Мадам Россини медленно обошла вокруг меня, и лицо её расплылось в довольной улыбке.
- Волшебно. Манифи́к.
- В этом платье я буду на балу? - спросила я.
- Нет, это вечернее платье для суаре, - мадам Россини принялась цеплять маленькие, искусно сшитые, шёлковые розочки по контуру моего глубокого декольте. Рот у неё был забит булавками, поэтому понимать её стало ещё сложнее.
- На званом ужине голову можно не пудрить, а твой тёмный цвет волос так замечательно сочетается с тёмно-красным платьем. Всё получилось именно так, как я себе представляла, - она легонько подмигнула мне. - Ты там всех поразишь, лебёдушка моя. О, один момент - хотя, конечно, суть не в этом. Но что поделаешь? - она всплеснула руками. Но, в отличие от Джордано, у маленькой толстенькой мадам Россини этот жест вышел очень милым.
- Ты у нас сама юность, сама красота, зачем же напяливать на тебя какой-нибудь серый мышиный наряд? Так, лебёдушка моя, готово. А теперь примерь-ка бальное платье.
Бальное платье оказалось нежно-голубого цвета, оно было расшито бежевыми нитками и украшено рюшами. Выглядел этот наряд также восхитительно, как и красный. Разрез на груди в этом платье был ещё более вызывающим, а юбка шелестела где-то далеко впереди и позади меня. Мадам Россини пощупала мои волосы.
- Я пока не решила, как мы поступим с причёской. В парике тебе будет не очень-то удобно, особенно если учесть, что под ним придётся спрятать всю эту шевелюру. Но твои волосы настолько тёмные, что пудрой мы добьёмся только отвратительного седоватого оттенка. Кель катастроф! - она наморщила лоб. - Ах, ну что ж, зато ты будешь выглядеть очень модно, можешь мне поверить, абсольман. Ну и мода же тогда была, просто кошмар и ужас!
В ответ я улыбнулась, впервые за целый день. Ую-ю-южяс! Кошьмарь! Да уж, это она верно подметила.
Как по мне, ую-ю-южяс и кошьмарь - не только мода, но и Гидеон. А ещё он гадкий и мерзкий, во всяком случае, я теперь буду думать только так. (Хватит нюни распускать!)
Мадам Россини, казалось, не заметила, какой внутренний монолог выплеснулся от её слов из глубины моего сердца. Она всё ещё сокрушалась о былых временах.
- Молодые девушки вынуждены были пудрить волосы до тех пор, пока не становились похожи на своих бабок и прабабок - просто страшно! Надень, пожалуйста, вот эти туфли. Не забывай, тебе в них придётся танцевать, так что говори сейчас, если тебя что-то не устраивает, пока есть время что-то изменить.
К пурпурному платью мадам Россини подобрала мне красные туфли с изящными узорами. Туфли к бальному платью были светло-голубыми с золотыми пряжками. Как ни странно, и первая пара, и вторая, оказались удивительно удобными, хотя вид у них был такой, будто их одолжили с выставки антиквариата.
- Это самая красивая обувь, которую мне только доводилось примерять, - восхищённо сказала я.
- Надеюсь, так оно и есть, - сказала мадам Россини, сияя от удовольствия. - Ну вот, ангел мой, всё готово. Постарайся сегодня пораньше заснуть, завтра у тебя непростой день.
Я опять нырнула в свой любимый тёмно-синий свитер и джинсы, а мадам Россини тем временем натягивала мои наряды на специальные манекены без рук и голов. Затем она посмотрела на часы, которые висели на противоположной стене и нахмурилась.
- Ох уж этот юноша! Такой ненадёжный! Обещал быть здесь пятнадцать минут назад!
Мой пульс снова участился в несколько раз.
- Гидеон?
Мадам Россини кивнула.
- Он не воспринимает меня всерьёз, абсольман. Ему всё равно, какие на нём брюки, и как они сидят.
"Ую-ю-южяс-ю-ю-южяс-кошьмарь!" - забормотала я свою новую мантру.
В дверь постучали. Это был всего лишь лёгкий осторожный стук, но все мои решительные попытки переубедить себя исчезли в одно мгновение.
