– Сударыня, вы мне льстите.
– Нисколько. Или, может быть, самую малость, но не больше.
– А где Кэтти? – поинтересовался Артур.
– Она поехала кататься верхом. Ничто так не укрепляет здоровье, как прогулки верхом на лоне природы, но если бы она знала, что к нам пожалует сам Ланцелот!
– Тётушка!
– Не перебивай старших, негодный мальчишка! Артур разве не говорил вам, как они вас здесь называют?
– До недавнего времени он вообще ничего о вас не рассказывал.
– Так вот почему вы ни разу не приезжали к нам погостить. Здесь особенно хорошо летом, и намного теплее, чем у вас.
– Мне пришлось его чуть ли не силой сажать в экипаж, – вставил довольный собой Артур.
– Вы не любите путешествовать? – удивлённо спросила герцогиня.
– Люблю, но я не имею привычки наносить визиты без приглашения.
– К нам все приезжают, когда вздумается. Я не трачу времени на приглашения. К тому же после рассказов Артура мне кажется, что я знаю вас очень давно, так что вы в этом доме как свой. А какие могут быть условности среди своих?
– Вы очень добры ко мне, герцогиня.
– Да чего же я вас держу на улице! – спохватилась она. – Вы наверняка устали с дороги. Хотите чаю, пока слуги приготовят вам комнаты?
– С удовольствием.
– Пойдёмте.
Герцогиня взяла молодых людей под руки и повела на веранду.
С момента знакомства прошло всего несколько минут, а Габриэль уже чувствовал себя у герцогини как дома. Ему сразу же понравилась эта в высшей мере обаятельная, весёлая женщина, которая, ко всему прочему, оказалась и очень хорошей рассказчицей. Любой её рассказ, даже о самой незначительной ерунде, получался забавным и увлекательным.
В конце чаепития, видя, что Габриэль всё ещё немного смущён, она сказала:
– Знаете, граф, я действительно очень рада, что вы нашли время выбраться в гости к нам, особенно сейчас, когда меня все покинули, и я чувствую себя одиноко. В молодости я жила в столице, и каждый день бывала у кого-то с визитом или же устраивала прием у себя. Позже, решив немного отдохнуть от светской суеты, я уехала сюда, в своё родовое имение, но свет не захотел меня отпускать. Фактически свет перебрался сюда, и на протяжении многих лет не было и дня, чтобы меня не навестил кто-либо из друзей. И когда сегодня утром Четтеры сообщили о своём отъезде, я почувствовала себя страшно одиноко. Так что, доблестный рыцарь Ланцелот, считайте, что вы стали моим спасителем. Кстати, этим прозвищем вы обязаны Кэтти. А теперь, господа, думаю, вы устали с дороги и хотите немного отдохнуть. Ваши комнаты готовы. Располагайтесь. Можете немного поспать. Я и сама люблю поспать перед ужином. Обычно с годами люди жалуются на бессонницу, я же, наоборот, с каждым годом всё больше хочу спать.
За ужином Габриэль познакомился с Кэтти.
– А вот и наш Ланцелот, – отрекомендовала его герцогиня.
Её слова заставили покраснеть как Габриэля, так и девушку.
Катрин действительно была очень красива. К тому же после фальши светских красавиц, которые практически все поголовно были рабынями этикета и приличий, её естественное очарование было особенно пленительным. Своим воспитанием герцогиня смогла превратить редкий от природы алмаз в прекрасно огранённый бриллиант. В такую действительно можно было влюбиться с первого взгляда.
– Ну и как тебе моя фея? – спросил Артур, когда они с другом остались одни.
– Думаю, можно тебя поздравить, – ответил Габриэль с заметной фальшью в голосе.
– Мне кажется, ты хотел сказать что-то другое.
– Это не моё дело. Тем более что хуже некуда быть советчиком в сердечных делах.
– Ты мне друг, или?..
– Ладно, раз ты настаиваешь… Признаюсь, сегодня Кэтти меня очаровала, и если бы не ты, возможно, я и сам бы захотел объясниться ей в любви, но позже, возможно даже из зависти, я подумал, что она для тебя слишком проста.
