- Я тебе разве позволил уйти? Так что стой на месте, душа-девица. Нет в тебе девичьей кротости, госпожа Триша. Вот ни на бельчу нет. А ведь кротость девку только украшает. Лицо у тебя, конечно, страшное. Но я родом с границы, изувеченных там видел много. И пострашней, чем у тебя, бывают увечья. Я к тебе с добром, а ты дерзишь, огрызаешься. Нехорошо.
Ах, чтоб его. Я зубы сжала, спросила медовым голосом:
- Так ты с Атаньского или с Новинского верчества? Они, говорят, на границах лежат.
- Я из-под Рубели. Это на северной границе.
- А что там, тоже воюют? - Медовость у меня разом улетучилась. Права была когда-то бабка Мирона - нет во мне ничего господского, не умею я долго сладким голосом разговаривать.
Ерша хмыкнул.
- Там дорога на Урьи горы проходит. А по той дороге не только самоцветы с гор и шелка из Урсаима обходом везут, но и шушера всякая гуляет. У нас ведьм мало, приходится самим обходиться. Да и то сказать - нам ещё ничего, мы с людьми деремся, а не с абульхарисами, как в Новинском или Атаньском краю.
Я прищурила глаз. Внизу, в кремлевских садах, уже зажглись фонари. Отблески долетали даже сюда - и в их свете видно было, что стоит Ерша вольно, одну руку забросил на пояс, большой палец завел за кожаный ремень. Значит, никуда не торопиться, и меня пока отпускать не намерен. Ох и раскричится Арания, если приду совсем поздно.
Однако ж мужикам много перечить нельзя - это мне бабка Мирона всегда говорила. Не ровен час, опять начнет пытать про то, куда завтра пойдет Арания.
Так что я вздохнула и спросила:
- А сюда ты как попал, добрый молодец? К королю в услужение?
Ерша ответил неспешно:
- Из Рубели послали с письмами для нашего верча, для Ушаты.
Ну и обоз по дороге охранять приставили, что шел с самоцветами для казны. А уже в самом Чистограде я на глаза королю попался. Глянулся я ему, вот Ушата меня и освободил от службы.
Он остановился, стрельнул взглядом в окно. Потом ухмыльнулся, озорно спросил:
- А про батюшку и матушку моих ничего спросить не желаешь?
- Скучно тебе, видать, во дворце-то, - медовым голосом посочувствовала я, - раз ты всяким прохожим девкам про батюшку с матушкой рассказать предлагаешь.
Он второй раз ухмыльнулся.
- Всяким - нет. А той, с которой на Свадьбосев сам король приказал пойти, как не рассказать?
- Так то ж подневольное.
Он вдруг надвинулся, дыхнул жарко в лицо:
- А хоть и подневольное. Чудная ты, говоришь дерзко. да мне ласковых ждать не приходится. Ласковые да кроткие в теремах сидят, на меня сверху вниз глядят - мол, жилец простой, ни бельчи за душой. Поцелуй с губ сорвать позволишь, а, девица?
- Таким, как ты, с медведями только целоваться. - Сердито сказала я. - Вот как уеду, заезжай к нам в Шатрок - у меня за огородом медведище живет, чужаков гоняет. Вот с ним и нацелуешься. Вдоволь.
Ерша коротко засмеялся.
- Первый раз у меня такое - у девицы поцелуй прошу, а она меня к медведю отсылает.
- А ты больше по чужим покоям поцелуи выспрашивай. - Бросила я. - Тебя не только к медведю, тебя и к абульхарисам пошлют за поцелуями.
Ерша снова бросил взгляд в окно. И то ли построжал лицом, то ли поскучнел. Сказал серьезно:
- Давай-ка провожу до двери, гляну, чтоб никто не увидел. Бывай, госпожа Триша, скоро опять свидимся.
Я махнула поклон. Жилец довел меня до самого выхода, сам приоткрыл дверку. Г лянул наружу, прислушался - и кивнул, чтоб выходила. Я побежала по лестнице.
А Ерша зачем-то остался в покоях королевича.
Арания меня ждала. И опять мерила горницу большими шагами.
- Где ты шатаешься? - Выкрикнула она, едва дверь за мной захлопнулась. - Ночь на дворе! Я тут места себе не нахожу! Вдруг тебя отравили, или выслали прочь из дворца.
