Мадам Колобкова только махнула рукой. Она уже смирилась с постоянной гибелью посуды. Те же мудрецы бьют чашки и блюдца чуть ли не ежедневно. Бальтазар однажды откусил от тарелки кусок. Каспар запихал десяток чашек в свой колпак, и те бесследно испарились. Мельхиор вообще в последнее время взял моду швырять посуду за борт. Просто так - послушать, как она булькает.
Бальтазар тем временем извлек из банки маринованный огурчик. Брезгливо его понюхал. Вынул из кармана кривой нож, высунул язык набок и принялся мелко-мелко строгать огурец. Нарезав, ссыпал зеленые кубики в свернутый кульком блин. Несколько секунд подозрительно смотрел на него, а потом торопливо запихал в рот и принялся озираться, бросая туда-сюда параноидальные взгляды.
- Ешьте спокойнее, дедушка, - устало произнесла Зинаида Михайловна. - Не бойтесь, не отнимут.
- Как называется эта еда? - спросил Бальтазар, утирая масленые губы.
- Блины.
- В следующий раз приготовь оладьи.
- А вы любите оладьи, дедушка?
- Ненавижу.
- Тогда чем же они лучше блинов?
- Блины я ненавижу еще сильнее.
- А вы хоть что-нибудь любите?
- Себя.
- А из еды?
- Я не ем себя.
- А зря, кстати! - воскликнул Мельхиор, жадно грызя ногти на ноге. - Ты попробуй!
- Хррр-пс-пс-пс… - громко произнес Каспар, роняя голову на грудь. Недоеденный блинчик вывалился у него изо рта.
Бальтазар и Мельхиор внимательно посмотрели на соседа по столу. А потом, не сговариваясь, схватили с его тарелки последний блин.
- Отдай, я первый взял, - потребовал Бальтазар.
- Нет, я первый.
- Да, но ты его украл. Это не считается.
- А ты разве не украл?
- Я имею на это право.
- Не имеешь. Никто не имеет право красть у других.
- Я имею. К тому же он умер, еда ему больше не нужна.
- Он еще жив.
- Жаль. Ты уверен?
- Он храпит.
- А кто сказал, что мертвые не храпят?
- Я никогда не видел храпящего мертвеца.
- Это не доказательство.
- А ты что, видел?
- Нет, не видел. Но это тоже не доказательство.
- А по-моему, доказательство. По-моему, если какую-то вещь не видел никто на свете, то ее и не существует.
- А твои мозги кто-нибудь видел?
- Заткнитесь немедленно, молокососы! - рявкнул проснувшийся Каспар. - И уберите руки от моих блинов!
- Вот видишь, чего ты добился? - зло прищурился Бальтазар. - Он из-за тебя воскрес. Из-за тебя.
- Я и не умирал, идиот!
- А жаль.
Мельхиор растянул улыбку до ушей и снова принялся грызть ногти.
- Прекрати это! - прорычал вконец обозленный Бальтазар. - Прекрати сейчас же, не доводи меня!
Мельхиор обиженно надулся.
- За что ты на него так злишься? - пропыхтел Каспар, снимая колпак и надевая вместо него тарелку.
- Он грыз ногти!
- Ну и что? Это некультурно, конечно, но зачем же так злиться?
- Он грыз МОИ ногти!
- Свои я уже все сгрыз, - обиженно сказал Мельхиор.
- Тогда грызи у него! - ткнул в Каспара Бальтазар.
- У него я тоже уже все сгрыз.
- Что?! - всполошился Каспар, шевеля босыми пальцами ног. - Когда ты успел?!
- Сегодня утром.
- Но я этого не видел! Как я мог этого не заметить?
- Ты спал.
- А-а-а… Тогда понятно… Вечно я пропускаю все самое интересное…
Колобков весело гыгыкнул, намазывая икру на очередной блин. Все-таки есть в этой троице и положительные моменты. Вполне успешно заменяют телевизор, например.
- Как думаешь, Серега, они сегодня подерутся или как? - подтолкнул Чертанова локтем начальник.
