- Позвольте сказать, что мы здесь, в Ансипаре, уже со всем закончили. Город полыхает, и все храмы отбиты. Мои войска как раз сейчас приступают к казни выживших врагов. Более того, полковник Керно докладывает, что его силы к концу дня возьмут Гилофон. Полковник Паквин вчера водрузил орла над королевским дворцом в Хатшапсуле. В руках противника остается только Доктринополь. Я поручил это дело вам, Гаунт, из-за вашей репутации. Неужели я ошибся?
- Город будет взят, лорд-генерал. Ваше доверие не будет обмануто.
Пауза.
- Когда?
- Надеюсь начать полномасштабное наступление на столицу к закату. Я доложу вам о наших успехах.
- Понял. Очень хорошо. Император защищает.
Четыре офицера хором повторили эту стандартную формулу и голограмма отключилась.
- Чтоб его… - пробормотал Гаунт.
- Да, будь он проклят, - согласился майор Клеопас. Он опустил металлическую раму откидного сиденья, уселся и потер шрам вокруг вживленного импланта, который служил ему левым глазом.
Геродас отправился за кофеином для всех к плитке, установленной в задней части машины. Гаунт снял свою комиссарскую фуражку, повесил ее на угол монитора с картой и кинул на стол кожаные перчатки. Он хорошо знал, что имел в виду Клеопас. Льюго был "свежей кровью", одним из "новомодных" генералов, которых военмейстер Макарот привел с собой, когда сменил Слайдо и принял командование Крестовым походом в миры Саббат почти шесть звездных лет назад. Некоторые генералы, как, например, Уриенц, доказали, что ничуть не уступают в способностях ставленникам Слайдо. Другие оказались бумажными стратегами, потратившими лучшие годы в военных библиотеках на Терре и никогда не бывавшими на передовой. Лорд-генерал Льюго, как прекрасно было известно Гаунту, отчаянно жаждал самоутвердиться. Своим неумелым командованием он испортил всю кампанию на первом своем театре боевых действий, на Осициллии IX, превратив вполне выигрышную операцию в двадцатимесячную катастрофу. Даже ходили слухи, что было начато расследование касательно его рейдов в ульи Каркариада. Льюго нужна была победа и медаль на груди. И то и другое было ему нужно как можно быстрее, пока Макарот окончательно не убедился, что Льюго безнадежен.
Освобождение Хагии должно было быть поручено лорду-генералу Булледину, вот почему Гаунт с удовольствием одобрил участие в боевых действиях своих Призраков. Но в последнюю минуту, скорее всего благодаря закулисным интригам Льюго, Макарот заменил им Булледина. Хагия обещала стать легкой добычей, и Льюго хотел ее получить.
- Что будем делать? - спросил Цабо, беря у Геродаса чашку.
- Будем делать то, что нам приказано, - ответил Гаунт. - Возьмем Цитадель. Я отзову людей из Старого Города, и Пардус сможет растереть его в пыль. Расчистите нам дорогу. Затем мы сметем Цитадель.
- Ты не так хотел действовать, правда? - спросил Клеопас. - В этом районе все еще есть мирные жители.
- Вполне могут быть, - отозвался Гаунт. - Но ты слышал лорда-генерала. Он хочет, чтобы Доктринополь был взят за следующие несколько дней, и он спустит с нас шкуры, если мы будем тянуть с этим. Такова война, джентльмены.
- Я займусь приготовлениями, - уныло сказал Клеопас. - Пардусские танки прокатятся через Старый Город прежде, чем солнце встанет в зените.
С металлическим лязгом открылся внешний люк, и танитский часовой обратился к собравшимся, пока холодный дневной свет вливался в сумрачный отсек.
- Комиссар-полковник? - позвал он Гаунта.
Гаунт подошел к люку и выбрался из бронированного командного центра. Массивная машина размером с амбар, поставленная на мощные гусеницы, находилась на узкой улочке за базиликой, занятой беженцами. Гаунт увидел, что люди все еще бегут из Старого Города, наводняя массивное здание, охраняемое Призраками.
