- О, - сказал он. - А вот и первый пациент. Что ж, утро начинается удачно.
- О чем он говорит? - спросил Реджи у Силена.
- Это Прокруст, - сказал Силен. - Он немного сумасшедший и много агрессивный. Не зли его и держись подальше.
- Я - первый в мире мануальный терапевт, - объявил Прокруст. - Больной, вас позвоночник не беспокоит?
- Нет, - сказал Реджи.
- Это поправимо, - сказал Прокруст. - Ложитесь. Он указал куда-то в центр деревянной конструкции.
- Это прокрустово ложе, - сказал Силен. - Самая знаменитая эллинская деревянная конструкция. После троянского коня, естественно. Если ты туда ляжешь, то вряд ли ты уже встанешь.
- И много уже людей сюда легло и не встало?
- Достаточно.
- Тогда почему они все это терпят? Почему этот тип до сих пор не нейтрализован?
- Его за Тесеем застолбили.
- Не понял.
- Я тебе потом объясню. Он на нас уже косится.
Прокруст нетерпеливо хрустел костяшками пальцев и искоса поглядывал на Реджи.
- Больной, а вам известно, что перед операцией разговаривать вредно?
- О какой операции идет речь?
- Это я могу сказать только после диагностики. А диагностику я могу начать только после того, как вы больной, займете свое место.
- Он тебя вытянет, если ты окажешься коротким, - вполголоса сказал Силен. - Или укоротит, если наоборот.
- Мне это не нравится, - сказал Реджи. - Мне кажется, что я совершенно здоров.
Стрелок помнил, как опасно ввязываться в локальные разборки мифических миров, и надеялся обойтись без стрельбы. Он не сомневался, что сможет уложить Прокруста. И еще он не сомневался, что после этого здесь может появиться новый миф.
Реджи не нужна была лишняя реклама.
- Здоровых людей нет, - отчеканил Прокруст. - Есть недообследованные.
- Старая хохма, - сказал стрелок.
- А я думал, что ее сам сочинил. Впрочем, это не имеет значения. Ложитесь, пациент.
- А если не лягу?
- Тогда я вынужден буду принять меры, - сказал Прокруст, вытаскивая из-под своего ложа здоровенную дубину. - Вплоть до наркоза. Больной, вам следует понять, что врач должен причинить пациенту боль, чтобы потом ему стало хорошо.
- Только хорошо тебе будет уже в царстве Аида, - добавил Силен. - Если ты понимаешь, о чем я.
- Согласия больного на операцию мне не требуется, - сказал Прокруст и замахнулся дубиной.
Реджи выстрелил.
Пуля пробила бицепс Прокруста. Самозваный мануальный терапевт завопил от боли и уронил дубину себе на правую ногу, после чего принялся комично прыгать на левой. На десятом прыжке он обо что-то споткнулся и рухнул на землю. Падение оказало положительный эффект, ибо удар выбил воздух из его легких, и Прокруст перестал орать.
- Упс, - сказал Силен.
- Милосердия! - взмолился Прокруст.
- Изволь, - сказал Реджи и выстрелил ему в голову. Следующими пятью выстрелами он привел в полную негодность деревянное пыточное приспособление, после чего перезарядил револьвер и сунул его в кобуру.
- Не подумай, что я хочу сказать что-то плохое, тем более теперь, когда увидел, как ты обращаешься с этой штукой у тебя на поясе, - сказал Силен. - Но должен заметить, что у тебя странное представление о милосердии.
- Я подарил ему быструю и безболезненную смерть, наверняка более легкую, чем та, которую он готовил для меня, - сказал Реджи. - Я называю это милосердием, и это не обсуждается.
- Как скажешь, - сказал Силен. - Просто твоя позиция в этом вопросе очень напоминает мне позицию некоторых наших богов. А почему же ты сразу не выстрелил ему в голову?
- Потому, что у него в руке была дубина, - объяснил Реджи. - Даже если б я убил его первым выстрелом, он мог бы завершить удар чисто по инерции, и тогда мне тоже пришлось бы туго.
- Удивляюсь, как быстро ты успел все это сообразить, - сказал Силен.
