– Василий Иванович этот – человек-кремень, – отозвался Славка. – У него только одна слабость: он без ума любит Светлану. Единственная дочь. К тому же он хотел внуков. В общем, естественное человеческое желание. Но у Светланы возникли с этим проблемы. А годы все шли и шли...
– И тут появилась ясновидящая Василиса со своим Зверем. Недаром же Светлана обмолвилась, что отец отправился в лес за аленьким цветочком. Сиречь, надо полагать, за божественным огнем, который только и мог оплодотворить его бездетную дочь. Вместе с ним отправился и жених, чтобы этого огня поднабраться. И выступить, так сказать, его проводником. Ведь не по воздуху же божественному огню передаваться.
– А ты поэт, старик, – восхитился рассуждениями Воронина Клыков. – У тебя мышление мифологическое.
– Так ведь с кем поведешься... – съехидничал Герман.
– Энергия, проистекающая от солнечных богов, называлась "куем", а энергия, проистекающая от богов лунных, – "хером". Отсюда и имена лунных богов – Гермес и Ярило, которого правильнее было бы называть Херилой. У южных славян молодого Чернобога называли Херманом или Германом и устраивали в его честь оргиастические празднества. Детей, зачатых во время этих оргий, считали божьими и наделяли чудесными качествами. В частности, способностью к оборотничеству. Только я не думаю, что Васильев со Звонаревым купились на россказни дуры-бабы. Скорее всего, они собирались вырубить к чертовой матери этот лес и тем самым доказать Светлане, что никаких чудес там нет. Только так они могли вырвать ее из-под влияния аферистки. Я же тебе говорю, что Василий Иванович в своей дочери души не чаял и готов был пойти на многое, если не на все, чтобы вернуть ей душевное равновесие.
Славкина версия показалась Герману более реалистичной, а следовательно, более вероятной. Конечно, и о коммерческом интересе эти двое, Васильев и Звонарев, не забывали. И видимо, успели подсчитать, что их благородная затея по спасению души, запутавшейся в языческих тенетах, принесет немалую прибыль. Но тут в дело вмешался очень влиятельный человек, подкупивший Бубнова и начавший вставлять палки в колеса деловым людям. Именно по приказу этого человека Петр Сергеевич встретился с авторитетом Караваевым, и судьба чиновника из Минприроды была решена. Скорее всего, ему подсыпали в чай какое-то вещество, спровоцировавшее обширный инфаркт. И сделал это не кто иной, как знакомый Воронину портье, в берлогу которого Герман сейчас и направлялся. Если портье и получил от босса деньги в уплату за устранение Останина, то потратил он их явно не на улучшение жилищных условий. Воронин критически осмотрел обшарпанную дверь и нажал на кнопку звонка. К сожалению, звонок никак не отреагировал на его усилия, зато дверь неожиданно поддалась легкому нажиму Клыкова, заскучавшего у чужого порога.
– Эй, есть кто живой?
Живых в однокомнатной квартире не было. Зато был в наличии покойник с неестественно вывернутой шеей, исключающей даже мысль о реанимации. По прикидкам Германа, смерть портье наступила около трех часов назад. Видимо, он едва успел вернуться домой после неудачного покушения, как на него набросился некто, обладающий чудовищной силой. Следов борьбы в квартире не наблюдалось, зато лицо хозяина было перекошено от ужаса, словно он за секунду до смерти увидел вдруг перед собой дьявола. Впрочем, смерть редко красит покойника, и кому, как не Воронину, повидавшему в своей жизни немало насильственно убиенных, было это знать.
– Звони, – обернулся к Клыкову, ошеломленному увиденным, Воронин. – Придется мне, видимо, объяснятся с бывшими коллегами.
– Так, может, покинем незаметно эту обитель скорби?
– Нет. Нас видели у подъезда старушки. Наверняка они запомнили и машину. Мне сейчас сюрпризы не нужны. А алиби у нас с тобой железное. Персонал "Славянского базара" подтвердит, что мы просидели в ресторане более двух часов.
