- Что я должен сделать, брат? - спросил он.
Ответ Фугиса был прост:
- Мне следует отвести тебя к капеллану Элизию и заставить исповедоваться в том, что ты сделал, а затем оставить ждать его решения.
- Я… - начал сержант, но потом смирился. - Да, ты прав. Но позволь мне сделать это самому, позволь мне самому пойти.
Апотекарий заколебался. Он прищурился, вновь испытующе взглянув на Тсу'гана.
- Хорошо, - согласился он наконец. - Но не затягивай, иначе мне придется помочь тебе это сделать.
- Обязательно, брат.
Фугис подождал еще секунду, затем развернулся и направился в комнату, где его ждал Кадай.
Тсу'ган двинулся в другую сторону, не замечая фигуры, что следовала за ним по темным коридорам зала Реликвий, той самой, что наблюдала за ним, когда он потерял самообладание у подножия алтаря-наковальни, и шла за ним от самой изоляторной камеры.
Обуреваемый горем, стыдом и болью, брат-сержант дошел до развилки коридора. Светильники-жаровни словно окрашивали коридор потусторонним свечением, но Тсу'ган не обращал на это внимания. На восток коридор вел в реклюзиам, там сержанту следовало дождаться капеллана и очистить свою отягощенную душу. На запад коридор возвращался в небольшую оружейную, где лежали доспехи Саламандра. Тсу'ган уже собрался повернуть на восток, когда ощутил на плече легкое прикосновение.
- Куда вы направляетесь, милорд? - послышался голос Иагона. - Ваши доспехи в другой стороне.
Тсу'ган повернулся. Иагон тоже был закутан в плащ. Капюшон он натянул так, что виднелся лишь острый нос и изогнутые книзу губы. Худощавая фигура Саламандра без доспехов выглядела еще более худой, из-за чего Иагон казался маленьким по сравнению со своим сержантом.
- Иагон, я не могу, - признался Тсу'ган. - Я должен просить наставлений у Элизия.
Он попытался двинуться дальше, но Иагон вновь взял его за плечо, на этот раз сильнее.
Тсу'ган поморщился:
- Убери руку, рядовой. Я твой сержант.
Лицо Иагона осталось невозмутимым, словно маска.
- Я не могу, милорд, - ответил он и еще сильнее сжал плечо сержанта.
Тсу'ган нахмурился и перехватил запястье Иагона. Несмотря на раны, он по-прежнему был невероятно силен, и теперь настала очередь Иагона выдать свои неприятные ощущения.
- Мне не хватит сил удержать вас, брат-сержант, но позвольте воззвать к вашей рассудительности, - попросил Иагон и отпустил плечо сержанта.
Тсу'ган выпустил его руку, рассерженное выражение сменилось просто недовольной гримасой. Иагон воспринял это как позволение.
- Отправляйтесь к Элизию, если так надо, - торопливо прошептал он, - но знайте: если вы это сделаете, вас разжалуют и заставят покаяться в содеянном. Хирургеоны-дознаватели будут резать и колоть вас до тех пор, пока не вызнают все до последней капли. И брат-капеллан узнает о вашем обмане…
- Я не обманывал никого, кроме самого себя, - огрызнулся Тсу'ган, собираясь уже развернуться, но Иагон остановил его.
- Он узнает о вашем обмане, - настойчиво повторил он, - и примется за тех братьев, кто был на собрании. И не будет больше шанса занять место Н'келна и никакой перспективы исцелить нашу разобщенную роту.
- Я не хочу занимать его место, - возразил Тсу'ган уверенно. - Моя цель не в этом.
- Но если не вы, то кто? - продолжил упрашивать Иагон. - Так предназначено судьбой.
Тсу'ган покачал головой:
- Я разбит. Когда зовет битва, мне становится легче. Лай болтера и грохот войны в сердце смягчают боль. Но когда враг повержен и поле боя замирает, боль возвращается, Иагон.
