GAME OVER
6.03–5.08.2002
Пермь - Усолье
В рассказе процитированы фрагменты из песен групп "Kansas", "Nirvana", а также Janis Joplin.
Парк Пермского периода
1
Бабушка надвое
- Ты знаешь, я их иногда боюсь, - сказал Серёга и отставил свой стакан.
Я чуть не поперхнулся куском пирога, прожевал, проглотил и вытаращился на него.
- Кого? - с подозрением спросил я.
- Ну, этих… - Он сделал подбородком жест куда-то в сторону.
Я огляделся.
Было позднее утро (или ранний день - кому как нравится). Кафетерий на втором этаже Центрального гастронома был полон народу, и понять, кого имел в виду Серёга со своими страхами, было решительно невозможно. Две продавщицы за прилавком с профессиональной ловкостью кромсали пироги. Люди что-то покупали, чаще всего тут же это "что-то" ели, запивая гнусным кофе из таких же гнусных пластиковых стаканчиков. За соседним столиком стояла бабка и мелко крестила купленные булочки, очевидно собираясь после этого их съесть. Закончив изгонять бесов из булок, она перешла на чай и перекрестила стаканчик, потом - рот, потом подумала, пожевала губами и до кучи перекрестила и солонку тоже.
Я повернулся обратно.
- Кого боишься-то? - не понял я. - Людей, что ли?
- Нет.
- А! Женщин?
- Да нет же! - с досадой отмахнулся Серёга. - Старух. Куда ни пойдёшь, всюду они. Высматривают, подслушивают… Знаешь, иногда мне кажется, что они вовсе и не люди даже.
- А кто? Инопланетяне, что ли?
- Не знаю… Почему бы нет?
Пару секунд я молча таращился на него, потом так же молча покрутил пальцем у виска и потянулся к своему стакану. Пироги с печёнкой - штука, конечно, вкусная, но без чая в горло не проходят.
Чай между тем кончался как у меня, так и у Кабанчика, то бишь, у Серёги.
- Может, по пиву? - предложил он.
- Не сейчас, - уклончиво ответил я. - Тебе пока хватит.
Серёжку друзья зовут "Кабан", а чаще ласково - "Кабанчик". Он ниже меня почти на голову, светловолосый, с постоянно удивлённым выражением лица, и выглядит лет на пять моложе, чем есть. На означенного зверя он нисколько не похож, и корни такого странного прозвища кроются в фамилии. А фамилия у него, естественно, Кабанов.
Последние пять месяцев Кабан работал крысоловом, или, как это официально называлось, "дератизатором и дезинсектором". Он целыми днями носился по городу, как он выражался, "с объекта на объект", и даже ко мне забегал с огромной сумкой, где лежали респиратор, два капкана, куча всяких химикатов, ручной распылитель "Циклон" и большой арбалет-крысобой. И вот сегодня утром Серёга с работы ушёл…
Нет, пожалуй, не так.
Сегодня утром Серёгу вышибли с работы…
Впрочем, кажется, и это не совсем то.
Хорошо. Скажем так: сегодня утром Серёга с треском уволился со своей работы, предварительно подравшись с начальником и сломав себе мизинец на правой руке. В больнице ему наложили гипс, после чего Серёга долго шатался по городу, в итоге завернул ко мне и встретил в моём лице собрата по несчастью - я сегодня тоже увольнялся, причём почему-то тоже с треском и грохотом. Мирно со мной расставаться никто не хотел. Настроение было препаршивое, и мы не придумали ничего лучшего, кроме как пойти и выпить. Загипсованный палец у Серёги торчал самым глупым образом, как бы всё время намекая: "Не пора ли нам поддать?" Не могли же мы проигнорировать такой настойчивый призыв!
Царила осень, последние дни умирающего бабьего лета. Сверху мягко пригревало солнце, с Камы дул холодный ветер. В куртке было жарко, без куртки - холодно. Мы брели куда-то вниз по Сибирской, потом свернули на Ленина, к ЦУМу, прошли зачем-то вверх по Комсомольскому, потом полезли через парк и там на некоторое время осели на скамейке. Серёга тащил свою сумку, пыхтел и ругался, я, естественно, тоже был немного не в себе… Короче, к полудню в нас уже плескалось по литру "Седого Урала" и по сто - сорокаградусной, которую мы перехватили где-то на углу. Всё это привело к тому, что через полтора часа прогулки нас обоих вдруг прошибло на еду, или, как любит говорить Серёга - "вдарило на хавчик". К этому времени мы сделали круг и снова очутились возле гастронома. Куда и зашли.
