– Давайте все-таки не позволим им обнаружить нас до того, как мы сами не захотим быть обнаруженными, – громко заговорил Игрушка. Он не стал сильно повышать голос, а просто убедился, чтобы слова звучали отчетливо. И те, кому было хорошо слышно, тут же доносили сказанное до тех товарищей, кто стоял поодаль. – Нас ждет долгий путь домой, и я хочу провести вас по нему. Поэтому нам придется двигаться и двигаться быстро. Отряд Красной Руки умеет перемещаться быстрее всех, и нам предстоит доказать это еще раз.
Аплодисментов или одобрительных возгласов не последовало, присутствующие воины просто склонили головы в согласии. Повернувшись к Талманесу, Игрушка спросил:
– У тебя есть карты?
– Лучшие из всех, что можно найти, – откликнулся тот. – Теперь у Отряда есть даже собственный картограф. Мастер Ройделле и так уже располагал отменными картами, охватывающими земли от Океана Арит до Хребта Мира, но пока мы пересекали горы Дамона, он со своими помощниками чертили карты местности, по которой мы проходили. Они уже начали составлять карту восточной Алтары и наносят на нее все, что нам удалось разведать о диспозициях Шончан. По большей части, это их промежуточные лагеря. Солдаты явно куда-то направляются.
Селусия заерзала в седле, и Туон сложила пальцами "ТЕРПЕНИЕ" в строго повелительной форме. Внешне она сохраняла спокойствие, но внутри все кипело от негодования. Если тебе известно, где находятся солдаты, то обычно несложно вычислить, куда они направляются. Определенно, нужно сжечь эту карту. Это не менее важно, чем заполучить один из этих арбалетных механизмов.
– Тогда я хочу переговорить с мастером Ройделле, – объявил Игрушка.
Появились воины, которые подошли забрать у них лошадей, и на какое-то время все смешалось. Щербатый парень взял Акейн под уздцы, и Туон дала ему четкие инструкции, как ухаживать за кобылой. Он одарил ее кислым взглядом, но все же соизволил поклониться. Да уж, тут простолюдины считают себя всем ровней. Селусия также проинструктировала тощего парня, взявшегося за повод Бутона Розы. Туон сочла, что такая кличка вполне подходит для лошади горничной. Парень же впился взглядом в бюст Селусии, пока та не отрезвила его пощечиной. Притом весьма увесистой. Юноша же ухмыльнулся и увел мышастую кобылу прочь, потирая щеку рукой. Туон вздохнула. Для Селусии это в порядке вещей, но если бы сама Туон ударила простолюдина, это принизило бы ее глаза на долгие месяцы.
Довольно скоро Туон принесли складной стул, и Селусия привычно заняла место у нее за спиной. Лопин подал им жестяные кружки с темным чаем, поклонившись подобающим образом и ей, и Селусии. Недостаточно низко, правда, но лысый слуга действительно старался. В ее чае чувствовался мед, причем столько, сколько нужно. Что ж, Лопин уже достаточно долго ей прислуживает и знает ее вкусы. Вокруг разворачивалась разнообразная деятельность. Талманес коротко поздоровался с Неримом, тепло обняв седого слугу, который, судя по всему, был рад воссоединиться с хозяином. По крайней мере, лицо вечно печального мужчины озарила минутная улыбка. Однако такое не подобает делать на людях. Лильвин и Домон позволили мастеру Чарину увести Олвера на экскурсию по лагерю вместе с Джуилином и с Терой, к которым присоединились и Том с Алудрой, заявив, что тоже не прочь размяться. После этого парочка демонстративно уселась на табуретки, расставленные рядом. Лильвин даже позволила себе окинуть Туон долгим взглядом. Селусия тихо фыкрнула, но Туон не обратила внимания на их вызывающее поведение и жестом пригласила Госпожу Анан пододвинуть табурет поближе. В конце концов, все предатели и воры будут наказаны, собственность будет возвращена законным владельцам, марат’дамани получат заслуженные ошейники, но все это пока придется отложить до лучших времен.
