* * *
Василиса с раннего детства отличалась норовом твердым, свойственную девчонкам чувствительность держала в узде. И с отцом уже привыкла разговаривать на равных. А сегодня вышла от него - зареванная, с опухшими глазами, но в душе спокойная.
Долгий и не во всем приятный разговор окончился миром. Хотя этот мир и стоил клятвенного обещания быть послушной и выйти замуж, коли потребуется, беспрекословно.
В этом месте княжна, конечно, попыталась возмутиться: как же так? Они ж, венды ж…
"Что - они? - прервал отец. - Покуда ничего еще не доказано, а раз так, то и к свадьбе готовимся по-прежнему. И никому не даем понять, что именно мы знаем и подозреваем. А подумай, если не докажется вина ромеев? Словень Тверди немирья беспричинного не простит. Так вот надо мыслить, по-крупному. Государственно. А ты… Ох, горе ты мое луковое!.."
Сказал - и с такой сердечной теплотой, с такой нежной тревогой глянул, что не удержалась Василиса, пала на широкую отцовскую грудь, будто утонула в ней. И расплакалась.
Хорошо, от Упряма грозу отвела. Хоть какой он будь бестолковый и наглый, одного не отнимешь - честности. Рассказала отцу, как с Упрямом вместе думу думали, и про то, конечно, как обман с превращением к пользе послужил, упыря провести позволив. Князь все требовал подробности, и Василисе пришлось тщательно продумывать каждое слово, чтобы не нарушить обещание. Если Велислав и заметил напряженность в речи дочери, то виду не подал. И, хотя некоторые приключения княжны, особенно почему-то ее волшебное превращение, ему крепко не по душе пришлись, он признал, что "звать этого недоучку сюда сей же час, на веревках волочить", пожалуй, не за что.
В свою очередь князь, ответив на расспросы дочери, поведал, что Сайгула до сих пор не найдена, возможные преследователи ее не замечены. Зато занятный ответ дали боярину Непряду на Вендском подворье: монетами бургундской чеканки в разное время и заразные услуги посольство расплачивалось главным образом с кузнечной артелью Твердяты.
"Надобно там разведать, что к чему, - сказал князь и со вздохом добавил: - Но осторожно. Артельщики - народ непростой".
Подружки-наперсницы встретили княжну охами, ахами, всхлипами, вскриками, объятьями, поцелуями, причитаниями… прогнала она их в общем. Оставила при себе только Милочку, внучку одесника Накрута, и Звонку, дочку ошуйника Болеслава. Их княжна любила и доверяла им полностью.
- Ну, рассказывайте, что тут без меня было?
Милочка, большеглазое дитя четырнадцати весен от роду с наивным робким личиком, приводившим в умиление всех подряд, кто превышал ее ростом, царственно повела плечом:
- Шум великий и суеты много было, Василисушка. Дядька Болеслав пытался вызнать обинячком, не знаем ли мы чего.
Василиса понимающе улыбнулась: Болеслав и обиняк - понятия несовместимые.
- Непряд ходил, пьяный. А так - ничего. Нас ведь и не выпускали никуда.
- Непряд с пьяных глаз чушь порол, - добавила Звонка, семнадцатилетняя девица, рослая, сильная, быстрая. По-своему она была красивой, только не знала этого. Все сетовала на мощный подбородок, который якобы делал ее похожей на медведицу по весне. Разубеждать ее давно уж никто не пытался, ибо всякую попытку разубедить она воспринимала как насмешку. А насмехаться над Звонкой было попросту опасно.
- Что за чушь?
- Про кон, который всем пришел с твоим исчезновением.
Кон? Ну да, Упрям говорил… дался ему, Непряду, кон! А впрочем, что возьмешь?
- С пьяни спрос невелик. Однако быстро же он нализался, это ведь, поди, еще до обеда было?
- До обеда, Василисушка, - кивнула Милочка. - Чуть только тебя хватились по-настоящему, так он уже и лыка не вязал.
- Боярам лыка не вязать, боярам можно наливать, - усмехнулась Звонка.
- Лыко не лыко, а дел у него было невпроворот, - заметила княжна. - Поди, совсем без меня Иноземное подворье запустил?
- Может, и запустил, Василисушка, я так думаю, что, наверное, запустил. Вчера весь день был пьяный, сегодня похмельный - как не запустить?
- А мне он трезвым показался…
- Да ты разве давно в кремле? - удивилась Звонка.
- Некоторое время, - неопределенно ответила княжна. - И Непряда видела: помятый, конечно, но, скорее, забегавшийся.
