Нормально! Ой, держите меня.
- Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? - спросил он, снова переключаясь на свой дружелюбный и бесхитростный тон.
- Я, конечно же, потренируюсь танцевать менуэт, а перед сном постараюсь составить несколько предложений, не употребляя при этом слов "таймер", "тренинг" и "трансплантация сердечной мышцы", - едко ответила я. - А ты?
Гидеон посмотрел на часы.
- А я встречусь с Шарлоттой и моим братом и… посмотрим… Сегодня ведь выходной.
Да, конечно. Пусть смотрит себе сколько влезет, с меня довольно.
- Спасибо, что проводил, - сказала я, стараясь проявить всё своё хладнокровие. - Отсюда я сама справлюсь.
- Мне всё равно по пути, - сказал Гидеон. - Перестань так бежать. Мне нельзя напрягаться - предписание доктора Уайта.
Хотя я всё ещё была на него очень обижена, мне вдруг стало даже как-то стыдно.
Я искоса посмотрела на него.
- Но если за поворотом тебя снова кто-то бахнет по голове, не говори, что это я тебя заманила.
Гидеон улыбнулся.
- Пока ты на такое не способна.
"Я никогда не буду на такое способна", - промелькнуло у меня в голове. Даже если он будет вести себя со мной как угодно плохо.
Никогда бы я не смогла допустить, чтобы кто-то причинил ему боль. И кого бы он там не видел в прошлом, это уж точно была не я.
Арка ворот перед нами осветилась от вспышки фотоаппарата. Уже совсем стемнело, но по Темплу до сих пор бродили толпы туристов. На площади стоял уже знакомый мне чёрный лимузин. Когда мы подошли ближе, водитель выскочил и открыл передо мной дверцу машины. Гидеон подождал, пока я заберусь на сидение, затем он наклонился ко мне и прошептал:
- Гвендолин?
- Что?
Было так темно, что я видела лишь очертания его лица.
- Мне бы очень хотелось, чтобы ты мне по-настоящему доверяла, - его тон был таким открытым и доверительным, что я растерялась.
- Мне бы тоже этого хотелось, - пролепетала я.
Только когда Гидеон закрыл дверцу и машина тронулась, мне пришло в голову, что лучше бы я сказала "Мне бы тоже хотелось, чтобы ты доверял мне".
Глаза мадам Россини горели от восторга. Она взяла меня за руку и подвела к большому зеркалу, чтобы я смогла оценить результаты её трудов. Я сама себя не узнала. Прежде всего, дело тут было в волосах, обычно они были гладко зачёсаны, а сегодня мадам Россини уложила их тысячами завитушек и соорудила из них гигантскую высокую причёску, очень похожую на ту, которую сделали на свадьбу моей кузине Джэнет. Несколько прядей пружинками спадали на мои голые плечи. Тёмно-красный цвет платья ещё больше оттенял мою бледность, но я не выглядела больной или хилой, а, напротив, казалась какой-то сияющей.
Мадам Россини только что припудрила мне нос и лоб и нанесла на щёки немного румян. Вчера я всё-таки засиделась допоздна, но благодаря её искусному макияжу никаких синяков у меня под глазами заметно не было.
- Настоящая Белоснежка, - сказала мадам Россини и промокнула слёзы счастья подвернувшимся под руку лоскутком. - Красная как кровь, белая как снег и чёрная как смола. Они наверняка будут недовольны, потому что я сделала тебя такой выразительной. Покажи-ка мне твои ногти, да, тре бьен, коротко подстрижены и чисты. А теперь покачай головой. Можешь посильнее, эта причёска должна выстоять целый вечер.
- Такое впечатление, что у меня на голове шляпа, - сказала я.
- Ты к этому привыкнешь, - ответила мадам Россини, укрепляя причёску ещё большим количеством лака. И это после того, как в неё воткнули одиннадцать фунтов шпилек - именно они держали вместе всю эту гору локонов. Некоторые шпильки служили только для украшения, на них были нашиты такие же розочки, как и на моём декольте. Ах, как мило!
- Ну что же, кажется, готово, лебёдушка. Мне опять тебя сфотографировать?