- Я и не соображал, - сказал Реджи. - Это рефлекс.
- Странные у тебя рефлексы.
- Обычные, - сказал Реджи. - Нам очень долго вдалбливали их в голову.
- Все-таки зря ты его убил.
- Ты не понимаешь, - сказал Реджи. - У меня не было выбора. Пока мы просто разговаривали, этого еще можно было избежать. Но после того как он достал свою дубину, а я в него выстрелил, из простых случайных собеседников мы превратились во врагов. А я очень редко оставляю за своей спиной живых врагов, особенно если существует возможность сделать их мертвыми.
- Должно быть, за твоей спиной тянется целая вереница трупов.
Реджи обернулся. Они отошли от развалин прокрустова ложа уже метров на двести.
- Вроде бы не тянется, - сказал он.
- Это я фигурально выразился, - объяснил Силен.
- А почему ты считаешь, что мне не следовало его убивать?
- Это долгая история, - сказал Силен. - У нас в Элладе сложилась весьма непростая ситуация. Скажи, что делает героя героем?
- Полагаю, подвиги.
- Правильно полагаешь. А что делает обычного героя великим героем?
- Если следовать формальной логике, великие подвиги.
- Снова правильно. А что требуется для совершения великих подвигов?
- Тут я в некотором затруднении. Видишь ли, я никогда не рассматривал героев как отдельный класс и плохо ориентируюсь в их потребностях.
- Для совершения великих подвигов нужны великие чудовища или великие злодеи, которых надо сразить. - Силен говорил тоном человека, вынужденного объяснять несмышленому ребенку очевидные вещи. - Именно отсюда вытекают все наши сложности.
- Я все еще не понял, - сказал Реджи.
- Нашим миром управляют боги, - сказал Силен. - В целом они похожи на людей, только бессмертные. Они амбициозны, кичливы, коварны и конкурируют между собой. В последнее время боги стали считать престижным наличие героя, совершающего подвиги в их славу и честь. Некоторые спариваются со смертными, чтобы в жилах героев текла божественная кровь, некоторые покровительствуют уже более-менее сложившимся героям. Но каждый делает ставки на своего. Это как лошади, понимаешь? Что-то в этом роде. Между олимпийцами идет постоянная конкуренция. Чей герой круче, чей герой навалял больше трупов, чей убил самого здорового монстра. С каждым годом героев становится все больше.
- И что? - спросил Реджи.
- Им же надо кого-то убивать, - сказал Силен. - А если учесть, что каждый герой за свою жизнь убивает в среднем гораздо больше одного злодея или чудовища, генерация врагов общества тает с угрожающей быстротой. Каждый бог пытается застолбить для своего любимца как можно больше монстров и злодеев, чтобы сделать своего героя величайшим. Понимаешь, о чем я?
- Похоже, начинаю понимать.
- Прокруста застолбили для Тесея, - сказал Силен. - Тесею сейчас лет десять, и он достигнет героического возраста еще лет через семь-восемь. За это время Прокруст должен был набрать нужную репутацию и переместиться из этого захолустья ближе к большим городам. Тогда его убийство вполне можно было бы засчитать Тесею за подвиг. А ты взял и убил Прокруста, значит, у Тесея теперь будет одним подвигом меньше.
- Это порочная практика, - сказал Реджи. - Из твоих рассуждений я сделал вывод, что Эллада может спокойно переварить только определенное количество героев, которое уже явно превышено. С Прокрустом или без, вашим героям скоро некого будет убивать, и тогда случится катастрофа.
- Например? - насторожился Силен.
- Доказывая свою крутизну, герои начнут убивать друг друга, - объяснил Реджи. - Может быть, даже развяжут самую грандиозную в вашем мире войну. И дети тех, кто сегодня сражается плечом к плечу, переколют друг друга копьями. И все во славу богов.
Глава 4
Подвиги бывают разные.
Геракл.
Богатыри осадили своих коней в нескольких сотнях метров от центрового лукоморского дуба.
- Вон оно, чудище, - сказал Алеша Попович тоном подростка, показывающего своего обидчика старшему брату.
