* * *
Через несколько дней Тина Уткинс шла по той же тропинке в крепость. Ноги весело щекотала трава, а шмелиный хор затянул целую ораторию. Златовласка наклонилась и протянула к травинкам ладони, собираясь приласкать.
Теперь она многое умела, но открывала для себя еще больше. Преемница Лесной феи в последнее время почти не снимала свою корону. Она бродила по полям и лесам, осматривая свои будущие владения.
Вдруг девушка выпрямилась и подняла голову. Ее внимание привлекло слабое мерцание на камнях.
- Это ты, Брю?
- Кхе-кхе, - хрипло кашлянул сгусток света, - не хотел тебя отвлекать, да уж больно нужно мне с твоей наставницей поговорить. Ты уж, девочка, помоги старику!
Паромщика интересовала одна ворона, раздобывшая где-то тот самый медальон, который отбил у нее Пью Клюкл. Отыскать плутовку среди полчищ других ворон Брю никак не мог. Во-первых, он не понимал вороньего языка, а во-вторых, проклятые птицы чихать хотели на привидение.
Тина выполнила просьбу. Ворону нашли и призвали к ответу. После сиротских слезоточивых жалоб на жизнь и распроклятого архивариуса, любительница украшений обещала показать "симпатичную полянку в дальнем лесу".
Произведя разведку, загробный Брю обнаружил полузасыпанный вход в землянку. В заброшенном жилище было довольно просторно. Единственное оконце, затянутое паутиной, смотрело на поляну. У окна стоял стол, на полках и по углам - редкие пыльные склянки, какой-то мусор. Повсюду лежала прелая листва, и никаких книг. Но сомнений не было - это последнее убежище Кронлерона. А значит, "брошка", попавшая в руки архивариуса, была медальоном самого великого мага!
Вороной паромщик заинтересовался, когда ненароком услышал разговор Пью Клюкла и Кривого Кида. Клюкл жаловался на Гуго, отобравшего его законную добычу.
- А я ведь заметил, с Грейзмоглом что-то не то, морских блох ему рундук, - вздохнул Брю, рассказывая дома у Олли о своем расследовании. - Наверняка, это все медальон.
Олли удивился.
- Причем тут медальон?
- А при том. Ты знаешь, что Кронлерона, трап ему под ноги, его же волки загрызли?
- Волки?
- А почему, знаешь?
- Нет.
- Все эти медальоны, заглоти их карась. Волчий князь Варг и его волчица вместе с медальонами получили от мага вечную жизнь. Они триста лет повелевали стаей, которая оберегала покой чародея в в Моховитом Лесу. Думаю, он мог бы выбрать лес и подремучей, но ему, видно, хотелось быть в курсе Расширских событий…
- А медальоны?
- Ну, как… А ты разве ничего еще не замечал?
- Да вроде нет. Хотя, я с самого начала перестал мерзнуть. А потом… Потом как-то легко начал на все решаться. Меньше суетиться и переживать. Раньше, бывало, увидишь калеку - к горлу ком. А теперь и внимания на такие вещи не обращаешь.
- А как насчет сна?
- Спать плохо стал, мало, - сказав это, Олли зевнул.
- Вот-вот. С этого оно всегда и начинается, хорони его лещ.
- Да что оно, Брю?
Паромщик посмотрел на дверь, и она сама собой захлопнулась.
- Знаешь, парень, талисманы из звездного камня хоть и защищают, но если долго их носить, то характер начинает меняться, причем в худшую сторону. Душа, ущипни ее краб, как бы высыхает. И организм сбои дает. Как люди и гномы - не знаю, а вот у хойбов, скелет им на камбуз, так.
- А мы вроде как родственники…, - Олли продолжил мысль.
- Вот именно. Значит и у нас, гм… У вас, смертных, так же. Так что ты предупреди всех друзей, успокой старика.