Здесь-то Серёгу и потянуло на размышления.
- Ну, сам рассуди, - говорил он, хрустя пирогом и роняя крошки, - разве я не прав? Ты оглянись, оглянись на улице: обязательно увидишь рядом старуху, а то и двух. Хоть днём, хоть ночью. Ходят, понимаешь, подслушивают, подглядывают. Звонят куда-то всё время… Боюсь я их.
- Ты спятил, - констатировал я и для верности указал на Серёгу пальцем. - Чокнулся. "Секретных материалов" насмотрелся.
- Можно подумать, ты не насмотрелся…
- Я не смотрю телевизор, - гордо заявил я в ответ. - Не имею такой привычки. Лет десять назад бросил. Из армии пришёл - и бросил.
- К-как бросил? - не понял Кабан.
- Из окошка на асфальт… Сам не смотрю и тебе смотреть не советую. А то вон уже на бабушек скоро кидаться будешь.
Серёга заметно смутился, полез в карман за сигаретами, достал, посмотрел на них и положил обратно.
- Да я что, я ничего, - вздохнул он. Поднял виноватый взгляд. - Ты пойми, я же, в общем, против бабушек ничего не имею. У меня самого дома бабушка… Просто, вот едешь там, бывало, куда-нибудь или идёшь и видишь - одна навстречу, вторая рядом, третья обгоняет, все с авоськами, с сумками какими-то, с мою размером… Что они в них всё время тащат, в сумках-то? Пол-автобуса забито ими, и половина будто под копирку… Давай по пиву, а?
- Да иди ты…
Некоторое время мы стояли и в молчании цедили чай. Вокруг медленно суетился народ - в Перми всегда суетятся как-то медленно, я ни разу не видел, чтобы кто-то куда-то бежал, и сам не бегал, разве что на поезд. Серёга таращился в засиженное мухами окно, пинал под столом свою сумку и время от времени уныло вздыхал. Продолжалось это недолго, после чего молчание стало каким-то очень уж нарочитым.
- Поганое всё-таки место, этот ЦэГэ, - проговорил он наконец, вертя перед собою опустевший стакан. - Сколько я здесь крыс перетравил…
- Что ж тогда поганое?
- Да ещё больше осталось. Здесь такие катакомбы, их, наверное, ещё при царе копали.
После недавнего разговора, после этих глупых в общем-то слов я чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Не то чтобы я и в самом деле занервничал, но стал коситься на бабушек с подозрением.
Нет в центре Перми другого места, куда бы старики стекались в таком количестве, как в Центральный гастроном - здесь самая дешёвая и вместе с тем довольно неплохая выпечка. В кафетерии, правда, извечный общепитовский совковый кавардак, бумажки, мусор, мухи, лужи пролитого чая на столах… Бабушек, конечно, в очереди и сейчас было большинство, и все они были разные, но теперь я и в самом деле ловил себя на том, что есть среди них определённый такой тип старушек. Чистенькие, в неизменных выцветших драповых пальто с пришитыми не там где надо пуговицами, в платочках, с бледными, будто вываренными лицами, с какими-то рыбьими глазами, они и в самом деле попадаются так часто, что внимания на них уже не обращаешь: глянешь, а потом не вспомнишь лица.
Если мне по пьяни в голову западёт какая-нибудь мысль, то уж не вырвется, пока я её всесторонне не обдумаю. Уж так устроена моя голова. А такая мысль, как эта, на трезвую шляпу вообще не придёт, так что подумать над ней вдвойне стоило.
- А знаешь, может, ты не так уж и не прав, - поразмыслив, сказал я.
- Насчёт царя? - оживился Серёга.
- Нет, насчёт старух. Давай рассуждать логично. Если днём по улицам шляться, вот как мы сейчас или как ты со своей сумкой, то ведь большинство людей на работе. А старики на пенсии. Когда им ещё за покупками ходить-то, как не днём? Естественно, что их как бы больше.
