* * *
Сова первая услышала бой барабанов и оглянулась через плечо мимо Речки, которая управляла инвалидным креслом, на темное пятно вод залива. Сотни огней усеивали их гладкую поверхность, сколько могли увидеть глаза.
- Поверни меня, - приказала она темноволосой девочке.
Речка покорно повернула ее. Другие Призраки увидели, что происходит, и остановились посмотреть вместе с нее. Медведь замедлил тяжелую повозку, которая была наполнена их имуществом, а Свеча, следовавшая впереди группы, вернулась назад. Винтик и Мелок, несшие Погодника на самодельных носилках, опустили его на землю, выпрямляя затекшие спины и потирая уставшие руки.
- Для старика он весит очень много, - пробормотал Мелок.
Сова не слышала его, ее внимание сосредоточилось на огнях. Факелы, решила она. Больше, чем она могла сосчитать. Они горят на палубах лодок, которые означали, что огромный флот прибывает в город. Но не для чего–то хорошего.
На ее коленях зашевелился Белка и поднял свое сонное лицо от ее плеча.
- Мы пришли, Мама?
- Нет еще, - прошептала она.
Он засопел и протер свои глаза.
- Что это за шум?
- Ничего, не волнуйся, - она погладила его прекрасные волосы. - Спи.
Она беспокоилась за него. Ему сейчас уже должно быть лучше, болезнь побеждена. Но он никак не мог побороть ее, и становился слабее, несмотря на лекарства и заботу. Он смог пройти только три квартала от их дома, когда они вышли на дорогу, до того как устал и залез к ней на колени. Она не возражала держать его; он почти ничего не весил.
Она взглянула на его бледное лицо. Она очень надеялась, что Тесса уже там, чтобы она дала совет. Тесса знала о лекарствах и болезнях больше, чем кто–либо еще.
Свеча стояла над ней, молодое лицо выражало тревогу.
- Нам нужно уходить, - сказала она.
- Это нападение, - объявил Медведь. Его большая фигура не давала тяжелой повозке сдвинуться с места. - Это военные барабаны. Такое большое количество лодок означает армию вторжения, пришедшую, вероятно, с юга.
Это то, что идет убивать нас, - быстро сказала Свеча. Она дрожала, обнимая себя, когда вглядывалась в огни. - Это то, что было в моем видении.
Сова дотянулась до нее и повернула ее так, чтобы она больше не смотрела на огни.
- Просто смотри на меня, Свеча, - мягко произнесла она. Она подождала, пока маленькая девочка не прекратила дрожать. - Ты можешь сделать это?
Свеча кивнула.
- Я не буду больше смотреть.
- Хорошо. - Сова оглядела остальных. - Что бы это ни было, Свеча права. Нам нужно уйти отсюда как можно дальше. Кто–нибудь видел Воробышка или Ягуара?
Никто не видел. Мелок и Винтик спорили о том, кто должен взять передний конец носилок Погодника. Речка рассердилась, оттолкнула Мелка и сама взялась за носилки.
- Сова говорит, что нам нужно уходить. Винтик, поднимай свой край, - она взглянула на Мелка. - Ты можешь толкать инвалидное кресло некоторое время, поскольку ты так устал.
Они снова двинулись в путь, все еще поднимаясь от береговой линии по Первой авеню в пределах видимости Молотобойца до того, как выйти на шоссе. Именно там, как сказал им Рыцарь Слова, они найдут его транспортник и должны ждать, пока он не присоединится к ним. Сова надеялась, что он поторопится. Она все больше тревожилась из–за того, что они были разделены с Воробышком и Ягуаром. Довольно тяжело было потерять Ястреба и, возможно, Тессу, но невыносимо было думать о потере еще двоих.
Призраки были семьей, а как мать этой семьи, она не чувствовала себя хорошо, если ее группа не была вместе.
