В тот вечер они очень весело провели время и засиделись допоздна. Отец шутил, рассказывал много интересных историй и ненавязчиво ухаживал за Греттой. Женщина тоже вела себя не так скованно, как в начале знакомства, и немного рассказала о себе. Наконец детей отправили спать, а взрослые еще о чем‑то говорили. Клод заснул, едва голова коснулась подушки, и утром проснулся не сам, а был разбужен отцом.
- Вставай, - сказал Ганс. - Завтрак уже на столе, а походные сумки я собрал. Сегодня мы только доберемся до Эссета и остановимся у Рабана. Как себя чувствует твоя задница после вчерашней поездки?
- Побаливает, но терпимо, - ответил Клод, пощупав бедра. - Я давно не ездил верхом.
- Поэтому первый день не будем гнать, - сказал отец. - Дам тебе немного отдохнуть, а заодно выполню свои дела. Но уже завтра будем ехать весь день. Остановимся на обед в Любере, а потом до ночи постараемся добраться до Харне. За четыре дня должны доехать до столицы и устроить тебя в школу. Пошевеливайся, сын. Все уже поднялись, один ты еще в кровати.
Клод быстро оделся, заправил постель и побежал умываться. Так же быстро съел еще горячий завтрак и сказал отцу, что готов.
- Если готов, иди прощаться, - вздохнув, сказал Ганс. - Кто знает, когда удастся свидеться. До окончания школы сестра может выйти замуж и уехать.
- А разве учеников не отпускают домой? - спросил Клод. - Я читал, что должны.
- Посмотрим, - ответил Ганс, - до этого еще нужно дожить.
С братом он простился без всякой нежности, а вот Алина его обняла и поцеловала в подбородок. Выше она просто не дотянулась, хоть и встала на цыпочки. Он ее тоже обнял и поцеловал в макушку.
- Слушайся Гретту и учи магию, - сказал он сестре. - Ты хотела стать сильной, а твоя сила в тебе самой, и ее у тебя больше, чем у графского мага, нужно только научиться пользоваться. Тогда тебя никто не обидит.
Алина расплакалась, и он поспешил выйти из дома, чтобы не разреветься самому. В конюшне пришлось седлать лошадь. Отец стоял рядом и наблюдал, не пытаясь помочь. Один только раз сделал замечание и, видя, что у Клода все получается, вывел своего Зубастика из конюшни. Последними юноша закрепил дорожные сумки и вслед за отцом повел безымянную лошадь во двор. Необходимости спешить у них не было, поэтому ехали рысью, время от времени переходя на шаг. Было прохладно, но в разрывах облаков появлялось солнце, поэтому день обещал быть теплым. Некоторое время двигались молча, а потом Клод задал мучивший его со вчерашнего дня вопрос:
- Отец, а что нам делать, если ты не вернешься? Может, заранее побеспокоиться о признании меня самостоятельным?
- Именно этим я и собираюсь заняться в Эссете, - ответил Ганс, - а Рабан должен мне помочь. С четырнадцати лет это уже можно делать, а война - достаточный повод. Но ты заранее не переживай. Я участвовал в трех войнах и не получил ни царапины. Правда, граф считает, что эта война должна быть тяжелее прошлой. Может, он и прав.
- Отец, а из‑за чего мы воюем? - спросил Клод.
- А для тебя есть разница? - усмехнулся Ганс. - Спорные луга, спорный лес, пусть даже спорное болото! Если люди хотят подраться, они найдут повод. А настоящая цель - это захватить что‑нибудь у соседей, прославиться и сократить число вторых–третьих отпрысков в дворянских семьях. Наследников в бой посылают редко, вот и наш граф не послал своего сына, хотя уже было можно. А империя наши войны поощряет, потому что мы лупим друг друга, вместо того чтобы собраться и врезать императору. Смотри, деревня соседей.
- Ты ездил сюда?
- Сюда, - ответил Ганс. - Слушай, сын, давай с тобой договоримся, что тех поездок никогда не было.
- Не хочешь, чтобы о них узнала Гретта? - спросил Клод. - Ты ей, между прочим, понравился.
- А ты откуда знаешь? Подслушивал мысли?