- О да, пожалуйста! - я огляделась в поисках сумки, в которой лежал телефон. Лесли мне не простит, если я ей не покажу всю эту красоту.
- Я бы очень хотела сфотографировать вас вдвоём, - сказала мадам Россини, щёлкнув меня уже с десяток раз с каждой стороны. - Тебя и невоспитанного юношу. Чтобы можно было убедиться, насколько непревзойдённо и в то же время неброско соотносятся ваши наряды. Но о Гидеоне заботится Джордано, поэтому мы больше не спорим по поводу этих узорчатых чулок.
- Но чулки выглядят просто отлично, - сказала я.
- А всё потому, что они выглядят точь-в-точь как чулки того времени, но сделаны из эластана, поэтому носить их гораздо удобнее, - сказала мадам Россини. - Раньше приходилось, наверное, опутывать подвязками ногу до самого бедра, а у тебя подтяжки служат всего лишь украшением. Я, конечно, не предполагаю, что кто-то будет заглядывать тебе под юбку, но если вдруг такое случится, никто ничего не заподозрит, - она захлопала в ладоши. - Бьен, я позвоню наверх и скажу, что ты готова.
Пока она разговаривала по телефону, я снова подошла к зеркалу. Сердце моё бешено колотилось. Всё утро я старалась не думать о Гидеоне, и это мне даже удалось, но только потому, что я постоянно вспоминала про графа Сен-Жермена.
К страху перед новой встречей с ним примешивалась необъяснимая радость от того, что я попаду на настоящее суаре, и из-за этого радостного беспокойства мне становилось как-то не по себе.
Мама разрешила Лесли остаться у нас ночевать, поэтому вчерашний вечер получился очень даже милым. Когда мы с Лесли и Химериусом обсуждали события прошедшего дня, на душе становилось намного легче.
Не знаю, может, они наговорили мне всяких ободряющих слов, только чтобы я не расстраивалась, но вроде как и Химериус, и Лесли были совершенно уверены, что мне не стоит пока бросаться с моста от неразделённой любви, можно повременить. Они в один голос твердили, что у Гидеона были все основания вести себя подобным образом, а Лесли ещё добавила, что раз мужчины и женщины равны, у мальчиков тоже могут случаться периоды, когда настроение портится независимо ни от чего, и вообще, она уверена, что в душе Гидеон очень милый парень.
- Ты ведь совсем его не знаешь! - отмахнулась я. - Ты говоришь это только из-за меня, потому что знаешь, что именно мне нужно сейчас услышать.
- Ага, а ещё потому, что мне очень хочется, чтобы мои слова оказались правдой, - сказала Лесли. - Если он будет вести себя как полный идиот, обещаю тебе, я сама его отыщу и накостыляю по шее.
Химериус вернулся домой поздно, потому что весь вечер он по моей просьбе следил за Шарлоттой, Рафаэлем и Гидеоном.
Химериус был совершенно уверен, что описывать Рафаэля очень скучно, но мы с Лесли считали по-другому, и демону пришлось сдаться.
- Как по мне, у мальчонки какой-то слишком уж сладенький вид, - недовольно хмыкнул Химериус. - Он уверен в своей неотразимости сильнее всех остальных.
- Тогда Шарлотта для него в самый раз, - довольно сказала Лесли. - Ведь до сих пор наша Снежная Королева умела быть только самой замечательной и неприступной.
Мы устроились на моём широком подоконнике, а Химериус присел на стол, аккуратно обернул вокруг себя хвостик и начал свой доклад.
Сначала Шарлотта и Рафаэль кушали мороженое, потом они пошли в кино, а в конце вечера встретились с Гидеоном в итальянском ресторанчике. Мы с Лесли заставили его вспомнить все-все подробности: название фильма, какую пиццу они заказывали, и о чём говорили, слово в слово. Если верить Химериусу, Шарлотта и Рафаэль абсолютно друг друга не слушали, и каждый говорил о своём.
