- Да, мы очень стараемся. Кормим отлично, - промямлил директор и совсем убито добавил: - и поим всласть.
Интуиция капитана заорала сиреной, но Иван никак не мог понять, в чём дело.
- Оно и видно! К другим я не заглядывал, а вот около обезьян остановился. Выглядят они, конечно, неплохо…
Директор вдруг вскочил и, пробормотав "извините, я сейчас", выскочил из фургона. Иван оторопело проводил его взглядом, пожал плечами и приготовился ждать. Прошло пять минут, десять, а хозяин цирка всё не появлялся. Иван посмотрел на часы - пора идти. Значит, в другой раз выяснит, каковы условия содержания животных - нельзя же Милу засунуть к каким-нибудь живодёрам!
Прошин для очистки совести спросил у человека, убиравшего лошадиное стойло, не видел ли тот, куда подевался директор. Получив отрицательный ответ, Иван поспешил домой. Проходя мимо клетки с обезьянами, он опять уловил пристальный взгляд самца, но дуэли устраивать не стал - время поджимало.
Домой он успел вовремя - Мила уже тащилась к калитке. Дав ей команду на разворот, он сходу принялся её "обрабатывать":
- Помнишь, ты после просмотра какого-то сериала сказала, что хотела бы стать актрисой?
- Помню. А что?
- Могу это тебе устроить. Только не знаю, сумеешь ли ты, - с деланным сомнением сказал Иван.
- Думаешь, ква… квалификации не хватит? - приквакнула от возмущения Мила.
- Нет, просто требования очень суровые.
- Где? У кого? - глаза жабы разгорелись от любопытства.
- Ты только представь себе, - игнорируя вопрос жабы, произнёс Иван, - сотни, нет, даже тысячи зрителей! И ты в главной роли! Афиши, на которых огромными буквами написано "Любимица публики, несравненная Мила!" Тебя снимают фотографы, твои портреты в самых модных журналах…
- О-о-о, - простонала жаба, - великолепно! Что для этого надо?
- Завтра я поговорю с директором цирка, он придёт сюда на тебя поглядеть. Ты уж постарайся…
Мечтательно-прикрытые глаза жабы вдруг широко распахнулись.
- В ЦИРК?!! МЕНЯ?!!! В роли дрессированной обезьянки, да? Да я тебя самого в обезьяну превращу!!!
Иван в панике бросился в дом, успел закрыть за собой дверь и даже подпёр её плечом. Рассвирепевшая жаба произнесла что-то вроде "гыр-гыр-гыр", и магический разряд с силой ударился в запертую дверь. Ивана отбросило метра на два, он быстро оглядел себя с ног до головы. Руки, ноги целы и, к счастью, ничуть на обезьяньи не похожи!
Он насторожено прислушался - снаружи всё было тихо. Но открыть дверь и узнать, чем занята жаба, не рискнул. Однако и сидеть, покорно ожидая решения своей участи, он тоже не собирался. Прошин аккуратно открыл окно, неслышно выбрался на улицу, а, осторожно выглянув из-за угла, увидел Милу, озадаченно глядевшую на дверь. Иван тоже посмотрел туда и остолбенел - на двери красовался барельеф обезьяны, вырезанный из дерева. Если быть точным - шимпанзе.
- Сумасшедшая жаба! - пробормотал он и, на всякий случай, спрятавшись за угол, крикнул: - Мила, прекрати колдовать!
- Ой, прекратила уже! - заголосила вдруг жаба. - Что ж я теперь с тобой деревянным делать буду?
- Сама ты деревянная! - разозлился Иван. - А ты что, опять обратное заклинание забыла?
- Я и не знала его никогда! Ох, дубовенький ты мой! Ну, ничего, я тебя на стенку повешу…
До Ивана, наконец, дошло: Мила считает, что она превратила-таки его в обезьяну. Правда, деревянную. Капитан возликовал - вот он, шанс сбежать! Он уже сделал несколько шагов в сторону забора, но остановился. А как же жаба? Ведь она так и будет сидеть у двери и с голоду помрёт.
Ругая себя на чём свет стоит, он вышел из-за угла, подошёл сзади к суперлягушке и рявкнул:
- Ещё раз такое учинишь - суп из тебя сварю! И французов на обед позову!
