Авиенда забавно фыркнула, хотя уже достаточно давно смирилась с обращением "леди". И правильно сделала, потому что в таких делах перечить Эссанде бесполезно. Со слугами всегда так: есть то, что ты приказываешь, и есть то, что ты терпишь.
Нарис скорчила гримаску, почему-то вдохнула и сделала реверанс перед Эссанде и еще один, чуть пониже, перед Илэйн – девушки испытывали перед пожилой матроной не меньшее благоговение, чем перед Дочерью-Наследницей Андора, – затем подобрала юбки и выскользнула в коридор.
Илэйн тоже поморщилась. Значит, телохранительницы доложили Эссанде и о наемниках. И о том, что она не ела. Илэйн терпеть не могла, когда шушукаются у нее за спиной. Неужели это все пресловутые перепады настроения? Раньше как-то ее не очень расстраивало то, что горничная заранее знала, какое платье достать, или то, что кто-то предвидел, что госпожа будет голодна, и посылал за едой без официального приказа. Прислуга постоянно общается между собой – а точнее, беспрестанно сплетничает, но от этого никуда не денешься – и передает сведения, которые помогут им угодить хозяйке. Если это хорошая прислуга. А Эссанде – отменная горничная. Но как это раздражает! И особенно раздражает то, что само по себе это раздражение лишено всякого смысла!
Илэйн позволила Эссанде отвести их с Авиендой в гардеробную, Сефани поспешила следом. К этому моменту Илэйн чувствовала себя абсолютно несчастной, мокрой и продрогшей. Не стоит даже упоминать, что она дулась на Бергитте за то, что та взяла и ушла, еще ей было неуютно оттого, что она умудрилась заблудиться в месте, где выросла, и мысль о том, что даже телохранительницы обсуждают ее у нее за спиной, повергала Илэйн в мрачные раздумья. По правде говоря, быть несчастнее она просто не может.
Тем не менее Эссанде быстро помогла ей избавиться от мокрой одежды и завернула ее в теплое большое белое полотенце, подогретое на специальной стойке у широкого мраморного камина в дальнем конце комнаты. Это возымело успокаивающий эффект. Теперь и огонь в очаге не казался таким уж маленьким, и в комнате стало почти что жарко. Гостеприимное тепло обволакивало тело и изгоняло дрожь. Эссанде высушила волосы Илэйн полотенцем, а Сефани проделала ту же процедуру с Авиендой, чем, несмотря на то что это был далеко не первый раз, доставила сестре пару неприятных минут. По ночам они часто расчесывали волосы друг другу, но такая простая услуга от горничной вызвала румянец на загорелых щеках Авиенды.
Когда Сефани открыла один из платяных шкафов, выстроившихся вдоль стен, Авиенда тяжело вздохнула. Она едва придерживала полотенце, обмотанное вокруг тела, – ее смущало, когда другая женщина сушит ей волосы, а вот нагота не вызывала никакого стыда. Полотенце поменьше было обернуто у нее вокруг головы.
– Ты считаешь, Илэйн, что мне следует надеть на встречу с наемниками мокроземское платье? – Авиенда произнесла это без особого восторга. Эссанде улыбнулась. Она любила одевать Авиенду в шелка.
Илэйн подавила собственную улыбку – это не так-то просто, когда хочешь расхохотаться. Ее сестра не переставала делать вид, что презирает шелка, но редко упускала возможность их поносить.
– Если, конечно, ты сможешь это вытерпеть, – серьезно ответила она, осторожно поддергивая собственное полотенце. Эссанде видела ее голой каждый день, и Сефани тоже, но ничто не должно происходить без причины. – Это для вящего эффекта, мы обе должны ошеломить их. Ведь ты не будешь очень возражать?
Но Авиенда уже была возле шкафа, ее полотенце сползло, но его хозяйка как ни в чем не бывало перебирала содержимое. В одном платяном шкафу хранилось несколько айильских нарядов, но Тайлин перед их отъездом из Эбу Дара подарила ей целые сундуки прекрасно скроенных шелковых и шерстяных платьев, которые теперь занимали четверть резных шкафов.