- Мелок, ты на самом деле слишком устал? - спросила она так тихо, чтобы другие не могли услышать. Она обернулась на него. - Тебе нужен отдых? Может быть, Свеча заменит тебя на несколько минут, если тебе нужен перерыв.
- Я не устал, - сказал мальчик, отказываясь признавать что–либо подобное, посмотрев мгновение на Речку, а затем вновь отвернулся. - Я могу делать все, что и любой другой, и делать это лучше всех. Особенно лучше нее.
Даже в полете и в опасности, они ссорились как дети, кем они и были, подумала Сова. Но они любили друг друга и все делали один для другого. Разве не так же обстояли дела в других семьях, независимо от их характера и обстоятельств? Разве не это являлось большей частью того, что определяло их как семьи?
Они продолжали свой подъем к вершине холма и шоссе, следуя по тротуару, проходящему между грудами развалин и оставленных автомобилей. Темные, в большинстве своем пустые здания образовали огромные стены по обеим сторонам, и они шли в тени и тишине. Холодный ветер влажными порывами врывался в эти бетонно–каменные каньоны, неся запах смолы от факелов. Барабаны пульсировали в устойчивом ритме, глубоким и зловещим звуком.
- Мне не страшно, - пробормотал Белка в плечо Совы.
Она быстро обняла его.
- Конечно, нет.
Они достигли автострады, длинной изогнутой бетонки, заваленной проржавевшими легковушками и грузовиками, некоторые были до сих пор целыми, некоторые по частям. Сова с надеждой высматривала Лайтнинг S-150 Логана Тома, понятия не имея, что именно она ищет, но зная, что это не будет походить ни на что другое. Ее усилия были напрасны. Все выглядело одинаковым. Только барахло и хлам.
- Вон он, - объявил Винтик.
Поскольку он нес один конец носилок Погодника, то он не мог показать, только кивнуть, поэтому никто из них не был уверен, куда он указывал. Сова посмотрела в направлении его кивка, но ничего не заметила.
- Он находится за тем полуприцепом, там возле груды, - продолжал Винтик. - Видишь большие шины? Это - Лайтнинг.
Сова была готова принять его слова на веру, хотя она по–прежнему ничего не видела. Винтик много знал много о машинах, на которых ездили его предки до тех пор, пока почти все, что было на колесах, не перестало работать. Источник его знания был чем–то таинственным, учитывая, что он очень мало читал и довольствовался картинками в старых журналах, но она предположила, что это должно быть как–то связано с его умениями механика.
Она с сомнением посмотрела на заброшенные автомобили, группы которых далеко простирались вниз по бетонному шоссе насколько могли видеть глаза. Это заставило ее поинтересоваться, каков был этот последний день, когда владельцы просто бросали их. Ей хотелось узнать, что произошло с теми людьми годы назад, когда город начал изменяться.
Главным образом, ее нервировало то, что могло быть там, чего они не могли видеть. Большинство тварей обустраивало свои дома в этих старых автомобилях, и не было желания их тревожить.
Однако у них не было выбора. Они не могут позволить себе ждать там, где они находились, вдалеке от того места, где Логан Том наказал им быть. Если только им ничего не угрожало, пока что единственная угроза исходила от берега позади них.
- Веди нас вниз, Винтик, - сказала она ему, пытаясь скрыть нерешительность в своем голосе. - Но все оставайтесь вместе и внимательно следите за всем, что может скрываться в этих обломках. Свеча? Предупредите нас, если что–нибудь почувствуешь.
Они начали спуск по рампе, странная маленькая процессия, Винтик и Речка впереди несли носилки с Погодником, сразу за ними Свеча, затем Медведь, везущий тяжелую повозку, и в конце Мелок, толкавший кресло с Совой и Белкой. Вокруг разливался размытый свет от далекого компаунда, стены которого они могли видеть, и от факелов, начинающих приближаться к причалам бухты. Барабаны до сих пор гудели, а теперь еще слышались крики и вопли, звуки начавшейся битвы. Также она слышала выстрелы оружия.