Чертанов ничего не ответил. Он уже битый час водил ложечкой по часовой стрелке. Сахар давным-давно растаял, а чай остыл, но Чертанов этого не замечал.
Перед глазами по-прежнему стоит спина Таннина, на секунду показавшаяся между волнами. Бурая осклизлая поверхность, похожая на китовую шкуру. Ужасные шипы, способные протаранить линкор, задев его одним краешком. И то темное поблескивающее пятно, в котором Чертанов увидел свое отражение…
Это не мог быть глаз. Не мог. Глаза не растут прямо посреди панциря.
Но что же тогда это было такое?
- Откуда эта громадная черепаха вообще взялась? - спросил он в никуда.
- Таннин?.. - переспросила Стефания. - Оттуда же, откуда и все хтонические чудовища.
- И откуда?
- Родился, ясное дело. Очень-очень давно.
- А это кто ж его родил? - заинтересовался Колобков. - Другая Тортилла?
- Хтонические чудовища рождаются в процессе Творения, смертный. Когда демиург создает новый мир, на относительно небольшом пространстве кипит огромная, фантастическая мощь. Громадный слой Хаоса плещется и бурлит, обретая упорядоченность в руках демиурга и постепенно становясь новым миром. Но часть хаотической энергии всегда "уходит в осадок". Как стружка при производстве мебели. Вот из этой "стружки" и появляются на свет исполинские монстры колоссальной мощи - хтонические чудовища. Иногда демиург сразу же их и уничтожает, но чаще на них просто не обращают внимания. Нередко хтонические чудовища становятся первыми владыками новорожденного мира - некоторые даже обретают "дикую" божественность…
- Уй-йё-мм!.. - прервал ее болезненный вскрик. Стефания мгновенно замолчала, возвращаясь к еде.
Гешка, младший из близнецов Колобковых, уронил вилку и схватился за щеку. Проклятый зуб ноет уже второй день, но до этого боль была умеренной, и он никому не говорил. А теперь вот хлебнул горячего чая, и в дупло словно вонзили раскаленную иглу.
Старший брат покровительственно хлопнул его по плечу. Конечно, пятнадцать минут - очень небольшая разница в возрасте, но Вадик никогда о ней не забывал. Хотя и внимание тоже не акцентировал - Колобков-старший этого не одобряет.
В семье все равны. Отец - самый главный, но остальные равны. Кроме матери, конечно. Мать - на втором месте после отца. А остальные все равны. Правда, теща тоже не в счет - ее место где-то в районе домашних животных, рядом с кусачим хомяком.
Колобков так и не решил окончательно, кто из этих двоих раздражает его сильнее.
- Что с тобой, мальчик? - заинтересовался Бальтазар, бочком пододвигаясь к держащемуся за щеку Гешке.
- Жуб болит… - страдальчески ответил мальчишка.
- Надо содой пополоскать, - сказал Зинаида Михайловна, тревожно заглядывая сыну в лицо. - Света, разведешь соду?..
- Да нет, вырвать надо просто, - хмыкнул Колобков.
- Ыым!.. - испуганно отшатнулся Гешка.
- Позвольте я помогу! - потер руки Бальтазар. - Не нужно ничего вырывать, можно поступить гораздо проще! Специально на такой случай у меня есть замечательная настойка! Один глоток - и зубная боль моментально проходит!
- Серьезно? - заинтересовался Колобков. - Евгений, ты как, рискнешь попробовать?
Гешка часто закивал, впервые глядя на дряхлого китайца с некоторой симпатией.
- Правда, есть один небольшой побочный эффект… - задумчиво произнес Бальтазар, доставая из кармана флакончик пузырящейся вишневой жидкости. - Но это уже мелочь. Пей, мальчик.
- Какой побочный эффект? - подозрительно прищурился Колобков, отодвигая сына себе за спину.
- Ослепнешь. Пей, мальчик. На здоровье.
- Ы-ы!.. - в ужасе отшатнулся Гешка.
Симпатия из взгляда бесследно испарилась.