Жаба ойкнула и завалилась набок. Пришлось Ивану сбегать в дом, набрать ведро воды и окатить тушу. Мила открыла один глаз.
- Так ты живой? А я думала, что замагичила тебя вусмерть.
- На мне бронетрусы, помнишь? Магию, сглаз и порчу только так отводят! Ну, всё, пошутили, и хватит! Поднимайся и марш в дом - не ровен час, соседи увидят!
Мила поплелась в дом, Иван тоже. У двери он остановился и поражённо покачал головой - обезьяна, как живая, таращилась из барельефа. Резчик по дереву из Милы получился отличный.
- Может, тебя в краснодеревщики определим? - спросил он уже дома. - Будешь животных под заказ ваять.
- Я не помню, как у меня получилось, - виновато сказала Мила. - Рассердил ты меня, вот и вырвалось…
Иван ещё раз поздравил себя с тем, что вовремя успел закрыть дверь - не то быть бы ему обезьяной! Сидел бы в одной клетке с тем самцом из цирка, а директор с кнутиком представлял бы его широкой публике… Как-то незаметно с разукрашенной двери Иван переключился на странного хозяина цирка, сбежавшего из собственного фургона. Именно сбежавшего - в этом Иван был почему-то уверен. Но чего он мог испугаться? Может, у него нелады с законом и, увидев капитана милиции, Розенкрайцер дал дёру? Но нет, он же сначала даже чуть ли не усмехался, глядя на милиционера!
А потом он вдруг резко изменил поведение, будто узнав Прошина. Иван в полном недоумении честно попытался вспомнить: у него не то, что хозяев цирка - обычных цирковых артистов в знакомых не водилось!
Странный директор настолько заинтересовал Прошина, что он решил отправиться в управление, чтобы попробовать на компьютере сделать портрет по словесному описанию. Мила, против его ожиданий, покорно осталась дома, видимо, чувствовала свою вину за обезьяний барельеф.
Час спустя Прошин, сидя рядом с Геной - на всю голову двинутым на компьютерах админом, глядел на черно-белый портрет директора цирка, созданный по его описанию.
- Вроде, похож, - кивнул Иван. - Запускай поиск.
Как и следовало ожидать, в Ольховской базе Розенкрайцер не значился.
- Вань, если хочешь, я запрос в область отправлю, - откинулся на спинку стула Гена. - Но раньше, чем недели через две ответа не жди.
- Так долго?
- Угу, раньше никак. Слушай, - Гена ткнул в монитор, - а, вот если ему бороду прилепить - вылитый вакхабит получится! Может, он террорист?
- Бороду? - Иван вгляделся в изображение. - Гена, ну-ка, попробуй…
Пару минут спустя Прошин не веря своим глазам смотрел на черно-белый портрет человека, которого здесь быть не должно. Но Иван его видел собственными глазами пару часов назад!
- Гена, с меня пиво. Столько, сколько пожелаешь и в любое время!
- Это ты опрометчиво пообещал, - админ потер руки. - Тогда я начинаю составлять график поставок!
- Начинай!
Иван пулей вылетел из кабинета айтишников и бросился к площади Революции, опасаясь, что цирк уже уехал. Но шапито по-прежнему стоял на месте и, похоже, никуда не собирался. Иван снова показал волшебное красное удостоверение и прошёл на служебную территорию. В фургончике директора не было, и никто из цирковых не знал, куда он подевался. Обыскивать цирк Иван, конечно, не имел права, пришлось поверить на слово.
Он подошёл к обезьяньей клетке. Шимпанзиная троица с любопытством уставилась на капитана, особенно младшенький. Детёныш опять высунул лапу сквозь прутья клетки, требуя обещанное лакомство.
- Погоди, не до тебя пока, - буркнул Иван и посмотрел на главу обезьяньего семейства. - Привет, Шимми!
Шимпанзе оскалил зубы в дурацкой улыбке и швырнул в капитана банановой кожурой.
- Шимми, хватит придуриваться! Я же знаю, что это ты!
Шимпанзе упал на спину и заухал, изображая крайнюю степень веселья.
- Шимми! - Иван нахмурился. - Ещё одно ограбление - и я тебя по-полной посажу, понял? В "обезьянник" хочешь?