- Да я не о том…
- Не перебивай! - поморщился я. - Дай закончить. Ты мне подал интересную мысль. Допустим, был бы ты пришельцем и занимался на Земле сбором информации… Как внедриться в общество людей, в самую гущу толпы и не вызвать подозрений?
- На летающей тарелке! - догадался Кабанчик и с подозрением посмотрел на своё блюдце, словно и впрямь ожидая, что оно сейчас поднимется и улетит.
- Слишком высоко.
- Со спутника, говорят, на Земле газету можно прочитать.
- Ну, всё равно высоко. Как ты с вертолёта изучишь, скажем, социум, обычаи, привычки?
- Может, они невидимки?
- Тогда чего ж их видно-то? - возразил я. - Нет, тарелки - это средство доставки. Транспорт. Информацию собирает что-то другое.
- Может, они маленькие? Как тараканы, например. Малдер искал тараканов.
- Ты, я вижу, совсем спятил в своей конторе, маньяк тараканный. Нет, даже при развитой технологии такой модуль должен быть довольно крупным и подвижным. И потом, с тараканом же ты не будешь разговаривать. Так ничего не изучишь. Но дело даже не в этом. Под человека маскироваться довольно опасно - такой "сборщик" должен выходить на улицу в любое время дня и ночи. Есть риск нарваться. На милицию, на хулиганов… девушке - на насильников. Или под машину попасть. Представляешь: загребут менты - и сорвано прикрытие.
- Да уж, это точно. - Серёга тревожно заёрзал. - Помню, я как-то вечером шёл пьяный, за сигаретами полез и ключи выронил. И спичек нет. А рядом "уазик" ментовский стоял. Я им и говорю: включите фары на минутку, ключей никак не найду. Так они меня втроём так отметелили!.. Потом в протоколе написали, суки, будто я к ним прикопался, что у них, мол, фары плохо светят… Слушай, а может, это собаки?
- Кто? Менты? - не понял я.
- Ну эти… - Серёга изобразил руками что-то неопределённое. - Модули инопланетные.
- Бездомных собак иногда стреляют, - наставительно сказал я.
- А кошек?
- Кошки лучше, но тоже не того… Так вот, к чему я веду-то: это только в дурацких американских фильмах инопланетяне всё время под секретных агентов маскируются. Попробуй они так сделать - мигом засветились бы. Они вообще не должны привлекать внимания, эти разведчики. Остаются кто? Дети и старики. Но детей пускают не везде, а если пускают, то с родителями, а беспризорников, бывает, отлавливают. А вот бабушки, они для этого дела вполне подходят. Нет, конечно, некоторые из них настоящие - должны же куда-то деваться стареющие женщины! Но, - тут я важно поднял палец, - часть из них (небольшая, конечно) вполне может оказаться такими модулями-разведчиками. К примеру, разве будет кто у бабки документы требовать? Нет, если только она не выглядит как бомжиха.
- В сберкассе спрашивают. Когда они за пенсией приходят.
- Так ведь ЭТИ в сберкассу не пойдут! Нужна им эта пенсия… Никто на бабушек внимания не обращает, но вообще стараются не обижать. Пропускают без очереди, в трамвае место уступают. Да и водитель лучше в дерево врежется, но бабку постарается не сбить… Кстати, ты заметил, что старух на улице гораздо больше, чем стариков?
- А женщины вообще живут дольше.
- Это не аргумент. И потом, старики во дворах сидят, козла забивают, под них маскироваться бесполезно - ничего не разузнаешь. А тут одних только сплетен столько! При них ведь ничего говорить не стесняются.
- Так-таки и ничего, - засомневался Серёга.
- А чего? Мы, например, говорим.
- Ты псих! - восхищённо сказал Кабан. - Настоящий. Вот за что я тебя люблю, так это за твоё чувство юмора. Как ты ещё только жив с таким чувством юмора? Нарисовал картиночку! Как представлю - этакая бабка-терминатор…
- А что? Ты сам разве не об этом только что говорил?
- Я, может, пошутил, а ты всерьёз.