- Это всего лишь горе, - ответил воин, склоняясь ближе. - Это пройдет. Но не лучше ли ускорить процесс, идя в горнило войны во главе собственной роты?
Тсу'ган задумался. Еще недавно почти угасшее пламя амбиций начало разгораться вновь. Он исцелит раскол между своими братьями и в этом обретет свое исцеление.
На память пришли непрошеными слова Нигилана, сказанные им на Стратосе, перед тем как Тсу'ган прыгнул внутрь храма, чтобы стать лишь свидетелем смерти Кадая.
"Тебя ждет великая судьба, но на нее упадет тень другого".
Словам предателя нельзя верить, но благодаря им Тсу'ган начал кое-что понимать. Он убеждал себя, что сам пришел бы к такому выводу, что со временем рассуждения привели бы его к такому же прозрению. В его сознании возник образ Дак'ира, спешащего на помощь капитану за мгновение до смерти. Игнеец был чем-то вроде изгоя, но его тоже окружало ощущение необычной судьбы. Тсу'ган чувствовал это каждый раз в его присутствии. Ощущение притупляла ненависть, но все же оно было. И если место капитана не займет Тсу'ган, его наверняка займет Дак'ир. Ни один игнеец не достоин возглавлять боевую роту Астартес. Тсу'ган просто не мог позволить такому случиться.
Когда Тсу'ган ответил на услужливый взгляд Иагона, в его глазах и позе появилась твердость.
- Хорошо, - пророкотал Тсу'ган. - Но как быть с Фугисом? Апотекарий заставил меня пообещать, что я приду к Элизию.
- Опередите его, - не задумываясь, посоветовал Иагон. - Наш брат так занят своим горем, что поначалу не будет настаивать. А к тому времени, когда начнет, Н'келн уже с готовностью сложит с себя мантию капитана, а вы возвыситесь.
В глазах Иагона загорелось неукротимое честолюбие. Как ближайший помощник Тсу'гана, он ухватится за стремя своего господина, пользуясь его новообретенной властью и влиянием, и возвысится вместе с ним.
- Тогда Фугис не станет раскрывать рта: он поймет, что вы снова хозяин своим чувствам.
Тсу'ган уставился куда-то вдаль: ослепительные видения вставали перед его мысленным взором.
- Да, - выдохнул он, хотя, казалось, за него говорит кто-то другой, - именно так я и сделаю.
Он вновь посмотрел на Иагона, с новым огнем в багровом взоре:
- Пойдем. Мне нужно надеть доспехи.
Иагон поклонился, пряча улыбку в тени, закрывшей лицо.
Вдвоем они двинулись по коридору, ведущему на запад. Восточный коридор так и остался нехоженым.
Иагон был доволен. Он сумел заново вдохнуть мужество и чувство уверенности в своего сержанта. С того самого момента, как они вернулись со Стратоса, Иагон превратился в его неотступную и внимательную тень. Он должен был знать о каждом темном желании, о каждой мучительной тайне и воспользоваться этим. Он начал понимать, глядя из темноты, что в конце концов придется начать действовать. Просто нужно дождаться удачного момента. В коридоре зала Реликвий он вмешался очень своевременно. Минутная заминка - и Тсу'ган отправился бы к Элизию, разрушив все, что Иагон так аккуратно планировал, и лишив его всех шансов воспользоваться чужой властью.
Хотя Иагон и был космодесантником со всеми плюсами и могуществом этого состояния, ему не досталась физическая сила Ба'кена. Он не владел психической мощью Пириила и религиозным рвением Элизия. Но вот хитростью - о, да! - хитростью он обладал в полной мере. А еще целеустремленностью и нерушимой уверенностью, что Тсу'ган однажды станет капитаном, а он, Кербий Иагон, будет греться в лучах славы своего господина. И ничто не должно стоять на пути к этому. Несмотря на свои разглагольствования об обратном, Иагон считал, что Фугис - это проблема.
И когда они с Тсу'ганом пришли в оружейную, Иагону пришла в голову еще одна, заключительная мысль: с угрозой, которую представляет апотекарий, необходимо разобраться.
Ба'кен и магистр Аргос стояли у подножия Циндарского плато. Их тяжелые ботинки тонули в песке пустыни Погребальных Костров. Саламандры наблюдали за далекой процессией ноктюрнских жителей, направляющихся к воротам Гесиода.
Город-убежище - название очень подходило.
Во время Сезона Испытаний города-убежища распахивали свои ворота и давали приют народу Ноктюрна. В основном кочевая раса, население планеты по большей части обитало в поселениях и временных лагерях, которые плохо переносили разрушения, причиняемые землетрясениями и вулканами. Ноктюрнцы преодолевали огромные расстояния, совершая длиннейшие путешествия по всей планете в поисках защиты от стихии.
Крепкие стены и надежные ворота, на века сработанные искусными мастерами Ноктюрна, служили бастионами защиты городов-убежищ в ранние годы колонизации. Первобытные шаманы - латентные псайкеры, чьи генетические мутации позже были лишены покрова тайны и взяты под контроль - первыми обнаружили самые безопасные места для этих поселений. Сделали они это, общаясь с землей посредством связи, до сих пор признаваемой и почитаемой народом Ноктюрна. Позже пришли геологи-исследователи, которые посоветовали, как возвести и укрепить зарождающиеся поселения, постепенно превратившиеся в города. Но с веками эти города совершенствовались. Технологии, принесенные Повелителем Человечества - тем, кто был известен лишь как Чужеземец, дали более надежную защиту от капризных сил земли. Пустотные щиты встали на пути лавовых потоков и пирокластических туч, адамантий и армированный керамит сдерживали сейсмические толчки и накатывающие огненные валы.
Эти пристанища с их системами защиты встали между расой и ее гибелью от стихии.
Ба'кен поприветствовал Дак'ира низким и сильным голосом:
- Брат-сержант.
Дак'ир, с Емеком рядом, подойдя, кивнул в ответ.
- Похоже, исход начался, - заметил брат Емек.
- Сезон Испытаний близок, - отозвался Дак'ир. Он посмотрел, как Аргос в магнокуляры разглядывает длинные вереницы пилигримов.
- Да, - сказал Ба'кен, коротко кивнув Емеку и возвращаясь к наблюдению, - кочевые племена собираются вместе, и города-убежища заполняются, как и каждый долгий год.
Емек, который явился с непокрытой головой, задумчиво провожал взглядом длинную вереницу беженцев.
- Их всегда так много.
Гражданские прибывали со всего Ноктюрна: торговцы, ремесленники, охотники и семьи. Одни шли пешком, другие пересекали пески на каркасных багги и трициклах с толстыми шипами, таща за собой прицепы с пожитками и инструментами. Камнедобывающие машины и гуртовщики, погоняющие стада завротуров, вьючные ящеры, тянущие телеги и широкие фургоны. Пилигримы везли все, что могли увезти; скудные пожитки были обернуты в промасленную ткань для защиты от песка и пыли. Путники носили одежду, защищающую от жары и песка: балахоны, пончо и плащи с надвинутыми капюшонами. Ни один не пустился в дорогу с непокрытой головой. Кое-кто даже обернул голову и лицо тонким шарфом, чтобы уберечься от палящего солнца.
На последнем километровом отрезке до раскрытых ворот Гесиода Дак'ир различил редкие вкрапления зеленых доспехов вдоль извивающегося людского потока. Задачу оказать помощь и препроводить гражданских в укрытие за городскими стенами возложили на пятую роту, которая вместе с Третьей и Седьмой еще оставалась на планете.
Саламандры, наставив болтеры в затянутую жарким маревом даль, все время оставались настороже. Они высматривали хищников, таких как сахрк, и следили за крылатыми тенями дактилидов, кружащих в небе в поисках легкой добычи.
- Беженцев мало, - отозвался Аргос с металлическим тембром в голосе, ненавязчиво опровергнув слова Емека. Оценив группы гражданских через магнокуляры, он быстро прикинул: - Многие останутся страдать за пределами городов.
Вдалеке, со стороны Фемиды, соседки Гесиода, словно раскаты грома, заворчало землетрясение. Там уже начались, пока еще незначительные, извержения вулканов. На пути к Циндарскому плато Дак'ир слышал, что три отдаленных поселения были разрушены толчками и сгинули без следа. На горизонте вырисовывалась гора Смертного Огня. Огромный монумент из камня и ярости изрыгал потоки пламени и лавы, готовясь к более крупному и более разрушительному извержению. Аргос с мрачным видом опустил магнокуляры.
- Мы - стойкое племя, брат-сержант, - сказал он Дак'иру вместо приветствия.
- И гордое, - добавил Дак'ир. - Именно это делает нас теми, кто мы есть.
- Хорошо сказано, - отметил Аргос, но мрачное выражение с его лица не исчезло, когда он отвернулся и снова принялся осматривать длинную колонну гражданских. Для большинства людей средний срок жизни на Ноктюрне был недолгим. И цифра эта станет еще меньше с приходом сезона смещений планетной коры.
Дак'ир обернулся к Ба'кену, указывая на тяжелый огнемет, притороченный к спине могучего Саламандра:
- Я смотрю, ты не терял времени даром, брат.
- На замену тому, что я потерял на Стратосе, - пояснил Ба'кен с жесткой усмешкой, гордо демонстрируя оружие. Предыдущая инкарнация огнемета погибла, когда запас прометиевого горючего вступил в реакцию с летучей химической смесью, выпущенной культистами в мире высотных городов. При этом Ба'кена ранило, но крепкий Саламандр обратил на рану внимания не больше, чем на какую-нибудь царапину. А вот тяжелое оружие, которое он так тщательно создавал, не устояло.
- Благословлен самим братом Аргосом, - прибавил он, указав в сторону технодесантника.
Аргос отошел к краю кругового плато, выйдя за пределы металлического диска в его центре.
- Ты не с нами, брат? - спросил его Дак'ир.
- Я присоединюсь к вам позже, когда закончится проверка пустотного щита Гесиода.
Дак'ир взглянул на бурлящее огненно-оранжевое небо и прищурился, что-то высматривая.
- Ба'кен, а где "Огненная виверна", которая должна доставить нас на Прометей? - спросил он, отметив, что Аргос сверяется с небольшим наладонником.
- Тут новости не очень приятные, сэр, - ответил огнеметчик. - "Громовые ястребы" готовят для предстоящего отлета. Поэтому в крепость-монастырь нас телепортируют.
Дак'ир вспомнил совсем недавние события на борту "Архимедес Рекса" и последующий перенос на корабль Злобных Десантников "Чистилище". Внутренне он протяжно застонал от подобной перспективы, теперь догадавшись, что Аргос задавал координаты для маяка наведения.
И тут мощный толчок потряс песчаную равнину, завладев вниманием сержанта. В недрах земли заворочался пирокластический грохот, глубокий и резонирующий. Шел он от горы Смертного Огня. Огромное облако из дыма и пепла выступило над кратерообразным устьем на его вершине и бурлящей серо-черной волной покатилось по каменистым склонам гигантского вулкана. Гражданские уже вопили, когда в потемневший воздух взметнулся фонтан магмы. Склон вулкана как-то вдруг покрылся обильными потоками тягучей лавы с островками шлака.
Послышался еще более глубокий грохот, и дюны всколыхнуло рябью от мощнейшего толчка, заставив гражданских взвыть от ужаса и прибавить ходу. Тягловые животные отчаянно заревели, не слушаясь паникующих возничих и внося свой вклад в разразившийся хаос. Нарастающий рокот под землей превратился в какофонию, когда из недр горы вырвался мощный луч красного света. Он достиг небес, блистая ослепительным огнем, пронзил, словно копье, тучи пепла и пропал, оставив в них пятно.
Проявление неистовства природы продлилось всего несколько секунд. Вслед за ним вопли жителей, растянувшихся по все еще дрожащим дюнам, стали еще громче. Потоки лавы иссякли, собравшись в озера, тучи пепла скатились вниз и рассыпались тонким покрывалом по земле. Вулкан снова уснул, но лишь ненадолго.
- Ты когда-нибудь видел такое? - Основное сердце Дак'ира колотилось. Он посмотрел, как Саламандры, стоявшие вдоль колонны, быстро наводят порядок.
Ба'кен покачал головой в благоговейном изумлении.
- Это знамение, - выдохнул Емек, - наверняка. Сначала ларец, теперь это… Добра не жди.
Дак'ир посуровел: он не собирался поддаваться истерии так быстро.
- Брат Аргос, - окликнул он, приглашая технодесантника высказать свое мнение.
Аргос воспользовался магнокулярами, чтобы осмотреть место появления луча.
- Подобного феномена я не наблюдал никогда.
- Что могло его вызвать? - спросил Ба'кен.
- Что бы это ни было, - предположил Емек, - оно предвещает беду.
Он указал на небо. Огненно-оранжевый отсвет стал цвета крови, омывая опутанные молниями небеса неприятным красным свечением. Несмотря на отсрочку апокалипсиса, местные жители задвигались быстрее. Некоторые в ошеломлении и страхе указывали на небо, их приходилось подгонять вперед. Боевые братья подбадривали колонну, заставляя людей прибавить шагу; жесты их были настойчивыми, но по-прежнему спокойными и уверенными. Сейчас поток беженцев вливался в ворота Гесиода. Но многие, чьи фургоны завязли во время землетрясения и кто от страха не мог шевельнуться, были вне пределов досягаемости Саламандр, оставшись на милость суровой стихии.
Обеспокоенный тяжелым положением гражданских, Дак'ир сошел с диска.
- Мы должны помочь им.
- Вернись в круг, брат-сержант. - Бесстрастный голос Аргоса остановил Саламандра. - У твоих братьев есть своя задача, у тебя - своя. Здесь мы больше ничего не сможем выяснить. Ответы будут у Ту'Шана.
Дак'ир неохотно занял место в круге телепортатора.
- Остается надеяться, что вести из Пантеона будут добрыми, - пробормотал он и сжал зубы, когда Аргос запустил телепортацию. Металлическая токопроводящая пластина под ногами Саламандр вспыхнула, словно магний, и мир вокруг сержанта наполнился светом.
Телепортация заняла мгновение, и вокруг проступили края приемной площадки. Это была одна из десяти переходных точек внутри телепортариума крепости-монастыря на Прометее. Призрачные испарения варпа скатились с шестиугольной плиты, достаточно большой, чтобы вместить целое отделение терминаторов, чего уж говорить о трех боевых братьях в силовой броне.
Разряды энергии с треском вспыхнули и рассеялись по трем токопроводящим балкам, дуги которых загибались над площадкой, словно сложенные щепотью пальцы. Глушители варпа, психические буферы и другие предохранительные устройства стояли на своих местах на тот маловероятный случай, если что-то пойдет не так.
Дак'ир на этот раз пришел в себя после переноса довольно быстро. Зная, что произойдет, он приготовился, и благодаря ноктюрнскому стабильно работающему комплексу телепортации процесс прошел гладко. Автоматические орудийные сервоустановки опустились, не зафиксировав угрозы. Дак'ир сошел с площадки телепортатора и направился к причальной палубе, где уже собирались Саламандры.
Причальная палуба была огромной; к ней вели открытые взрывостойкие двери. Те Саламандры, кто уже перенесся на Прометей или, вероятно, и не покидал его, собирались небольшими группами, вполголоса возбужденно обсуждая возможные последствия того, что обнаружит Пантеон. Одни готовили оружие, проверяя и перезаряжая его с методичной четкостью. Другие преклонили колени в одиночестве, давая предбоевые обеты и прижимая к губам символы молота Вулкана. Повсюду звучало имя примарха.