– Что ты имеешь в виду?
– Знаешь, устав от изысканной кухни, я часто иду обедать туда, где питается простой народ. Я наслаждаюсь вкусом простой, грубой пищи и дешёвого пива, но питаться так всю свою жизнь я бы не захотел.
– Я бы не стал сравнивать Кэтти с постной бедняцкой пищей. К тому же, думаю, она легко сможет войти в свет.
– А если нет?
– В таком случае она будет воспитывать моих детей. Я ведь собираюсь обзавестись наследниками.
– А что будешь делать ты?
– А я буду часто выезжать по делам в столицу, – Артур хитро улыбнулся.
– В таком случае будет хуже, если она действительно сможет легко войти в светское общество.
– Почему?
– Вспомни себя несколько лет назад. То, от чего ты сейчас устал, для неё будет новым и интересным. Ты не сможешь запереть её в доме, а, бывая в обществе, она наверняка будет узнавать о твоих шалостях. И что тогда?
– Если бы все обманутые мужья узнавали о своих головных украшениях, нам бы пришлось драться на дуэли чуть ли не каждый день.
– Ты преувеличиваешь. К тому же мужчину намного легче обвести вокруг пальца, чем женщину.
– А тебе не кажется, что ты делаешь из мухи слона?
За последние несколько недель Брэмстоун сильно сдал. Он постарел и осунулся, а ставшее совсем худым лицо приобрело землистый оттенок. К тому же, несмотря на все его старания, ему не удавалось скрывать дрожание рук и легкое подрагивание подбородка.
Брэмстоун болел страшной, неизлечимой болезнью, от которой не помогало ничего, разве что опиумные пилюли, которые снимали боль и помогали чувствовать себя сносно, но совершенно не мешали болезни делать своё дело.
Габриэля он встретил как родного, и у того в очередной раз промелькнула мысль, что этот странный человек питает к нему в какой-то степени родительские чувства.
– Чем могу служить? – спросил он, наливая Габриэлю виски, – извините, граф, сам я пить больше не могу. Моё лекарство несовместимо с алкоголем.
– Как ваше здоровье, господин Брэмстоун?
– Ужасно. Несмотря на то, что я провел целых два месяца на водах, где лекари пытали меня самым изощрённым способом. И что? Ничего, кроме значительного облегчения кошелька.
– Надеюсь, всё же, дела обстоят не так плохо, как вы рассказываете.
– Увы, мой друг. Дни мои сочтены. В лучшем случае я не протяну и года.
– Никто не может этого знать.
– Я всё чаще думаю о добродетели, а это плохой знак. Я даже взвинтил цены на услуги, но вас, мой друг, это не коснётся.
– Благодарю вас, мистер Брэмстоун, но, если честно, я что-то не улавливаю связь между ценой и добродетелью.
– Это потому, граф, что вы привыкли видеть только то, что лежит на поверхности. На самом деле связь очевидна: благодаря дороговизне человек трижды подумает, прежде чем обратиться ко мне за помощью. Ну а тот, кто всё же согласится выложить такие деньги, не остановится ни перед чем. Я же сделаю это профессионально, так, что никто случайно не пострадает, тогда как действия дилетанта наверняка поставят под угрозу здоровье и жизни посторонних, совершенно не причастных к делу людей. Так что, граф, нравится вам это или нет, но фактически я – ангел-хранитель невинных людей.
– Очень интересная философия.
– И если отбросить ложную мораль, к ней не придерёшься.
– Мне больше ничего не остаётся, как согласиться с вами, несмотря на всю необычность ваших доводов.
– А теперь, мой друг, позвольте спросить, что привело вас ко мне на этот раз?
– Дело в том, господин Брэмстоун, что я должен сделать одну очень привлекательную особу безобразной.
– Нет ничего проще. Гораздо трудней безобразное сделать красивым. Я могу, конечно, взяться за дело, но вы, граф, вполне можете нанять любого бродягу, который обойдётся вам намного дешевле.