Птичьи глаза Угрюмченко заволокло белесой пленкой. Он стал прикидывать, что хуже - ослепнуть или превратиться в беркута.
По зрелому размышлению механик решил, что лучше быть зрячим орлом, чем слепым человеком, и на этом успокоился.
Петр Иванович Колобков никогда ничего не откладывал в долгий ящик. Мысль пришла - решение принято - дело сделано. Недолго думая, он усадил болящего отпрыска на стул и распорядился держать пациента за руки. Не обращая внимания на протестующий вой и плотно зажатый рот, Колобков навострил толстую вощеную нитку, сделал петлю и примерился надеть ее на больной зуб.
Гешка отвернул голову, совершенно прекратив выть, но зато сжав губы так, что рот превратился в тончайшую линию. Колобков строго нахмурился, легонько хлопнул сына по щеке и приказал:
- Так, ты мне тут не дуркуй. Сам себе хуже делаешь. И без зуба люди живут. Мне вон, глянь, ногу оттяпали - а я ничего, жив-здоров.
- Так новый-то уже не вырастет! - запротестовал Гешка, стараясь говорить, не разжимая челюстей. - Это ж коренной!
- Ну и фигли, что коренной? У меня в пасти, глянь, два стальных и золотой. Вот этот еще по молодости в драке выбили, вот этот дантист-сука вырвал, а этот…
- Пап, да ты уж сто раз рассказывал, - буркнул Вадик, глядящий на брата с искренним сочувствием.
- И в сто первый расскажу. Слушайтесь папку, если не хотите с голоду помереть.
- А чего это мы с голоду помрем?
- Ну так я ж вас обеда лишу. И ужина. И вообще крутитесь сами, как знаете. Раз уж такие умные, что батька вам не указ.
- Рвите! - отчаянно выпалил Гешка, зажмуривая глаза и раскрывая рот.
Лучше уж лишиться зуба, чем выслушивать получасовую нотацию.
Глава 8
Колобков присвистнул, задирая голову как можно выше. После рельса в небесах и черепахи размером с Крым он начал думать, что архипелаг Кромаку ничем не сможет его удивить. Однако километровый столб, торчащий посреди океана, заставил расстаться с этой мыслью.
Самый обыкновенный столб на первый взгляд. Похож на телеграфный. Только не деревянный и не металлический, а из странного голубоватого вещества. Гладкий, ровный, блестящий. Вершины не видно - теряется в заоблачной выси.
- Там наверху есть площадка, - безразлично сообщила Стефания, облокотившись на фальшборт. - А на ней живет человек.
- Там кто-то живет?! - выпучил глаза Колобков.
- Не хочешь, не верь.
- Да я верю, верю, только… Серега, вот ты когда-нибудь такое видел?
- Сами же знаете, что нет, - огрызнулся Чертанов.
- Серега, не огрызайся. Слышь, Фанька, а что это вообще за нафиг? На кой оно тут торчит? Кто там наверху сидит? И какого лешего он там делает?
- Не знаю.
- Как это не знаешь?
- Так вот и не знаю. Информация отсутствует. Если интересно, поищи у Мельхиора в книге. Там все есть. Теоретически.
- Так я ж не найду. Там даже оглавления нет.
- Твои проблемы. Вы мне не платите - я вам помогать не обязана. Тем более со всякими глупостями.
- Ну и ладно, - пожал плечами Колобков, провожая взглядом уплывающий вдаль столб. - Не особо-то и хотелось. Дай лучше карту - посмотрю, что у нас там…
Цетановый остров выплыл из белой дымки, застилающей горизонт, вскоре после утренней вспышки тепория. Эйкрийское утро - это не земное утро, подступающее мягко и аккуратно. Рассвет на Эйкре наступает резко и внезапно, словно звон будильника. От него не удастся спрятаться за задернутыми шторами и закрытыми ставнями. Замуруйте себя наглухо тройным слоем кирпича - тепорий все равно никуда не денется.
Островок оказался совсем небольшим и очень каменистым. Узенький пляж без единой песчинки, зато с огромным количеством гальки. Крохотная рощица на два-три гектара. На берегу вкопана потемневшая доска с закорючками.