Ее мысли тянулись к тем, кто все еще отсутствовал. Она надеялась, что с Воробышком все хорошо сейчас. Она не должна была давать свое разрешение подниматься на крышу для этой последней проверки; она должна была заставить ее пойти с остальными. Она думала о Ягуаре и Логане Томе, о Ястребе и Тессе. Слишком много людей отсутствовало, слишком много опасностей подстерегало их там внизу.
Все меняется, - думала она, не зная точно, почему она чувствовала именно это. Но мысль осталась. - Ничто никогда не будет таким же снова после этой ночи.
Она вдруг вспомнила их дом, о том, насколько там было удобно. Она вспомнила, как готовила еду для других на своей крошечной, импровизированной кухне.
Она вспомнила, как рассказывала им свои истории про мальчика и его ребят. Она могла представить их сидящими в комнате, внимательно слушающими с увлеченными лицами. Она могла услышать их голоса и смех. Она могла видеть себя, как поправляла Белку и Свечу в течение ночи, их сонные и мирные лица, как она заправляла им одеяла.
Она вспомнила тихие моменты, которые она делила с Ястребом, когда они или разговаривали, или, не говоря ни слова, знали, что другой думал.
Нет, ничего уже никогда не будет таким. Она огляделась, посмотрев на каждого из них по очереди. Самое лучшее, на что она могла надеяться, состояло в том, чтобы они смогли остаться вместе и остаться в безопасности…
Она вдруг остановила себя, осознав, что что–то неладно. Она быстро посчитала головы, уверяя себя, что она, должно быть, ошиблась, что она просто упустила кого–то.
Но ошибки не было. Чейни отсутствовал. Большой волкодав, казалось, только что был здесь в поле зрения. Где же он?
Она хотела было спросить других, но затем остановилась. В тенях разбитых автомобилей впереди, выползая из обломков, стали появляться на свет темные формы.
Не несколько, а десятки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Время остановилось, затвердевшее настоящее.
Но в то же время казалось, что оно бежит по следу их стучащих шагов по городскому бетону, как еще один испуганный ребенок.
Ягуар был впереди, когда они достигли T-образного перекрестка в конце переулка, к которому их направила Воробышек, и на короткое мгновение остановился, не зная куда направиться дальше.
- Налево, - приказала она, как только подошла за ним, быстро и неровно дыша.
Он сделал, как ему сказали, не желая обсуждать этот вопрос. Он мог сказать, что она начинала ослабевать, ее силы исчерпались из–за их схватки с хрипунами и ее собственных физических ограничений. Она была моложе его и ее выносливость была ограничена. Она никогда не признается в этом ни ему, ни кому–либо еще. Воробышек с ее умершей матерью–воином и ее наследством самоожиданий, усмехнулся он про себя, Чертов бычок.
Но он сдерживался так или иначе, достаточно для того, чтобы позволить ей идти в ногу. Он не озирался, не делал ничего, чтобы показать, что он знает, как она устала, только замедлился, чтобы она могла оставаться вблизи. Что бы ни говорили об этой девочке, она была жесткой птичкой. Она усложнила ему жизнь, но она была Призраком, а ни один Призрак никогда не покинет другого. Не имело значения, насколько она командует им; он никогда не оставит ее.
Они дошли до конца переулка и вышли на улицу, заполненную роящимися формами, которые пришли из доков и с набережной, а может быть, также и с площади.
Пауки и ящерицы, хрипуны и кое–кто другие, которых Ягуар никогда не видел прежде за свою короткую жизнь, темные и деформированные твари - все они собрались вместе, поднявшись на холм, чтобы убежать от боя, который проходил внизу.
- Должно быть плохо там внизу, что бы ни происходило, - заявил он, поймав Воробышка за руку, когда она почти пролетела мимо него в эту растущую толпу.