- Самую чуточку, - признался Клод. - Больше я не буду этого делать. Мы ей тоже понравились, а я, глядя на нее, вспомнил маму. Не портрет в твоей спальне, а настоящую. Захотелось прижаться к ее коленям, и чтобы она гладила мои волосы, как когда‑то мама. Это плохо, что я раскис, как маленький?
- У каждого человека есть свои слабости, - ответил отец, - и временами хочется с кем‑нибудь поделиться. Это не плохо, надо только не ошибиться и не открыть свое сердце не тому. Вы были обделены материнским теплом, вот тебя и тянет к женщине, которая так похожа на твою мать. Но ты должен знать, что Гретта гораздо сильнее Катерины телом и духом.
- Интересно, дошел пришелец до твоего Рабана? - сказал Клод, чтобы сменить тему разговора. - Я его направил к нему и предложил сослаться на тебя.
- В следующий раз, когда будешь кого‑нибудь направлять, ссылайся только на себя, - недовольно сказал отец. - Ты этого пришельца не знаешь, а поручился за него от моего имени. Надеюсь, что у Рабана не будет из‑за него неприятностей.
Они замолчали и долго ехали, думая каждый о своем. К обеду потеплело, но погода начала портиться: небо затянуло облаками и задул ветер.
- Как бы не пошел дождь, - сказал отец, посмотрев на небо. - Плащи мы с тобой взяли, но все равно промокнем, а лошади быстро устанут идти по грязи. Ладно, это от нас не зависит. Давай на ходу пообедаем, пока сверху не льет.
Они съели по куску окорока с хлебом, запив немудреную еду водой из бутыли. Надежда отца добраться до города до дождя не оправдалась. Первые капли упали, когда вдали показались верхушки башен городской церкви и дворца графа Кургеля. Слабый вначале, дождь усилился, когда они достигли предместья. Вскоре копыта лошадей зацокали по булыжникам, и они пошли живее. У ворот отец заплатил стражникам сбор на уборку навоза, и те, пропустив всадников, поспешили укрыться в караулке. Дождь уже лил вовсю, и на городских улицах было безлюдно, но отец знал дорогу и пустил лошадь в галоп. У Клода с непривычки от долгой езды болели бедра и спина, но и он вынужден был торопиться. Дом мага стоял в центре города. Большой двухэтажный особняк был окружен высокой кирпичной стеной, за которой ветер качал кроны деревьев небольшого сада. Отцу пришлось спешиться и стучать в ворота ногой.
- Не слышат, - сказал он сыну. - Дай им как‑нибудь знать магией, что мы здесь, а то я отобью себе все ноги!
- Я знаю только одно подходящее заклинание, - ответил Клод. - Оно из области ментальных и может не понравиться твоему другу. На тех, у кого нет амулета или недостаточно сильная защита, действует вроде оплеухи.
- Действуй, - разрешил отец. - Одну оплеуху он как‑нибудь переживет. Если мы еще немного побудем под этим ливнем, у меня отрастут жабры и хвост!
Глава 3
- Больше никогда так не делай! - сказал Клоду Рабан. - После твоего вызова не помогает никакое лечение. У меня до сих пор звенит в ушах! Надо же было до такого додуматься…
- Дорогой друг, мы должны были утонуть перед вашей калиткой? - возразил Ганс. - У меня тоже звенит в ушах, но уже не так сильно. А вашего колокольчика не было видно из‑за дождя. Кто же знал, что он там есть? В прошлое посещение я стучал ногой.
Все трое вымокли под дождем и теперь сидели с горячим вином у камина. Служанка мага унесла мокрую одежду сушиться, а гости надели халаты хозяина.
- Колокольчик вам не помог бы, - сказал Рабан. - Звон идет в комнату привратника, а я его сегодня отпустил. Нет, наверное, я сотворю себе еще одно лечебное заклинание.
- Может, это сделаю я? - предложил Клод. - Я не изучал лечение, но если вы покажете, что нужно делать… Мне очень неудобно, что так получилось, а сил у меня…
- Ни в коем случае! - вскочил хозяин. - Никогда не берись за лечение! В нем главное - это равновесие потоков, а твоя сила скорее угробит, чем вылечит. Я уж лучше послушаю звон! Пожалуй, зря я тебе дал вино. Давай его сюда, я тебе принесу что‑нибудь сладкое.