Глава 11
СЛЕД ИЗ ПРОШЛОГО
Петр Сергеевич Бубнов пребывал в настроении, близком к паническому. Питерское телевидение раз за разом показывало сюжет, заснятый уличной видеокамерой, расположенной на фасаде соседнего банка. Вот черная "тойота" выруливает со стоянки, вот она вздрагивает от удара и вспыхивает факелом.
Бубнов мучительно вглядывался в экран, пытаясь уловить момент, когда удачливый водитель покидает автомобиль, но, к сожалению, изображение было слишком нечетким, а потому усилия Петра Сергеевича ни к чему не привели. По всем природным законам Константин Звонарев должен был сгореть в "тойоте", но – увы. Вопреки этим законам и горячему желанию Бубнова он остался жив. И даже дал интервью расторопным журналистам.
Держался Звонарев спокойно, на вопросы отвечал четко и ничем не напоминал человека, чудом избежавшего смерти. По его словам, он заметил киллера раньше, чем тот успел произвести выстрел, и на ходу выпрыгнул из машины. Потом бросился бежать, дабы не попасть под автоматную очередь. Он уже дал показания представителям правоохранительных органов и может с чистой душой повторить их в камеру. Лица киллера он не разглядел, что, впрочем, и неудивительно, учитывая расстояние. О причинах покушения Звонарев не имел ни малейшего понятия. Никто ему в последнее время не угрожал. Возможно, его с кем-то перепутали. В здании, где находится его офис, расположено множество различных компаний, вероятно, среди них есть и проблемные. Петр Сергеевич пытался уловить в словах Звонарева фальшь и даже записал его интервью на видеомагнитофон. Но ничего примечательного ни в словах, ни в поведении Константина он так и не обнаружил. Даже в сетованиях Звонарева по поводу разгула преступности в родном и горячо любимом городе не было ничего фальшивого. Черт его знает, может, он действительно в рубашке родился. Но в любом случае Петру Сергеевичу следует объясниться с Сабуровым.
Аркадий Валерьевич выглядел озабоченным и усталым. Бубнову даже показалось, что отставной генерал либо много пил, либо провел ночь без сна. А возможно, и то и другое. Обычно тщательно уложенные седые волосы Сабурова торчали на затылке седым хохолком, что делало его похожим на удода. Это неуместное сравнение, невесть почему пришедшее в голову, заставило Петра Сергеевича встряхнуться и придать лицу озабоченное выражение.
– Наслышан, – коротко бросил Сабуров, не отрывая глаз от бумаг.
– Но ведь по всем приметам должен был сгореть! – вырвалось у Бубнова.
– У меня для вас есть еще одна неприятная новость, Петр Сергеевич. Нам удалось установить, что вместо бизнесмена Васильева был похоронен другой человек.
– То есть как это?! – ошарашенно воскликнул Бубнов.
– Теперь что касается фельдфебеля Рильке. Он добровольно сдался в плен в конце апреля 1945 года. Однако вскоре был отпущен, поскольку возникли обоснованные сомнения в его психическом здоровье. В 1948 году бывший фельдфебель был задержан на территории Новгородской области. Как он туда попал, выяснить не удалось. Если верить заключению врачей, Рильке страдал психическим расстройством. Некоторое время он находился в психиатрической лечебнице, потом был переправлен на родину.
– А что, нашим органам больше нечего было делать, как только возить психов туда-сюда? – спросил не без ехидства Петр Сергеевич.
– Согласен, – кивнул головой Сабуров. – История с фельдфебелем Рильке выглядит странно. И еще более странно то, что распоряжение о его отправке подписано самим Абакумовым. К сожалению, мне не удалось установить, почему высшие руководители уважаемого ведомства проявляли столь трогательную заботу о сумасшедшем фельдфебеле.
– А что вам удалось узнать о предках Германа Воронина?
