить, что она была не против встреч – в том числе и тайных – с послами от народа Кэрна.
Его самообладание, казалось, произвело впечатление на молодого таурена. Бейн немного расслабился и теперь разглядывал его скорее любопытно, нежели враждебно.
– Верно, – молвил он, – мы не наши отцы. Как бы мы этого не хотели.
Что-то в его голосе встревожило Андуина. Он, подняв бровь, посмотрел на Джайну. Только теперь он заметил, какая она усталая и грустная.
– Присядьте, – сказала она, указывая на место у очага. Бейн был слишком большим, чтобы уместиться на любом из стульев. – Полагаю, вам обоим есть что рассказать.
– Я не хочу никого оскорбить, – заявил Бейн, продолжая стоять, – но я многим рискую, только будучи здесь, леди Джайна. Довериться наследнику короны Штормграда? Боюсь, вы просите слишком многого.
– Могу понять ваши опасения, – сказала Джайна, – и я знаю, что сейчас у вас обоих хватает личных проблем. Но не забывайте, что сейчас вы находитесь под моим кровом, так что постарайтесь ужиться друг с другом.
– Зачем же человеку Альянса прятаться в своих же землях? – фыркнул Бейн.
– Потому что Магни Бронзобород мертв, а его дочь, Мойра Бронзобород, вернулась в Стальгорн из Тенегорна со сворой дворфов Черного Железа и провозгласила себя императрицей; и теперь Стальгорн по ее прихоти находится в полной изоляции; и она очень, очень расстроится, когда узнает, что я сбежал оттуда, – выпалил Андуин. Бейн был прав. У него не было причин доверять Андуину, принцу Штормграда... пока Андуин не предоставит ему эту причину. Кроме того, если таурен и не знал пока этой истории, то скоро узнал бы. Мойра не смогла бы вечно держать все в секрете. Бейн повернул рогатую голову и задумчиво посмотрел на Андуина.
– Кто-то мог бы назвать тебя предателем за то, что все это дошло до моих ушей, молодой принц, – тихо сказал он.
– То, что творит Мойра, – неправильно, даже если она законная наследница престола, – сказал Андуин. – Может, что-то из ее амбициозных идей и имеет смысл. Но средства... я не смогу их одобрить. Лишь то, что она дворф и дочь моего друга, не означает, что я буду слепо потакать ей. И только то, что вы – член Орды, не означает, что я не помогу вам.
Он, не отводя взгляда, смотрел на Бейна, но уголком глаз заметил, как приободрилась Джайна.
– Он встречался с Траллом, и тогда они прониклись взаимной симпатией и уважением, – заметила Джайна. – Лучшего подтверждения его искренности тебе, Бейн, и не сыскать.
Бейн понимающе кивнул, хотя его уши все еще подергивались: видимо, что-то сильно его беспокоило.
– Если бы Тралл не ушел, мне бы и не пришлось просить тебя о помощи... – он запнулся, глубоко вздохнул и засопел. – И мой отец был бы все еще жив.
Андуин изумленно посмотрел на Джайну. Глаза ее стали влажными, и она с трудом кивнула.
– Бейн уже рассказал мне, – прошептала она.
– Мне так жаль, – сказал Андуин от чистого сердца. Что бы кто ни думал об Орде, все в один голос согласились бы, что Кэрн был достойным вождем своего народа, тауреном, заслужившим уважение и сыгравшим немаловажную роль в спектакле этого мира. Но разве его, старца, смерть могла быть такой уж внезапной вестью? Странно, что Бейн так расстроен. Нет, расстроен неподходящее слово – любой, кто потерял отца, был бы расстроен – вернее, взволнован... И изнеможен.
– Но что именно произошло?
– Присядьте, – любезно попросила Джайна. На сей раз Андуин и Бейн послушались ее, опустившись на пол. Джайна приготовила всем чай, поставила чашки на поднос и, скрестив ноги, села на пол рядом с ними. Андуин взял свою чашку, Бейн, поколебавшись, тоже. Он посмотрел на крошечную чашечку в своих огромных ручищах и улыбнулся – Андуин не удивился бы, если в первый раз после известия о кончине отца.
Джайна смотрела то на одного, то на другого.