Шимпанзе неприлично заржал. До Ивана дошло, что Шимми и так сидит в обезьяннике, и рот капитана растянулся в непроизвольной улыбке.
- Ну, не хочешь говорить - не надо! Слушай меня, чертяка! Я живу в трёх кварталах отсюда. Две улицы прямо, потом направо. Номер пятнадцать на Фруктовой. Бревенчатый дом с коричневой крышей, на коньке флюгер в виде петуха. Запомнишь? В общем, жду тебя в гости.
Шимпанзе перестал ухмыляться и принялся деловито очищать апельсин. Иван постоял ещё минуту возле клетки и отправился домой.
На улице уже стемнело. Мила одним глазом смотрела в телевизор, следя за незатейливыми событиями бесконечного сериала, другим - наблюдала за "суженым". Иван мрачно глядел на сковородку жареной картошки и размышлял, сможет ли он съесть её один. Мила, насмотревшись очередной передачи о вреде еды, решительно объявила, что будет худеть и садится на диету, а всякие высококалорийные продукты он может кушать сам. Взамен она потребовала приобрести ей легкие, полезные и экологически-чистые. И даже список продиктовала. Прошин понял, что его финансы не переживут лягушкиной диеты и попытался образумить Милу. Ага, конечно! Тот, кто пробовал убедить женщину отказаться от похудения, прекрасно понимает тщетность любых доводов.
Вдруг за спиной Ивана раздался голос:
- Ты мой портрет на двери в честь меня вырезал что ли? Вижу, подготовился.
Прошин подпрыгнул от неожиданности, супержаба взвизгнула и опрометью ускакала в соседнюю комнату. Около стола стоял собственной персоной низенький, кривоногий, волосатый Шимми и улыбался неповторимой обезьяньей улыбкой. Иван схватил его в охапку.
- Здорово, примат!
- Тише ты, раздавишь меня!
- Это я от радости, - сказал Иван, опуская на пол шимпанзе. - А ты что, говорить уже научился?
- Смейся, смейся, - проворчал обезьян, - тебя бы в клетку засадили, я б на тебя поглядел.
- Как ты сюда забрался? Я ведь даже шороха не слышал!
- Через окно, понятно! В твои окна слон влезет, а ты ничего не услышишь!
- Но и Мила тоже ничего не слышала.
- Жена?
Иван закатил глаза к потолку.
- Любовница? - допытывался Шимми.
Иван вздохнул и сказал:
- Ты же её видел.
Обезьян наморщил лоб.
- Жаба что ли? - шепотом спросил он.
Получив в ответ молчаливый утвердительный кивок, Шимми поражённо замолчал.
- Мила, выходи, не бойся! - крикнул Иван. - Шимми - друг!
- А я и не боюсь, - послышался тоненький голосок, и один глаз жабы осторожно выглянул из дверного проёма.
Потом Мила вылезла целиком и уставилась на Шимми.
- Так он настоящий? А я думала что он - тот, с дверей. Ожил и сюда пришёл…
Иван было улыбнулся наивным страхам лягушки, но потом подумал, что если можно волшебным способом сделать барельеф, значит, можно и оживить его. Судя по испугу Милы, ожившие барельефы добродушием не отличаются. Он решил оставить "на потом" подробности оживления статуй, и перешёл к насущным проблемам:
- Мила, Шимми - самый настоящий! Настоящее некуда! - и посмотрел на обезьяна: - Ну, расскажи, как ты докатился до воровства в моём городе?
Шимми вздохнул и печально поглядел на сковороду с жареной картошкой. Иван хлопнул себя по лбу:
- Фу, совсем я с ума сошёл! В гости зазвал, а сам допрос устраиваю! Садись Шимми!
Обезьян мгновенно оказался за столом.
- Ух, наконец, я по-человечески поем! А то эти бананы, да апельсины мне уже поперёк горла встали!
- Я сейчас, - сказал Иван, спустился в подпол, вытащил оттуда приличных размеров мех и, заговорщицки подмигнув, спросил у Шимми: - Помнишь?
- Неужто эльфийское? - улыбаясь до ушей, воскликнул обезьян. - Я его с тех пор не пробовал - Агасфер, чтоб его жлоба разорвало, отобрал тот бурдюк, что вы мне сунули!
- Агасфер? - удивился Иван. - Кто это?
