Окровавленное тело охранника распласталось возле дверцы лифта. Майк вздрогнул и невольно сдал назад: это был тот самый парень, что сканировал ему ладони и сетчатку. В руке его всё ещё был зажат пистолет. Майк наклонился, вывернул оружие из мёртвых пальцев и застонал от злости, ощутив, как "поехала" под пальцами расколотая рукоять: "глок". Твою мать, "глок"! Ну, OMG, ну, жадюги чёртовы. Радели они о своих сотрудниках, как же… Даже на экипировку для охраны денег пожалели! В стране Смита и Вессона, в стране Кольта - поганая австрийская штамповка из металлокерамики, только уронили на бетон, корпус уже и треснул. Майк повертел пистолет в руках. Дрянь дело. Стрелять из такого - всё равно что с гранатой играться. Впрочем, подумалось ему, на те штуки из катакомб нужен не пистолет, а по меньшей мере безоткатка.
Он выщелкнул обойму. Передёрнул ствол. Желтоватый патрон вылетел и глухо стукнул о конторку. Ага: четыре и один в стволе. Итого пять. Пользы от них сейчас, как от бабских тампонов, но вдруг найдётся пистолет поцелее. Хотя… может, и этот сгодится. Майк перевернул пару столов, пошарил в ящиках, нашёл слегка оплавившуюся бобину скотча, обмотал им треснувшую рукоять, вставил обратно обойму и сунул изувеченный ствол в карман.
Двинулся к лифту.
Искорёженные дверцы замерли, не закончив движения. Рухнувшая кабинка косо застряла возле самого выхода, рядом валяются оба противовеса. Внутри пусто. Повсюду на стенах следы ожогов и пробоины от пуль, дюраль погнулся, пластик треснул и обуглился, пахнет дымом и горелой изоляцией. Майк осторожно просунул голову внутрь и посмотрел наверх. В проёме раскуроченного потолка виднелась уходящая вверх лифтовая шахта, в которой уныло качались обрывки тросов. Всё, что могло ломаться, было сломано. Сверху тянуло пылью и горячим запахом пустыни. Майк выругался, плюнул и закашлялся.
- Пыль, - пробормотал он и утёрся рукавом. - Пыль на ветру… Проклятие…
Невыносимо ныли рёбра и нижняя челюсть, саднило прикушенный язык. Хотелось пить.
…Гроза грянула после обеда, неожиданно, как аризонский смерч. Беды ничто не предвещало. В северном туннеле, на четвёртом ярусе перемкнуло кабели, - должно быть, кто-то из игроков случайно раздолбал защитную бронеплиту. Ничего необычного: такое бывало и раньше. Правда, в этот раз весь сектор лишился освещения и выпал из слежения. Но ситуация была вполне штатная. Операторы спокойно выждали момент, когда в зоне боя никого не было, и перекрыли аварийный участок. Хэл отрядил для ремонта Томаса и Уильяма, последний сказался больным и слинял к доку в лазарет, и Хэллоуин послал вместо него Рамиреса. Спустя минут примерно десять вдруг пришёл сигнал тревоги с наблюдательного поста, зазвенели звонки, началась беготня, потом был грохот, после которого Майк уже ничего не помнил: дверь в боевой коридор, задраенная наглухо, вдруг вспухла, как пузырь, с той стороны, швы разошлись, петли начали трещать, и Майк очертя голову бросился наутёк. Дальше память сохранила только чей-то крик, грохочущие позади выстрелы и взрывы и его полёт навстречу опрокинутому креслу.
Под этим креслом он и пришёл в себя. Было тихо. В комнате царил разгром. Мигало красным аварийное освещение. Что и как произошло, кто был во всём виноват, оставалось только гадать, но в одном у Майка не было сомнений: проклятые машины каким-то образом ухитрились вырваться на волю.
Там-то, в коридоре, возле лифта и отыскался охранник, тот самый, мёртвый. Но и только. Больше людей поблизости не было. Успели убраться? Или…
Майк прошёл через зал мимо чёрного пятна на полу, мимо раздавленных столиков с пижонскими футуристически изогнутыми хромированными ножками, миновал разбитый кофейный автомат, дважды повернул к техническому сектору и тут же понял, холодея сердцем: нету никаких "успели", одно сплошное "или".