Подошли еще три офицера, молодые дворяне на чьих камзолах из темного шелка красовалась все так же Красная Рука, и радостно поприветствовали Игрушку, сопровождая слова смехом и похлопыванием по плечу. Видимо, это у них такой способ проявления душевного расположения. Скоро Туон уже научилась их различать. Эдорион – темноволосый худой мужчина, чье лицо хранило серьезность, за исключением тех моментов, когда он улыбался. Реймон оказался широкоплечим детиной, который постоянно улыбался. А Карломин – тот что высокий и стройный. Щеки Эдориона были чисто выбриты, а Реймон и Карломин могли похвастаться темными бородками клинышком, которые блестели, словно были намазаны маслом. Все трое низко поклонились Айз Седай. Поклонов удостоились даже Бетамин с Ситой! Туон покачала головой.
– Я предупреждала вас, что это совершенно другой мир, непохожий на тот, к которому вы привыкли, – прошептала госпожа Анан. – Но вы еще не до конца верите в это, верно?
– Если что-то происходит определенным образом, – ответила Туон, – это вовсе не значит, что так и должно быть, даже если это происходит уже довольно долгое время.
– То же самое можно сказать и о ваших обычаях, миледи.
– Можно.
Туон предпочла прекратить этот разговор, хотя обычно она с удовольствием беседовала с этой женщиной. Госпожа Анан, как вполне можно было предположить, высказывалась против заключения в ошейник марат’дамани, и порой и против да’ковале, и тем не менее у них выходили дискуссии, а не споры, и пару раз Туон удалось вынудить ее сдать несколько позиций. Она надеялась, что когда-нибудь ей удастся заставить эту женщину изменить свои взгляды. Но не сегодня. Сейчас Туон хотела полностью сосредоточиться на Игрушке.
Появился мастер Ройделле, седеющий круглолицый мужчина, чье внушительное брюшко немилосердно оттягивало его темный камзол. Его сопровождали шестеро упитанных молодых людей ему под стать, несшие в руках длинные цилиндрические футляры из кожи.
– Я принес все карты Алтары, что у меня есть, милорд, – сказал он Талманесу нараспев и поклонился. Неужели тут все стремятся выпалить как можно больше слов за секунду? – Часть из них показывает всю страну целиком, а другие лишь пару сотен квадратных миль. Лучшие из них, разумеется, мои, те, что я составил на прошлой неделе.
– Лорд Мэт скажет вам, какие он желает увидеть, – сообщил ему Талманес. – Нам оставить вас, Мэт?
Но Игрушка уже говорил картографу, что хочет взглянуть на карту расположения лагерей Шончан. Запрошенную карту быстро отыскали и извлекли из футляра, расстелив прямо на земле перед Игрушкой, который тут же устроился на корточках рядом. Мастер Ройделле отправил одного из своих помощников за табуреткой. Если бы он попытался последовать примеру Игрушки, то его камзол лишился бы всех пуговиц, да и сам Матер Ройделле наверняка упал бы. Туон жадно смотрела на карту. Как же ее заполучить?
Переглянувшись и рассмеявшись, словно то, что Мэт не удостоил их ответом, – самая смешная шутка на свете, Талманес и остальные три офицера направились к Туон. Айз Седай окружили разложенную на земле карту, но Игрушка приказал им перестать стоять у него над душой. Они немного отошли, – Бетамин и Сита хвостиком последовали за ними, – и принялись тихо переговариваться между собой, периодически поглядывая на Игрушку. Если бы он взглянул сейчас на выражения их лиц, а особенно на гримасу Джолин, то наверняка поволновался бы, даже несмотря на то что у него есть тот невероятный тер’ангриал, о котором упоминала госпожа Анан.
– Мы вот здесь, так? – осведомился он, ткнув пальцем в карту. Мастер Ройделле пробормотал, что все верно. – А вот это тот лагерь, в котором возможно есть ракен? Ну, летающее существо? – Толстяк снова подтвердил. – Замечательно. Что это за лагерь? Сколько в нем человек?