- А ты пошутил?
- А какая разница? - парировал Кабанчик. - Кстати, - он оживился, - хочешь анекдот? Устроился робот Вертер в милицию регулировщиком. Стоит на перекрёстке вместо светофора. Машины остановил, людей пропускает и повторяет: "Переходите улицу… Переходите улицу… Переходите улицу… Бабка, быстрей… Бабка, быстрей… Бабка, быстрей… Не успела… Ха! Ха! Ха!"
Анекдот пришёлся так неожиданно и в тему, что я невольно прыснул и рассмеялся.
- Давай по пиву.
- Давай.
Пиво продавалось внизу. Там, помнится, рядом ещё какая-то светловолосая девушка презентовала "Гёссер"; на бейдже у неё так и было написано: "Презентация". Перед ней на столике стояла дюжина бутылок (страшно дорогих) и пара кружек с логотипом пивоваренной компании. Мы скомкали салфетки, подхватили сумку, спустились на первый этаж и замерли перед уставленным бутылками длинным прилавком, путаясь в названиях и читая этикетки.
- "Седой Урал" или "Шихан"?
- Да ну их обоих - уже пили сегодня. Давай "Толстяка".
- Ещё чего! Я эту пакость в рот не беру и тебе не советую… Жаль, "Губернское" скурвилось.
- Ага. Хорошее было пиво.
- Ребята, берите "Гёссер", - защебетала, видя нашу нерешительность, светловолосая красавица за столиком. - Сегодня у нас презентация, пиво "Гёссер", свежее, из натурального солода, очень хорошее пиво. Только сегодня каждому, купившему четыре бутылки, бесплатно в подарок фирменная кружка и открывашка…
По мере произнесения речи глаза у девушки всё больше стекленели, а слова звучали всё более заученно. Серёга тотчас растаял, заулыбался и пополз на голос, но на меня, по счастью, всякие женские штучки уже давно не действуют. Я как раз углядел в левом нижнем углу белую этикетку "Смиховского", ухватил Кабанчика за рукав и мягко, но решительно потянул его обратно.
- Стой, где стоишь… Э-э, девушка, пожалуйста, нам "Старопрамен". Да, да, то самое. Четыре.
Серёга заглядывал мне через плечо и нервничал.
- Ты чего там покупаешь? Давай "Гёссера" возьмём. Я пил когда-то. Хорошее пиво.
- На кой тебе далась эта кружка? Да и денег не хватит…
- Это тоже не дешёвое.
- Оно как раз своих денег стоит.
- Открыть? - спросила продавщица.
- Да, спасибо… Нет, только две, другие не надо.
Мы подхватили по бутылке, положили остальные в сумку и выбрались на улицу.
- М-м! - Серёга отхлебнул и сделал круглые глаза. - Хорошее пиво!
- А то! - ухмыльнулся я. - Настоящее чешское. Его у нас по лицензии разливают.
Кабан прищурился на этикетку.
- Старо… Как? "Старопраген"?
- "Старопрамен".
- Да, такого пива можно много выпить, - признал Серёга и полез за сигаретой. - Жалко только, дорогое.
- Плевать. Я скоро всё равно отпускные получу.
- Ты же говорил, увольняешься, какие отпускные?
- Такие. Я отпуск отгулять не успел, даже два. Пошли, поищем лавочку.
Лавочка нашлась поблизости, в парке возле оперного театра. Мы доцедили все четыре бутылки, полюбовались на солнышко сквозь стремительно редеющие кроны деревьев, после чего прошедшая мимо бабушка опять перевела наш разговор на прежние рельсы.
- Послушай, - начал Серёга, - ты же умный человек, университет кончал. Как ты вообще можешь верить во всю эту чушь? В этих инопланетян, в такие вот бредовые придумки, как эта, со старухами… А?
- А я и не верю, - беззаботно отозвался я, глядя на памятник Ленину. Две бутылки пива как-то незаметно вывели невзгоды и заботы дня за скобки. - Я просто упражняю мозги. Интересно бывает порой поразмыслить о чём-то таком… необычном. А знаешь, о чём я сейчас подумал?
- О чём?