- Ты же его видел! - в свою очередь удивился Шимми. - В тот раз он караванщиком был, здесь он - хозяин цирка.
- Розенкрайцер?
- Он самый. Агасфер Каинович Розенкрайцер, чтоб он сдох! Так ведь не сдохнет никак…
- Просто, я не знал, что его так зовут. Имя странное, похоже на одного библейского персонажа…
- Вечный Жид, хочешь сказать? Он и есть!
- Ты и Библию знаешь? - изумился Иван.
- Библию не знаю, зато, к моему несчастью, знаю Агасфера!
- Значит, он отобрал у тебя бурдюк? А ведь его предупреждали…
- Поэтому и сбежал Агуша, когда тебя увидел. Уж чем-чем, а храбростью он никогда не отличался. Теперь весь караван на голове стоит! Все раздумывают, что дальше делать и кто руководить будет. А я, поскольку на дело гнать некому, к тебе в гости решил заглянуть.
- Это хорошо, что пришёл, - сказал Иван, разливая по кружкам тягучее эльфийское. - Только не понял: что значит "гнать некому"? Я думал ты - свободный художник.
- Был когда-то, - обезьян тяжко вздохнул. - Пока с Агасфером не встретился. С тех пор на него и работаю.
- А можно мне картошечки, - застенчиво осведомилась Мила. - Под вино, так сказать.
Иван хотел было спросить, как, мол, насчёт диеты, но подумал, что женщина всегда остается женщиной, даже в лягушачьей шкуре. Поэтому он молча отложил порцию для себя и Шимми, а остальное отдал жабе.
- Ну, за встречу!
Иван и Шимми чокнулись с ковшиком, который неловко держала Мила. Супержаба в один глоток осушила ковшик и громко вздохнула.
- Маловата посудка.
- И не проси! - Иван снова наполнил её ковш. - Это вино вообще наперстками пьют!
- Ты об этом Конану скажи, - рассмеялся Шимми.
Посиделки затянулись далеко за полночь. Точнее, почти до рассвета. Шимми рассказал Ивану и Миле как он попал в зависимость от Агасфера - тот опоил его вином и заставил подписать пергамент о добровольном рабстве. Услышав это, Иван недоумённо махнул рукой:
- Клятва, данная под принуждением, клятвой не считается! Убежал бы ты, и дело с концами!
- Нельзя, - покачал головой шимпанзе, - клятва была дана мною добровольно, хотя и по пьянке. Кроме того, подписано кровью.
- Тогда понятно, - квакнула Мила. - Нельзя ему, Иван, убегать.
- Ты помнишь содержание договора? - приступил к расследованию Иван.
Обезьян поморщился.
- Конечно, каждое слово!
- А не было ли там пункта, что если Агасфер сам покидает тебя, то контракт считается разорванным?
- Было, но только немного в другой форме. Мол, если Агасфер куда-нибудь исчезнет, я должен буду его найти и снова служить ему верой и правдой. А Вечный Жид, чтоб вы знали, только и делает, что кочует по земле, да бегает от старых неприятелей. Он, наверное, рекордсмен по количеству нажитых врагов. А мне каждый раз приходится отыскивать его. Поэтому, завтра-послезавтра, цирк свернется, и отправимся мы на поиски нашего бегуна… И я буду по-прежнему обчищать дворцы и замки во славу алчности Агасфера.
- Шимми, а почему ты берешь только металл? Мне сказали, что вчера ты на столе деньги оставил…
- Агасфер не верит в бумажные деньги! Говорит, золото всегда в цене, и серебро тоже. Потому я и не беру…
- Но ведь он мог бы на бумажные деньги купить драгметалл! Не понимаю!
- Его пару раз обманули при покупке - теперь он требует, чтобы я тащил к нему только золото и драгоценности.
- Отправил бы кого-нибудь из своих подчинённых…
- А он не верит никому! - ухмыльнулся Шимми. - В кабале у него только я - остальные обычные наемники. Агасфер утверждает, что все вокруг воры.
- Обычно так сами воры и говорят, - заметила Мила.
Иван вспомнил патетические высказывания полковника Трошина, бывшего начальника управления, арестованного за взятки и коррупцию, и молча согласился.