Три лежащих тела. Первым - Хэл с разбитой головой и косым пунктиром из багряных клякс поперёк груди, где вышли пули; мёртв безнадёжно, первой же очередью наповал. Остекленевшие глаза бездумно таращатся в потолок, рот приоткрылся, сходство со всесвятской тыквой стало пугающим. Следом на зелёном ковролине маячит белой шевелюрой Бак, техник-транспортировщик ("За остальное нам не платят"). Третье тело, изуродованное взрывом, опознать непросто, разве только по зубным коронкам. Это с равной вероятностью мог быть как второй техник, так и один из наблюдателей, а то и вообще сам Рамирес. Стопудово не Уильям - кожа слишком светлая. И не док - слишком худой для дока. А кстати, посетила Майка неожиданная мысль, неплохо бы проверить лазарет - вдруг там кто уцелел.
Он выглянул из-за угла: никого. Снял пистолет с предохранителя. Осторожно, шаг за шагом двинулся вперёд. Под ногами хрустел битый пластик с плафонов.
- Есть тут кто? - вполголоса окликнул Майк.
Тишина, треск перебитой проводки и запах дыма.
Он доковылял до медицинского блока, осторожно толкнул стеклянную дверь с зелёным "пауком". Вновь тишина и темнота, острый запах свежей крови, спирта и медикаментов. Майк прошёл внутрь, нашарил настольную лампу и щёлкнул выключателем. Опустил пистолет.
- Твою мать…
Безжизненное тело дока Ларса обмякло на стуле, свесив руки, как резиновая кукла, наряженная в костюм и испачканный белый халат. Аккуратная дыра во лбу, скорее всего, выжжена лазером. Похоже, он не мучился: мозги вскипели моментально, даже черепные швы разошлись. Стол и стена позади него забрызганы кровью. Если не считать этого и опрокинутого шкафа, лазарет почти не пострадал.
Майк прислонился к стене. Ему стало дурно.
Сколько он так простоял, он не смог бы сказать. Минут пять, может, десять. А может, и все полчаса. В голове была пустота. Тупая, ноющая боль постепенно спускалась от груди вниз, к пояснице, - видно, что-то он таки отбил во время своего памятного полёта. Впрочем, грех жаловаться: как-никак это кресло спасло ему жизнь. Наверняка из-за него пилоты боевых машин приняли его за труп и не стали достреливать.
- Зомби, - выругался он, крепче сжимая рукоять пистолета. - Зомби…
Он перебрал пакеты и рассыпанные ампулы. Нашёл и ввёл себе ультракаин под рёбра; малость полегчало. Поразмыслил, не вкатить ли заодно заморозку и в челюсть, но раздумал - боль была вполне терпимой, а язык и так едва шевелился. Вышел в коридор.
И тут грохнуло! Плафон над дверью лопнул, на голову Майку посыпались осколки. Он машинально рухнул на спину, шарахнулся назад, упал, отполз на четвереньках и замер, спрятавшись под стол и тяжело дыша. Пистолет сам собой оказался в руках, испачканная кровью рукоять заскользила в ладонях.
- Майк? - тем временем неуверенно послышалось из коридора. - Господи, Майк! Это ты? Это и вправду ты?
- Я, чтоб тебе провалиться! - крикнул он в ответ. - Какого чёрта?..
- Господи, Майк! - В двери замаячил силуэт человека. - Не стреляй, парниша! Слышишь? Это я. Ради бога прости - я подумал, ты одна из этих железяк… Это я, я! Билли.
Весь перепачканный докторской кровью и злой как чёрт, Северцев вылез в коридор.
- С ума сошёл, скотина растаманская? Чего палишь? Всю шею мне стеклом изрезал… Ты техник или хрен собачий? Думаешь, те штуки пулей остановишь?
Уильям свесил патлатую голову. Руки его тряслись. Он вытер нос тыльной стороной ладони и озадаченно уставился на зажатый в руке пистолет. Ствол ещё дымился.
- Не знаю, чувак, - признался он. - Я правда не канаю, что на меня нашло. Ты же видел, что творится: все убиты. Все! Хэл, док, охранники… Эд, Чарли… Весь командный пост разгромлен. Ну перемкнуло меня просто!
- Не ори… Как ты уцелел?
- Сам не пойму. Я в раздевалке был. А там шкафы…
- Опять сосал бутылку?