– Вы не совсем правильно меня поняли, мистер Брэмстоун, – я не хочу, чтобы она действительно пострадала.
– В таком случае, боюсь, вам придётся поведать мне суть дела. Болезнь выбила меня из колеи, и теперь мне нужно значительно больше информации, чтобы принять правильное решение.
– Я хочу расстроить брак герцога Корнуэльского.
– Вот видите, мой друг, я даже не в курсе, что он хочет жениться. Разве когда-нибудь раньше было подобное?
– Он помолвлен с Катрин Мак-Рой – воспитанницей герцогини Хоум.
– Думаю, это будет даже проще сделать, чем может показаться на первый взгляд, – сказал Брэмстоун, выслушав подробный рассказа Габриэля об отношениях Артура и Катрин, – нет ничего более непрочного, чем любовь, основанная на двух заблуждениях.
– Я вновь не могу уследить за полётом вашей мысли.
– Сами посудите. Артур – это человек, которому свойственно всё идеализировать. Для него любая женщина – это ангел или дьявол во плоти. В женщине он видит кого угодно, но только не ту, кем она является на самом деле. Да взять хотя бы его отношения с Анной Лестер. Сначала полное обожествление совершенно обычной смазливой девчонки, затем полное разочарование во всех женщинах на свете. Теперь, думаю, происходит то же самое. Вместо мадемуазель Катрин он любит созданный в собственном воображении идеальный романтический образ. Он ни в коей мере не любит реальную девушку из крови и плоти, поверьте моему опыту, граф. А такая любовь всегда обречена на разочарование, так что вам достаточно просто его ускорить. А для этого нужно заставить герцога увидеть, что его возлюбленная – обычный живой человек, со всеми присущими нам достоинствами и недостатками.
– А как насчёт второго заблуждения?
– О, здесь ещё проще. Юная леди попросту не видела ни одного более или менее стоящего мужчины.
– В доме герцогини всегда было полно людей.
– Согласен, но никто из них не годится на роль жениха.
– Вы как всегда правы.
– Поэтому с одной стороны отсутствие выбора как такового, а с другой требование природы заставило её сказать "да", не понимая, чем обосновано её согласие.
– Получается, что этот брак изначально обречён быть несчастным?
– Не знаю, несчастным ли, но счастливым ему не бывать.
– Вы почти меня убедили.
– Дайте мне несколько дней. Думаю, я найду способ вам помочь.
"Габриэль, дружище! Мне очень жаль, что дела заставили тебя столь спешно вернуться в столицу. Если честно, мне тебя не хватало все эти дни. Конечно, всё это время я нахожусь в обществе очаровательной Кэтти, но не знаю, к счастью или к сожалению, так называемый романтический период любви вызывает у меня скуку. Я больше не трепещу, как когда-то, от случайных прикосновений и редких поцелуев, они важны скорее для неё, чем для меня. Мне же нужна любовь во всей её полноте, а её я смогу получить исключительно после свадьбы. Конечно, я мог бы заставить Кэтти отдаться мне и сейчас, но я не хочу делать этого, тем более что до свадьбы осталось совсем мало времени.
Вчера я уговорил Кэтти переехать в Эдинбург. Думаю, ты понимаешь, что до свадьбы жить вдвоём под одной крышей мы не можем, поэтому я намерен снять для неё дом. Кстати, если ты вдруг знаешь, что где-то в хорошем месте сдаётся приличный дом, сделай одолжение, сними его для меня. Я в долгу не останусь, ты знаешь.
Надеюсь на скорую встречу.
Твой Артур".
Тем же вечером Габриэль осматривал дом, который оказался весьма милым. Два этажа, небольшой дворик, рядом парк. Район был приличным. Здесь жили в основном представители аристократии. Цена тоже оказалась вполне приемлемой, и Габриэль, не задумываясь, дал хозяевам хороший задаток.
Катрин была в восторге от дома.
– Ланцелот, вы – прелесть! – воскликнула она, осмотрев своё новое жилище.
– Рад, что вам понравилось, сударыня.