Он никогда не видел ничего подобного. Обычно эти существа, их странные соседи, осторожно держались в стороне друг от друга. Некоторые, такие как ящерицы и хрипуны, были кровными врагами, борясь друг с другом за пищу и территорию. Но не сегодня.
Сегодня единственной мыслью, казалось, было сбежать от общего врага.
- Что теперь? - требовательно спросил он.
Не говоря ни слова, Воробышек повернулась обратно к переулку и они отступили вниз в затемненный коридор к паре бронированных дверей. Ягуар не спрашивал, что она делает. Воробышек никогда ничего не делала просто так. Он смотрел, как она поднялась по ступенькам к дверям и потянула за ручки. Двери со стоном открылись, но лишь на несколько дюймов. Воробышек потянула сильнее, но двери не сдвинулись с места.
Из глубины переулка в поле зрения показалась горстка темных фигур, которые вышли из Т-образного перекрестка и повернули в их сторону.
Ягуар в спешке поднялся по ступенькам.
- Дай–ка я попробую, - сказал он, отодвигая локтем ее в сторонку. Он попробовал раздвинуть тугие двери, но они раскрылись еще на несколько дюймов. Ржавчина сделала свою работу. - Что это?
- Отель, - ответила она, отталкивая его, чтобы он понял, что она не оценила его агрессивного отношения. - Соединяется со зданиями дальше подземными туннелями. Мы сможем избежать всех этих уродов, если попадем внутрь.
- Большое если, кажется, - сказал он, снова подходя к дверям и потянув за ручки. - А другого пути нет?
Она удивила его, засмеявшись.
- В чем дело, могучий Ягуарчик? - усмехнулась она. - Кошка оказалась с неправильной стороны двери и не может войти?
Он сжал губы, крякнул, еще сильнее надавил и полностью распахнул двери.
- Нет такого места, куда я не мог бы войти!
Они проскользнули внутрь перед преследователями и проследовали по короткому коридору к лестнице, ведущей вниз. Воробышек, шедшая впереди, включила свой фонарь на солнечных батареях, чтобы осветить черноту, и они спустились по лестнице в длинный, широкий коридор. Коридор вел прямо до разветвления.
Воробышек колебалась в выборе пути, свернув налево до второй развилки, затем повернув направо. Ягуар молча следовал за ней, его пальцы лежали на курке прода, а его глаза, внимательно осматривали темные уголки мест, через которые они проходили.
Откуда–то позади них он смог снова услышать хрипунов, идущих за ними вслед.
Тупые уроды, сердито подумал он. Неужели не понятно, когда надо уйти!
Он взглянул на датчик уровня мощности своего прода. Оставалось меньше половины заряда. Им нужно выбираться оттуда.
Они поторопились, достигли широкого ряда лестниц и начали подниматься.
Наверху лестницы оказалось открытое пространство, общая площадка с рядом разрушенных магазинов. Перед ними высился эскалатор, застывший на месте, металлические ленты притупились от времени и отсутствия обслуживания, выглядя как черная чешуйчатая змея. Он был таким длинным, что его верхнюю часть невозможно было разглядеть.
- Мы должны подняться? - прорычал Ягуар.
- Там наверху улица, а прямо после нее шоссе, - Воробышек взяла его за руку. Ну, ладно, давай доберемся туда, куда нам нужно, вперед.
Она практически помчалась вверх по ступенькам, оставив Ягуара или смотреть, или следовать за ней. Он выбрал последнее, торопясь догнать ее, проскакивая по две ступеньки за раз. Их обувь мягко ступала по металлу, но раз или два прод Ягуара лязгнул по боковым стенкам эскалатора. Слишком много шума, упрекнул он себя. Но он больше не слышал хрипунов, так что, возможно это не имело уже значения. Он посмотрел на ступеньки, по которым шагал, и задался вопросом, как работали эскалаторы, ну в то время, когда они действительно работали.