- Слушай, Шимми, а где хранит Агасфер тот пергамент, который ты подписывал?
- Обычно - в сундуке специальном где-то в фургоне…
- Так чего ж ты не выкрадешь его? С твоими талантами - это же раз плюнуть!
- Я даже подойти к этому сундуку не могу - он магией крови защищён.
- Тогда подговорил бы кого-нибудь…
- Нельзя. Договор подписан кровью, - печально сказал обезьян. - Это - непреложный закон.
- Глупости!
- Нет, обезьян прав, - подала голос Мила. - То, что кровью подписано - ни стереть, ни изменить нельзя!
- Это что же получается, - возмутился Иван, - выходит, ты в вечном рабстве у Вечного Жида?
- Выходит так, - Шимми сделал глоток эльфийского вина. - И Шанель тоже.
- Шанель?
- Супруга. И дитё…
Если раньше Иван ещё сдерживал негодование, то, услышав про "дитё", он совершенно потерял контроль над собой. Он вскочил на ноги и забегал по комнате, вполголоса ругаясь. Наконец, он остановился и сказал:
- Я это так не оставлю! Шимми, вставай, мы идём в этот, так называемый, цирк! Я с твоей магией никак не связан!
- И что?
- И то! Я выкраду твой договор из сундука!
- Я с вами, - подала голос жаба, но Иван возразил:
- Мила, ты остаёшься дома! И не возражай!
Удивительно, но жаба послушалась.
Редкие в такой ранний час прохожие с удивлением глядели вслед странной парочке: высокому, атлетически-сложенному мужчине и ковыляющей рядом с ним обезьяне.
- Если он вернулся, то уже, наверное, манатки собирает, - Шимми еле поспевал за широко-шагающим капитаном.
- Если он вернулся, я ему голову откручу! - рычал Иван, - Есть у вас там какая-нибудь лазейка, чтобы внутрь служебной территории незаметно забраться?
- Сколько угодно! Но только для меня!
- Эх, жаль, что нельзя к нему официально придти!
- Почему?
- Да потому что никто мне ордера на обыск не выпишет. Понимаешь, бумага специальная нужна, чтобы законно обшарить фургон Розенкрайцера. А так придётся мне самому, словно вору, втихую лезть.
- Но тебе же нельзя! Ты ведь должен бороться с такими, как я…
- Ага, это моя работа. Но сейчас не тот случай!
Шимми остановился.
- Чего встал? Пойдём, скоро совсем рассветёт!
- Ты готов ради обезьяны совершить проступок?
- Ты - не просто обезьяна! Ты - мой друг! Давай, Шимми, поторопись!
- Погоди, - на маленьких глазках шимпанзе показалась подозрительная влага. - В глаз что-то попало.
Шимми быстро вытер глаза и засеменил вслед за Прошиным.
- Иван, подожди! Понимаешь, согласно клятве я не могу принести вред хозяину ни словами, ни делом. Но я бы тебе советовал раздобыть официальную бумагу.
- Что ты этим хочешь сказать?
- У Агасфера… - тут шимпанзе закашлялся, а глаза его чуть ли не повылезали из орбит.
Обезьян, несмотря на мучения, несколько раз пытался объяснить свою мысль, но закончилось это тем, что он чуть не потерял сознание от удушья. Иван ошеломлённо смотрел на Шимми - похоже, клятва на крови, действительно, страшная вещь! Вон как бедолагу корёжит.
- Не надо, помолчи! - Иван уже сообразил.
Если Шимми советует раздобыть ордер на обыск, значит, в фургоне у директора находится нечто такое, что может оправдать вторжение в частную собственность. Попросту говоря, ворованные обезьяном вещи! Только Шимми не может этого сказать.
Иван достал мобильник и набрал номер полковника Нечаева.
- Анатолий Семёнович! Это капитан Прошин… Нет, я не сошёл с ума звонить в четыре утра! Мне нужен ордер на обыск… Да, нет же, я трезвый… Нет, до утра ждать нельзя! Я "гастролёра" нашёл… Что значит "молчал до сих пор"? Вот, говорю… Хорошо, буду вас ждать в управлении.
Иван нажал кнопку отбоя и посмотрел на обезьяна.
- Ну, Шимми, если я ошибся - мне конец!
- Не ошибся, - прохрипел шимпанзе.