– А разве вы могли предложить мне то, что мне бы не понравилось? По-моему, это невозможно. Непременно приезжайте завтра обедать. Приедете?
– Отказа я не приму, – поддержал её Артур.
Знали бы вы, что я собираюсь для вас сделать, – подумал Габриэль.
– Конечно же, я приду, – пообещал он вслух.
Похоже, со своей стороны Артур и сам делал всё, чтобы не оставить Габриэля в стороне от своих любовных дел.
Прямо от влюблённых Габриэль отправился к Брэмстоуну: тот ещё утром прислал записку, в которой сообщил, что для реализации замыслов Габриэля у него всё готово.
За эти несколько дней Брэмстоун ещё сильней похудел и осунулся.
– Болезнь буквально пожирает меня изнутри, – ответил он на вопрос Габриэля о здоровье. – Я слышал, граф, ваши подопечные собираются на бал?
– Мне об этом ничего не известно.
– Зато мне известно наверняка. Это – он показал Габриэлю небольшой пузырёк с белым, похожим на пудру порошком, – то, что вам нужно. Достаточно сделать так, чтобы он попал на изнанку бального платья дамы.
– И что в этом случае произойдет?
– Пусть это будет для вас сюрпризом.
– Надеюсь, для неё это не опасно?
– Совершенно. Никаких последствий, кроме маленькой неприятности.
– Что я вам должен?
– Поговорим об этом после бала. Тем более что это только начало.
– Благодарю вас, господин Брэмстоун.
– Всегда рад быть вам полезен, граф.
За обедом Кэтти взахлёб рассказывала о своих впечатлениях от столицы, о приготовлениях к балу, о доме. Её глаза светились радостью и интересом, и это делало её ещё более очаровательной.
– Хотите посмотреть, как я устроилась? – спросила она, когда гости – Артур и Габриэль – встали из-за стола.
– С удовольствием, – ответил Габриэль.
– Скажите, Ланцелот, вы поедете с нами на бал? – поинтересовалась Кэт во время импровизированной экскурсии, – баронесса Мак-Койл даёт на следующей неделе бал. Это будет мой первый светский бал. Мы уже заказали мне платье у самой лучшей портнихи.
– Боюсь, я не смогу составить вам компанию.
– Я же говорил тебе, что он не интересуется балами, – заметил Артур.
– Жизнь Ланцелота полна приключений и тайн?
– Скорее, скучных, малоинтересных дел, – с грустью в голосе сказал Габриэль.
– Ничего не хочу слышать о скучных делах! Скажите, что готовитесь биться с очередным драконом!
– Вы совершенно правы, сударыня, – согласился Габриэль и испугался собственных слов.
– Очень жаль, Ланцелот, нам будет без вас скучно, – было видно, что Кэт огорчил отказ Габриэля.
– Не думаю, что на балу вы будете скучать, – странно улыбнувшись, ответил он.
– Послушайте, Ланцелот, а хотите, я покажу вам своё платье?
– Я тоже хочу, – вступил в разговор Артур, – представляешь, она мне не показала даже материю.
– Мы же решили, что для тебя это будет сюрприз, – одёрнула его Кэт.
– Мы ещё не женаты, а она уже готова уединиться с другим мужчиной, оставив меня ждать на лестнице.
– Как ты можешь так говорить! – в притворном гневе прикрикнула на Артура девушка.
– Входите, Ланцелот, – пригласила она Габриэля в комнату рядом со своей спальней.
Платье действительно было великолепно.
– Нравится? – спросила Кэт.
– Это произведение искусства.
– На мне оно смотрится ещё лучше.
– Несомненно, сударыня.
– Может, вы всё-таки отложите свои дела и отправитесь с нами на бал?
– Боюсь, что это невозможно.
– Но почему вы такой несносный, Ланцелот!
Габриэль не ответил.
Вернувшись домой, Габриэль разделся и лёг в постель. Часа в три ночи его ждала не очень приятная прогулка, и до этого времени надо было выспаться, но сон, как назло, не приходил. Габриэль ненавидел себя, Джеймса и те силы, которые заставили его впутаться в эту омерзительную игру. Но наиболее отвратительным было то лицемерие, которое должно было встать между ним и лучшими друзьями. И если бы не альтернатива, которую очень чётко обрисовал ему Джеймс, Габриэль ни за что бы не согласился на свою роль.