- Что мы, наверное, не первые до этого додумались. Хармс, помнится, старух тоже недолюбливал. То они из окна у него выпадают, то он описывает целый дом, где тридцать шесть старух…
- Сорок четыре, - поправил меня Серёга.
- Это чижей было сорок четыре, а старух - тридцать шесть! - сердито рявкнул я. - Не знаешь - не перебивай. Чокнутый такой рассказик, "Рыцари" называется. Чего ещё… А! Есть у Хармса повесть, так и называется - "Старуха". Там эта старуха всё время к нему в комнату пролезть пыталась, потом пролезла и загнулась. Только как-то странно загнулась, будто отключилась. А он всё время боялся, что она опять "включится", и всё хотел добить её крокетным молотком…
- И что он с ней сделал? - Кабан с интересом подался вперёд.
- Положил в чемодан и увёз на вокзал, - ответил я, подумал и добавил: - А чемодан там у него украли.
- Хармс был психом, - безапелляционно заявил Серёга.
- Хармс был гением, - поправил его я. Потом подумал и подытожил: - Хармс был гениальным психом.
Серёга сделал жест: "Не спорю", и мы обменялись рукопожатием.
- Нет, ну всё равно, - мысли Кабанчика, похоже, тоже поменяли направление. - Допустим, ты прав: всё так и есть, и по улицам под видом старушек бродят эти… роботы пришельские. Бродят, ездят в транспорте и это… собирают материал. Как бы ты их от людей отличил?
- Да леший знает, - отмахнулся я. - Никак. Не знаю как. Если инопланетяне не дураки, они должны были предусмотреть, чтоб их нельзя было отличить от людей. Не будешь же ты в самом деле их булавкой колоть! Да и, если уколешь и они закричат, как ты поймёшь, на самом деле им больно или они только притворяются для вида?
- Ну, ты и садист… А если не булавкой?
- А чем?
- Магнитом…
- Гм, - сказал я и проводил взглядом очередную старушку. - Магнитом - можно. Но и тогда, наверное, ничего не получится. Магнит так глубоко железо не почует, разве что большой, которым в порту металлолом разгружают. Вот им - да, наверное, получилось бы.
- А если там титан?
- Хм…
Бабулька в бежевом плаще, крутившаяся всё это время неподалёку, вдруг переменила курс и решительно пошла на сближение с нашей скамейкой. Не знаю как Серёге, а мне почему-то сделалось не по себе. Мы оба враз умолкли и теперь в гробовой тишине наблюдали за её приближением.
Старушка подошла вплотную, некоторое время глядела на нас со строгой лаской в выцветших глазах, потом заговорила:
- Бутылочки вам не нужны?
- А?! - Я аж подпрыгнул от неожиданности.
Старушка отшатнулась.
- Бутылки, говорю, сдавать будете? - уже более сварливым тоном осведомилась она.
Тут Серёга не выдержал и самым неприличным образом заржал. Старушка смотрела на нас как на сумасшедших.
- Не будем, бабушка, не будем! - наконец сказал он миролюбиво, в два глотка допил остатки пива и протянул бабке пустую бутылку: - Держи.
Я в свою очередь проделал то же самое. Бабка сложила четыре трофея в сумку и потащилась дальше, заглядывая в урны и под лавки и время от времени тревожно оглядываясь. Серёга посмотрел ей вслед, потом хлопнул себя по лбу.
- Слу-ушай! - оживился он. - А ведь они, наверное, радиоволны излучают.
- Пожалуй, - согласился я. - Должны же они как-то общаться.
- А у тебя приёмник в плеере. Давай проверим!
- Ну, это вряд ли, - засомневался я. - Даже если я их и услышу, как я отличу их передачу от…
- Какая передача? При чём тут передача?! Должен же он хоть какие-то помехи поймать! Доставай.
То ли пиво подействовало, то ли усталость, но спорить сил у меня уже не было. Я полез в карман, достал свой старый "Сони Вокмэн", перевёл переключатель в положение "радио", сунул в уши поролоновые пуговки наушников и некоторое время вслушивался в шорохи и трески. Изредка что-то прорывалось, но это были голоса или музыка на соседних станциях.
- Ничего не слышно, - констатировал я.
- Это FM. Попробуй на средних волнах.