Боец Майло ждал его снаружи, рядом с ним были местная девушка в кремовых одеждах и четверо пожилых, необычного вида мужчин в длинных накидках из голубого шелка.
- Что? - воззрился Гаунт на Майло.
Юный танитец кивнул.
- Это аятани Килош, аятани Гугай, аятани Хилиас и аятани Винид, - представил Призрак мужчин.
- Аятани? - переспросил Гаунт.
- Местные жрецы, сэр. Священники Саббат. Вы просили меня выяснить…
- Да, вспомнил. Спасибо, Майло. Господа, несомненно, мой боец сообщил вам печальные новости. Примите мои соболезнования в связи с гибелью Инфарима Инфарда.
- Они приняты с благодарностью, воин, - ответил аятани Килош. Это был высокий лысый мужчина с серебристой бородкой. Глаза его выдавали безграничную усталость.
- Я комиссар-полковник Ибрам Гаунт, командир Первого Танитского и командующий боевыми действиями здесь, в Доктринополе. Полагаю необходимым, чтобы ваш король, принявший мученическую смерть от рук врага, получил все положенные почести.
- Мальчик объяснил нам все это, - промолвил Килош. Гаунт заметил, как Майло поморщился при слове "мальчик". - Мы ценим ваше уважение к нашим обычаям.
- Хагия - священный мир, отец. Честь святой Саббат была одной из основных причин нашего похода. Отвоевание ее родного мира является моей главной заботой. Уважая ваши обычаи, я всего лишь чту Бога-Императора человечества.
- Император защищает, - хором откликнулись четыре жреца.
- Так что должно быть сделано?
- Наш король должен обрести покой в освященной земле, - сказал Гугай.
- А какая земля считается освященной?
- Таких мест несколько. Самое почитаемое - гробница святой Саббат. Но здесь, в Доктринополе, самая подходящая земля - это Цитадель.
Выслушав слова Килоша, Гаунт повернулся, глядя на корку черепичных крыш Старого Города и выше - на плато Цитадели. Она была окутана дымом, белым туманом, не рассеявшимся после обстрела. Ветер был слабым.
- Мы как раз обсуждали планы отвоевания Цитадели, отцы. Это наша первейшая цель. Как только путь будет расчищен, я позволю вам пройти, чтобы провести все ритуалы для упокоения вашего правителя.
Аятани, все как один, кивнули.
"Вот оно, - подумал Гаунт. - Все решено за меня. Желание Льюго услышано. Нам придется отвоевывать Цитадель прямо сейчас".
Клеопас, Геродас и Цабо уже выбрались из мобильного штаба, и Гаунт жестом подозвал их к себе. Подозвал он и ожидавшего вокс-офицера.
- Мы выступаем на Цитадель, - сказал им Гаунт. - Готовьте войска. Я хочу, чтобы обстрел начался ровно через час. Белтайн?
Танитский связист шагнул вперед.
- Просигналь нашим отрядам в Старом Городе - пусть отступают. Это приказ. Бомбардировка начнется через час.
Белтайн кивнул и положил на бедро вокс-станцию, кодируя приказ для передачи.
- Он и есть ваш лидер? - спросила Саниан у Майло, пока они ждали в тени командного броневика.
- Да.
Девушка задумчиво рассматривала Гаунта.
- Это его путь, - сказала она.
- Что?
- Его путь. Это его путь, и он подходит ему. У тебя есть свой путь, солдат Майло?
- Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду…
- Эшоли имеет в виду предназначение, мальчик, - сказал аятани Гугай, появившись слева от Майло. Саниан уважительно склонила голову. Майло повернулся к старику-жрецу.
Гугай был самым дряхлым из тех четырех священников, что отыскала ему Саниан. Кожа у него истончилась и покрылась бесчисленными морщинами, глаза были тусклыми и словно затянутыми пеленой, а тело под шелковой голубой мантией иссушено и искривлено долгой и тяжелой жизнью.
- Простите отец… со всем уважением, я все равно не понимаю.
Гугай искоса посмотрел на солдата, перевел взгляд на склонившуюся Саниан.