Олли медленно снял с шеи медальон, зачем-то взвесил его на ладони и положил в карман.
- Хе-хе, парень, - выпустил пару колечек Брю, - он же все равно при тебе.
- Ах да! - Олли хлопнул себя по лбу и положил талисман в ящик комода. - Теперь ты доволен?
Брю кивнул и продолжил:
- Так вот, на зверей силы медальона действуют как-то не так. То есть все равно им плохо, но это не заметно. И звери не замечают, и их хозяева. Но злоба и ненависть у них где-то копится и, потом вдруг, выплескивается. Тут даже сурок опасен, не то, что волк. Про это Кронлерон как раз и не знал. Про себя-то он догадывался, вот и снимал медальон в последнее время. Тут Варг с волчицей его и подкараулили. В общем, полная полундра!
- Да…, - вздохнул Виндибур и покосился на ящик. - Вот тебе и потеря бдительности. Теперь мне многое ясно. И про Пита, и про Дерга… Слушай, а почему на Тину медальон не действует, да и на Болто с Нури тоже не очень?
- Мурс говорит, на каждого медальон влияет по-разному. Все зависит от чистоты помыслов и устремлений его владельца. И к тому же, чем чаще талисман защищает хозяина, чем больше "атак" отражает, тем сильнее вредит.
Брю замолчал, задумчиво выпустил очередное колечко и медленно проговорил:
- Есть еще одна закавыка с этими медальонами, потеряй их мурена. Да только я и сам еще в этом не совсем разобрался. Разберусь - тогда скажу.
Старый Брю думал о Последнем заклинании Кронлерона…
* * *
"Хрыч!" - сказало полено, когда папаша Уткинс расколол его надвое. Пожилой невысоклик подозрительно огляделся по сторонам и, пожав плечами, принялся за следующее.
Вонзив топор в свежий спил сучковатого полена, почтенный огородник ясно услышал слово "старый". Он нервно мотнул головой и, поднатужившись, хватил обухом о пенек. "Хрыч!" - со скрежетом грохнуло у него в мозгу.
Уткинс завертелся по двору в поисках насмешника. Теперь то из-под крыльца, то из-за сарая, то из ближайших кустов ухало, шептало и завывало на разные лады: "У-у-ткинс! Старый пене-е-ек! Почто-о-о ска-а-а-чешь?"
Обескураженный хозяин вконец разъярился и метнул топор на звук. Топор с треском врубился в дверь сарая. "Всего-то десять очков! - гулким басом констатировал сарай. - Хрычи начинают и проигрывают!"
От такой наглости папаша Уткинс взвизгнул, схватил стоящие рядом вилы и запустил их в цель не хуже опытного копейщика. Вилы, вибрируя, вонзились в балку над дверью.
"Великолепно! Двадцать одно!" - в тон Уткинсу заверещало строение, а над двором раздались продолжительные аплодисменты. Уткинс дико оглянулся - вокруг никого не было.
"Что теперь метать будем? Икру? - ехидно поинтересовался сарай. - А может, тачка подойдет?" Багровый и теряющий соображение невысоклик растерянно поглядел на тачку.
"Ну-ну, к чему так кипятиться? - примирительно проговорило окружающее пространство. - Просто старый друг зашел в гости. А ты его вместо чая садовым инструментом потчуешь, знатный гарпунщик! Да еще птичку чуть не пристукнул, разлюби тебя минога!"
Только тут папаша Уткинс заметил сидящего на крыше сарая и опасливо косящегося в его сторону Брюгая.
- Ква-ква… Квакл?! - только и выдохнул огородник, рассеянно садясь прямо в тачку. - Ах ты, негодяй загробны-бны-бны… А-а-а!
Закончить фразу Уткинс не успел - под тяжестью седока тачка устремилась вниз к воротам.