Проворочавшись до двух часов ночи, он поднялся с постели. Чтобы как-то привести себя в порядок, Габриэль выпил чашку крепкого чая. Затем он надел удобные, не сковывающие движение штаны, мягкие, бесшумные сапоги, длинный двухсторонний сюртук, чёрный с одной стороны и светло-коричневый с другой, и шляпу. В карман сюртука он положил маску, закрывавшую практически всё лицо.
Погода была совершенно неподходящей. Ливший почти две недели дождь прекратился. Тучи разошлись. Огромная, полная луна освещала город как днём.
Не успел Габриэль выйти из дома, как сильный, холодный ветер пробрал его до костей. Несмотря на это, он решил прогуляться пешком. У ворот дома Катрин он надел маску, затем ловко перебрался через забор. Не боясь быть замеченным, – кроме Катрин, в доме были только служанка и старый, больше похожий на привидение, чем на слугу, дворецкий, оставшийся Катрин в наследство от предыдущих жильцов, – он смело прошёл через двор к парадной двери дома. Практически бесшумно он отворил дверь отмычкой и вошёл в дом, который изнутри достаточно хорошо освещался лунным светом. Стараясь не наступать на некоторые скрипящие ступеньки, Габриэль поднялся наверх и вошёл в комнату, где находилось бальное платье. Он обильно обработал порошком изнанку, стараясь оставить как можно больше порошка на лифе и подмышками.
Он уже был возле двери, когда она вдруг открылась. На пороге стояла Кэт с подсвечником на три свечи в руках. С распущенными волосами и в одной ночной сорочке она была великолепна. Остолбенев от этой встречи, они оба уставились друг на друга. В её глазах читались удивление, решимость и вызов.
– Убирайтесь прочь! – крикнула она и запустила в Габриэля подсвечником. Он увернулся, затащил девушку в комнату, затем выскочил в коридор и как можно быстрее побежал вниз. Теперь ему было не до тишины. Разбуженные криками Катрин слуги, – дворецкий спал на первом этаже, а горничная в комнате рядом со спальней госпожи, – выскочили в коридор. Старый слуга, несмотря на свой возраст и на то, что он был совершенно без оружия, заступил Габриэлю путь. Стараясь не перестараться, тот оттолкнул старика, который, не удержавшись на ногах, упал на спину, и выбежал из дома.
Погони можно было не опасаться, поэтому, забежав за угол соседнего дома, Габриэль снял маску, забросил подальше в кусты шляпу и переодел сюртук. После этого он неспешно, прогулочным шагом отправился домой.
– Посыльный принёс приглашение на завтрак к госпоже Мак-Рой, сэр, – сообщил Паркер.
– В котором часу?
– В два, сэр.
– Приготовь мне, пожалуйста, крепкий чай.
Габриэль нехотя поднялся с постели. Бессонная ночь давала о себе знать. Голова была тупой и тяжёлой. На душе было мерзко.
"Жаль, что нет ванны для души", – подумал он, погружаясь с головой в приятно горячую воду.
– Ваш чай, сэр.
– Спасибо, Паркер.
Горячая ванная и крепкий, тонизирующий напиток привели его в чувство.
– Что у нас сегодня с погодой?
– Дождь и ветер, сэр.
– Тогда прикажи запрягать. Стар я стал для всего этого.
– Представляешь, у Кэтти был вор! – выпалил Артур, едва Габриэль вошёл в гостиную Кэт.
– Надеюсь, она не пострадала?
– Досталось только слуге. Он решительно бросился на врага, в результате – ушиб нижней части спины. Теперь он гордо болеет с чувством выполненного долга.
– Вот ты смеёшься над ним, а старик действительно рисковал своей жизнью, – вступилась за слугу Кэт.
– Я ничуть не умаляю его поступок, даже наоборот, – поспешил оправдаться Артур.