- Лучше бы мы перелезли через забор, - сказал Ганс, когда Рабан удалился на кухню. - Ты сказал про затрещину, но это выглядело немного иначе. Я стоял позади тебя и то еле удержался на ногах. Странно, что тебе самому не досталось.
- Ментальная магия не действует на самого мага, - буркнул слегка захмелевший Клод. - И я, между прочим, сильно передавил поток. Больше я ею заниматься не буду!
- Не зарекайся, - сказал подошедший с кружкой в руках Рабан. - Очень хороший вид магии, особенно с твоей силой. Говоришь, что использовал не всю? Я тебе, Клод, советую идти не в школу, из которой тебя все равно скоро выгонят, а ехать в армию вместе с отцом. Ему после этого простят солдат, а наш король бескровно закончит войну. Будешь идти впереди войска и раздавать свои затрещины врагам. Если вложишь всю силу, солдатам нашего короля останется только связывать тех, у кого не получилось удрать. Пей это тебе вместо вина.
- Ты шутишь? - спросил Ганс.
- Немного, но в этой шутке есть доля истины. Не верю я в то, что ему смогут помочь в школе. Но я бы на его месте не отчаивался и постарался извлечь пользу из своей силы. Нельзя использовать большинство заклинаний? Ну и демон с ними! Выбрать те, где сила важнее баланса, ими и пользоваться. В нашем королевстве с тобой сравнятся по силе только несколько магов, а это означает, что большинство просто не сможет ни пробить твою защиту, ни отразить удар! А для тебя нетрудно продавить любой амулет, даже сделанный мастером Горстом.
- У всадников, которых он разогнал страхом, были его амулеты, - сказал Ганс.
- Вот видишь! - воскликнул Рабан. - Ментальную магию почти никогда не используют против самих магов или тех, кто находится под защитой амулетов. У большинства для этого просто не хватит сил, хотя для простых людей их нужно совсем немного. Этот вид магии даже не запрещен империей для войны, потому что солдаты не воюют без защитных амулетов.
- Что‑то мне хочется спать, - заплетающимся языком сказал Клод. - Это, наверное, после вина. Может, применить протрезвляющую магию? Я помню…
- Ни в коем случае! - замахал руками Рабан. - Ничего не делай, я все сделаю сам. Ну как, лучше?
- Да, спасибо, - нормальным голосом сказал Клод. - Сонливость пропала. Скажите, ваша мудрость…
- В молодом человеке прорезалась вежливость, - ехидно сказал Рабан. - Говори проще, что хотел. Маги так друг друга не называют, а для меня ты маг, хоть и с заскоками. Но вот твои учителя, если все же поедешь в школу, потребуют называть их по всей форме.
- Я хотел узнать, дошел ли до вас пришелец.
- Мэт, что ли? - спросил Рабан. - Он ссылался на твоего отца.
- Я не знаю, как его зовут, - сказал Клод. - Зеленый и с клыками. Вы извините, но это я его послал, а не отец.
- Значит, мне нужно благодарить не Ганса, а тебя? Считай, что я это сделал. Ты мне оказал большую услугу, а о нем я вообще не говорю. С такой внешностью, как у Мэта, можно выжить, только к кому‑нибудь прибившись, вот он ко мне и прибился. Его ведь хотели ограбить наши стражники и, в случае сопротивления, запросто могли убить, но Мэт сослался на меня, а меня в городе побаиваются. Так что они вместо ограбления проводили его к моему дому.
- И зачем тебе этот зеленый? - спросил Ганс. - Из‑за его мешка?
- Нет, диковины его мира мне не нужны, хотя у него были по–настоящему интересные вещи, - покачал головой Рабан. - Пришельцы их часто приносят и потом продают. Он тоже почти все продал. Особенно хорошо заплатили воры.
- И что же он им продал? - заинтересовался Ганс.
- У него были штуки, через которые прекрасно видно в полной темноте. Магия может только обострить зрение, но если совсем нет света, все равно ничего не увидишь.
- Такие? - спросил Клод, доставая из кармана пластинку.