– Согласно нашим сведениям, это лагерь снабжения, милорд. Для снабжения патрулей провиантом. – Помощник вернулся со складным табуретом, и тучный мужчина с кряхтением плюхнулся на сиденье. – Возможно, там около сотни солдат, главным образом алтарцы и около двухсот чернорабочих, но как мне сказали, время от времени туда прибывает до полутысячи солдат.
А мастер Ройделле – весьма осторожный человек.
Талманес, выставив ногу вперед, изобразил один из тех странных поклонов, и три офицера сделали то же самое.
– Миледи, – обратился Талманес к Туон. – Ванин поведал мне о вашем положении и об обещании, данном лордом Мэтом. Я только хотел добавить, чтобы лорд Мэт всегда держит свое слово.
– Это верно, миледи, – подтвердил Эдорион, – Всегда.
Туон жестом велела ему подвинуться, чтобы она могла продолжить наблюдение за Игрушкой. Молодой человек подчинился, удивленно взглянув сначала на Игрушку, а потом на нее. Туон одарила его мрачным взглядом. Будет совсем некстати, если эти мужчины начнут придумывать себе невесть что. Еще не все сложилось так, как должно. И пока остается шанс, что все пойдет наперекосяк.
– Он и в самом деле лорд или нет? – потребовала ответа она.
– Простите, – сказал Талманес. – Не могли бы вы повторить? Еще раз прошу прощения. Должно быть, у меня в ушах дорожная пыль.
Туон четко повторила свой вопрос, но им все равно понадобилось некоторое время, чтобы разобрать, что она сказала.
– Сгори моя душа, конечно нет, – рассмеялся Реймон. Он погладил свою бородку. – Только для нас. Для нас он определенно лорд.
– В общем и целом, он не особо жалует дворянство, – поддержал его Карломин. – Для меня честь быть среди тех немногих, с которыми он готов мириться.
– Да, это честь, – согласился с ним Реймон. Эдорион просто кивнул.
– Солдаты, мастер Ройделле, – твердо проговорил Игрушка. – Покажите мне, где есть солдаты. Их больше нескольких сотен.
– Что это он делает? – нахмурившись, поинтересовалась Туон. – Он же не думает, что ему удастся провести такое количество людей незаметно, даже если будет знать, где находится каждый солдат? Всегда есть патрули и разведчики на ракенах.
Мужчинам снова потребовалось время чтобы понять ее слова. Может, стоит попытаться говорить очень быстро?
– Мы не встретили ни одного патруля на протяжении почти трехсот миль. И ни одного… ракена? Да, ракена, – тихо ответил Эдорион. Он внимательно смотрел на нее. Слишком поздно пытаться пресечь ход его мыслей.
Реймон снова засмеялся:
– Насколько я знаю Мэта, он планирует для нас сражение. Отряд Красной Руки снова ринется в бой. И скажу вам, давненько такого не было.
Селусия фыркнула, и госпожа Анан тоже. Туон пришлось с ними согласиться.
– Сражение не поможет вам выбраться из Алтары, – отрезала она.
– Значит, – возразил Талманес, – он планирует для нас войну.
Остальные трое согласно закивали, словно такое положение дел было в порядке вещей. Реймон снова развеселился. Такое ощущение, что ни скажи, – ему все смешно.
– Три тысячи? – переспросил Игрушка. – Вы уверены? Точно? Точно – это хорошо. Ванин сможет их найти, если они не ушли слишком далеко.
Туон в очередной раз взглянула на Игрушку: он сидел на корточках перед картой и водил по ней пальцем. И тут она увидела его в новом свете. Шут? Ни в коей мере. Лев, загнанный в стойло, выглядит несуразно, однако лев на воле – нечто совсем другое. Теперь Игрушка вырвался на волю. И тут по спине Туон пробежал холодок. С кем же она связалась? И спустя столько времени, она вдруг поняла, что не имеет об этом никакого представления.