Как эти ступеньки складываются, становятся плоскими и снова принимают форму ступенек? Винтик узнал бы. Он кивнул головой. Надо было бы только на это взглянуть.
Они достигли верхней части лестницы и преодолели открытое пространство до ряда широких двойных дверей, которые открылись в вестибюль другого отеля.
Вестибюль стоял во мраке, тени на стене от разбитых стеклянных окон и пара декоративных дверей, закрытых от мира. Старая мебель заполняла вестибюль, в основном, ободранная и опрокинутая. Искусственные растения лежали на боку, все еще в своих горшках, пыльных и серых, как странные трупы с тонкими конечностями. Остатки металлического покрытия блестели на перилах и ручках, но ржавчина и здесь тоже выиграла сражение.
Он собрался пересечь вестибюль до дверей, когда Воробышек схватила его за руку.
- Ягуар, - прошептала она.
Он быстро обернулся, интонация, с которой она произнесла его имя, безошибочно было предупреждением. Она смотрела на балкон, который опоясывал вестибюль.
Десятки хрипунов смотрели вниз.
- Я не верю в это, - пробормотал Ягуар.
Хрипуны начали шаркать вдоль перил, их странные, перекошенные лица были едва видимы во мраке, их тела горбились. Вроде ни одного из них не было на этаже вестибюля, но к этому моменту Ягуар сразу осмотрел все вокруг, держа прод наготове к неминуемому нападению.
- Нам нужно добраться до дверей, - прошипела ему Воробышек. - Мы снова должны выбраться наружу.
Как же она была права, даже если все окажется еще хуже. Ягуар двинулся к дверям, поворачивая во все стороны, всматриваясь в темноту в поисках какого–либо движения. Наверху хрипуны достигли лестницы и стали спускаться с четко слышимыми звуками кряхтения и ворчания. Их слишком много, чтобы остановить, если они нападут,
Ягуар знал это. Если они поймают Воробышка и его в этом вестибюле…
Он не стал заканчивать эту мысль. Он подождал еще пару секунд, прикидывая их шансы, а затем закричал:
- Бежим!
Они рванулись к дверям, и почти мгновенно, откуда ни возьмись, прямо перед ними появился хрипун. Ягуар сунул прод в область живота этого существа и высвободил заряд, который сбил того с ног и заставил дергаться и трястись. Вокруг них стали собираться другие, выходя из теней, в которых они скрывались; их оказалось так много, что Ягуар почувствовал, как мужество полностью покидает его. Он ненавидел хрипунов.
Он видел, что они могут сделать. Он не хотел умирать таким образом.
Он взвыл, чтобы собраться, и вместе с Воробышком прыгнул к двойным дверям, ведущим на улицу. Хрипуны были слишком медлительными, чтобы остановить их. Они достигли дверей, и Ягуар с силой рванул их за ручки.
Заперто.
Не колеблясь ни секунды, он схватил руку Воробышка и притянул ее к самому большому из разбитых окон. Проведя своим продом вдоль рамы,, чтобы убрать осколки стекла, он вытолкнул ее через окно на улицу, затем сам нырнул за нею вслед, не оглядываясь но то, что дышало ему в затылок. Когти разорвали его одежду, замедлив, но не остановив его. Выкрутившись, он вырвался и свалился на бетон.
Он мгновенно вскочил ноги, приготовившись бежать. Но еще больше хрипунов появилось перед ними, вышедшие из отеля или другой стороны улицы или, может быть, с неба - кто знает? Он закричал на них, бросаясь в атаку. Что еще он мог сделать?
Воробышек была рядом с ним, ее бледное лицо было напряжено, своим продом она размахивала как пикой, электричество слетало с его наконечника, выстреливая в хрипунов.
Они дрались как дикие звери, но оба знали, что этого будет недостаточно.