- Объясни это пришельцу из другого мира, эшоли.
Саниан подняла взгляд на Майло и старого жреца. Брин поразился пронзительной чистоте ее глаз.
- Здесь, на Хагии, мы верим, что каждый мужчина и каждая женщина рождены под сенью Императора… - начала она.
- Да хранит его судьба, пусть девять ран приносят ему удачу, - напевно промолвил Гугай.
Саниан вновь поклонилась.
- Мы верим, что у каждого есть свой путь. Каждому предназначена своя судьба. Дорога, по которой он следует. Кто-то рожден быть лидером, кто-то - королем, кто-то должен стать пастухом, а кто-то - бедняком.
- А-а… понимаю, - протянул Майло.
- Нет, вовсе нет! - с сомнением прошелестел Гугай. - Это наша вера, данная нам самой святой. Вера, что у каждого есть своя судьба. Рано или поздно, как того пожелает Бог-Император, судьба осознает сама себя, и наш путь начнется. Мой путь был стать одним из аятани. Путь командующего Гаунта - и сие очевидно - быть воином и вести за собой солдат.
- Вот почему мы, эшоли, изучаем все дисциплины и направления знания, - сказала Саниан. - Чтобы быть готовыми, когда наш путь откроется нам. И не важно, что он принесет.
До Майло стало доходить.
- То есть… тебе еще только предстоит найти свой… путь? - спросил он девушку.
- Да. Я еще эшоли.
Гугай, скрипя старыми костями, опустился на пустой патронный ящик и вздохнул.
- Святая Саббат была низкого происхождения, дочерью погонщика шелонов на высокогорных пастбищах, которые мы теперь называем Священными Холмами. Но она выросла, видишь ли, выросла, несмотря на свое происхождение, и повела граждан Империума к победе и освобождению.
За те шесть лет, что он провел в Крестовом походе за Миры Саббат, Майло уже успел это узнать. Шесть тысяч лет назад святая поднялась из нищеты этого мира-колонии, чтобы командовать имперскими силами и добиться победы во всем звездном скоплении, выдворив зло за его пределы.
Он видел ее изображения, женщины с непокрытой головой и выбритой тонзурой, облаченной в императорскую броню, сверкающим мечом обезглавливающую демонов. Майло вдруг понял, что девушка и старик выжидающе смотрят на него.
- Я понятия не имею, каков мой путь, - быстро сказал он. - Я выживший, музыкант… и солдат… вернее, я надеюсь им стать.
Гугай смотрел на него еще какое-то время и затем покачал головой.
- Нет, не воин. Не просто воин. Что-то еще.
- Что вы имеете в виду? - спросил обезоруженный Майло.
- Твой путь определен много лет назад, еще с того времени… - начал Гугай, а затем внезапно смолк. - Ты найдешь его. Когда придет время.
Старый жрец неловко поднялся и побрел прочь, к трем своим собратьям, которые тихо переговаривались под портиком базилики.
- Фес, что этот старый пень тут нёс? - рявкнул Майло, повернувшись к девушке.
- Аятани Гугай - один из старейшин Доктринополя, святой человек! - воскликнула она возмущенно.
- Он старый пень! Что значит, я не воин? Он мне что, пророчил?
Саниан посмотрела на Майло так, как если бы он задал самый тупой во всем Империуме вопрос.
- Конечно, - ответила она.
Майло только собрался еще что-нибудь сказать, как в ухе заверещал передатчик, и по воксу пошли переговоры. Пару мгновений он слушал, и затем лицо его потемнело.
- Останься здесь, - велел он девушке и поспешил к Гаунту, который с другими имперскими офицерами стоял на ступенях командной машины. Солнечный свет ласкал высокие крыши храмового района и разливал сияющие пруды на темной улице. Летучие крысы, малоприметные благодаря грязному серому оперению, мелькали между крышами и прятались в щелях.
Подойдя к Гаунту, Майло увидел, что танитский командующий погружен в разговор по воксу.
- Вы слышали это, сэр?
Гаунт кивнул.
- Они схватили полковника Корбека. Колеа ведет спасательный отряд.