- Серега, переведи, - потребовал Колобков, рассматривая непонятную надпись.
- Здесь покоится… это могильная плита, Петр Иванович, - равнодушно ответил Чертанов. - Похоронен кто-то.
- А зовут его как?
- Имя неразборчиво.
- Ладно. Деды, остаетесь на пляже, ясно?
Каспар, Бальтазар и Мельхиор посмотрели на Колобкова мутными взглядами. Их выпустили на берег размять ноги, но они не слишком обрадовались прогулке. Вот хумах Лайан Кграшан сразу воспользовался возможностью и куда-то исчез. В последнее время он вообще редко попадался на глаза людям.
- А зачем мы здесь будем? - проблеял Каспар.
- Неважно. Сидите здесь. Ждите.
- Кого ждать?
- Меня. Ждите, когда я за вами приду.
- А кто ты такой?
- Петр Иваныч я. Ясно? Ждите Петра Иваныча.
Мудрецы закивали, как китайские болванчики. Колобков поскреб лысину, гадая - что эти чокнутые усвоили из его слов? С ними никогда нельзя быть в чем-то уверенным.
Стефания не соврала. В лесу действительно растут деревья с чистейшим цетаном вместо сока. Превосходным углеводородным продуктом, вполне способным заменить дизельное топливо.
На первый взгляд - самые обыкновенные деревья. Похожи на приземистые сосны, только кора необычного серебристого цвета. Но стоит эту кору пробуравить…
Колобков лично убедился в качестве продукта, вонзив в ближайший ствол коловорот. Подставил кружку под струйку и принюхался к противной, но такой знакомой вони.
- Чуете, хлопцы, родиной повеяло! - едва не прослезился Угрюмченко. - Вот у нас на подлодке точно так всегда пахло…
- А чтой-то она такая желтая? - придирчиво колыхнул кружку Колобков. - Это так положено?
- Там еще всякие растительные примеси, - пожала плечами Стефания. - Перед тем, как заливать в бак, надо процедить.
- Ладно, процедим.
Убедившись в наличии драгоценного топлива, Колобков задумался на несколько секунд, а потом живо соорудил цетановый конвейер. В молодости он любил угоститься березовым соком, и прекрасно умел его добывать.
Себе и Грюнлау Колобков доверил самую важную часть. Срезать кору и проделывать отверстия. Сам Колобков для этой цели вооружился дрелью, а Грюнлау вручил коловорот. К сожалению, других подходящих инструментов на судне не нашлось.
Зинаида Михайловна и Света занялись вторым этапом. Нарезать из марли ленточки и аккуратно вкручивать их в каплющие цетаном отверстия. А другой конец - в горлышко бутылки.
Бутылки довольно быстро закончились. Поэтому близнецов Колобковых отрядили таскать с "Чайки" любые более-менее пригодные емкости. Все, что только найдется. Топливо - это не березовый сок, здесь парой литров не обойдешься.
На борту тем временем Гена и Валера под руководством Угрюмченко соорудили очистительный фильтр для добытого цетана. Вадик и Гешка без устали носились туда-сюда, доставляя полные бутыли и забирая пустые.
А Чертанову поручили вести учет. Выдали кисть и банку с краской - помечать уже обработанные деревья. Ярко-красной полосой вокруг всего ствола - чтобы издалека было видно.
- Папа, а мне что делать? - подергали Колобкова за рукав.
- Олечка моя хорошая, тоже помогать хочет! - умилился отец, выключая дрель. - Тебе самая важная работа. Возьми с собой тетю Фаню и набери мне в лесу шишек. Только далеко не отходи. И не потеряйся. И если тетя Фаня тебе чего подписать предложит - сразу убегай и ори во всю ивановскую, зови папку.
- Шишки собирать?.. - разочарованно протянула Оля. - Это разве самое важное?..
- Конечно, самое важное! Мне эти шишки вот так вот нужны! - провел рукой по горлу Колобков.
- А зачем?