- Брось, чувак, - устало отмахнулся он. - Теперь-то что за дело? Мне эта бутылка, не иначе, жизнь спасла. Я же в шкаф залез, в подсобку, туда, где швабры-вёдра. А они, прикинь, не стали проверять. Все личные шкафы проверили, все двери отломали, раскурочили, как банки от сардин, а в кладовую не полезли. Улавливаешь суть? Ага. Закон игры, чувак, сам знаешь - всё ценное только в запертых шкафах.
- Игроки, м-мать… - сквозь зубы выругался Северцев. - Где пистолет взял? У охранника?
- Угу. Ему он больше ни к чему. Что делать-то будем, а, моряк? Идеи есть?
Майк огляделся. Бесполезный жест. В одну сторону - коридор, в другую - коридор. Упавший лифт и никаких ступенек, разве только до тросов допрыгнуть. Полная секретность. Заперты не хуже, чем селёдки в бочке.
- Ты в вентиляции сечёшь?
- Не, чувак, не секу. - Порядком перепачканные дрэды Билли отрицательно качнулись. - Это Рамирес был у нас спецом в воздуходувке. Да и то ни разу ничего такого не требовалось.
Майк устало сел на стол. Провёл ладонью по лицу. Потряс головой.
- Слушай, Билл, а что вообще произошло?
Уильям развёл руками:
- Чел, в натуре - не знаю! Скорее всего, зомбики забили Тома и взломали дверь.
- Пусть так… Но кто их пустил в закрытый сектор?
- Мыслю так, хуан таки не выдержал и Тома бортанул. Может, они разругались вконец, а может, Том случайно ляпнул что-нибудь, а тот не понял. Эд и Чарли, может, что и видели, да разве их сейчас спросишь… Разве только запись посмотреть. Если она, конечно, была, эта долбаная запись. А вообще, они всё записывали.
- М-да…
- Как выбираться будем? - проявил практичность Уильям. - Если аварийный выход и есть, я не знаю, где он. Смена через полторы недели, а снаружи сто сорок миль пустыни в любую сторону. Без провианта загнёмся. У меня из жратвы только виски, да и то на донышке. А ещё зомбики… Зачистить зачистили, так ведь всё равно вернуться могут.
- Нужно посмотреть, какая-то еда должна была остаться в столовой. Потом, нам нужны инструменты, оружие, какой-нибудь детектор движения… Чёрт, да хоть что-нибудь! Нам надо в ремонтные боксы.
- С ума сошёл? Это же рядом с игровой, все двери сломаны. Не-е, - Уильям покрутил носом, - я туда не пойду… А если засекут?
- Там блок, нельзя вести огонь. Аварийное питание должно держать систему… Свет, кондиционер и это… это самое. Там ручное управление, противовесы… Если сумеем заблокировать двери, продержимся до подхода техников: связи нет уже полдня, в компании должны забеспокоиться. В общем, надо идти.
Он встал и тотчас услышал, как где-то далеко грохотнул металл.
Уильям тоже вскочил. Кожа его посерела.
- Что это?
- Тихо!
- Срань господня, Майк, это они!..
- Заткнись! Чёрт тебя дёрнул выстрелить…
- Откуда они идут?
Майк лёг, сжимая в потных руках пистолет, и прижался ухом к полу, силясь разобрать, кто приближается.
Шорох. Тихий скрежет. Сотрясения нет. Пять ног обутых и одна, похоже, с содранной резиной - механизм хромает: топ-топ-клац, топ-топ-клац… Ещё в промежутках: вйиу… вйиу… Ага. Сервомоторчики… Один или два лёгких робота - звуки тихие, тон высокий…
- С юга идёт, - облизав пересохшие губы, шепнул ему на ухо Билл. - Если внешние динамики отключены, есть шанс прорваться в мастерскую.
- Только не вздумай палить. Идём на цыпочках, понятно?
- Куда уж понятнее…
- Пошли.
Майк выглянул в коридор. В оба конца никого, только справа осторожный шум шагов.
- Быстро!
Уже на полпути стало ясно, что план не сработал: чёртова машина их услышала и теперь нагоняла: из-за поворота раз за разом бликовал свет фар. Майк задыхался, снова разболелся бок, сердце стучало как бешеное.
- Быстрее! Быстрее! Твою мать, быстрее же!!!
Майк, уже не скрываясь, ругался вслух.
Впереди открылся длинный коридор, и Северцев с отчаянием понял: не успеть. Никак не успеть. Машина на дистанции прямого выстрела - они здесь как в дуле ружья. Что там ракета: одна пуля, жалкий лучик боевого лазера - и им конец.