* * *
Был полдень - вполне подходящее время, для того чтобы навестить соседей и позаимствовать у них что-нибудь полезное, например, двуручную пилу. Старина Модл, как раз и собиравшийся это сделать, а заодно и покалякать о чем-нибудь с Уткинсом за чаем, степенно подошел к его калитке и взялся за кольцо. "Что-то шумно сегодня у них, - подумал посетитель, - никак Лило, проказник, опять чего-нибудь сотворил. Может, в другой раз зайти?" Но в другой раз почтенный Модл осмелился заглянуть только через год.
"Ба-бах!" - калитка, распахнувшись со страшным грохотом, подбросила соседа словно мяч. Он потом долго не мог сообразить, как оказался в навозной куче с другой стороны забора. Но больше всего старого Модла потряс вид Уткинса, едущего в тачке со скоростью, превышающей бег молодого пони.
Уткинс громко кричал, а за ним, держась за ручку трехколесной повозки, летел призрак, завывая что-то и жутко хохоча. Вполне естественно, что Уткинс с Модлом не поздоровался: он был серьезно занят. Зато покойный паромщик Брю Квакл, прозрачный, как лунный свет, внезапно обернулся, вытаращился на Модла и показал ему язык. Почтенный невысоклик, сидящий в куче жидкого навоза, от удивления и ужаса едва не откусил свой собственный.
* * *
Когда тачка съехала с пригорка и промчалась мимо модловского двора, старый огородник обрел, наконец, дар речи. Невнятные фразы его сводились примерно к следующему: "Куда-а-а мы-ы-ы-у-у?"
"Куда-куда! - крикнул призрак ему в ухо. - К Зузиле, запинай ее баклан!"
Судя по всему, Уткинсу только этого и не хватало. Упоминание тетки Репейника вызвало нервное подпрыгивание и желание покинуть транспортное средство. Но тачка катилась стремительно, да и загробный Брю не предпринимал попыток ее остановить, скорее, даже, наоборот.
До тетки Зузилы, даже с такой скоростью, ехать было долго. И Брю, несмотря на протесты папаши Уткинса, постарался объяснить цель назревающего визита.
Призрак предполагал, что пергамент с завещанием некого Хранителя, найденного в свое время в гроте Кронлероном, может находиться у старухи. В очередной раз перебирая в памяти подробности передачи в школу коллекции учителя Дюка - прадеда Олли, паромщик вдруг ясно вспомнил, что именно их с Уткинсом одноклассница Зузила помогала овдовевшей прабабушке Олли выбрасывать всякий, как та считала, мусор на помойку. И как раз в тот день он встретил Зузилу, по обыкновению волокущую к себе домой кучу хлама.
Зузилу надо было знать. За всю жизнь Питова тетка не выкинула и сломанной зубочистки. Невероятная тяга к складированию всяческой ненужности преследовала ее с детства. Оба бревенчатых сарая, стоявшие во дворе ее дома, были битком набиты самыми невероятными в невысокликовском хозяйстве вещами.
Во время недавнего потопа пожарные снимали старуху с крыши одного из них, а она цеплялась, чуть не зубами, и орала "Добро пропадет!" Однако каким-то чудом и дом, где раньше в каморке под крышей обитал Репейник, и сараи во времена бедствия уцелели.
"Свиток нужно обнаружить и изъять, - растолковывал очумевшему Уткинсу паромщик. - Это дело жизни и… жизни, промотай ее моллюск!"
"Чьей?!" - воздев руки, возопил Тинин папаша, с треском влетая в калитку старой барахольщицы. "Твоей!" - брякнул в ухо Брю, ускользая под крыльцо. Тачка, наконец-то, снизила скорость и плавно остановилась у ступенек.
Зузила не заставила себя ждать. Приземистая, слегка кособокая фигура выросла как из-под земли. Блеклые на выкате глаза и собранные в пучок волосы делали старуху похожей на лягушку.
Мрачная подозрительность, с которой она смотрела на сидящего в тачке Уткинса, ничего хорошего не сулила.