– Его прадед, Владимир Фомич Воронин, родился в Новгороде в 1890 году в семье земского врача. Матерью его была Мария Белова, родом из крестьян деревни Световидовки. Воронин закончил гимназию, поступил в Петербургский университет. В РСДРП вступил в 1910 году. В 1915 году в качестве вольноопределяющегося был отправлен в действующую армию. Произведен в прапорщики и награжден Георгиевским крестом. С июня 1918 года работал в ЧК. Награжден именным оружием. В 1919 году женился на гражданке Соболевой. Кто она и откуда родом, установить не удалось. Дата ее смерти – май 1922 года. Владимир Воронин занимал довольно высокие посты в НКВД, ГПУ и МГБ. Погиб в 1939 году при невыясненных обстоятельствах.
– А место гибели указано?
– Нет. Сын Владимира Воронина, Вадим Владимирович, родился в 1920 году. Учился в Ленинградском университете. В 1940 году женился на студентке того же университета Власовой Антонине Сергеевне. В мае 1941 года у них родился сын Всеволод. А в июле того же года Вадим Воронин ушел добровольцем на фронт. Погиб весной 1945 года. Похоронен в братской могиле близ города Детмольда. Нам удалось отыскать сослуживца Вадима Воронина, некоего Смирнова Степана Лукича. Так вот он утверждает, что подразделение капитана Воронина было прикомандировано к Ставке Верховного Главнокомандующего и выполняло распоряжения Сталина. Однако письменных подтверждений его словам нам обнаружить не удалось. Известно только, что Вадим Воронин был награжден орденом Красного Знамени за мужество и героизм, проявленные в бою у деревни Мореевки. Однако год награждения нами не установлен.
– А сам Смирнов участвовал в этом бою?
– Нет. О Мореевке он даже не слышал. Хотя неоднократно принимал участие в диверсиях на территории как России, так и других стран. Последней из подобных операций была как раз та, в которой капитан Воронин погиб, а сам Смирнов был тяжело ранен. В том последнем бою они захватили какие-то очень важные документы, а потом обороняли старинный замок до подхода наших танков. Что это за документы и какова их дальнейшая судьба, он понятия не имеет. Что же касается отца известного тебе Германа Воронина, то он погиб в 1976 году в туристическом походе, когда его сыну было всего три года. Мать Германа Всеволодовича Воронина, урожденная Туровцева Дарья Михайловна, умерла пять лет назад от инсульта. Отчим Воронина Константинов Степан Игнатьевич умер два года назад. Биография самого Германа Воронина ничего особо примечательного не содержит. Он закончил юридический факультет университета и пошел работать в милицию. Дослужился до майора, после чего был уволен за превышение служебных полномочий, а проще говоря, за мордобой. Коллегами характеризуется как человек умный, но склонный к авантюрным поступкам. Был женат, но развелся. Детей у него нет. Вот, пожалуй, и все. Правда, среди знакомых Васильева всплыла одна очень интересная особа. Гадалка. Этой женщиной тебе придется заняться вплотную, Петр Сергеевич. – Сабуров протянул Бубнову лист бумаги. – Здесь все сведения, которые нам удалось собрать о загадочной даме. Не лезь только на рожон. Эта аферистка способна любому запудрить мозги, кроме того, она вхожа в очень высокие кабинеты не только в Питере, но и в Москве.
– А как быть со Звонаревым?
– Подождем. Посмотрим, какие действия он предпримет и как будет действовать в создавшихся условиях Михаил Караваев.
– Могу я привлечь к работе Германа Воронина? Мне кажется, в данной ситуации он может быть полезен.
– Не возражаю. Однако моего имени попрошу не называть. Скажи только, что за тобой стоят влиятельные силы из государственных структур. Он человек неглупый и поймет, о чем идет речь. В случае успеха операции мы поможем сделать карьеру на любом поприще, которое ему придется по вкусу.