- Спрячь и никому не показывай, - посоветовал маг. - Если узнают, или украдут, или попытаются пырнуть ножом. Я уже говорил, что я этим не интересуюсь. Магии в таких вещах нет, а как они работают, все равно не поймешь, и других таких же не сделаешь. Меня заинтересовала магия Мэта. Я ему помог устроиться, а он в благодарность многое рассказал. К сожалению, мало что работает, в том числе и у него самого, но есть очень интересные заклинания.
- А зачем они? - спросил Клод. - Разве мало тех, которые есть?
- Вон лежит твоя шпага, - сказал Рабан. - Она даст преимущество перед безоружным, но против другого дворянина со шпагой никакого преимущества уже не будет. Вы будете равны. Понятно, что я сейчас не рассматриваю уровень мастерства, а только оружие. Но если у тебя за поясом еще и пистоль, а у противника одна шпага, ты опять получаешь преимущество. Так и в магии. Те заклинания, о которых ты говоришь, знают все, а о полученных мной от Мэта не знает никто. Ни защититься от них, ни сделать амулет никто не сможет. Конечно, есть универсальная защита, но ее главный недостаток в том, что она требует очень больших сил и поэтому многим недоступна. Ведь по–настоящему сильных магов очень мало. Кстати, не забудь мне напомнить насчет шпаги. Твоя тебе великовата, а у меня сохранилась шпага сына. Она немного короче и легче, но сделана из отличной стали, и лучше тебе подойдет.
- Этот дождь когда‑нибудь кончится? - сказал Ганс, взглянув на окно. - Я планировал сегодня зайти к графу…
- А зачем тебе наш граф? - спросил Рабан.
- Хотел попросить его оформить самостоятельность сыну. Ему уже четырнадцать…
- Я бы ему дал шестнадцать, - перебил его Рабан. - Применяли магию?
- Сын применил магию, а я - плетку, - засмеялся Ганс. - Это я выражаюсь иносказательно. Я его колотил, но не плеткой, а шпагой. Гонял так, что он к вечеру едва стоял на ногах. Зато теперь сможет за себя постоять.
- Ваше счастье, - сказал Рабан. - Эту магию можно применять, только когда так над собой издеваешься. Если лениться, потом выросшие мышцы очень быстро выродятся в жир. И согнать его будет очень трудно.
- А можно я спрошу? - сказал Клод. - Любой сильный маг может изменить свое тело. Тогда почему вы такой…
- Толстый? - расхохотался Рабан. - Договаривай, не бойся, ты меня этим не обидишь. Видишь ли, полнота и низкий рост - это для меня что‑то вроде рабочей одежды. К людям моего сложения многие относятся снисходительно или вовсе с презрением, страха они не внушают. Понятное дело, что я имею в виду тех, кто меня не знает. По некоторым причинам для меня это важно. Когда брошу службу, превращусь в статного красавца, а может, и нет. Я к этому телу давно привык, а за женщинами мне бегать не нужно, они сами за мной бегают. Значит, вам нужна бумага. А почему не обратились к своему графу? Он же к вам вроде хорошо относится.
- Слишком хорошо, - поморщился Ганс. - Не хочу я об этом говорить.
- Не хочешь и не надо, - согласился Рабан. - Отдашь мне грамоту, а я в нее внесу все, что нужно, и завтра утром заверю печатью графа. Я теперь не только городской маг, но еще и маг нашего графа. Скорее всего, он себе скоро найдет другого, но это случится не завтра. У тебя это все или есть еще дела?
- Дел нет, хотел спросить, чем ты думал, когда направлял к нам Гретту.
- А что не так? - удивился маг. - Она тебе не по вкусу?
- Об этом поговорим потом, - сказал Ганс, покосившись на сына. - Ты бывал в столичной школе?
- Сам не бывал, но знаю всех, кто там работает. Тебя ведь они интересуют?
- Да, я хотел узнать, с кем лучше говорить.
- Тебе лучше сразу обратиться к директору, - сказал Рабан. - Деньги все равно вытянут, но так их у тебя останется больше. Директором у них Горст Энгель. Помимо общего руководства, он еще преподает в школе стихийную магию. А Клоду я запишу адреса двух столичных магов, к которым, сославшись на меня, можно обратиться в случае нужды. Понятно, что под нуждой я имею в виду не деньги. Так, твой сын засыпает, несмотря на мою магию. Пойдем, я ему покажу, куда лечь, а потом мы с тобой обсудим все, что тебя интересует.