Мне вдруг показалось, что мы с Гидеоном не виделись уже целую вечность, и я не могла дождаться нашей следующей встречи.
И в то же время я очень её боялась. Если он ещё раз посмотрит на меня таким хмурым взглядом, я этого не переживу.
- Ах, - сказала мадам Россини, - пожаловал, наконец-то. Входите!
Я напряглась всем телом, но в комнату вошёл вовсе не Гидеон. Это был рыжий мистер Марли. Как всегда взволнованный и нерешительный, он пробормотал:
- Я должен отвести Ру… мисс на элапсацию.
- Ладно, - сказала я, - мы как раз закончили.
Из-за спины мистера Марли, улыбаясь, выглянул Химериус. Перед тем, как примерять наряды, я велела ему улететь.
- Я тут только что пролетал мимо одного типа - ну просто вылитый министр внутренних дел, - весело сказал он. - Обалдеть!
- А где юноша? - грозно спросила мадам Россини. - Он должен был явиться на примерку!
Мистер Марли смущённо кашлянул.
- Только что я видел, как Алм… мистер де Виллер разговаривает с другим Ру… с мисс Шарлоттой. Его сопровождал брат.
- Какая разница! Мне абсолютно всё равно! - рассерженно сказала мадам Россини.
"А вот мне не всё равно", - подумала я. Мысленно я уже набирала Лесли сообщение, состоящее из одного-единственного слова: Харакири.
- Если он сейчас же не появится, я пожалуюсь Магистру, - сказала мадам Россини. - Где мой телефон?
- Простите, - пробормотал мистер Марли. Он смущённо теребил в руках чёрную повязку.
- Можно…?
- Конечно, - сказала я и со вздохом позволила завязать себе глаза.
- Увы, зануда не врёт, - сказал Химериус. - Наш герой-любовник там наверху ошивается возле твоей кузины, и глазёнки его так и горят. Ну, и братец тоже не отстаёт. За что только этим мужчинам всегда так нравятся рыжеволосые? Кажется, они все вместе собрались в кино. Но лучше тебе этого не знать, а то ты снова разревёшься.
Я отрицательно замотала головой.
Химериус поднял глаза к потолку.
- Я мог бы за ними присмотреть. Хочешь?
Я закивала изо всех сил.
За всю нашу длинную дорогу вниз мистер Марли не проронил ни слова, я тоже не спешила заводить разговор, погружённая в свои мрачные мысли. Когда мы переступили порог старой лаборатории, и мистер Марли снял с моих глаз повязку, я спросила:
- Куда вы меня сегодня отправите?
- Я… мы должны дождаться номера девять, то есть, мистера Уитмена, - сказал мистер Марли, гладя сквозь меня куда-то в пол. - Я, конечно же, не имею права распоряжаться хронографом. Прошу вас, садитесь.
Но только я примостилась на стуле, как дверь снова открылась, и в комнату вошёл мистер Уитмен. А за ним следовал Гидеон.
Мне показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
- Здравствуй, Гвендолин, - сказал мистер Уитмен, расплывшись в своей галантной бельчоночьей улыбке. - Рад тебя видеть, - он отодвинул занавеску, за которой скрывался сейф. - Давай-ка отправим тебя на элапсацию.
Я не очень вслушивалась в то, что он говорил. Лицо Гидеона оставалось таким же бледным, как и вчера вечером, но было видно, что дела пошли на поправку. Толстого белого пластыря у него на лбу больше не было, и я смогла разглядеть рану, которая начиналась у корней волос. Сами волосы теперь были сантиметров десять в длину, из них кое-где торчали тонкие белые нитки пластыря. Я ждала, когда же Гидеон заговорит со мной, но он только окинул меня беглым взглядом.
- Упс! Вот и он! - сказал Химериус. - Честное слово, я хотел тебя предупредить. Но не успел, потому что никак не мог решить, за кем же мне увязаться. Кажется, Шарлотта сегодня вызвалась понянчить младшего брата Гидеона, этого красавчика. Они пошли вместе в кафе, кушать мороженое. А потом собираются в кино. Кинотеатр - это тот же стог сена, только современный, со всеми удобствами.