Гадалку, если верить сведениям, добытым людьми Сабурова, звали Василисой. Имя редкое, что ни говори. Во всяком случае, прежде Петр Сергеевич с Василисами сталкивался только в сказках. И фамилия была примечательная – Радзинская. На темную бабу, погрязшую в суевериях, Василиса Радзинская не тянула. За ее плечами были МГУ и годы работы в Германии, куда она попала по протекции бывшего мужа, работника МИДа. Темой диссертации Василисы Радзинской были мифы древних германцев. Зачем кандидату филологических наук понадобилось перебираться из Москвы в Питер да еще и заниматься деятельностью, столь предосудительной в глазах многих интеллигентных людей, Петр Сергеевич не знал. Но так или иначе, Радзинская развелась с мужем, который, к слову, был старше ее на двадцать лет, и пустилась во все тяжкие. Знакомые характеризовали ее как весьма любвеобильную даму, всегда окруженную целой свитой сомнительных кавалеров. Не оставляла своим вниманием госпожа Радзинская и женщин, причем эти отношения носили столь скандальный характер, что злые языки стали упрекать ее в нетрадиционной сексуальной ориентации.
Среди "голубиц", попавших в ее сети, Бубнов обнаружил Светлану Васильеву и не очень удивился этому обстоятельству. Ибо клиентками ясновидящей Василисы были в основном жены и дочери богатых и влиятельных людей. Вероятно, этим и объяснялась ее непотопляемость. В любом случае Петру Сергеевичу предстояло столкнуться с хитрой и коварной особой, которую вряд ли удастся взять голыми руками. Получив от Сабурова пищу для размышлений, Бубнов весь вечер пытался свести концы с концами в этой запутанной и пахнущей дурным мистицизмом истории. Пока что ясным было одно: Герман Воронин не был чужим человеком в Световидовке. Он был связан с этой деревней глубокими корнями, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчет. Пока оставалось неясным, случайно ли зимой 1942 года в Мореевку был отправлен именно капитан Вадим Воронин, или люди, командировавшие его, учли, что бабушка Вадима была родом из тех мест.
Кстати говоря, Вадик Воронин, появившийся на свет в холодное и голодное время, вполне мог быть отправлен родителями к родственникам бабушки в деревню. Но тогда капитан Воронин наверняка знал легенду о Машкином сыне и вполне мог догадываться, что именно ищут немцы в этом глухом углу. И очень может быть, что о Звере был наслышан и Владимир Воронин, чью судьбу не удалось проследить во всех подробностях даже всесильному Сабурову. Интересно, кому понадобилось засекречивать обстоятельства гибели высокопоставленного сотрудника всесильной Конторы?
Конечно, Воронина могли расстрелять как врага народа, но об этом непременно бы записали в личном деле. В конце концов, не он первый, не он последний. Бубнову казалось, что Владимир Воронин вполне мог погибнуть в Мореевке, пытаясь раскрыть тайну этого странного места. И уж не из донесений ли этого Воронина, сохранившихся в архивах, Сабуров узнал о сокровищах нибелунгов? Но в этом случае резонно предположить, что Аркадий Валерьевич знает подробности смерти высокопоставленного чекиста, но не хочет ими делиться с Бубновым, дабы не пугать и без того встревоженного помощника. Знать бы еще, откуда о сокровищах нибелунгов узнала Василиса Радзинская, но в данном случае речь могла идти только о немецком следе. Возможно, этот след тянется от Макса фон Бюлова, но не исключено, что от загадочной Аннанербе, о деятельности которой Бубнов практически ничего не знал.
Петр Сергеевич с трудом дождался утра и сразу же позвонил Герману Воронину.
– Вы не подскажете мне, где сейчас находится Макс фон Бюлов?
– Сам его ищу, – недовольно буркнул Герман, судя по всему только что продравший глаза. – Он пропал три дня назад.
– Я предлагаю поискать его вместе.
– Договорились, – не стал капризничать Воронин. – Буду у вас через полчаса.