Нечто отдаленно смахивающее на собаку дрыхло в тени дуба, совсем рядом с необъятным стволом. Илья Муромец спешился, взял в руки свою палицу, приказал младшим богатырям прикрывать его сзади и вмешаться в бой только в самом крайнем случае, и аккуратно, на полусогнутых, двинулся к чудовищу.
Когда богатыря и монстра разделяло всего двадцать метров, Цербер проснулся.
- Bay, - сказал Цербер при виде богатыря. - В смысле гав. Здоровенный какой мужик. Слышь, парень, у тебя родственников за границей нет?
- Я сирота, - сказал Муромец.
- Странно. Ты очень напоминаешь мне одного парня с моей родины.
- Ты мне зубы не заговаривай. Я - лицо государственное и здесь по делу.
- Вот как? - удивился Цербер. - Выкладывай.
- Как тебя зовут?
- Тебе зачем?
- Для протокола.
- Цербер меня зовут. Может, слыхал?
- Вопросы здесь задаю я. Назови цель визита в нашу страну.
- Туристическая. А фиг ли ты ничего не записываешь, протоколист?
- У меня память хорошая. Значит, ты у нас турист?
- Ага.
- А чего кота загрыз?
- Но, во-первых, при виде кота сработал мой первобытный инстинкт, - сказал Цербер. - А во-вторых, хороший человек попросил.
- Убийство при обоюдном сговоре, - пробормотал Муромец. - Может быть, даже заказное. И кто же этот хороший человек?
- Скажи, а тебе так уж был дорог этот кот? - спросил Цербер. - Может быть, ты знал его еще котенком? Выкармливал из соски молочком? Насыпал песочек в его туалет?
- Кот этот был той еще скотиной, - сказал Муромец. - Кота мне не жалко. Но грызть кого ни попадя на подведомственной мне территории я тоже не позволю.
- Понятно. Порядок любишь?
- Дело не в том, люблю ли я порядок или нет. Порядок должен быть.
- Опять понятно. Подраться хочешь?
- Дело не в том, хочу я подраться или нет. Порядок должен быть, - повторил Муромец. - Ты кота загрыз, это не проблема. Но ты все еще здесь, и мне нужны гарантии, что больше безобразничать ты не станешь.
- И лучшей гарантией этого будет моя смерть, - подытожил Цербер. - Ты все-таки уверен, что у тебя нет родственников за границей? А то я уже похожие рассуждения где-то слышал. А твой приятель, который с коняшками остался, вообще со мной разговаривать не стал, сразу набросился. Ничего не скажешь, офигенный пример гостеприимства. Стрелок мне ни о чем подобном не говорил.
- Стрелок? Это какой стрелок?
- Который попросил меня кота вашего покусать, - сказал Цербер. - Реджи его зовут. Хороший парень. Вкусным меня накормил.
- Так ты знаешь Рыжего? - удивился Муромец. - Пожалуй, наша с тобой драка откладывается на неопределенный срок. Ребята, идите сюда! Это вовсе не чудище! Это свой!
Реджи и Силен и не знали, что оказались на земле амазонок, пока их не окружил добрый десяток полуголых девиц с огромными луками в руках. Впрочем, для стрелка это не было большим сюрпризом. Он слышал дыхание и шаги амазонок за несколько минут до того, как те решили показаться на глаза, но ничего предпринимать не стал.
Ему вовсе не нужен был вооруженный конфликт с девичьим племенем. Ему просто требовалось поговорить с Гераклом.
- А издалека казалось, что тут двое мужчин, - с сожалением сказала одна из амазонок. - Увы, мужчина только один. Сатир для наших целей не подойдет.
- Еще как подойдет, цыпочка, - сказал Силен. - Ты меня еще в деле не видела.
- Нам не нужны девочки с рогами и копытами, - возразила амазонка. - Поэтому, как бы хорош ты ни был, здесь тебе ничего не светит.
- Вы просто не знаете, от чего отказываетесь, - сказал Силен. - В любовных делах я - Геракл.