- Может статься, что и забегавшийся. Мы ведь тут, родная, аки голубки в плетеночке, сутки целые света не видим. Мельком заметили человека - и помстилось нам, что головушка боярская с похмелья трещит. Ан, может, она от думы нелегкой трещала.
Василиса кивнула:
- Все равно: хозяйство он никогда не умел вести, только языком молол. Так что, девоньки, сходим мы с вамп на Иноземное подворье. Да всей стайкой, пожалуй.
- Ты бы не спешила, Василисушка, отдохнула б сперва. Небось намаялась в бегах-то?
Звонка, немногим более отца склонная к обходным путям, выразилась прямо:
- И думать забудь! Пока не поведаешь, где бывала и что делала, мы тебя не отпустим. Уж как знаешь.
- Да что же я, волчица лютая? - улыбнулась Василиса. - Вас в неведении держать? Жестоко, да и себе дороже. Конечно, расскажу. Только, чур, уговор: слушать внимательно, вопросов не задавать. Боюсь я, времени у нас немного…
Совсем уж коротко не вышло и без ахов не обошлось.
Милочка с чего-то стала подробно расспрашивать про Упряма - хорош ли да пригож? - и княжна даже испытала что-то вроде ревности. Но, с другой стороны, она умолчала и про откровения упыря Маруха (обещано!), и про свое превращение в "настоящего" Невдогада (слишком уж невероятно), и о небольшом приключении с котлом (не к месту). Что осталось от двух дней, казавшихся теперь двумя неделями? Почти ничего: нави, орки, оборотни, разбойники и куча подозрений.
В международной обстановке подружки разбирались прилично - еще бы, с такими-то родителями! - так что лишние объяснения здесь не требовались.
- Как пить дать венды воду мутят! - убежденно заявила Звонка. - Притащили из Готии орков, а с ними шамана. Или прячут мага у себя на подворье.
- Зачем же прятать, Звонушка? - разумно усомнилась Милочка. - Ярмарка Дивнинская в разгаре, магов полон город, не надо прятать никого. И на подворье своем держать совсем не нужно. Его, Звонушка, лиходея этого, даже в гости принимать не стоит - и никто ничего не заподозрит.
- Заговор против Наума давно уже составлен. Если бы постоянно иноземный колдун в Дивном находился, заметили бы его…
- А зачем ему постоянно быть, Василисушка? Хватит и набегами появляться, только на время ярмарки.
- Предлагаешь всех приезжих чародеев пытать - который тут ворог?
- Ну что ты. Звонушка, где мне предлагать? Голова-то наша вот она - Василисушка Премудрая, она нам солнышко ясное…
- Милочка! Сколько раз тебе говорить, не прибедняйся. Рассержусь.
- Не сердись, звездочка, я больше не буду.
- Ну что ж, вот что мы сделаем, девоньки…
Девоньки приготовились слушать, но княжна пока призадумалась. Окинула взором свою горницу… и, будто впервые в жизни увидела ее - какая она уютная, да как в ней тихо и спокойно. И вдруг накатило прежнее: а чего ради все? Так или иначе, вольной девичьей жизни придет конец, и в невозвратном прошлом останутся все волнения, тревоги, радости, печали. Новые на их место придут, совсем другие. И как супружеская жизнь покатится - наперед не скажешь, тут зачастую все гадалки бессильны. От себя же все зависит. Ну вот подумать: может, и не урод вовсе тот Лоух? Что послы о нем говорили, как расписывали - ясное дело, брехня. Но, скорее всего обычный парень. Весен-то ему сколько - двадцать? Ну вот, не старик - уже хорошо. Не так уж и много на свете женихов для княжон.
Стерпится-слюбится. Ради чего же тогда? Ради Словени? Смешно. Словень велика, ладилась на века. Как поверить, что кто-то может пошатнуть ее? И чем - покушением на одного чародея единственным наветом! Да вон их в Ладоге, чародеев, целый Совет - одних только Старцев Разумных, а которые помоложе, так вообще никем не считаны. Подумаешь, ромеи: пошумят и успокоятся. Всегда шумели, всегда успокаивались. Война… война - это страшно, но теперь уж судьба ее на ратном поле решится. Да и мыслимо ли - целую Словень воевать? Никаких ромеев на нее не хватит.