- Меня после бани жилец задержал. Тот, что к королю меня водил давеча. - Оборвала я госпожу сестрицу. - Спрашивал, какого дядю ты будешь завтра навещать. Я ответила, что не знаю. А он мне в ответ сказал, что завтра все равно узнает. Выходит - следить за нами будут.
Арания на миг притихла. Потом тряхнула головой.
- Ничего. Я их так запутаю. никто мне не помешает увидеть, как маменькиному убивцу голову срубят, никто! А сейчас давай спать. Как ты там говорила - цыплят считай по осени, а беды поутру, так? Покойной ночи.
- Покойной. - Кивнула я.
Растет девка - вот уже и мои слова повторяет.
Глава семнадцатая. Рогор и легед
Следующий день выдался хмурым. За ночь ветер нагнал тучи, те обложили небо и повисли над Дольжей волглыми серыми пологами. Арания проснулась, едва я встала с кровати. Села, глянула глазами в голубоватых кругах. Вроде как и не спала.
- Думаю, платья надо сегодня одеть потемней, Тришка. Мало ли что.
От этих слов на меня дунуло холодом. Хотя слова Арании были разумны - и впрямь, мало ли что сегодня может случиться.
Правда, мое самое темное было приготовлено - и даже вышито - для Свадьбосева. Подумав, я развязала узел и достала платье, которое привезла из деревни. Арания, увидев его, скривилась.
- Не вздумай позорить меня этим. этим мешком. Нам ещё по кремлю идти. Если у тебя нет ничего подходящего, так и скажи. Я тебе свое дам.
- Ну, нет.
Она вскочила, прошлепала босыми ногами к сундукам. Покопалась в одном из них и бросила в мою сторону платье из тонкого полотна. Такое темное, что цвет даже чернью отдавал.
- Одевай. Что бы ты без меня делала, Тришка.
Здесь бы не была, подумала я.
Рогор ждал нас посреди площади. Открыто, ни от кого не таясь. Пока мы шли по кремлю, ничьих глаз я за нами не чувствовала. Но увидев его, вдруг испугалась. А ну как следят, и прямо сейчас подбегут, начнут выспрашивать?
Но никто не подходил - даже в сторону нашу никто не смотрел. Запоздавшие прислужники спешили к воротам, на правом сходе торговали калачами. Вот и весь народ, и никому до нас не было дела. Даже жильцы на этой стороне ворот не торчали. Разве что кто-то мог спрятаться за завесой из лент, что падали со святых берез, и оттуда подглядывать.
Норвин, завидев нас, заулыбался издалека, махнул короткий поклон. Арания ускорила шаг, немного не доходя, заявила громко и твердо:
- Как здоровье моего дядюшки Берсуга, почтенный Ргъёр?
Сильно ли он приболел?
Улыбка сползла с лица норвина. То ли то, что Арания назвала его по-норвински, было знаком, то ли Рогор и сам что-то сообразил.
- Да как сказать. - Пробормотал мужик. Обвел цепким взглядом всю площадь, пожал плечами. - Так-то он вроде ничего, госпожа Аранслейг. А если посмотреть по-другому. жалуется, что болит у него это самое.
Рогор тонул. Арания сказала быстро - и опять-таки громко:
- Да, у моего дяди всегда прихватывает поясницу в середине месяца первокура, после того, как он съездит в верховья Дольжи на охоту.
- Точно! - Рогор довольно кивнул. - Вот после той охоты ваш дядя и приболел, да.
И он ещё раз обвел площадь добрым прищуренным взглядом, изучив на этот раз и дома.
- Ах, мой дядя Берсуг! В его годы беречься надо, а он. - Арания глянула влево, вправо, обижено надула губы. - А что, мы пешком к нему пойдем? Ргъёр, почему ты не попросил матушкину колымагу у дяди Ирдраара? Кстати, как он?
- Он тоже скучает. - Задумчиво сказал Рогор, не сводя глаз с Арании.
Госпожа сестрица чуть заметно качнула головой.
- Но он на охоту за тридевять земель не катается, так что с ним все хорошо. - С облегчением закончил мужик. - А про повозку твою я не подумал, прости, госпожа Аранслейг. Один из олгарских купцов, что живет неподалеку, обещал мне дать для тебя лошадь. Я и свою у него оставил. Пойдем.