Утром Клод проснулся раньше всех в доме и лежал, обдумывая события последних дней, пока не поднялся хозяин. Отца с сыном накормили вкусным завтраком, после чего пришлось с час подождать, пока Рабан ходил в графский дворец. Вернувшись, он протянул Гансу грамоту с двумя печатями, а тот отдал ее сыну.
- Спрячь в одежде и пусть постоянно будет при тебе. Свой титул и самостоятельность сможешь доказать только с помощью этой грамоты. Собирайся, сейчас выедем.
- Может, подождете, пока лучше просохнет дорога? - предложил Рабан. - После засушливой погоды от одного дождя не будет большой грязи, но все равно…
- Не можем, - отказался Ганс. - Еще немного задержимся и не успеем сегодня доехать до Харне. Кони отдохнули, а грязи на дороге будет мало, и она быстро высохнет. Лишь бы не зарядили дожди. Но для них еще рано.
- Тогда возьмите ее, - сказал Рабан, протягивая Гансу шпагу. - Это был мой подарок сыну, когда он стал самостоятельным. Сейчас она ему не нужна, а твоему мальчику послужит.
- Раз получил самостоятельность, значит, уже не мальчик, а мужчина, - вздохнул Ганс. - Дай бог, чтобы ему эта самостоятельность не пригодилась! А тебе спасибо за подарок.
Они забрали свои дорожные сумки и вместе с Рабаном вышли из дома. Привратник, который по совместительству работал конюхом, уже был на службе и вывел им из конюшни оседланных лошадей. Простившись с хозяином, отец и сын уже через полчаса покинули Эссет и рысью двинулись к следующему городу на пути к столице - Люберу. Сегодня было мало облаков, и дорога под лучами солнца высыхала на глазах. До Любера добрались раньше, чем планировал отец, поэтому не только плотно пообедали, но и немного отдохнули. Этот отдых был кстати, потому что у Клода еще побаливали бедра. Весь день отец молчал, занятый своими мыслями, и сын не стал навязываться с разговором. В Харне они в тот день не попали. Уже начало темнеть, когда они увидели у дороги небольшой постоялый двор.
- Остановимся здесь, - решил Ганс. - Никто не поставит такое заведение возле самого города, поэтому мы не успеем в Харне до закрытия ворот.
Хозяин постоялого двора встретил их с радостью.
- Подождите, господа, сейчас я скажу сыну, и он займется вашими лошадьми. На ужин могу дать мясо с хлебом и вино, но если вы согласны немного подождать, жена приготовит что‑нибудь получше. Дело в том, что я уже собрался закрываться и отпустил работников. Три дня не было постояльцев, и сегодня вы у меня единственные.
Они устали и не стали ждать, удовлетворившись тем, что было. После ужина их проводили на второй этаж и показали маленькую комнатку с двумя кроватями.
- Неудивительно, что у него нет постояльцев, - проворчал отец, с трудом укладываясь в маленькую для него кровать. - И я не удивлюсь, если нам не дадут спать клопы.
- Еще кто‑то приехал, - сонно сказал Клод.
- Ну и демон с ними, - отозвался отец. - Завтра будет трудный день, поэтому давай спать.
Если в комнате и были клопы, Клоду они не помешали. Отцу из‑за тесной кровати спалось хуже. Он полночи ворочался, пока не сломал одну из кроватных спинок, после чего нормально заснул. Утром первым проснулся сын. Он замерз под тонким одеялом, поэтому не стал лежать в кровати, а поспешил одеться, разбудив при этом отца.
- Спят они все, что ли? - сказал Ганс, когда по скрипучей лестнице спустились в то помещение, которое здесь служило для приема пищи.
Печь никто не разжигал, и на кухне никого не было. Они немного подождали, а когда у отца иссякло терпение, выяснили, что никого, кроме них, в заведении нет. Мучимый дурным предчувствием, барон отправился на конюшню и обнаружил ее пустой. От их лошадей осталась только сбруя.