- Разъезжают тут всякие, в чем попало, а потом калитки ломаются, - каркнула Зузила, ткнув для наглядности пальцем в сторону забора.
- Починим, починим, сию минутку, - папаша Уткинс одновременно пытался раскланиваться и вылезать из тачки.
Трюк не удался, и в результате почтенный невысоклик ткнулся лысиной в землю. Питова тетка задумчиво наблюдала за незадачливым визитером.
- Так, так… И зачем пожаловал? Мне тут цирк не нужен.
- Меняться! - неожиданно для себя услышал Уткинс.
Загробный Брю знал, что говорил. Больше всего на свете старуха любила пополнять свою коллекцию хлама за счет обмена с соседями. В такие минуты душа ее пела.
- Меняться? А что надо? - в рыбьих глазах Зузилы отразился неподдельный интерес.
Папаша Уткинс, наконец, занял вертикальное положение.
- Нужен с-свиток… Кусок пергамента с бу-бу-квами, - пояснил он, вопросительно поглядывая на щель под крыльцом.
- Может, и найдется. А что предлагаешь? - грозно надвинулась старуха.
Уткинс начал лихорадочно соображать, мысленно перебирая всякий садовый инвентарь. Но лопаты, лейки и тяпки Зузилу мало интересовали. Зато тачку она так и сверлила глазами.
- Нет, только не это! - запротестовал знатный огородник.
Сменять новую трехколесную тачку на какой-то древний свиток - это в голове не укладывалось. Но хозяйка уже уковыляла к сараям.
Загробный Брю сразу же выпорхнул из укрытия:
- Соглашайся, жмот коралловый!
Пока папаша Уткинс возмущенно глотал воздух, не находя слов для достойного ответа, старуха вернулась с целым ворохом пергаментных свитков. Тут даже усопший потерял дар речи. Хламонакопительские способности тетки Зузилы явно недооценили.
- Ну, какой берешь? - Зузила начала сопеть от злости и нетерпения.
В это время призрак завис над головой барахольщицы. Через мгновенье она напоминала свежезамороженную лягушку. Удивленно выпученные остекленевшие глаза, не мигая смотрели в одну точку.
- Ну что застыл, старичина, медуза тебе под мышку? - взвился Брю. - Хватай все и ходу. Сил моих нет больше ждать, пока вы наворкуетесь. А тачку-то оставь, а то эта бестия оттает и заорет, что ее ограбили.
Паромщик больше всего боялся, что среди добытых у Зузилы свитков не окажется искомого. Но нужный пергамент обнаружился, причем в целости и удивительной сохранности. Призрак сразу узнал и почерк, и таинственную фразу, что как-то высветилась в пещере на Безымянном острове. Под текстом послания другой, нетвердой рукой была выведена непонятная надпись на хойбовском наречии.
Ценный свиток Брю посоветовал Уткинсу убрать до поры в какое-нибудь потайное место. Взяв напоследок у ошарашенного друга страшную клятву о неразглашении, призрак отбыл по своим важным привиденческим делам.
Глава 4. Плавучий сундук
Пит сидел в каюте "Чертополоха" по пояс голый и играл в шахматы с загробным Брю. Верный Пугай, везде сопровождавший адмирала, время от времени подсказывал ему очередной ход, не обращая внимания на возмущенные тирады паромщика. За бортом был полный штиль, паруса провисли, а солнце жарило так, что, казалось, палуба вот-вот задымится.
Несколько часов назад пернатый боцман, как называл своего Брюгая призрак, приземлился на фок-мачту "Чертополоха" и сразу же заснул. Перелет от островов-Близнецов был утомительным. Если бы не адмиральская эскадра, появившаяся на горизонте так вовремя, Брюгай повернул обратно. Без отдыха до материка ни одной птице не дотянуть.
- Чтоб я воскрес! - воскликнул усопший. - Твоему королю шах. Поставь-ка коника вот сюда!