Краткая вспышка веселья изгнала из Илэйн всякое желание спорить с окружающими по любому поводу, так что она безропотно позволила Эссанде одеть ее в красный шелк с огневиками размером с сустав пальца, пущенными вдоль высокого ворота платья. Такой наряд, безусловно, производил впечатление и не требовал других украшений, хотя кольцо Великого Змея на ее правой руке само по себе было куда более веским аргументом, чем любая драгоценность. У седой женщины рука была легкой, и все же Илэйн поморщилась, когда та начала застегивать ряды крошечных пуговок на спине, стягивая ее чувствительную грудь узким корсажем. Все твердили, что она будет набухать все больше и больше, но вот никак не могли прийти к общему мнению насчет продолжительности этой пытки.
О, как бы ей хотелось, чтобы Ранд был рядом, в полной мере прочувствовал все это через узы. Это отучило бы его так небрежно относиться к зачатию ребенка. Она, конечно, могла бы выпить настой сердцелиста, перед тем как провести с ним ночь… Илэйн решительно прогнала эту мысль. Во всем виноват Ранд, и все тут!
Авиенда выбрала синее платье – она часто останавливала свой выбор на этом цвете – с рядами мелкого жемчуга по лифу. По эбударийским меркам декольте на нем было весьма скромным, однако вырез оставлял открытой ложбинку между грудей. Редко какие платья, сшитые в Эбу Даре, ее скрывали. Пока Сефани занималась пуговицами, Авиенда увлеченно играла вещицей, которую извлекла из поясного кошеля, – маленьким кинжалом с рукояткой из оленьего рога, увитой золотой проволокой. Это был тер’ангриал, хотя Илэйн так и не успела понять его назначение, до того как беременность прервала ее исследования. Тогда она не знала, что он у ее сестры. Когда Авиенда смотрела на вещицу, ее глаза мечтательно туманились.
– Что, он так тебя восхищает? – поинтересовалась Илэйн. Она уже не первый раз видела ее, поглощенной этим кинжалом.
Авиенда вздрогнула и повертела кинжал в руках. Насколько Илэйн могла судить, стальное лезвие – по крайней мере, внешне металл походил на сталь и на ощупь казался сталью – никогда не затачивали, клинок был немного длиннее ее ладони и достаточно широким. Тупым острием кинжала едва ли можно было кого-нибудь уколоть.
– Я подумывала отдать его тебе, но ты ничего не говорила о его свойствах, так что я решила, что ошибаюсь, иначе мы бы все думали, что ты защищена от ряда определенных опасностей, хотя на самом деле это было бы не так. Поэтому я оставила его у себя. Если же я все-таки не ошибаюсь, то хоть смогу защитить тебя, а если ошибаюсь, то хуже от этого не будет.
Илэйн непонимающе помотала головой, обернутой полотенцем:
– Не ошибаешься? Что ты имеешь в виду?
– Вот что, – сказала Авиенда, поднимая кинжал. – Мне кажется, что владелец этой вещи невидим для Тени. И для Безглазых, и для Отродий Тени, а может, даже и для самого Губителя Листьев. И то, что ты не видишь этого в кинжале, лишний раз доказывает мою неправоту.
Сефани охнула, ее руки замерли, но Эссанде мягко приструнила ее. Эссанде прожила на свете немало, так что простое упоминание Тени не выбивало мудрую горничную из колеи. Она могла снести заявления и посерьезнее.
Илэйн изумленно застыла. Она пробовала научить Авиенду создавать тер’ангриал ы, но у сестры не оказалось и капельки способностей к этому. Но, быть может, она умеет делать что-то другое, и это умение даже можно назвать Талантом?
– Ну-ка, идем со мной, – сказала она, схватила Авиенду за руку и почти силком вытащила ее из гардеробной. Эссанде разразилась возгласами негодования и побежала следом, а Сефани пыталась продолжить застегивать платье Авиенды на ходу.