- Ты в порядке, Гвендолин? - спросил Гидеон и поднял брови. - Кажется, ты волнуешься - может, хочешь покурить, успокоиться, а? Напомни-ка, что тебе нравится… Lucky Strike?
От такой наглости я потеряла дар речи.
- Оставь её в покое, - сказал Химериус. - Не видишь разве, что она влюбилась по уши, ты, тупое бесчувственное бревно? И, между прочим, в тебя, дурака! Что ты вообще здесь забыл?
Мистер Уитмен вытащил хронограф из сейфа и водрузил его на стол.
- Тогда давайте посмотрим, куда сегодня…
- Мадам Россини ожидает вас в примерочной, сэр, - обратился к Гидеону мистер Марли.
- Ах, чёрт, - сказал Гидеон, сбившись с мысли. Он посмотрел на свои часы. - Совершенно забыл об этом. Она очень злилась?
- Вид у неё был довольно раздражённый, - сказал мистер Марли.
В ту же секунду дверь снова распахнулась, и на пороге показался мистер Джордж. Он совсем запыхался, а на лбу у него выступили маленькие капли пота, как и всегда, когда он куда-нибудь спешил.
- Что здесь случилось?
Мистер Уитмен наморщил лоб.
- Томас? Гидеон сказал, что ты разговариваешь с Фальком и с министром внутренних дел.
- Да, так оно и было. Но во время нашей беседы позвонила мадам Россини и доложила, что Гвендолин только что забрали на элапсацию, - сказал мистер Джордж. Я впервые видела его таким сердитым.
- Но… Гидеон заверил, что ты поручил мне… - в замешательстве сказал мистер Уитмен.
- Ничего я не поручал! Гидеон! Что здесь происходит? - из маленьких глазок мистера Джорджа исчезло всякое добродушие.
Гидеон скрестил руки на груди.
- Я подумал, что вы только обрадуетесь, если мы выполним эту работу за вас, - коротко сказал он.
Мистер Джордж промокнул лоб платочком.
- Вот уж спасибо за заботу, - насмешливо ответил он. - Но тебе не следовало беспокоиться, я уж как-нибудь сам справлюсь. А сейчас отправляйся наверх к мадам Россини.
- Я бы хотел сопровождать Гвендолин, - сказал Гидеон. - После вчерашних событий не стоит оставлять её одну.
- Глупости, - возразил мистер Джордж. - Нет совершенно никаких оснований предполагать, что ей угрожает опасность. Главное - не посылать её слишком далеко.
- Это правда, - сказал мистер Уитмен.
- Например, в 1956-ой? - медленно спросил Гидеон и посмотрел мистеру Джорджу прямо в глаза. - Я тут на досуге полистал Хроники Хранителей, кажется, 1956-ой был довольно спокойным. Самая распространённая фраза в отчётах того года - Никаких особых происшествий. Эти слова для вас как елей на душу, не правда ли, мистер Джордж?
Сердце моё тем временем ушло в пятки. Поведение Гидеона можно было объяснить только одним: он как-то обнаружил, что я делала вчера в прошлом. Но как, как ему удалось это узнать? Ведь от меня всего лишь пахло сигаретами. Возможно, это действительно могло показаться немного подозрительным, но уж никак не указывало на события, которые произошли со мной в 1956-ом.
Мистер Джордж, не дрогнув ни на секунду, парировал его взгляд. Вид у него всё ещё был немного рассерженный.
- Это не просьба с моей стороны, Гидеон. Мадам Россини ждёт. Марли, вы тоже можете идти.
- Да, сэр, мистер Джордж, сэр, - пробормотал мистер Марли и вытянулся по стойке смирно.
Дверь за ним захлопнулась, и мистер Джордж возмущённо перевёл взгляд на Гидеона, который так и не сдвинулся с места.
Мистер Уитмен тоже был явно удивлён происходящим.
- Чего ты ждёшь? - холодно спросил мистер Джордж.
- Почему вы отправили Гвендолин в прошлое посреди бела дня? Это противоречит правилам!
- О-оу, - сказал Химериус.