- Я слышал.
- Отмените приказ. Отзовите артиллерию.
- Отступаем, рядовой.
- Что?
- Я сказал, отступаем!
- Но… - начал Майло и заткнулся, увидев жуткое выражение глаз Гаунта.
- Майло… если б был хоть малейший шанс спасти Корбека, я остановил бы не только артиллерию, а весь этот фесов Крестовый поход! Но если его взяли инфарди, он уже мертв. Лорд-генерал хочет, чтобы Цитадель была взята. Я не могу отложить наступление только из-за призрачной надежды вновь увидеть Кольма. Колеа и его команда должны отступить вместе со всеми остальными. Мы возьмем Цитадель до наступления ночи.
Брин Майло многое хотел сказать. И большая часть касалась Кольма Корбека. Но взгляд комиссара-полковника Гаунта его остановил.
- Корбек мертв. Такова война. Давай выиграем ее в его честь.
- Ответь ему "нет", - медленно произнес Колеа.
- Сэр? - переспросил вокс-офицер Раффлан.
- Сигналь ему "нет", фраг тебя раздери! Мы не отступим!
Раффлан расположился в углу полуразрушенного строения в Старом Городе, в котором они укрылись. Рядовой Домор и еще четверо заняли позиции у разбитых окон и подняли лазганы. Доктор Дорден, обремененный медицинским скарбом, в просторном черном халате, зашел в здание последним.
- Сэр, я не могу, при всем уважении, - ответил Раффлан. - Полковник отдал приказ, код "Палаш" подтвержден. Мы должны отступать из Старого Города немедленно. Бомбардировка начнется через сорок шесть минут.
- Нет! - рявкнул Колеа. Его люди оглянулись со своих позиций. Дорден присел рядом с Колеа на кучу обломков и штукатурки под окном.
- Гол… Мне все это нравится не больше, чем тебе, но Гаунт отдал приказ.
- Ты никогда не нарушал приказы?
- Гаунта? Да ты шутишь!
- Что, даже на Нацедоне, когда он приказал тебе оставить тот полевой госпиталь?
- Фес! Кто проболтался?
Колеа на мгновение замолчал.
- Корбек рассказал мне, - сказал он, наконец.
Дорден опустил взгляд и провел рукой по редеющим седым волосам.
- Корбек, да? Проклятье…
- Когда начнется бомбардировка… нас сотрут в пыль свои, - вставил рядовой Вельн.
- Это Корбек, - просто сказал Дорден.
- Не сигналь, - отозвался Колеа, подойдя к Раффлану и отключив гарнитуру. - Просто не сигналь, если тебе от этого будет лучше. Мы должны сделать это. Мы просто не услышали приказа.
Маквеннер и сержант Халлер доложили, что улица чиста. Они были на краю квартала Камнетесов.
- Ну? - Дорден посмотрел на Колеа.
- Пошли! - ответил тот.
Два часа пополудни городские колокола зазвонили на часовых башнях Университета, эхом им стали вторить часы Старого Города. И вот тогда ударила Пардусская артиллерия.
Руководимые полковником Фурстом с легендарного сверхтяжелого танка "Теневой клинок" по имени "Карающий" пятьдесят танков "Леман Русс", тридцать восемь осадных танков "Громовержец" и десять противотанковых стигийских вариантов "Покорителя" открыли огонь по Старому Городу.
Бомбардировка дальнего радиуса поражения осуществлялась "Василисками" и орудийными платформами "Сотрясатель" из болот к югу от города и продолжалась двадцать минут, пока танковые части не подошли к границам Старого Города. Затем огненный ад закипел на улицах от скотного рынка на север, к Палисаду Хемода и Миле Инфарди.
Группы танков ползли вперед, стреляя на ходу из главных орудий. "Завоеватели" и "Победители" продвигались по городским дорогам, наводняя Милю, словно целеустремленные жуки, их прикрывала пелена дыма и раскаленной пыли, быстро окутывавшая весь город. Массивные осадные танки ползли прямо через террасы жилых домов и ворота древних башен, оставляя за собой груды развалин. С крыш каскадами сыпалась черепица. Грохот и рев танковых орудий слился в единую канонаду, накрывшую Доктринополь. Призраки отступили в южные районы Старого Города, бревианцы передвинулись из зоны обстрела к Северному кварталу над Университетом. Вокс-операторы доложили тактическим командам, что отряд сержанта Колеа не выходил на связь.