В гостиной побольше огонь горел в двух каминах, и воздух пусть и не был столь же теплым, как в гардеробной, но все же прогрелся достаточно, чтобы Илэйн чувствовала себя уютно. В центре комнаты на белых плитах пола стоял стол с закругленными краями, окруженный стульями с низкими спинками, – здесь они с Авиендой обедали чаще всего. Несколько книг в кожаном переплете из дворцовой библиотеки стопкой лежали на одном из концов стола – история Андора и книги сказаний. Напольные светильники со встроенными зеркалами давали достаточно света, и по вечерам сестры здесь читали.
Но что куда важнее, возле одной из отделанных темными панелями стен стоял еще один стол, уставленный тер’ангриалами из тайника Родни в Эбу Даре: кубками и чашами, статуэтками и фигурками, драгоценностями и еще массой всего. Большинство вещиц выглядело вполне обыденно, разве что порой попадались предметы весьма причудливых форм, и те, что казались хрупкими на вид, на деле разбить не представлялось возможным, а некоторые экземпляры порой оказывались гораздо легче или тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. Илэйн не могла продолжить тщательное исследование этих вещей, хотя Мин и уверяла ее, что младенцам ничто не угрожает, но теперь ее контроль над Силой стал столь ненадежным, что опасность навредить себе стала куда вероятнее, чем прежде. Тем не менее она каждый день переставляла предметы на столе, заменяла их другими, выбирая наугад из корзин, хранящихся в кладовой, чтобы, рассматривая, пытаться предположить, что бы она узнала, если бы ей не помешала эта парочка внутри нее. Не то чтобы она многое таким образом выяснила, – ничего, положа руку на сердце, – но так она могла хотя бы размышлять над ними. О том, что тер’ангриалы украдут, беспокоиться не стоило. Рин избавилась от большинства, если не от всех, нечистых на руку слуг, а караульные на входе в покои приглядывали за остальным.
Неодобрительно поджав губы – одеваться следует в гардеробной, а не там, куда в любой момент может войти кто угодно, – Эссанде продолжила застегивать пуговицы платья Илэйн. Сефани, взволнованная недовольством пожилой горничной, тяжело дыша, трудилась над пуговицами на платье Авиенды.
– Выбери любую вещь и скажи мне, для чего она, по-твоему, предназначена, – предложила Илэйн. Взгляда на предмет, как она и ожидала, оказалось недостаточно. Если Авиенда сможет определить, для чего был создан тот или иной тер’ангриал, просто подержав его в руках… На Илэйн накатила волна зависти, горячей и горькой, но она решительно погасила это чувство и не успокоилась, пока оно окончательно не исчезло. Она не станет завидовать Авиенде!
– Не думаю, что у меня что-то выйдет, Илэйн. Мне просто кажется, что этот нож своего рода оберег. И должно быть, я ошибаюсь, ведь иначе и ты знала бы о его свойствах. Ты разбираешься в этом лучше любого другого.
Щеки Илэйн вспыхнули от смущения:
– Я знаю не так много, как ты думаешь. Попытайся, Авиенда. Я никогда не слышала, чтобы кто-то мог… читать тер’ангриал ы. Но если у тебя получится, пусть даже совсем чуть-чуть, это будет замечательно, разве нет?
Авиенда кивнула, но сомнение не исчезло с ее лица. Нерешительно она дотронулась до лежавшего посреди стола тонкого черного стержня в шаг длиной: он бы таким гибким и упругим, что, если свернуть его в кольцо, он тут же распрямлялся обратно. Однако коснувшись, сестра тут же отдернула руку и машинально вытерла ее о юбку.
– Эта штука причиняет боль.
– Найнив уже говорила об этом, – нетерпеливо возразила Илэйн.
Авиенда смерила ее взглядом:
– Найнив ал’Мира не говорила о том, что можно определять меру боли, причиняемой каждым ударом, – но тут на сестру снова напали сомнения, и ее голос перестал быть таким уверенным. – В любом случае, мне кажется, что так можно сделать. Вероятно, один удар этим стержнем может ощущаться как один, а может – как сотня. Но это все только предположения, Илэйн. Всего лишь догадки.
– Продолжай, – подбодрила ее Илэйн. – Возможно, нам удастся отыскать какое-нибудь доказательство твоей правоты. А что думаешь об этом? – Она подхватила странной формы металлический шлем. На него тончайшей гравировкой были нанесены диковинные угловатые узоры, сам он был слишком тонким, чтобы использовать в бою, однако весьма весомым, чего не скажешь на вид. Металл на ощупь казался не просто гладким, а даже скользким, словно смазанным маслом.
Авиенда неохотно отложила кинжал, повертела шлем руках, после чего положила его на стол и снова взялась за кинжал.
– Наверное, он позволяет управлять… каким-то устройством. Механизмом. – Она покачала головой, обернутой полотенцем. – Но вот как управлять или каким устройством – не знаю. Видишь? Я опять гадаю.
Илэйн не дала ей на этом закончить. Тер’ангриал за тер’ангриал ом проходил через руки Авиенды, она дотрагивалась до них, а иногда держала пару мгновений, и каждый раз у нее находился ответ. Каждый раз она высказывала его нерешительно, с постоянными оговорками, что это всего лишь предположение, но тем не менее это был ответ. Сестре казалось, что маленькая, судя по всему, костяная коробочка с откидной крышкой, испещренной волнистыми красными и зелеными полосами, содержит музыку – сотни мелодий, возможно тысячи. С тер’ангриал ом возможно все.
В конце концов, в хорошую музыкальную шкатулку встраивают валики для целой сотни мелодий, а некоторые могут играть весьма длинные мелодии одну за другой, причем без смены валика. Авиенда полагала, что плоская белая чаша, почти шаг в диаметре, помогает смотреть на вещи, которые находятся очень далеко, а высокая ваза, расписанная белыми и синими виноградными лозами – синими! – собирает воду из воздуха. Илэйн сначала решила, что это весьма бесполезное свойство, но Авиенда едва ли не гладила эту вазу, и, подумав, Илэйн сообразила, что в Пустыне подобная вещь будет очень кстати. Если она действительно работает так, как считает Авиенда. И если кто-то сможет выяснить, как заставить ее работать. Черно-белая статуэтка птицы с широкими крыльями, распростертыми в полете, предназначена для того, чтобы говорить с людьми на расстоянии. Для того же служит и голубая фигурка женщины – такая маленькая, что умещалась в ладони, – в наряде странного покроя. А также пять серег, шесть перстней и три браслета.
Илэйн уже было решила, что Авиенда сдалась и дает одинаковые ответы в надежде, что она прекратит спрашивать, но потом заметила, что голос сестры становился все увереннее, а не наоборот, и постоянные напоминания о том, что все это только догадки, стихли. Причем "предположения" с каждым разом становились все детальнее. Изогнутый, бесформенный черный жезл, толщиной с запястье – он казался металлическим, но один из его концов приспосабливался к любой руке, – вызывал у нее ассоциации с резкой металла или камня, только они не должны быть слишком толстыми. Ну или других материалов, не способных загореться. Стеклянная фигурка мужчины в фут высотой, с поднятой в предостерегающем жесте рукой, изгоняет вредителей, что, безусловно, может пригодиться, чтобы оградить Кэймлин от чумы, переносимой крысами и мухами. Каменный резной предмет размером с ладонь, испещренный глубокими синими завитками, – на ощупь, по крайней мере, он очень напоминал камень, хотя следов того, что этот узор на нем был вырезан, не было, – служил для того, чтобы что-то выращивать. Причем не растения. В голове крутились какие-то мысли о дырах, которые на самом деле вовсе не дыры. И Авиенда считала, что для того, чтобы этим пользоваться, вовсе не обязательно уметь направлять. Нужно только спеть определенную песню! Некоторые тер’ангриал ы действительно работают просто так. Но вот чтобы петь?
Закончив застегивать платье Авиенды, Сефани увлеченно заслушивалась тем, что здесь говорилось, и ее глаза распахивались все шире и шире. Эссанде тоже внимала с интересом, слегка склонив голову, порой она удивленно ахала над новым открытием, но не покачивалась на носочках от восторга, как это делала Сефани.