- Гидеон, это не твоё… - сказал мистер Уитмен.
- Решительно всё равно, в каком именно времени суток оказалась Гвендолин, - перебил его мистер Джордж. - Она находилась в закрытом подвале.
- Мне было страшно, - быстро сказала я. Собственный голос показался мне каким-то писклявым. - Я не хотела оставаться ночью одна в этом подвале, рядом с катакомбами…
Гидеон повернулся ко мне и снова поднял одну бровь.
- Ах да, ты ж у нас маленькое пугливое создание, как я мог забыть, - он тихо засмеялся. - 1956-ой - это ведь тот самый год, когда вы стали членом ложи, не правда ли, мистер Джордж? Какое странное совпадение.
Мистер Джордж наморщил лоб.
- Не понимаю, к чему ты клонишь, Гидеон, - сказал мистер Уитмен. - Но сейчас тебе действительно лучше отправиться на примерку. Мы с мистером Джорджем позаботимся о Гвендолин, тебе не о чем волноваться.
Гидеон снова посмотрел на меня.
- Предлагаю такой вариант: я быстро улаживаю всё с мадам Россини, и потом вы просто посылаете меня следом за Гвендолин, всё равно куда. Тогда ей даже тёмной ночью не придётся никого бояться.
- Кроме тебя, - сказал Химериус.
- Ты давно уже превысил свой лимит на сегодня, - сказал мой учитель. - Но если Гвендолин действительно так боится… - он с беспокойством посмотрел на меня.
Его можно было понять. Наверное, вид у меня в тот момент действительно был очень испуганный. Сердце давно билось где-то в пятках, и я не в силах была вымолвить ни слова.
- Можно так и поступить, - сказал мистер Уитмен. - Я ничего не имею против. А ты, Томас?
Мистер Джордж лишь отмахнулся, но сделал он это так медленно, будто собираясь поступить иначе.
По лицу Гидеона скользнула довольная улыбка, и он наконец-то сошёл со своей нерушимой позиции возле двери.
- Тогда до скорого, - сказал он тоном победителя. Мне показалось, что в его словах я уловила угрозу.
Когда дверь за ним закрылась, мистер Уитмен вздохнул.
- После этого нападения он ведёт себя как-то странно, ты не находишь, Томас?
- Очень может быть, - сказал мистер Джордж.
- Наверное, стоит провести с ним ещё одну воспитательную беседу касательно тона, которым следует общаться с высшими по званию, - сказал мистер Уитмен. - Для своего возраста он довольно… Ну да ладно. Сейчас он под таким давлением, это тоже нельзя сбрасывать со счетов, - он повернулся ко мне и ободряюще кивнул. - Гвендолин, ты готова?
Я встала.
- Да, - соврала я.
~~~
Ворон, парящий в рубиновом храме,
Слышит песнь мёртвых он между мирами,
Не знает, что силою он наделён,
Но вот пробил час, завершён круг времён.
Лев с диамантовым гордым оскалом,
Под действием чар сила светлая пала.
Солнце умрёт, лишь тогда всё сменится,
Ворона смертью круг завершится.Из тайных записей графа Сен-Жермена
Глава девятая
Я даже не поинтересовалась, в какой год они собираются меня отправить, смысла в этом было ни на грош. В комнате всё выглядело точь-в-точь так же, как и в прошлый раз.
Посреди по-прежнему красовался зелёный диванчик, я смерила его хмурым взглядом, будто именно он был виноват во всех моих неприятностях. Как и в прошлый раз возле стены, в которой Лукас устроил тайник, высилась гора стульев. На минуту мне показалось, что надо срочно разобрать эту баррикаду. Если Гидеон что-то заподозрил - а это без сомнения так и есть - он первым делом решит прочесать комнату вдоль и поперёк. Может, спрятать содержимое тайника за дверью старой лаборатории, где-нибудь в коридоре? А потом вернуться, прежде чем прибудет Гидеон… Я лихорадочно бросилась к стульям и начала сдвигать их к другой стене, но потом резко передумала. Ведь во-первых, перепрятать ключ мне всё равно не удастся, потому что дверь в лабораторию должна оставаться на замке, и во-вторых, даже если Гидеон и обнаружит тайник, как он сможет доказать, что кто-то соорудил его специально для меня? Я просто буду строить из себя дурочку и всё отрицать.