Глава 12
ВОСКРЕСШИЙ ИЗ МЕРТВЫХ
Герман приехал к Бубнову вместе с взъерошенным и еще окончательно не проснувшимся Вячеславом Клыковым. Поспели они вовремя, Петр Сергеевич как раз закончил варить кофе по старинному рецепту, доставшемуся ему от бабушки, и радушно предложил его гостям. Гости напиток оценили. Слушая расточаемые Клыковым комплименты, Бубнов нет-нет да и косился на его товарища. Герман Воронин был породистым мужчиной. Среднего роста, хорошего сложения. Красивым Петр Сергеевич его не назвал бы, но такие лица нравятся женщинам. В старости этот человек, скорее всего, будет похож на сатира, какими их любят изображать западные художники.
– А что вы на меня так смотрите, Петр Сергеевич?
– Ничего особенного, – слегка смутился Бубнов. – Просто хочу спросить фамилию вашей прабабушки, да все как-то не осмелюсь.
– А почему вдруг такая нерешительность?
– По моим сведениям, Герман Всеволодович, фамилия вашей прабабушки Белова, и родилась она в деревне Световидовке.
Клыков присвистнул, а Воронин даже глазом не моргнул. Возможно, он об этом знал, а возможно, лучше товарища умел скрывать свои чувства.
– Вы знаете, кто возглавлял людей, перестрелявших эсэсовцев Вернера фон Бюлова?
– И кто же?
– Ваш дед, Вадим Владимирович Воронин. И сделал он это по приказу Иосифа Виссарионовича Сталина.
– Откуда у вас такие сведения?
– Я же вам говорил, что работаю не на себя. Кстати, мой босс предлагает вам свое покровительство, а он очень влиятельный человек. И очень осведомленный. Именно от него я узнал, что ваш прадед был высокопоставленным сотрудником Конторы, привлеченный к сотрудничеству чуть ли не самим Урицким.
– Любопытно, – задумчиво произнес Воронин. – А как зовут вашего босса?
– Всему свое время, Герман Всеволодович, – мягко попридержал бывшего опера Бубнов. – Вы ведь еще не дали согласия. Кстати, вы слышали о Василисе Радзинской?
– Она назначила нам свидание на десять часов утра, – глянул на часы Воронин. – Время у нас пока есть. Еще чашечку кофе, Петр Сергеевич.
Бубнов не только кофе подлил гостю, но и подбросил ему для прочтения лист бумаги со сведениями, порочащими особу, на свидание с которой он так опрометчиво напросился.
– Так она жила в Германии? – удивленно воскликнул Клыков, заглядывающий Воронину через плечо.
– И скорее всего, была знакома с вашим приятелем Максом фон Бюловым. Кстати, не у нее ли сейчас прячется этот примерный семьянин?
– Похоже на то, – согласился с Бубновым Воронин.
– Ты хочешь сказать, что они в сговоре? – обиделся Клыков.
– Все может быть, – пожал плечами Воронин, – но не исключено, что ведьма удерживает Макса с помощью чар, либо колдовских, либо просто бабьих, дабы выведать у него семейные тайны. Вы в курсе, Петр Сергеевич, что это именно Василиса спровоцировала Васильева и Звонарева на поиски клада?
– С помощью Светланы?! – мгновенно сообразил Бубнов. – Умная стерва, однако.
– Вы в курсе, что люди, покушавшиеся на Звонарева, убиты? – спросил Воронин.
– А вы разве знаете их имена? – насторожился Петр Сергеевич.
– Я знаю даже фамилию заказчика покушения, – ласково улыбнулся Воронин.
– Вы что же, собираетесь меня шантажировать, Герман Всеволодович?
– Нет, Петр Сергеевич, я вас предупреждаю об опасности. Ибо Звонарев, кем бы он там ни был, знает, что вы хороший знакомый Михаила Караваева.
– Ну и что?
– Ничего. Просто убитые – это быки из его стада.
Известие, что ни говори, было неприятным. У Бубнова даже холодок пробежал вдоль хребта. Монстр этот Звонарев или просто сумасшедший, но в средствах он точно стесняться не будет.
– Вы слежку за собой не заметили, Петр Сергеевич?
– Нет.