Реджи отметил, что поведение сатира не вяжется с его заявлением о дальнейшей судьбе имеющих дело с амазонками мужчин. Впрочем, сатир, может быть, думал, что на него это правило не распространяется. А может быть, сейчас его голосом говорил тестостерон.
- Мужчина пойдет с нами, - заявила амазонка. - Сатир пусть валит, куда хочет. Если что, можем и стрелой пониже спины подбодрить.
- Я с вами пойду, - сказал Силен. - Я смотреть тоже люблю.
С надоедливым сатиром решили не связываться и позволили ему плестись следом за отрядом, ведущим Реджи под прицелами луков. Саквояж у стрелка никто не отбирал. Видимо, здесь еще не существовало оружия для тайного ношения, и девушки не подозревали, как опасен стрелок. Реджи прикинул, что мог бы убить всех присутствующих, включая и Силена, тремя разными способами, и фиг бы кто его остановил.
Идти пришлось недолго. Уже через полчаса они вышли на широкую полянку, где амазонки разбили лагерь.
Реджи насчитал около двадцати шатров. Меж ними бродили женщины, девушки и девочки. Старухи сидели у костров и готовили еду в больших котлах. Неподалеку пасся целый табун лошадей.
При виде Реджи и сатира особого оживления в лагере не случилось. Реджи проводили к самому большому шатру. Ему навстречу вышла высокая молодая женщина с красивым и властным лицом. Сатир толкнул Реджи в бок и шепнул, что это и есть Ипполита.
- Силен, это опять ты? - спросила Ипполита. - Я же тебе говорила, что голодный год еще не наступил.
- Да я просто так, за компанию, - сказал Силен.
- Твою бы настойчивость да в мирное русло, - вздохнула Ипполита. - А ты кто такой, чужеземец?
- Меня зовут Реджи. Я Геракла ищу.
- Геракл занят, - сказала амазонка.
- Рано или поздно он должен освободиться, - сказал Реджи. - Я готов подождать.
- Ты сам сюда пришел? - спросила Ипполита. - Добровольно искал встречи с нами?
- Не с вами, - поправил Реджи. - С Гераклом.
- Разве ты не знаешь, какие слухи бродят о нашем племени?
- Так это просто слухи? - уточнил Реджи.
Силен потупился.
- Конечно, слухи, - сказала Ипполита. - Мы их сами распространяем, иначе от мужиков бы просто отбоя не было. Но убивать их… Какой в этом смысл? По большей части мужчины - это безобидные и слабые существа.
Реджи пожал плечами.
- Но раз уж ты сюда пришел, ты должен отработать, - сказала Ипполита. - Тем более что Геракл все равно до вечера не освободится.
- Я в общем-то готов, - сказал Реджи. - А чего надо делать?
Амазонки засмеялись.
Геракл, высокий, мускулистый, бородатый и чем-то похожий на Илью Муромца, сидел на скамье и пил вино из большого бурдюка. Компанию ему составлял сатир, общавшийся с великим героем запанибрата.
- Скажи, Герыч, а тебя нисколько не напрягает тот факт, что всех мальчиков, которых ты мог зачать этой ночью, ожидает смерть сразу же после рождения? - спросил Силен. - Это не кажется тебе несправедливым?
- Не я придумал этот мир и установил правила игры, - сказал Геракл. - Не я, и даже не мой отец.
- Но кто, как не ты, может сделать наш мир лучше?
- А чем я, по-твоему, занимаюсь? - спросил Геракл. - Каждый день я делаю мир чуть чище.
- Это ты про тот случай с конюшнями?
- Нет, это я про свою деятельность в целом, - сказал Геракл. - Но все дело в том, что нельзя ломать устои мира слишком уж радикально. Да и что я могу сделать в защиту мальчиков? Ты думаешь, эти феминистки, шлифующие свой образ жизни сотню лет, послушают увещевания одного героя?
- Есть и другие методы воздействия, - сказал Силен.
- Что ты мне предлагаешь? - осведомился Геракл. - Поубивать всех амазонок на фиг? По-твоему, это будет проявлением гуманизма по отношению к еще не рожденным мальчикам? И вообще, мне странно слышать слова про улучшение мира от существа, всю жизнь занимающегося пьянством и блудом.