Свет прожектора ударил в спину. Майк обернулся, нашаривая за поясом пистолет и опустил руку. Безнадёжно. Бежать больше не было смысла: до буферной зоны тысяча футов открытой трубы. Ни закутка, ни поворота, никакой нычки.
Будь проклят тот день, когда он встретил Артура.
Будь проклят день, когда вообще придумали игрушки!
Выстрелов, однако, не последовало, хотя топот настигал. Две длинные людские тени метались впереди по стенам. "Играется, зараза", - процедил сквозь зубы Майк. Если железяка их настигнет, то затопчет, как котят. При одной мысли об этом уже хотелось застрелиться. Шаг, ещё шаг… Грохот железных шагов за спиной… Нервы больше не выдерживали неизвестности, Майк остановился, обернулся и тут же заслонился рукой: свет прожектора бил прямо в глаза: робот оказался совсем рядом. Лёгкий бронемех, все прочие подробности не разглядеть. Машина замедлила ход, остановилась и теперь неподвижно стояла перед человеком, словно выжидала. За спиной слышался удаляющийся топот Уильяма.
Майк вздохнул и поднял пистолет:
- Ну, сука…
Он спустил курок. Грохнул выстрел. Ещё раз, ещё. Звон железа, рикошет. Четвёртый выстрел раздолбал прожектор, яркий свет погас, посыпалось стекло, теперь только две фары и оранжевые габаритные огни светили в стороны и вниз. Пятая пуля ушла в пустоту. Всё, конец. Затвор пистолета открылся, из ствола - только дым. Надо было забрать у Билла хотя бы патроны…
Майк опустил бесполезный пистолет и теперь, моргая и щурясь, всматривался в тёмный силуэт.
- Что ж ты, гад, не стреляешь, а? - хрипло произнёс он, не заметив, что машинально давно уже перешёл на русский. - Давай же, сука! Чего медлишь? Ну! Стреляй!
И тут в машине ожил внешний динамик.
- Папка?.. - неуверенно прозвучало в звенящей тишине.
Майк чуть не выронил оружие. Шагнул назад, вгляделся в очертания машины. "Степной волк". Потрёпанный, без камуфляжа, но определённо он. Логотип на башне… Логотип на башне…
Чёрт…
- Не может быть, - прошептал он. - Не может быть… Робби… ты?
- Папка… папка, это я! Я! - Знакомый голос сына с нотками истерики, усиленный динамиками боевой машины, заставлял Майка вздрагивать, ударял, как плеть. - Что это?! Почему? Это… всё взаправду, да? Почему?
- Сынок, погоди, только не стреляй… дай сказать…
- Я не буду, не буду! Почему ты так? Где ты?
Майк перевёл дыхание. Приблизился и положил ладони на холодную броню. Где здесь камера?
- Робби, слушай и запоминай. Мы где-то в Аризоне или в Неваде. Здесь подземная база, в пустыне, тут всё по-настоящему. Высшие уровни игры отыгрывают настоящие машины. Я работал здесь… Мы их чинили… Скажи маме, чтобы позвонила в службу OMG, в офис, хоть кому-нибудь! Это может быть опасным. У нас авария… Билли! - обернулся он. Прямоугольник входа ещё маячил. У Майка отлегло от сердца. - Билли! - крикнул он. - Не блокируй коридор! Я жив! Ты слышишь? Всё о’кей! Уильям?!
Тишина. Но по крайней мере дверь ещё открыта.
- Па, я тебя не брошу! - затараторил Роберт. - У меня патронов почти не осталось, но ракеты ещё есть. Ты знаешь, как отсюда выбраться?
- Не знаю. Я не знаю… - Анестезия почти полностью прошла, Майк еле ворочал языком. - Может, нам удастся что-нибудь найти. Нас здесь двое, мы постараемся продержаться. Если на складе что-нибудь есть, мы тебя подзарядим…
- Па, склад мы ещё вчера подожрали.
- Ладно. Всё равно что-нибудь придумаем… - В конце коридора внезапно показался свет. - Эй, что там за…
- Где? - Голос сына стал тревожным и вдруг сорвался на крик: - Синди! Нет! Не надо!
Со стороны жилых помещений приближался новый бронемех. В разговоре возникла пауза. Майк замер. Радиопереговоры?