- Как это зачем?! Домой! Мы, может, когда-нибудь все-таки вернемся - так я эти шишки в дело пущу!
- В какое дело?
- Плантацию устрою! - жадно потер ладони Колобков. - Решу мировую энергетическую проблему! И стану самым главным нефтяным магнатом!
- А-а-а! - сообразила Оля. - Здорово!
- Еще б не здорово. Батька у тебя головастый. Давай, Олюнчик, шнель, шнель за шишками!
- А куда их собирать?
- Куда… куда… да вон в ту корзинку!
Корзинку, валяющуюся на пляже, тоже приволокли с "Чайки" Вадик и Гешка. Охваченные охотничьим азартом, они перекопали всю яхту, снесли на берег все сосуды, а затем взялись за сумки, мешки, пакеты, корзины… и продолжалось это, пока не заметил отец. Колобков тут же рявкнул на отпрысков, скомандовав таскать все обратно. Вадик с Гешкой неохотно поплелись возвращать неправильные емкости на место, но по дороге куда-то запропастились.
Колобков на миг задумался, где эти двое потерялись, но потом махнул рукой. Не иначе опять в компьютер играют. Или поплавать решили. Пляж тут, правда, для купания неподходящий - на дне сплошные камни, хоть ботинки надевай. Но Колобковы-младшие - ребята бойкие, им такая ерунда не в помеху.
- Петр Иванович, я всё, - отрапортовал вернувшийся Чертанов.
Колобков рассеянно кивнул, глядя на заляпанного краской сотрудника. Но потом спохватился:
- Как это всё? Серега, ты мне тут не юли. У тебя задача какая была? Помечать обработанные стволы. Ты закончишь, когда мы все закончим.
- А я рационализацию провел. Отметил каждое дерево красным кружком. Вы когда кору срезаете, срезайте в тех местах, где покрашено. И сразу видно - если краски на дереве нет, значит, с ним уже закончили.
- Ну Серега, ну молодец! - склонил голову набок Колобков. - Придумал очередную дурь. И лишь бы не работать, лишь бы не работать… Щас вот мы с Гюнтером будем твою кору обнюхивать, искать - а где это Сергей… э-э-э… тебя как по батюшке?
- А вы что, забыли?
- Забыл. В общем, не будем мы твои дурацкие метки искать. Быстро взял кисть в зубы и пошел выполнять первоначальные инструкции. И чтоб без самодеятельности мне. А то…
- Уволите?
- На берег спишу, - осклабился Колобков.
- Тогда без переводчика останетесь.
- Это я переживу. У меня теперь хуймяк есть не в меру разговорчивый. А вот ты переживешь тут на островах один? Среди негров-каннибалов?
- Они не все каннибалы.
- Зато все - негры! Хы-хы-х!.. И вообще, Серега, чего ты со мной споришь вечно? Я тебе начальник или хвост собачий?
- Но я же ведь…
- Серега, я тебе ножный массаж лица сделаю, если не заткнешься!
Чертанов скривился и неохотно поплелся мазать деревья краской. Он-то уже настроился полежать до вечера в тенечке, пока остальные трудятся. Еще ведь радовался своей сообразительности - быстренько обегал весь островок, мазнул по каждому стволу, и все, свободен.
Хотя мог бы и вспомнить, что с Петром Ивановичем такие выкрутасы не проходят. Ему не столько важен результат, сколько напряженный рабочий процесс. Бездельничающий подчиненный - как мозоль на глазу.
- Кислый ты какой-то в последнее время, Серега! - крикнул вслед Колобков. - Как в воду опущенный ходишь! Депрессия, что ли? Или сушняк замучил?
Чертанов обернулся, хотел что-то сказать, даже открыл было рот… но передумал. Шеф все равно не поймет. Он-то по жизни оптимист - ногу потерял, и то не особо расстроился. Как ему объяснить, что нормального человека всякие злоключения поневоле выбивают из колеи? Чудом спасшись из людоедского котла, Чертанов окончательно понял - ему такая жизнь не нравится.
С каждым днем настроение портится все сильнее. И конца этому не видно.