Он махнул рукой, указывая на левый сход с Воротной площади. Арания двинулась вперед, я шагнула следом. Норвин оглянулся, поднял с удивлением одну бровь.
- Госпожа Триша тоже поедет с нами?
Арания вскинула голову и потупила взгляд. Г ляделась она при этом и наглой, и застенчивой - все вместе.
- Мне, девице, невместно шастать по городу одной с чужим мужиком, почтенный Ргъёр. Так что да, Триша поедет со мной.
- Легче сказать, чем сделать. - Озадачился тот. - Конь-то будет один. Даже будь их два - разве Триша умеет ездить верхом? Тебя, госпожа Аранслейг, я на коне видел, а её. конь ведь привычки требует, ещё понесет.
Но Арания не дрогнула.
- Значит, Триша сядет позади меня. Надеюсь, мне дадут крепкую лошадь?
- Купец, госпожа Аранслейг, едва услышал твое имя, сразу заулыбался. - Степенно ответил норвин. - Похоже, он знает твоего отца. Поэтому доходягу не подсунет. А мы, выходит, сейчас в Олгарскую слободку направляемся? Раз у тебя дядя Берсуг приболел?
Арания кивнула.
- Да. Мой дядя всегда мучается болями в это время года, надо бы его навестить.
Она двинулась к левому сходу. Я и норвин заспешили следом.
Двор олгарского купца, где Рогор оставил своего коня - и договорился о втором для Арании - стоял неподалеку от Воротной площади. За четвертым поворотом от площади открылись высокие резные ворота, над которыми нависал громадный терем. Толстые бревна, каждое в полный обхват, уже успели потемнеть - значит, дом стоит не первый год.
За воротами нас поджидал сам хозяин, дородный, с крупным лицом, с темно-серебряной стриженной бородой, подковой обложившей щеки. Короткую белую рубаху, шитую по рукавам и подолу завитками, прикрывала длинная, до колен, свободная душегрея. Увидев Аранию, купец переломился в поясе, выказав на загривке полоску красной обветренной кожи над воротом рубахи:
- Доброго дня! Кто ко мне пришел, сама Араниэ Кэмеш-Бури. Слышите, вы? - Он выпрямился, обернулся к домочадцам, что толпились у него за спиной. - Одна из дочерей Серебряных Волков ступила на наш двор! Что стоите? Накрывайте столы, режьте кур, готовьте свежую лапшу, доставайте самый старый мед, к нам пришла дорогая гостья! Проходи, госпожа, будь гостьей.
- Я не могу. - Свысока бросила Арания. - Почтенный.
- Кеч Мерген, госпожа Араниэ…
- Кеч Мерген, ты из какого рода?
Арания перед кланяющимся купцом стояла второй королевишной - надменная, с задранным подбородком. Или второй Морисланой, подумалось мне вдруг.
- Я из рода Ушастого Зайца, Клаклы-Куян, почтенная госпожа. Все наши земли - по речушке Илар.
- Кеч Мерген из рода Ушастого Зайца, спасибо тебе от имени моего рода. Очень жаль, но погостить у тебя я не могу, мне нужно спешить к моему дяде Берсугу..
- Пожелайте великому Алтыну здоровья и долгих лет от простого олгара Мергена, госпожа Араниэ.
Арания кивнула.
- Передам, Кеч Мерген. Спасибо тебе за то, что сам вышел нас встретить.
- Это честь для меня, госпожа Араниэ.
Домочадцы, как я заметила, и с места не сдвинулись, пока Арания беседовала с хозяином. Хотя стояли наготове. Забавные у этих олгаров обычаи.
Рогор торчал за спиной Арании молча, с умным видом. Купец наконец заметил и нас. Сказал с широкой улыбкой:
- Подобру тебе, госпожа. добрый день, почтенный норвин.
Мы с Рогором вразнобой поздоровались в ответ. Но Кеч Мерген нас уже не слушал, поспешно шагнул к Арании, двумя руками подхватил её ладонь. Та чуть помедлила - и укрыла руки олгара свободной ладонью сверху. Мерген заулыбался ещё шире.
- Какая честь, госпожа Серебряных Волков. Ты подала мне обе руки.
- Для меня честь - увидеть тебя, достойный Кеч Мерген. И одолжить на один день коня с твоего двора. Он сможет унести двоих?