- Здесь всё по-настоящему! - с отчаянием крикнул сын (явно не ему). - Ты слышишь? Ты была права. Да! Да! Черт, те люди были настоящие! Предупреди…
Опять пауза.
- Сама ты дура! Это мой отец!
Майк сделал шаг назад.
- Оттуда! Бот не заговорил бы по-русски! Если бы с тобой сейчас заговорил навахо, ты б его тоже убила?!
Снова пауза. Майк шагнул ещё раз.
- Я знаю, знаю! Задержи их! Значит, надо! Мы их… Мама?.. Что?.. Не-е-т!!! Не надо! Папка, беги! Беги-и-и!!!
Майк развернулся и рванул по коридору, как никогда в жизни не бегал. Позади затопали, загремел металл, зашипело. Лохмотья ковровой дорожки путались в ногах, сухая пыль жжёной резины облачками поднималась в воздух, от неё першило в горле. Всё пыль, всё… Цивилизация, прогресс… Лишь закрой на миг глаза - и всё уже прошло. Вся жизнь в один миг. История - назад. Под современными одеждами, под стальной бронёй, под электронной начинкой всё равно скрывается мозг первобытного дикаря. Игры разума ещё хуже, чем его сон, и они тоже порождают своих чудовищ.
Пыль на ветру. Все мы - только пыль на ветру…
Он бежал… бежал…
Бежал.
…Роберт дёргался и кричал, царапаясь и вырываясь, когда мать тащила его в кладовку. Упирался в стенки морской звездой, но всё было тщетно. Мелисса зашвырнула сына в темноту так, что с полок посыпались какие-то коробки, захлопнула за ним дверь и дважды повернула ключ. Роберт заколотился изнутри.
- Мама! Не надо! Мама!!!
- Посиди здесь, остынь, - бросила она в ответ. Осмотрела исцарапанную руку, фыркнула, поправила причёску и перевела дыхание. - Впредь тебе наука, чтобы не грубил матери. Совсем отбился от рук! Весь в отца. А всё эти дурацкие игрушки!
- Мама! Открой! Открой! Там папа, ты не понимаешь! Мама!!!
- Прекрати фантазировать, негодник! Лучше подумай над своим поведением!
И она двинулась вниз, на ходу поправляя измятую блузку. Спустилась в холл, угнездилась в кресле напротив подруги. Волнение не отпускало.
- Что там случилось, милочка? - Линда поставила на стол опустевшую чашечку.
- Ах, Линда, не спрашивай! Что ж это такое?! - патетически воскликнула Мелисса, возведя очи горе, как восклицают все матери на свете, апеллируя непонятно к кому. - Никакого с ним сладу! Он стал совсем неуправляемым.
- О да, - горячо согласилась Линда, - этот переходный возраст - просто сущее наказание. А что случилось?
- Да всё игрушки, эти чёртовы игрушки. Вообрази: сидит за машиной с утра до вечера, совсем меня не слушает. А я ведь ему ещё полчаса назад сказала, чтобы он выключил компьютер, так он - веришь ли - не выключил! Ещё и нагрубил мне. Да ещё и выдумал чего-то. Говорит, будто там Майк, внутри. Вообрази, а? Завтра же выброшу эту дурацкую игру. Завтра же!
Она сердито схватила чашку с недопитым кофе и сделала глоток. Зубы стукнули о фарфор. Со стороны чулана слышались приглушённые удары - Роберт колотился в дверь.
- Боже мой, боже мой! - сочувственно покачала головой подруга. - Эти мужчины все одинаковы. Хорошо, что ты с ним развелась. А мальчика надо лечить: все эти игры не доведут до добра.
- Ты думаешь? - встревожилась Мелисса.
- Лечить, лечить непременно! - тоном светской кумушки-всезнайки воскликнула Линда. - У меня есть знакомый психиатр, доктор Лесли Норман. Замечательный человек! Очень хороший специалист и берёт недорого. Я договорюсь, чтоб он его осмотрел.
- Ой, прямо не знаю… Наверное, я так и сделаю.
- Запиши телефон…
В комнате наверху остался лишь забытый всеми Ральф. Совершенно обалдевший от всего произошедшего, он сидел в кресле, как замороженный, среди рассыпанного поп-корна, в мокрых от пролитой газировки шортах, сидел и тупо созерцал опрокинутое кресло, брошенный симстик и экран компьютера, на котором мерцала багровая надпись: