– Сколько еще людей нужно, чтобы охранять тебя, Илэйн? – сухо поинтересовалась она. – У тебя сотня или даже больше людей, которые только этим и занимаются, и они не уступят твердостью духа Фар Дарайз Май. – Улыбка сделала морщинки в уголках ее глаз более отчетливыми. – Мне кажется, те женщины снаружи были бы не прочь забрать у нас ножи, что мы носим на поясе.
Надере погладила роговую рукоять своего ножа, и ее зеленые глаза полыхнули недобрым огнем. Вряд ли охрана изъявила желание подобного рода. Даже Бергитте, трепетно относящаяся ко всему, что касалось безопасности Илэйн, не видела в айил никакой угрозы, а Илэйн приняла на себя некоторые обязательства, когда они с Авиендой стали сестрами. Хранительницы, участвовавшие в той церемонии, – например, Надере – имели право свободно перемещаться по Дворцу, когда им заблагорассудится: это было одним из обязательств. Что касается Доринды, то ее присутствие было столь подавляющим, что сложно было представить, что кто-то решится преградить ей дорогу.
– Твое обучение прервалось на чересчур долгое время, Авиенда, – твердо проговорила Надере. – Иди переоденься в надлежащую одежду.
– Но я многому учусь у Илэйн, Надере. Тем плетениям, о которых вы даже не знаете. Мне кажется, я смогла бы вызвать дождь в Трехкратной Земле! А только что мы узнали, что я могу…
– Что бы ты ни узнала, – одернула ее Надере, – ты уже многое успела позабыть. Например, то, что ты все еще ученица. Единая Сила – лишь малая часть того, что надлежит знать Хранительнице Мудрости, и не только те, кто способен направлять, становятся Хранительницами. А сейчас отправляйся переодеваться и поблагодари свою счастливую звезду за то, что я еще не отослала тебя голой на порку. Как уже было сказано, мы снимаемся с лагеря, и если клану придется задержаться из-за тебя, то ты будешь сурово наказана.
Не вымолвив ни слова, Авиенда отпустила руку Илэйн и выбежала из комнаты, столкнувшись в дверях с входившей в гостиную Нарис, которая чуть не выронила большой поднос, накрытый салфеткой. Эссанде взмахом руки отправила Сефани вслед за Авиендой. Глаза Нарис при виде айилок расширились, но Эссанде привела девушку в чувство, приказав расставить еду на столе. Молоденькая служанка тут же засуетилась, бормоча себе под нос извинения.
Илэйн уже хотела было бежать за Авиендой, чтобы отсрочить расставание с ней хоть на секунду, но слова Надере остановили ее.
– Вы покидаете Кэймлин, Доринда? Куда вы направляетесь? – Как бы Илэйн ни нравились айильцы, она вовсе не хотела, чтобы они просто так бродили по стране. Мир и так столь непрочен, что им едва ли можно покидать лагерь, чтобы поохотиться или поторговать.
– Мы уходим из Андора, Илэйн. Через несколько часов мы окажемся далеко за пределами ваших границ. Ну а если ты хочешь знать, куда мы уходим, то спроси об этом у Кар’а’карна.
Надере отошла, чтобы проследить за тем, как Нарис расставляет еду, и бедняжка принялась дрожать так, что едва не уронила несколько тарелок.
– Выглядит неплохо, но мне незнакомы некоторые из этих трав, – провозгласила Хранительница. – Твоя акушерка одобрила все это, Илэйн?
– Я приглашу акушерку, когда придет срок, Надере. Доринда, неужели ты думаешь, что Ранд стал бы скрывать ваше место назначения от меня. Что он сказал?
Доринда невозмутимо пожала плечами:
– Он прислал гонца, одного из тех, что носят черные куртки, с письмом для Бэила. Бэил, конечно же, позволил прочесть его мне, – по ее тону было совершенно ясно, что иначе и быть не могло, – но Кар’а’карн просил Бэила никому не рассказывать, так что я не могу сказать и тебе.
– Нет акушерки? – ошеломленно переспросила Надере. – Кто же говорит тебе, что есть и что пить? Кто дает тебе надлежащие травы? Прекрати метать в меня свирепые взгляды, женщина. У Мелэйн характер похуже твоего, но у нее хватило разума позволить Монаэлле руководить ею в этом вопросе.
– Каждая женщина во Дворце считает себя вправе указывать мне, что есть, – горько ответила Илэйн. – Иногда мне даже кажется, что так поступает каждая женщина в Кэймлине. Доринда, ну может хоть вы…
– Миледи, ваша еда стынет, – мягко заметила Эссанде, однако в ее голосе слышались нотки настойчивости, которая позволительна старым слугам.
Сжав зубы, Илэйн покорно опустилась на стул, который отодвинула для нее Эссанде. Она не плюхнулась на него со всего маху, хотя ей очень хотелось поступить именно так. Она изящно опустилась. Эссанде взяла расческу с костяной ручкой и, сняв полотенце с головы Илэйн, начала расчесывать ее волосы, пока та ела. Она ела по большей части потому, что если бы она не стала, то кого-нибудь отправили бы за едой погорячее. Эссанде и телохранительницы запросто могут запереть ее тут, пока она все не съест. Помимо сморщенного, но вовсе не испорченного яблока, еда была решительно неаппетитна. Хоть у хлеба и была хрустящая корочка, но мякиш кишмя кишел долгоносиками, а размоченные сушеные бобы, поскольку запасы свежих бобов испортились, были жесткими и безвкусными. Яблоко нарезали и, слегка полив маслом, перемешали с травами – корнем лопуха, калиной, корой шиповника, одуванчиком, листьями крапивы. На второе на ее подносе стоял лишь бульон, сваренный из косточек козленка. И ни грамма соли. Свет, да она убила бы за кусок хорошо посоленной говядины с жирком! А вот у Авиенды на подносе лежали ровные ломтики говядины, пусть и немного жестковатой. И она запросто могла попросить вина. Хотя у Илэйн все же был выбор напитков: либо козье молоко, либо вода. Чаю ей хотелось не меньше, чем сочного мяса, но после даже самого слабого чая ей бы пришлось бегом нестись в уборную, а сейчас и без того проблем хватает. Поэтому Илэйн ела методично, механически, пытаясь думать о чем угодно, только не о вкусе во рту. Яблоко хоть как-то спасло положение.
Илэйн попробовала выудить из айилок какие-нибудь новости о Ранде, но, видимо, они знали еще меньше, чем она сама. По крайней мере, так можно было заключить с их слов. Когда нужно, они умели отмалчиваться. Ну она хотя бы узнала, что он где-то далеко на юго-востоке. Где-то в Тире, решила она, хотя с той же долей вероятности он мог оказаться и на Равнине Маредо, и на хребте Мира. Еще она выяснила наверняка, что он жив, но больше ничего выведать не удалось. Илэйн пыталась поддержать беседу о Ранде в надежде, что женщины хоть где-то проболтаются, но с тем же успехом она могла пальцами обтесывать кирпичи. У Доринды же с Надере появилась собственная цель: убедить ее немедленно завести акушерку. Они раз за разом повторяли, какие опасности подстерегают ее и детей, и даже видение Мин не стало для них достаточным аргументом.
– Ну хорошо, – сдалась наконец Илэйн, бросая нож и вилку на тарелку. – Я начну искать ее сегодня же. – И если вдруг она не найдет ни одной, то они об этом никогда не узнают.
– У меня есть племянница, она как раз акушерка, миледи, – подала голос Эссанде. – Мелфани торгует травами и мазями в лавке в Новом Городе на Свечной улице, и я уверена, она весьма искусна. – Она водворила на место несколько последних локонов и отстранилась с довольной улыбкой. – Вы так похожи на мать, миледи.
Илэйн вздохнула. Кажется, ей суждено получить акушерку вне зависимости от ее желания. Еще одного надсмотрщика, который будет следить, чтобы каждый прием пищи превращался в сущее мучение. Ну ладно, может, акушерка посоветует ей средство от ночной боли в пояснице и чувствительности груди. Благодарение Свету, ей не пришлось страдать от постоянных приступов тошноты. Женщины, способные направлять, никогда не страдают от этого проявления беременности.
Когда Авиенда вернулась, на ней снова была айильская одежда, поверх которой сестра накинула влажную шаль. Темный шарф вокруг головы не давал волосам падать на лицо. За плечами она несла мешок. В отличие от Доринды и Надере, носивших множество браслетов и ожерелий, на ней было единственное серебряное колье – изящные тонкие диски, сложенные в хитроумный узор, – и костяной браслет с резьбой в виде множества роз с шипами. Авиенда вручила Илэйн тупой кинжал.
– Держи это при себе, и будешь в безопасности. Я постараюсь навещать тебя как можно чаще.
– Может, порой у тебя и выдастся минутка для этого, – строго сказала Надере, – но ты сильно отстала и, чтобы нагнать, должна упорно трудиться. Как странно, – задумчиво протянула она, покачивая головой, – говорить с такой небрежностью о передвижении на большое расстояние. Шагнуть через лиги, сотни лиг, одним махом. Каким только вещам мы ни научились в Мокрых Землях.
– Пойдем, Авиенда, нам пора, – поторопила Доринда.
– Подождите, – попросила Илэйн. – Пожалуйста, еще совсем немного.
Сжимая кинжал, она метнулась в гардеробную. Сефани, вешавшая синее платье Авиенды в шкаф, оторвалась от этого занятия, чтобы сделать реверанс, но Илэйн не обратила на нее внимания и откинула резную крышку своего костяного сундучка с драгоценностями. Внутри, поверх ожерелий, браслетов и брошей, разложенных по отделениям, лежала брошка в форме черепашки из янтаря и фигурка сидящей женщины, завернувшейся в собственные волосы, из потемневшей от времени кости. Обе вещицы были ангриалами. Положив кинжал с рукоятью из оленьего рога в сундук, Илэйн взяла черепашку, а затем, неожиданно для самой себя, схватила крученое каменное кольцо сновидений, отливающее одновременно красным, синим и коричневым. Она не пользовалась им с тех пор, как забеременела, а если она все-таки сможет направлять Дух, то у нее есть еще серебряное кольцо из переплетенных спиралей, отобранное у Испан.
Бросившись назад в гостиную, Илэйн обнаружила, что между Дориндой и Надере завязался спор или, по крайней мере, чересчур оживленная беседа. Эссанде старательно делала вид, что проверяет, не накопилось ли в комнате пыли, проводя пальцем по краям стола. По положению ее головы было ясно, что она внимательно слушает. Нарис, переставляя тарелки Илэйн на поднос, во все глаза смотрела на айилок.
– Я же сказала, что, если мы задержимся из-за нее, я ее выпорю, – горячо говорила Надере, когда Илэйн вошла в комнату. – Пусть даже Авиенда задерживает нас не совсем по своей воле. Да, это будет не очень справедливо, но я своих слов отменять не собираюсь.
– Поступай как должно, – спокойно ответила Доринда, но по напряженному блеску ее глаз можно было предположить, что это отнюдь не начало их беседы. – Может, мы вообще никого не задерживаем. И возможно, Авиенда сама с удовольствием заплатит цену, чтобы попрощаться со своей сестрой.
Илэйн не стала вступаться за Авиенду. Это ни к чему бы не привело. Сама Авиенда являла собой пример невозмутимости Айз Седай, как будто в том, что ее накажут за чужой проступок, нет ничего особенного.
– Это тебе, – сказала Илэйн, вкладывая кольцо и брошку в руку сестры. – Только боюсь, это не подарки. Белая Башня наверняка захочет получить их обратно. Но воспользуйся ими, если будет нужно.
Авиенда посмотрела на вещи и охнула:
– Даже взять на время эти вещи – великий дар. Ты смущаешь меня, сестра. У меня нет прощального подарка взамен.
– Ты подарила мне свою дружбу. Ты подарила мне сестру, – Илэйн почувствовала, как по щеке катится слеза. Она попыталась засмеяться, но смех вышел неровным и дрожащим. – И как после этого ты можешь говорить, что ничего не дала мне взамен? Ты подарила мне все.
Слезы блеснули и в глазах Авиенды. Не обращая внимания на окружающих, она обвила Илэйн руками и крепко прижала к себе.
– Я буду скучать по тебе, сестра, – прошептала она. – Мое сердце сковал ночной холод.
– И мое, сестра, – шепотом откликнулась Илэйн, крепко обнимая Авиенду. – Я тоже буду скучать. Но тебе же разрешат иногда приходить ко мне. Это же не навсегда.
– Нет, не навсегда. Но я все равно буду скучать.
Обе, наверное, разрыдались бы окончательно, но Доринда положила руки им на плечи:
– Авиенда, пора. Мы должны идти, если ты еще хочешь избежать порки.
Авиенда со вздохом выпрямилась, ее глаза высохли:
– Да найдешь ты всегда воду и прохладу, сестра.
– Да найдешь ты всегда воду и прохладу, сестра, – отозвалась Илэйн. Согласно айильским обычаям, она добавила: – Пока я не увижу твое лицо вновь.
Сразу после этого они ушли. И Илэйн тут же почувствовала себя очень одинокой. Присутствие Авиенды было для нее опорой. С сестрой всегда можно было поговорить, посмеяться, поделиться своими надеждами и опасениями. Но все это в прошлом.
Пока они с Авиендой обнимались, Эссанде выскользнула из комнаты, а теперь вернулась и возложила на волосы Илэйн диадему Дочери-Наследницы – простой золотой обруч с золотой розой посередине.
– Так эти наемники не забудут, с кем они говорят, миледи.
Илэйн не сознавала, что ее плечи поникли, пока не выпрямилась. Сестра ушла, но у нее есть город, который следует защитить, и трон, за который следует бороться. Долг, который теперь даст ей силы.
Глава 16
Новый сторонник
Голубая Приемная получила свое название из-за пола, выложенного синими плитами, и голубого сводчатого потолка с изображением облаков, причем эта приемная была самой маленькой во Дворце, площадью менее десяти квадратных спанов. На дальней стене располагались стрельчатые окна, выходившие во двор, – их еще прикрывали зимние ставни от весенней непогоды, – но даже в такой дождливый день, как сегодня, они давали достаточно света. Однако, несмотря на богатую отделку – два больших мраморных камина, широкий карниз с гипсовыми львиными головами и два гобелена с Белым Львом, висевшие по обеим сторонам двери, – делегация кэймлинских купцов оскорбилась бы, пригласи их пройти в эту приемную, а если бы на их месте оказались банкиры, то они наверняка пришли бы в ярость. Именно поэтому госпожа Харфор проводила сюда наемников, пусть они даже и не догадывались о нанесенной обиде. Сама она находилась тут же, "надзирая" за двумя молоденькими служанками в форменных платьях, которые с помощью двух серебряных кувшинов, стоявших на резном буфете, поддерживали кубки посетителей в наполненном состоянии. К груди Главная Горничная прижимала тисненую папку с традиционными отчетами, словно рассчитывала, что вопрос с наемниками будет решен очень быстро. Тут же в уголке стоял Халвин Норри – пучки седых волос, как всегда, торчали у него из-за ушей, словно перья, – и в свою очередь прижимал к впалой груди собственную папку. Ежедневный отчет был неотъемлемой частью дневного распорядка и в последнее время редко радовал. Скорее наоборот.
Две телохранительницы вошли в комнату первыми, чтобы проверить обстановку, и к моменту появления Илэйн все присутствующие уже были на ногах. За ней следовали еще две телохранительницы. Дени Колфорд, старшая телохранительница в группе, пришедшей на смену воительницам Деворы, проигнорировала приказ Илэйн оставаться снаружи. Проигнорировала ее приказ! Илэйн, конечно, понимала, что так они являют собой весьма внушительное зрелище, но никак не могла заставить себя прекратить скрежетать зубами.
Кареане с Сарейтой, одетые по всем канонам, с шалями с бахромой на плечах, в знак уважения слегка склонили головы. Меллар же изящно взмахнул шляпой с пером, едва не коснувшись им пола, – рука его лежала на отделанной кружевами перевязи, повязанной поверх сверкающего нагрудника. К этому нагруднику крепилось шесть золотых узелков, свидетельствующих о его ранге, – по три с каждой стороны. Они очень раздражали Илэйн, но она пока позволяла ему их носить. Его грубое лицо расплылось в чересчур теплой улыбке, потому что, несмотря на то что Илэйн была с ним крайне холодна, он все же считал, что у него есть некоторые шансы на взаимность, ведь она не опровергала слухов о том, что он – отец ее детей. А она не прекращала разгул грязных сплетен, потому что они защищали ее малышей, малышей Ранда. Ради этого она готова была терпеть. Еще немного, и Меллар собственноручно сплетет веревку себе на шею. А если он сам с этой задачей не справится, то Илэйн, конечно же, ему поможет.
Наемники – мужчины средних лет – держались немного в стороне от Меллара и обошлись менее изысканными поклонами. Эвард Кордвин, высокий андорец с квадратной челюстью, носил в левом ухе крупный рубин. Грудь низкорослого и худощавого Алдреда Гомайзена пересекали горизонтальные полосы красного, зеленого и синего цветов – в его родном Кайриене ему вряд ли полагалось столько от рождения. Седеющего Хафина Бакувуна украшали массивное золотое кольцо в левом ухе и перстни с драгоценными камнями на каждом пальце руки. Доманиец на вид казался довольно упитанным, но, судя по тому, как он двигался, под слоем жира скрывались твердые мускулы.
– Вы больше не занимаетесь своими обязанностями, Капитан Меллар? – прохладным тоном поинтересовалась Илэйн, усаживаясь на один из стульев. В комнате их всего было пять. Все были незамысловатыми: по спинкам и подлокотникам змеился простой узор в виде виноградных лоз и никакой позолоты. Они стояли в ряд спинками к окну, так что свет падал из-за спины сидящего. В солнечный день всем присутствующим пришлось бы смотреть на Илэйн сощурившись. К сожалению, сегодня эта уловка не работала. Две телохранительницы заняли места по обе стороны ее стула, положив руки на эфесы мечей и вперив суровый взор в наемников. Бакувун не смог сдержать улыбку, Гомайзен принялся сосредоточенно потирать подбородок, чтобы скрыть ехидную ухмылку. Женщины не подали и виду, что подобное поведение их оскорбляет. Они понимали, в чем смысл их униформы. Илэйн знала, что, если дело дойдет до мечей, они быстро сотрут веселье с этих физиономий.
– Мой первейший долг – защищать вас, миледи, – ослабив меч в ножнах, Меллар обвел взглядом наемников, словно ожидал, что они вот-вот набросятся на нее или на него самого. Гомайзен весьма удивился, а Бакувун громко расхохотался. У всей троицы ножны были пусты, а у Кордвина за спиной виднелись даже два пустых чехла. Никому из наемников не дозволялось проносить во Дворец никакое оружие, кроме кинжалов.
– Насколько мне известно, у вас есть и другие обязанности, – спокойно возразила она, – ведь я сама их возложила на вас, Капитан. Вам надлежит обучать людей, которых я привела из провинции. А вы не уделяете им столько времени, сколько я ожидала. Обучить следует очень многих, Капитан. – В основном это старики и дети, но и они займут весь его досуг. Даже с телохранительницами он проводил совсем немного времени, не говоря о том, чтобы командовать ими. Хотя, может, это и к лучшему. А то ему нравилось щипать их за мягкие места. – Я предлагаю вам пойти их проведать. Прямо сейчас.
Узкое лицо Меллара исказилось от ярости – его прямо трясло, – но он тут же взял себя в руки. Это произошло так быстро, что можно было подумать, что Илэйн все почудилось. Но она знала, что это не так.
– Как прикажете, миледи, – вкрадчиво ответил он. Его лицо растянула такая же вкрадчивая липкая улыбка. – Честь имею служить, миледи, – исполнив еще один щегольской поклон, он, пританцовывая, направился к двери. Немногим удавалось терпеть выходки Дойлина Меллара достаточно долго.
Бакувун снова расхохотался, запрокинув голову назад:
– Это парень прямо обмотан кружевами, клянусь, я все ждал, что он начнет учить нас танцам. А тут оказывается, он и правда танцует.
Кайриэнец тоже рассмеялся противным гортанным смехом.