Огненные залпы танков прорезали Старый Город вплоть до основания Цитадели. Двадцать тысяч домов и строений сгорели или были сравнены с землей. Капеллу командующего Киодра разорвало на куски. Общественные кухни и мастерские иконописцев сокрушило взрывами и размололо гусеницами танков. Школы аятани и помещения эшоли были разрушены, и их кирпичные останки рухнули в священную реку. Древние камни моста Индехар Шолаан Саббат взлетели в воздух на сотню метров.
Пардусская артиллерия продолжала обстрел под руководством полковника Фурста и майора Клеопаса. Это были лучшие танковые части во всем сегменте. У Старого Города и всего, что в нем было, не имелось ни единого шанса.
Глава четвертая
ПОЛКОВНИК В ЗАПАДНЕ
Зажгите одно пламя в душе, другое - в руках, и пусть оба будут вашим оружием.
Одно для веры, другое для победы. И ни одно никогда не должно погаснуть.
Наставления святой Саббат.
Помещение содрогнулось. Стены и пол слегка завибрировали. Пыль посыпалась с потолка. Бутыли в форме луковиц, наполненные водой, клацнули друг о друга.
Сначала этого, похоже, никто не заметил, кроме Корбека. Он скорчился на полу и потому чувствовал, как дрожат под пальцами камни. Он посмотрел наверх, но никто из инфарди ничего не ощутил. Они были слишком заняты Йелем. Парень уже умер. И Корбек был этому рад. Хотя это означало, что скоро он и сам окажется на скамье. Но инфарди все еще заканчивали свои кровожадные ритуалы, покрывая труп оберегающими символами и бормоча строки поганых текстов.
Комната вновь вздрогнула. Бутылки звякнули. Посыпалась пыль.
Несмотря на тяжесть ситуации, или даже, возможно, именно благодаря ей, Кольм Корбек улыбнулся.
На него упала чья-то тень.
- Что тебя так радует? - спросил Патер Грех.
- Грядущая смерть, - отозвался полковник, сплевывая на пыльный пол кровавую слюну.
- Ты приветствуешь ее? - Голос Греха был низким, почти безжизненным. Полковник видел, как слишком острые металлические зубы царапали губы мерзавца.
- Я приветствую ее в любом случае, - отозвался Корбек. Он чуть привстал. - Хотя бы за то, что она избавит меня от твоего общества. А улыбаюсь потому, что смерть идет не за мной.
Комната вновь содрогнулась. Патер Грех, наконец, почувствовал это и оглянулся по сторонам. Его люди тоже остановились. Отрывистыми приказами и жестами Грех отправил троих, и те поспешили выяснять причину волнения.
Корбеку не нужно было ничего выяснять. Он слишком часто оказывался в непосредственной близости от зон бомбардировок, чтобы узнавать их приближение. Резкие удары падающих снарядов, далекая дрожь тяжелой техники…
Комната снова сотряслась, и на этот раз донесся тройной раскатистый гул, достаточно громкий, чтобы в нем можно было узнать взрывы. Инфарди похватали оружие. Грех шагнул к одному из них, у которого была легкая вокс-станция, и обменялся сообщениями с другими отрядами инфарди.
Затем дрожь и грохот взрывов стали постоянными.
Грех кинул взгляд на Корбека.
- Я ждал этого, рано или поздно. Думаешь, для меня это сюрприз? Нет, это именно то, чего я…
Он замолчал, словно не желая больше выдавать секреты старому полумертвому врагу.
Грех издал несколько гортанных звуков, которые Корбек принял за команды на приватном боевом коде инфарди, и стрелки приготовились покинуть помещение. Четверо схватили Корбека и потащили с собой. Боль огнем вспыхнула в груди, но полковник закусил губу.