Что еще?.. Ради Наума? Добро бы, но что простому человеку в чародейских делах совершить можно? Отец говорил, прибудут завтра Старцы, как один - знатные. С ними Светорад, а Упрям его другом Наума называл. Вот кому порядок наводить, истину устанавливать. И правильно, каждому свое…
- Так что мы сделаем? - не утерпела Звонка
- А ничего мы не станем делать, Звонушка, - невинно прощебетала внучка одесника. - Пяльцы возьмем, повышиваем, поговорим задушевно… и все.
- Это с чего ты так подумала? - насторожилась княжна.
- А посмотрела я, ласточка, на личико твое несчастное, на печаль-кручинушку в очах ясных, и вот подумала: пяльцы, пяльцы, пяльцы… и разговоры задушевные.
- И все? Больше на личике моем ничего не написано?
- Написано, - согласилась Милочка, не меняя тона. - Записано, горлица. Просто как пером начертано: либо прибьешь ты меня сейчас, дуру неразумную, либо тихо так головушкой кивнешь да согласишься. А уж коли кивнешь, так и будут пяльцы - всю жизнь оставшуюся, сколько боги судили.
- Ну а коли прибью? - полюбопытствовала княжна.
- А прибьешь - всплакнешь надо мной, несмышленой, и пойдешь дела делать.
- Эй, девки, вы что это, взаправду? - забеспокоилась дочь ошуйника.
- Как не взаправду, Звонушка? Шутка, конечно, но ведь знаешь, у нашей Василисушки и шутки взаправду бывают. Вот как представит она сейчас, голубушка, пяльцы, пяльцы… так и прибьет меня, скудоумную.
- Ну, Милочка, - не выдержав, рассмеялась княжна. - Если и прибью, так за то, что опять прибедняешься. Но… правду молвишь, пяльцы мне не по душе.
- Значит, шутите? - уточнила Звонка и вздохнула: - Совсем вы, девки, окосели да заумничались.
На вид робкая, скромная, обычно молчаливая, Милочка, с ее внешностью вечного дитяти, иногда выдавала такое, что хоть стой, хоть падай. Наблюдательности и цепкого ума ей было не занимать, но порой она выражала мысли свои столь необычно, что только лучшие подруги ее терпели и понимали.
Княжна встала и открыла ларец с любимыми украшениями. Зачерпнула горсть, не глядя, и сыпанула на покрывало. Засверкали самоцветы, хлестнули жаркими струями цепочки, заиграли перстеньки.
- Для начала, девоньки, приукрасимся. Помогите мне причесаться да насурьмиться, потом и друг дружке, - сказала он, садясь перед зеркалом и распуская косу, которая после превращения в Невдогадову копну и обратно приобрела вид криво скрученной веревки. Звонка стала расчесывать ей пряди, Милочка занялась лицом. - Вот, а между делом слушайте. Два дня - срок невелик, но ведь я заботливая хозяйка, так? Мне надлежит следить, как гости устроены. Этим и займемся. Соберем наших и нагрянем всем девичником.
- Удивим гостей иностранных, - хмыкнула Звонка. - Раньше ты с собой мало кого брала. Самое большее втроем наведывались.
- А я раньше и замуж не выходила. Думаю, великую тайну о близкой свадьбе все уже знают?
- Как не знать, солнышко?
- Да только об этом и шепчутся…
- Вот и хорошо, - сказала княжна. - Значит, продолжаем хранить тайну с тем же усердием и так же шумно. Вроде все мои подружки так рады, так спешат на меня наглядеться напоследок, что одну ни на шаг не отпускают.
- Того и жди, - кивнула дочь ошуйника. - Отцы-бояре, будь уверена, строжайший наказ нашей шайке дали, чтобы глаз с тебя не спускать.
- Того и жду, Звонка. Значит, ничего подозрительного в таком нашествии не будет. Вперворяд к вендам пойдем. Покуда я с послом буду беседовать, а девчонки галдеть, ты, Милочка, возьмешь под ручку Несладу… да-да, именно Несладу - и с ней вдвоем окрутишь кого-нибудь из помощников посольских. Лучше бы помоложе, чтоб на красоту вернее клюнул и осторожность потерял. Но смотри, выбирай с умом. Это должен быть человек, обо всех делах подворья знающий. Если при этом он в заговор не вовлечен - совсем хорошо: такой скорее сомнениями поделится.
И за что я тебя люблю, Василисушка? - задумчиво проговорила Милочка, румяня щеки княжны. - Ведь загадки твои да задачки, того гляди, со свету сживут. Но люблю же… Как скажешь, ласточка, так и сделаю. Велишь - и с Несладой под ручку похожу.