Я аккуратно вернула стулья на место, стараясь не оставлять на пыльных сидениях и креслах свежих следов. Затем я подёргала ручку двери, на случай, если лабораторию оставили открытой, но нет, дверь не поддалась. Тогда я уселась на зелёный диван и стала ждать.
Состояние у меня было такое же, как четыре года назад после истории с лягушкой, когда мы с Лесли сидели перед кабинетом директора Гиллза, пока он не изволил выделить нам несколько минут в своём страшно загруженном графике, чтобы прочитать нам нравоучения. Вообще-то, ничего такого мы не совершили. Это всё Синтия, она переехала бедную лягушку колесом своего велосипеда, и не проявила ни капельки жалости ("это всего лишь глупая лягушка" - сказала она). Тогда мы с Лесли твёрдо решили отомстить. Мы хотели похоронить лягушечку в парке, но прежде собирались немного пощекотать Синтии нервы, лягушка-то всё равно уже мертва, тут ничего не исправишь, поэтому мы решили, что палачу и жертве не помешает устроить ещё одно свидание - и подбросили лягушку Синтии в суп.
Кто ж мог подумать, что у Синтии при виде лягушечки случится такой припадок… Поэтому директор Гиллз обращался с нами как с двумя злостными нарушительницами. Нашего проступка он так и не забыл.
Каждый раз, когда мы имели несчастье попасться ему на глаза где-нибудь в коридоре, он говорил обычно: "А, это вы, лягушатницы бессердечные!", и мы снова вспоминали весь этот позор.
Я прикрыла глаза.
Почему Гидеон так поступал со мной? У него не было никаких причин вести себя подобным образом. Я ничего ему не сделала. Все вокруг только и твердят, что мне, мол, нельзя доверять, что я предательница, завязывают мне глаза, не отвечают на вопросы, держат под контролем… Понятно же, что я попытаюсь выяснить хоть какие-то детали. Куда же он запропастился? Лампочка под потолком тихонько затрещала и мигнула. А здесь в подвале довольно прохладно. Наверное, они послали меня в одну из этих холодных послевоенных зим, о которых так много рассказывала бабушка Мэдди. Отлично. Вода замерзала прямо в трубах, а на улицах валялись дохлые животные, окаменевшие от мороза. Я подышала на руки, чтобы проверить, не идёт ли изо рта пар. Нет, пара не было.
Лампочка снова мигнула, и мне стало страшно. А что, если она погаснет и мне придётся досиживать остаток времени в темноте? На этот раз никто не догадался дать мне фонарик, со мной вообще обошлись довольно небрежно. Наверное, когда наступит темнота, крысы так и побегут из своих укрытий. А они ведь точно голодные… где крысы, там и тараканы. Призрак рыцаря-тамплиера, о котором рассказывал Гидеон, тоже, наверное, не прочь будет меня попугать.
К-р-р-р-р-р-к.
Это напомнила о себе лампочка.
Я стала думать, что пусть уж лучше явится Гидеон, чем крысы и призраки. Но он не приходил. Вместо этого лампочка отчаянно замигала, будто демонстрируя, что жить ей осталось несколько минут. Когда я была маленькой и боялась темноты, чтобы побороть страх, я пела. Вот и сейчас я поступила так же, по старой памяти.
Сначала я запела совсем тихонько. Затем немного громче.
Меня ведь всё равно никто не услышит.
От пения на душе сразу становилось спокойнее. Оно спасало от страха. И от холода.
Даже лампочка, и та на какое-то время перестала мигать. Но когда я запела что-то из Марии Мены, она снова взялась за своё. Кажется, Эмилиана Торрини ей тоже не пришлась по вкусу. А вот старые хиты группы "АВВА" она сопровождала ровными спокойными лучами. Жаль только, что этих хитов я знала не очень много, но лампочка в этом плане была непривередливым слушателем, она прощала мне маленькие вольности вроде "ла-ла-ла, one chance in a lifetime, ла-ла-ла-ла".