Ночь выдалась довольно прохладной, и Перрина пробирала дрожь всякий раз, когда ледяной ветер шевелил его подбитый мехом плащ. Гало, окружавшее лунный диск свидетельствовало о том, что скоро пойдет дождь. Плотные облака, несшиеся по небу, то и дело закрывали луну, так что ее свет то мерк, то вспыхивал с новой силой. Однако Перрину этого было вполне достаточно. Он сидел верхом на Ходоке в тени деревьев и обозревал четыре каменные ветряные мельницы, стоявшие на вершине холма. Вращаясь, их лопасти то попадали в луч света, то исчезали в темноте. Механизмы мельниц громогласно скрипели. Вряд ли Шайдо приходило в голову смазывать подвижные части, чтобы они исправно работали. Каменный акведук чередой арок тянулся ко второму хребту и озеру, раскинувшемуся за ним, минуя заброшенные фермы и поля, обнесенные оградой, – Шайдо засеяли их до срока, еще до окончания весенних ливней. По ту сторону склона находится Малден. Перрин ослабил висевший в петле на поясе молот. Малден и Фэйли. Через пару часов он завяжет пятьдесят четвертый узел на кожаном шнуре, лежащем в кармане.
Он освободил сознание. Ты готов, Снежный Рассвет? подумал он. Уже близко? Волки обходили города стороной, а поскольку Шайдо днем охотились в близлежащих лесах, они старались держаться от Малдена подальше.
Терпение, Молодой Бык, пришел ответ, в нем чувствовалось раздражение. Снежный Рассвет всегда немного раздражителен, – пожилой уже для волка самец, покрытый боевыми шрамами, который когда-то в одиночку убил леопарда. Старые раны зачастую ныли и подолгу не давали уснуть. Ты же сказал "два дня". Мы будем на месте. А теперь дай мне поспать. Завтра нужно поохотиться, как следует, потому что потом такой возможности не будет.
Нет, это не слова, а образы и запахи. Два дня – солнце, дважды пересекающее небо, "охота" – стая, мчащаяся по следу оленя, чуткая к запаху оставленному животным. Однако разум Перрина превращало эти образы и запахи в понятные слова, которые складывались в фразы у него в голове.
Терпение. Да. Поспешишь – людей насмешишь. Но чем ближе он подбирался к осуществлению задуманного, тем сложнее держать себя в руках. Гораздо сложнее.
В темном дверном проеме ветряной мельницы возник силуэт и помахал айильским копьем над головой. Скрип и скрежет лишний раз говорил о том, что мельницы уже давно стоят без присмотра, – это выяснилось еще раньше, когда их осмотрели Девы, ведь никто не смог бы выдержать этот скрежет дольше, чем необходимо, – и тем не менее Перрин послал Гаула и несколько Дев проверить еще раз.
– Едем, Мишима, – скомандовал он, взявшись за поводья. – Все в порядке.
Так или иначе.
– Как вы можете вообще что-то разглядеть? – проворчал шончанин. Он старался не смотреть на Перрина, чьи глаза сияли в темноте золотистым светом. Увидев это впервые, бедняга чуть не подпрыгнул от неожиданности. Но сегодня от него уже не пахло удивлением. Скорее напряжением. Однако он повернулся назад и отдал приказ:
– Подогнать телеги. И поторапливайтесь. Не сметь шуметь, иначе я отрежу вам уши!
Перрин пришпорил своего гнедого жеребца, не дожидаясь остальных спутников и шести телег с высокими колесами. Обильно смазанные оси сделали их практически бесшумными. Для него самого некоторый шум все же присутствовал – чавканье лошадиных копыт в грязи, скрип пружинящих досок, – но маловероятно, что кто-то сможет различить какой-нибудь звук за пятьдесят шагов, а то и ближе. На вершине покатого склона он спешился и отпустил поводья Ходока. Тренированный боевой конь замер на месте, словно его стреножили. Он будет так стоять, пока опущены поводья. Втулки душераздирающе скрипели, – мельницы вращались на холодном ночном ветру. Неспешно поворачивающиеся лопасти были таким длинными, что Перрин, подпрыгнув, запросто мог дотянуться до одной из них. Он повернулся в сторону второй гряды холмов, за которым скрывался город. Теперь только эта преграда разделяет его и Фэйли. Девы вынырнули из мельниц и присоединились к Гаулу, но никто из них не опускал вуали.