Неслада, дочь боярина Всехвата, славилась первою красавицей Тверди. И отнюдь не даром. По здравому рассуждению всякий, сравнив ее, например, с Василисой-княжной - предпочтение отдавал последней, но если не рассуждать.
Всем хороша была Неслада - и станом стройна, и ликом красна, и очами томна, и бровьми союзна. Ручки белые, губки алые, косы смоляные. Одна беда - глупа, как… да нет, и сравнить-то не с кем.
Красоте Неслады дружно завидовали все, включая Василису и Милочку, за что Звонка прямо ругала их дурами. Ее, пожалуй, единственную зависть миновала. Наверное, потому, что, когда накатывала хандра, Звонка готова была считать привлекательнее себя вообще всех без разбору, не внимая увещеваниям подруг. Из пропасти отчаяния, в которую загнала себя дочка ошуйника, завидовать самой Несладе было, по меньшей мере, неразумно.
Все-таки с Несладой все были в ладу. Вызывай она одну только зависть - конечно, ожесточились бы девичьи души, и даже справедливая княжна не смогла бы защитить ее от нападок наперсниц. Но дружба с Несладой имела выгоды. Ибо сватались к ней много и усердно - и давно, едва в поневу вскочила. Однако прижимистый Всехват вечно бывал недоволен женихами: то недостаточно знатен, то недостаточно богат, а то - всем взял, да исходит из рода, с которым Всехват когда-либо что-либо не поделил. Считая, что сватовство из такого рода - только повод вернуть когда-то из-под носа уведенное добро, отец Неслады таких женихов разворачивал с особым удовольствием. Он и вообще мириться не любил и не умел, почитая мир уделом слабаков.
И жила Неслада уже девятнадцатую весну в девках. А те, кто с ней дружили, с завидным постоянством выходили за отвергнутых Всехватом женихов. Саму Несладу это нисколько не смущало: достойная дочь своего отца, она мечтала о ладожских княжичах да вязантских царевичах.
В число близких подружек Неслады ни Звонка с ее приступами самобичевания, ни Милочка с душою - тихим омутом не входили. Но если надо, значит, надо…
- Венды, думаю, укрывали у себя преступных нелюдей, платили им за нападение. Стало быть, надо сведать все, что может это подтвердить. Но поскольку венды явно не единственные в заговоре, нам связи нужно найти, - продолжала княжна. - Так что ищем все странное и необычное, что может иметь отношение к заговору. Какие чужаки, когда и зачем навещали посольство? Опять же: когда, куда и зачем ходят сами посольские? Про деньги тоже не помешает: когда, куда и на что уходили из посольской казны крупные суммы? В разговорах можно пользоваться слухами о близкой свадьбе: подготовка, подарки и все прочее. Безопасность тоже подойдет, хоть все молчат, но видно же, что Охранная дружина взбудоражена. Ничего подозрительного не будет в том, что подружки княжны в этих вопросах любопытство проявят. Звонка, ты узнаешь все то же самое, но с другой стороны.
- Это с какой?
- Поскольку я скоро стану замужней, значит, пришло мне время смену себе подыскать, кому заботу об Иноземном подворье передоверить. Вот тебя якобы я сменой и назначила. Подбери себе пару девчонок потолковее - вроде помощницы тебе требуются. Ну, тебе-то не нужно объяснять, что да как. Ты со мной ходила - знаешь, кто там конюхи, кто ключники. Начнешь с обычных вопросов: добро ли кормятся, не текут ли крыши? А потом на то же сворачивай: любопытствуй обо всем подряд. Тоже старайся понять, в заговоре ли собеседник. Если нет, все необычное должно его встревожить - тут и наседай.
- А что, Василисушка, если окажется, что в заговоре все - от верховного посла до стряпчего? - спросила Милочка.
- В это я не верю. Такой заговор и двух часов не удержится в тайне, - заявила княжна. - Вот еще что важно, девоньки. О ком бы речь ни зашла, никого со счетов не сбрасывайте. Как бы ни доверяли человеку, все вызнавайте. Даже если подозрения на мне сходиться будут, да хоть на батюшке моем! Зерна от плевел, если что, потом отделять будем, сейчас важны сведения. Хотя, сказать по совести, очень надеюсь я, что сумеем мы сегодня же и прижать вендов…
- Понятно, - сказала Звонка. - А прочим девкам что делать?
Василиса позволила себе коварную улыбку, а Милочка пояснила:
- Что и всегда, Звонушка: галдеть и с толку сбивать.