- Чертово пекло! - ругнулся Пит, передвигая за паромщика фигуру. - Совсем соображения нет, задроби его баклан!
Паромщик довольно хмыкнул.
- Говорил я тебе, Питти, движитель нужен. Вон, на "Мечте Кашалота" ежи как шуровали!
Репейник поскреб под мышкой.
- Так что ж, мне ежей вызывать? Они ж леший знает где! И вообще, я отказываюсь переделывать "Чертополох", по крайней мере, посреди океана, три венка мне на шею!
- Опять украл! - крякнул Брю. - Это мне венки, а тебе рынды. Вот их уж куда хочешь…
- Да ну тебя, нежить морская! - отмахнулся Пит. - Вот не буду за тебя фигуры двигать…
Репейник хотел еще что-то сказать, но тут дверь перехода, находящаяся внутри каюты, кстати, личная и почти для всех потайная дверь адмирала засияла, и из нее появился Болто.
Глава Канцелярии переходов взял себе за правило раз в месяц проверять исправность всех дверей. В каюте дохнуло разнотравьем горного луга и соснами. Пит с наслаждением втянул носом родные запахи.
- Ну и жара у вас! - покачал головой Хрюкл, подошел к оконцу и высунул голову наружу. - Штиль, что ли?
- Полный, - кивнул Репейник.
- Ни зыби даже, закопай ее морж, - подтвердил паромщик.
- А вы, значит, в шахматы… - Болто заложил руки за спину и прошелся по каюте.
- Ну не в карты же мне с этим жуликом играть, протухни его селедка! - возмутился призрак. - Что это будет, если он еще и биться за меня начнет!
Пит не успел, даже, поинтересоваться, почему Болто столь неожиданно появился у него в каюте, как дверь снова вспыхнула, и из нее вышел Олли Виндибур. На этот раз воздух, вошедший вместе с гостем, пах овощными грядками.
Олли прибыл, чтобы пригласить Пита на встречу с членами Объединенного Совета. Загробный Брю и Болто, так кстати оказавшиеся на "Чертополохе", тоже были приглашены.
Именно по наказу Совета бестелесный паромщик со своим верным Брюгаем летал в Ласиоту. Он должен был выяснить, чем занимается Дерг, когда не произносит речей перед островными вождями и не принимает просителей в своей резиденции. Непонятные и тревожные слухи, доходящие на материк, нуждались в проверке. Правитель Дерг вербовал сторонников, армия кроителей росла, но самым пугающим было новое гипнотическое влияние Дерга на вождей, затмевающее даже страх перед морскими псами Пита.
Последней каплей стало сообщение дельфа Флога. Он рассказал, что у одного из дальних островов архипелага строится невиданный доселе военный корабль из железа. А любое военное новшество на островах, обходящееся без Репейника, явно попахивало уклистами.
- Пит, Болто, не обижайтесь, - сказал Олли, - но я никому ничего не мог сказать раньше - Совет запретил. Зато теперь Брю может поведать нам о том, что удалось узнать.
- Я, парни, не один день провел на островах, провалиться мне в трюм, - начал свой рассказ призрак. - Мне только что Дергу в карман не приходилось залезать. Но все-равно, я ведь только слушал, о чем он говорил со своей свитой, засохни ее жабры, а быть сразу в нескольких местах даже призраку не под силу. Про железный корабль я слышал не один раз. Его, а вернее их строительство скоро закончится. Одна верфь точно на острове Дремоты, но есть еще две или, даже, три.
Репейник резко изменился в лице:
- Почему, интересно, адмирал правительственного флота ни сном, ни духом, ни о каких железяках? Дерг и его кроители хотят войны, - у Репейника раздувались ноздри, - и клянусь, они ее получат!
- Погоди, Пит, не кипятись, - Олли как всегда попытался разобраться до конца. - Брю, а что еще ты узнал?