- А еще я пою, - гордо сказал сатир и затянул хриплым голосом:
Когда переехал, не помню.
Наверное, был я бухой…
Мой адрес сегодня - не Греция.
Мой адрес сегодня такой:
www Тартар com, www Тартар сот
www Тартар сот, www Тартар сот
Когда тормозит меня Гадес:
"Силен, ты совсем никакой".
Ему отвечаю: "Спокойно,
Мой адрес сегодня такой":
www Тартар com, www Тартар сот
www Тартар сот, www Тартар сот
- Достаточно, - просительным тоном сказал Геракл. - Если ты на самом деле хочешь, чтобы мир стал лучше, просто не пой.
- Не буду, - сказал Силен. - Хотя иногда душа рвется наружу и просит музыки.
- Не стоит поддаваться на провокации, - сказал вышедший из шатра Реджи.
- Наконец-то, - сказал Силен. - Мы уж думали, ты там с концами пропал.
- Не дождешься. - Реджи сел рядом с Силеном, вытянул ноги и закурил. - Ты бы нас представил.
- Геракл, это Реджи, - сказал Силен. - Реджи, это Геракл.
- Вино будешь? - спросил Геракл.
- Пару глотков.
Геракл протянул ему бурдюк. Реджи основательно приложился в его содержимому и вернул заметно полегчавший сосуд герою.
- Силен сказал, что тебе нужна помощь, - сказал Геракл.
- Мне нужен нектар, - сказал Реджи. - Одна амфора. От этого зависит судьба мира, из которого я пришел. По крайней мере, так говорят.
- Не уверен, что добыть нектар будет легко, - сказал Геракл. - Боги Олимпа считают, что обладают монополией на свою провизию.
- Силен сказал, что ты можешь помочь.
- Силен много чего говорит, и не всему из того, что он говорит, можно верить. - Это Реджи уже и сам понял. - Но я попробую. Помогать людям - мое призвание.
- Когда начнем? - спросил Реджи.
- Полагаю, с утра, - сказал Геракл. - У меня тут есть еще пара неоконченных дел, но к утру я с ними точно управлюсь. Кстати, твоего общества ищет вон та молодая дама.
Реджи посмотрел в указанном направлении и вздохнул.
- Подвиги бывают разные, - сказал Геракл, угадав его настроение. - Иногда не мы их выбираем, а они выбирают нас.
Геракл начал сборы утром, но прощаться с амазонками, стенающими на тему: "Да на кого ж ты нас покидаешь?", пришлось аж до самого полудня.
Поцеловав на прощание добрую сотню амазонок, Геракл упаковал в дорожный мешок пояс, подаренный ему Ипполитой, накинул на плечи львиную шкуру, и они отправились в путь.
Оказание помощи Реджи прославленный герой Эллады решил начать с самого простого.
Троица углубилась в чащу леса, стараясь особенно не шуметь. Реджи с Гераклом были профессионалами в скрытном передвижении, а Силену пришлось несколько раз напоминать, что он - дитя природы, лес для него является естественной средой обитания и орать пьяные песни совсем необязательно.
Как только сатир заткнулся, Гераклу удалось обнаружить семейство кабанов. Хряпнув самого здорового хряка дубиной по загривку, Геракл взвалил тушу на плечо, и они пошли дальше.
Найдя подходящую полянку, Геракл вывернул из земли камень, соорудив импровизированный жертвенный алтарь, а Реджи с Силеном натаскали по его просьбе дров.
Когда костер уже весело пылал, Геракл положил вепря на алтарь и воззвал к Олимпу.
- Папа, поговорить надо, - сказал он.
В ожидании ответа Громовержца троица решила побаловать себя шашлыком.
Они доедали третью порцию, запивая ее вином из безразмерных запасов Силена, и тут воздух на поляне сгустился и замерцал. Из этого мерцания неохотно вылез молодой человек с посохом и в крылатых сандалиях. Реджи он показался слишком молодым для верховного бога местного пантеона, и стрелок подумал, что это не Зевс.