Рафаэль увлечённо рассуждал о том, чем отличаются английские девочки от французских, и какие из них сексуальнее, а Шарлотта тем временем рассказывала, кто в прошлом году получил Нобелевскую премию по литературе. Её заунывные речи привели к тому, что Рафаэль заметно погрустнел, а потом стал откровенно подмигивать другим девочкам. В кинотеатре Рафаэль не предпринимал никаких попыток обнять или поцеловать Шарлотту (к большому удивлению Химериуса), а даже наоборот, через десять минут после начала фильма он крепко и глубоко заснул.
Лесли сказала, что это самая симпатичная выходка, о которой ей только доводилось слышать, и я была с ней полностью солидарна. Затем мы, конечно же, захотели узнать у Химериуса, говорили ли Шарлотта, Рафаэль и Гидеон обо мне, и Химериус (немного нехотя) пересказал нам следующий возмутительный диалог (который я синхронно переводила Лесли):
Шарлотта: Джордано серьёзно обеспокоен подготовкой Гвендолин, он считает, что завтра своим поведением она испортит абсолютно всё, что только можно испортить.
Гидеон: Передай мне, пожалуйста, оливковое масло.
Шарлотта: Политика и история - это для Гвендолин просто тёмный лес, она катастрофически не умеет запоминать имена, в одноухо влетает, а из другого тут же вылетает. Что она может с этим поделать, бедняжка, её мозг просто не способен воспринимать столько информации разом. Неудивительно, ведь он битком набит названиями поп-групп и именами актёров из чепуховых романтических фильмов.
Рафаэль: Гвендолин - это твоя кузина, да? Я видел её вчера в школе. Такая, с длинными тёмными волосами и голубыми глазами?
Шарлотта: Точно, и с родинкой на виске, которая похожа на банан.
Гидеон: На маленький полумесяц.
Рафаэль: А как там звали её подружку? Блондинку с веснушками на щеках? Лили?
Шарлотта: Лесли Хэй. Немного лучше шевелит мозгами, чем Гвендолин, но её можно выставлять в качестве примера, насколько собаки похожи на своих хозяев. У неё ещё пёсик есть, лохматый, похож на лабрадора. Его зовут Берти.
Рафаэль: Как мило!
Шарлотта: Ты любишь собак?
Рафаэль: Особенно веснушчатых лабрадоров.
Шарлотта: Понятно! Ну, тогда можешь попытать счастья. Особых сложностей у тебя возникнуть не должно, парни у Лесли меняются ещё быстрее, чему Гвендолин.
Гидеон: Вот как? И сколько… э-э-э… парней было у Гвендолин?
Шарлотта: Ах, Господи. Уф-ф. Как-то мне не по себе, не хотелось бы говорить о ней ничего дурного. Просто она в этом вопросе немного неразборчива, особенно когда что-нибудь выпьет. С ней встречался каждый мальчик из нашего класса, и даже некоторые из параллельного… В один прекрасный момент мне надоело их считать. Клички, которыми они её награждали, я лучше называть не буду.
Рафаэль: Какие клички? Скажи!
Гидеон: Передай мне соль, пожалуйста!
Когда Химериус добрался до этого места в своём рассказе, я аж подпрыгнула от возмущения, мне хотелось тут же найти Шарлотту и удушить её на месте, но Лесли меня сдержала. По её мнению, мстить можно только на холодную голову.
Я попыталась убедить её, что вовсе не хочу никому мстить, просто мне хочется как следует стукнуть Шарлотту пару раз, чтоб знала. Но такая мотивация Лесли не убедила.
К тому же, Лесли считала, что если Гидеон и Рафаэль хоть на четверть такие же умные, как и красивые, они не поверят ни одному её слову.
- А мне кажется, что Лесли действительно немного похожа на лабрадора, - сказал Химериус, но тут я посмотрела на него укоризненно, и он поспешно добавил: - Но ведь я люблю собак, ты же знаешь! Они такие умные.
Да, Лесли ума было действительно не занимать. Пока суд да дело, она разрешила задачку, которая скрывалась в книге о зелёном всаднике. Честно говоря, результат этих долгих подсчётов меня немного разочаровал.
У нас получилось что-то вроде нового шифра из чисел, двух букв и каких-то странных чёрточек между словами.