– А вот это что такое, миледи? – выпалила младшая из служанок, когда Авиенда на секунду замолчала. Она указала на статуэтку толстого бородатого мужчины с веселой улыбкой, держащего перед собой книгу. Фигурка в два фута высотой была отлита из бронзы, потемневшей от времени, и оказалась достаточно тяжелой. – Когда я смотрю на него, миледи, мне тут же хочется улыбаться.
– И мне, Сефани Пелден, – ответила Авиенда, погладив бронзового человечка по голове. – Мы видим у него в руках лишь одну книгу, но внутри него их куда больше. В нем тысячи и тысячи книг.
Внезапно сестру окутало сияние саидар, и она коснулась бронзовой фигурки тонкими потоками Огня и Земли.
Сефани ойкнула, когда в воздухе над статуэткой показались два слова на Древнем Наречии, такие яркие, словно их напечатали хорошими чернилами. Некоторые буквы были написаны немного необычно, но слова читались без труда. Слова "Имсоэн" и "Ансоэн" парили в воздухе. Авиенда, кажется, изумилась не меньше служанки.
– Ну вот, полагаю, теперь у нас есть доказательство, – сказала Илэйн на удивление спокойно. На самом деле, сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. "Правда" и "Ложь", так можно перевести эти два слова. Или в некоторых контекстах они могут встретиться как "Реальность" и "Вымысел". Вот и доказательство. Илэйн запомнила место, где потоки Силы коснулись фигурки, – потом она самостоятельно сможет вернуться к исследованиям. – Однако не нужно было так рисковать. Это опасно.
Свечение вокруг Авиенды потухло.
– О Свет! – воскликнула она, заключая Илэйн в объятия, – я не подумала! У меня большой тох перед тобой! У меня и в мыслях не было причинить вред тебе или твоим детишкам! Ни за что!
– Мои малыши и я в порядке, – рассмеялась Илэйн, обнимая сестру. – Помнишь видение Мин?
По крайней мере, малыши точно вне опасности. До тех пор, пока не родятся. Так много младенцев умирает в первый год жизни. Мин сказала только, что они родятся здоровыми. Мин ничего не сказала и о том, будет ли Илэйн выжжена и сможет ли снова направлять, но сейчас не время обсуждать это с сестрой, тем более что она и так чувствует себя виноватой.
– Ни о каком тохе не может быть и речи… Я вовсе не это имела в виду. Ты могла убить или выжечь себя.
Авиенда замерла, пристально глядя в глаза Илэйн. Видимо, что-то, что она прочла там, убедило ее, потому что улыбка вновь тронула ее губы:
– Но мне все-таки удалось заставить это заработать. Возможно, я могу заняться их изучением. Под твоим чутким руководством – так это будет куда безопаснее. Пройдут месяцы прежде, чем ты сама снова сможешь заниматься этим.
– У тебя совсем нет времени, Авиенда, – послышался женский голос от дверей. – Мы уходим. Надеюсь, ты еще не слишком привыкла к шелкам. Я вижу тебя, Илэйн.
Авиенда резко отдернула руки от Илэйн и покраснела, глядя, как в комнату входят две айилки, и не простые айилки. Светловолосая Надере, ростом не уступавшая мужчине и отличавшаяся крупным телосложением, была Хранительницей Мудрости и пользовалась значительным авторитетом среди Гошиен. А Доринда, чьи длинные рыжие волосы уже тронула седина, была женой Бэила, главы клана Гошиен, однако куда важнее то, что она занимала должность Хозяйки Крова в холде Горячие Ключи – крупнейшем холде клана. Именно она и произнесла те слова.
– Я вижу тебя, Доринда, – ответила Илэйн. – Я вижу тебя, Надере. Почему вы хотите забрать Авиенду?
– Вы сказали, что я могу остаться с Илэйн, чтобы помогать охранять ее, – возразила Авиенда.
– Вы так сказали, Доринда, – Илэйн крепко сжала руку сестры, и Авиенда стиснула ладонь Илэйн в ответ. – Вы и остальные Хранительницы.
Доринда поправила свою темную шаль, и ее золотые браслеты, инкрустированные костью, звякнули.