– Тут давно никого не было, – довольно громко сообщил Гаул. Стоя рядом со скрипучими махинами, расслышать шепот было бы непросто.
– Пыль не тронута с тех пор, как я была тут в последний раз, – подтвердила Сулин.
Перрин почесал бороду. Очень хорошо. Если бы им пришлось убить Шайдо, то потом потребовалось бы избавиться от тел, и мертвых стали бы искать, что навреняка привлекло бы к мельницам и акведуку ненужное внимание. И, быть может, кому-нибудь пришла бы в голову мысль о воде.
– Помоги мне снять крышку, Гаул.
Ему было вовсе не обязательно это делать. Однако это помогало скоротать время. А Перрин просто испытывал потребность что-либо делать. Гаул беспрекословно заткнул копье за ремень колчана, за которым крепились остальные копья.
Акведук бежал вниз по склону мимо от ветряных мельниц и в этом месте доходил Перрину до плеча. Гаулу он был чуть ли не по пояс, так что тот без труда влез на него. Дойдя до последних двух мельниц, они нашли тяжелую каменную плиту размером два на пять футов, к которой были прикреплены две бронзовые ручки. Сняв плиту, мужчины обнаружили отверстие в шесть футов глубиной. Для чего нужен это отверстие – не совсем ясно. С другой стороны располагалось еще одно такое же. Возможно, чтобы проверить заслонки, которые направляли воду по акведуку в нужную сторону или чтобы латать какие-нибудь течи. Перрин мог разглядеть мелкую рябь на поверхности потока, струящегося к Малдену, – вода заполняла больше половины каменного канала.
Подъехал Мишима и, спрыгнув с коня, бросил недоверчивый взгляд в сторону Сулин и остальных Дев. Видимо, он полагал, что темнота скроет его выражение лица. Теперь от него веяло осторожностью. Вскоре появилась первая партия одетых в красные куртки солдат Шончан, карабкающихся вверх по склону, – каждый нес по два джутовых мешка средних размеров. Мешки были не маленькие, однако совсем не тяжелые. Около десяти фунтов каждый. Покосившись на Аийл, жилистая женщина плюхнула мешок на землю и вскрыла его кинжалом. Горсть темных крупинок просыпалось на землю.
– Делайте это непосредственно над отверстием, – сказал Перрин. – И смотрите, чтобы все до последнего попало в воду.
Женщина повернулась к Мишиме, и тот решительно отмел все сомнения:
– Делай, как велит лорд Перрин, Аррата.
Перрин смотрел, как она отправляет содержимое мешка в люк, подняв руки над головой. Темные крупинки уплыли в сторону Малдена. Он бросил в воду те, что просыпались на землю, не желая разбрасываться даже этими крошками. Крупинки некоторое время плавали на поверхности, разбухая от воды. Он надеялся, что они успеют достичь городской цистерны до того, как опустятся на дно. Иначе они осядут в самом акведуке. Но в результате, в цистерне все равно получится настой корня вилочника. Теперь нужно надеться, что Свету будет угодно сделать его достаточно крепким. Быть может, настолько крепким, что напиток подействует и на алгай’д’сисвай. Перрин выбрал в качестве цели Хранительниц Мудрости, способных направлять, однако сейчас лучше, чтобы все карты сыграли. И пусть Свет позаботится, чтобы чай не стал слишком крепким раньше времени. Если это случиться, то Хранительницы Мудрости начнут валиться с ног и догадаются о причине этого прежде, чем Перрин будет готов. Но теперь остается только придерживаться намеченного плана, будто бы все рассчитано как нельзя точно. И молиться.