Пятьдесят один ноль три ноль четыре один точка семь восемь н
Запятая ноль ноль ноль восемь четыре девять точка девять один о
Часы уже пробили полночь, когда мы крались по дому в библиотеку. То есть, крались только мы с Лесли. Химериус бесшумно летел впереди.
В библиотеке мы около часа искали хоть какие-то новые подсказки. Пятьдесят первая книга в третьем ряду… пятьдесят первый ряд, в нём тридцатая книга, в ней четвёртая страница, седьмая строчка, восьмое слово… но с какого бы угла мы не начинали считать наши ряды и книги, ничего путного не получалось. Дошло до того, что мы стали без разбору вытаскивать книги с полок и трясти их в поисках нового листочка с подсказкой.
Всё впустую. Но Лесли не утратила уверенности в том, что всё получится. Шифр она старательно переписала на листок бумаги. Время от времени Лесли вынимала его из кармана джинсов и глубокомысленно вглядывалась в написанные там слова.
- И всё-таки, это что-то да означает, - беспрестанно бормотала она. - И я буду не я, если не разузнаю, что именно за этим кроется.
После этого мы наконец-то отправились спать.
Утром будильник бесцеремонно вырвал меня из сна (за всю ночь я не увидела ни одного сновидения), и, встав с кровати, я полностью погрузилась в планы на предстоящий вечер.
- А вот и месье Джордж, он пришёл за тобой, - отвлекла меня от моих мыслей мадам Россини.
Она протянула мне сумочку, мой ридикюль, и я машинально взяла её, размышляя, не стоит ли в последний момент спрятать туда нож для резки овощей. Я решила не следовать совету Лесли, и не лепить его скотчем к бедру. С моим счастьем я только поранилась бы сама, к тому же, не представляю, как бы я в экстренном случае подняла юбку и стала разматывать с ноги скотч.
Когда в комнату вошёл мистер Джордж, мадам Россини как раз обвила вокруг моей шеи расшитую яркими цветами шаль, и поцеловала меня в обе щеки.
- Удачи, лебёушка моя, - сказала она. - Приведите её обратно до темноты, месье Джордж.
Мистер Джордж как-то болезненно усмехнулся. Он показался мне не таким кругленьким и спокойным, как обычно.
- Это зависит не от меня, мадам. Пойдём, девочка моя, нас ждут люди, которые хотят с тобой познакомиться.
День уже близился к вечеру. Мы поднялись на следующий этаж и вошли в Зал Дракона. Вся эта кутерьма с одеждой и завивкой продолжалась более двух часов. Мистер Джордж был необыкновенно молчалив сегодня, а я изо всех сил старалась сосредоточиться на том, чтобы не наступить на подол своего платья.
Я невольно вспомнила наш прошлый визит в восемнадцатый век, и в голове назойливо завертелась лишь одна мысль: как сложно, наверное, удирать от мужчин со шпагами, когда ты одет в такой узкий и жёсткий наряд.
- Мистер Джордж, а вы могли бы объяснить мне, что такое "Флорентийский Альянс"?
Мистер Джордж остановился как вкопанный.
- "Флорентийский Альянс"? Кто тебе о нём рассказал?
- Вообще-то, никто, - вздохнув, сказала я. - Но время от времени я ухватываю обрывки фраз, а составить все сведения в одну картину никак не могу. Я спрашиваю только из-за того, что… мне страшно. Эти парни, которые напали на нас в Гайд-парке, они были из Альянса, правда?
Мистер Джордж серьёзно посмотрел мне в глаза.
- Может, и так. Очень даже вероятно. Но тебе не следует бояться. Не думаю, что кто-то нападёт на вас сегодня вечером. Мы вместе с графом и Ракоци предприняли все возможные меры безопасности.
Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, но мистер Джордж меня перебил:
- Ладно, а то ты не успокоишься. Действительно, в 1782 году в рядах хранителей действовал предатель. Скорее всего, это тот же человек, который и раньше был повинен в утечке важной информации, из-за чего на графа было совершено несколько покушений: в Париже, в Дувре, в Амстердаме и в Германии, - он почесал лысину. - Но в Хрониках ни разу не упоминается имя этого человека. И хотя графу всё-гаки удалось разрушить Альянс, кто именно оказался предателем среди хранителей, так и осталось тайной. Ваш визит в 1782 год как раз и должен всё изменить.
- Гидеон считает, что здесь замешаны Люси и Пол.
- Действительно, есть некоторые указания на то, что его подозрения не беспочвенны, - мистер Джордж указал на дверь Зала Дракона. - Но сейчас у нас с тобой нет времени, чтобы вдаваться в подробности. Что бы не случилось, держись Гидеона. Если вас разлучат, попробуй спрятаться в каком-нибудь укромном месте, и уже там дожидайся обратного прыжка.
Я кивнула. Во рту у меня пересохло.
Мистер Джордж открыл дверь и пропустил меня вперёд. Я еле протиснулась мимо него со своей пышной юбкой. В зале было полно людей, все они обернулись при моём появлении, а я вдруг покраснела от смущения. Кроме доктора Уайта, Фалька де Виллера, мистера Уитмена, мистера Марли, Гидеона и, конечно же, Джордано, в помещении находилось ещё пятеро мужчин в тёмных пиджаках. Выражение лиц у них было чрезвычайно серьёзным, они стояли прямо пол огромным драконом. Как бы мне хотелось, чтобы Химериус был сейчас рядом и объяснил мне, кто из них министр внутренних дел, а кто - Нобелевский лауреат. Но Химериус улетел по другому заданию. (Его попросила не я, а Лесли. Но об этом потом.)
- Господа! Разрешите представить вам Гвендолин Шеферд! - торжественно провозгласил Фальк де Виллер. - Она - наш Рубин. Последний путешественник во времени из Круга Двенадцати.
- Сегодня вечером она путешествует под именем Пенелопы Грей, подопечной четвёртого виконта Баттона, - дополнил мистер Джордж, а Джордано пробормотал:
- И после сегодняшнего дня в историю она войдёт не иначе как дама без веера.
Я бросила беглый взгляд на Гидеона. Его расшитый сюртук цвета красного вина на самом деле очень гармонично смотрелся рядом с моим платьем. Парика на нём в этот раз не было, вот и хорошо, а то бы я, чего доброго, могла сейчас истерически расхохотаться от напряжения. Но в его облачении не было ничего смешного. Он выглядел просто превосходно. Его тёмные волосы были собраны в косичку на затылке, один локон, будто бы случайно, падал ему на лоб и искусно скрывал рану. На этот раз мне, как и обычно, нелегко было разгадать его выражение лица.
Я должна была по очереди пожать руки каждому из незнакомых джентльменов, все они друг за другом называли мне свои имена (что касается моих способностей, тут Шарлотта оказалась права: имена влетали у меня в одно ухо, и тут же вылетали в другое), я в ответ бормотала что-то вроде "Очень приятно", или "Добрый вечер, сэр". В общем, все эти джентльмены были очень важными особами. Только один господин улыбался, остальные смотрели с такими кислыми минами, будто им сообщили, что каждому из них вот-вот ампутируют ногу. Тот, который улыбался, наверняка был министром внутренних дел, политики гораздо щедрее раздают свои улыбки, такая уж у них профессия.
Джордано смерил меня с головы до ног строгим взглядом, я ждала, когда же он отпустит какое-нибудь едкое замечаньице, но вместо этого он лишь издал преувеличенно громкий вздох. Фальк де Виллер тоже не улыбался, но зато он сказал:
- Платье действительно тебе очень к лицу, Гвендолин. Настоящая Пенелопа Грей наверняка была бы счастлива, если бы смогла выглядеть так же хорошо, как ты. Мадам Россини проделала невероятную работу.
- Это правда! Мне довелось видеть портрет настоящей Пенелопы Грей. Не удивительно, что она на всю жизнь осталась старой девой и коротала дни в самом отдалённом уголке Дербишира, - дополнил мистер Марли. Но тут же он спохватился, ужасно покраснел и Пристыженно уставился в пол.