Купец, не отпуская рук Арании, чуть качнулся назад, обозрел её и меня. Пропел через плечо длинную фразу на олгарском. Двое парней в рубахах с засученными рукавами метнулись к сараю с оконцами. Олгар тем временем отпустил руки Арании.
- Сначала я хотел дать тебе белую кобылу, госпожа Араниэ, чтобы почтить твою чистоту. но теперь дам своего Карая. Он унесет двух седоков хоть на край света. Он самых чистых кровей, его предки восходят к самому Аю-Тулпу - коню великого Олгара, Отцу Пяти Родов. Передай твоему отцу, почтенному Эрешу Кэмеш-Бури - я желаю ему здоровья и долгих лет.
- Обязательно передам, почтенный Кеч Мерген из рода Ушастого Зайца.
- И я слышал о кончине твоей матери. Бедная Морисланиэ, как она была прекрасна - да станут мои слова молитвой о ней перед Тэнгом-Небо! Что поделать, не зря же заповедано предками - у живых знай цену, у мертвых могилу. Да скачет её душа вечно на лучших небесных конях!
- Да скачет. - Ответила чуть побледневшая Арания.
Из сарая, оказавшегося конюшней, парни уже выводили гнедого конька - невысокого, с широкой спиной и мохнатыми ногами. Следом - крупного вороного жеребца.
Я уж думала, что знаменитый Карай - это вороной, но высокого жеребца подвели к Рогору. А скакун, которого Кеч Мерген так расписывали, оказался неказистым гнедым. Арания вместе с купцом подошла к нему, ткнула кулаком под ребра, проверила подпругу. Мерген склонил голову.
- Мой Карай не способен на хитрости, госпожа Араниэ. Он честный конь, никогда не надувает брюхо, чтобы подпруга легла со слабинкой.
- Каков хозяин, таков и конь, почтенный Кеч Мерген. - Арания коротко поклонилась, стоя у лошадиного бока. - Я верну его тебе сегодня же вечером.
- Даже если не вернешь, госпожа Араниэ, ничего не случиться.
Ты уже заплатила мне за него - радостью видеть тебя в моем дворе и счастьем пожать тебе обе руки.
Пока они так любезно болтали, один из парней шагнул к Арании, сложил ладони лукошком, сплел пальцы. Присел, держа руки перед собой. Арания вдруг бесстыдно задрала ногу - и утвердила её на мужских ладонях. Ухватилась одной рукой за переднюю луку седла. Парень рывком выпрямился, и Арания взлетела на коня, перекинув свободную ногу через широкую спину.
Я глядела во все глаза. Дома, в Шатроке, раза три мне довелось проехаться на лошадях - без седла, елозя сидушкой по жесткому хребту. Наши деревенские мальчишки летом после жатвы приводили коней на водопой к Шатерке. Наскоро их поили, обтирали в воде пучком травы - и пускали пастись на прибрежный луг. А сами ныряли в речку, купаться и ловить рыбу в омутках.
Тут мне наступало раздолье - с краю луга лежала упавшая старая ива, вот с неё я и запрыгивала на ту лошадь, что подходила поближе. Ещё и хлеб из дома утаскивала, чтобы подманить животину. Без узды, держась за гриву, доскакивала до ближайшего леска и возвращалась обратно. И так аж три раза.
Однако мальчишки наябедничали своим отцам, а те пошли с поклоном к бабке Мироне. Мол, придержи свою увечную, потому что добром дело не кончится - или конь её потопчет, или она одну из лошадок перепугает до сломанной ноги. Бабка сначала наорала на мужиков, а потом отходила меня хворостиной по мягкому месту.
И правильно, если вдуматься. Лошадь животина крупная, детям не игрушка. Телом тяжела, а кости тонкие. Если на полном скаку ступит копытом в норку - или охромеет, или на забой пойдет.
Так что больше на лошадях я не ездила.
Арания помахала мне с коня, и я храбро шагнула вперед. Парень в рубахе с закатанными рукавами вдруг улыбнулся, глядя на меня. Присел, выставил перед собой только одну руку. Это что же - Арании, как более уважаемой, две ладони подставил, а мне больше одной не положено?
Однако додумать я не успела. Сзади в спину меня подтолкнул Рогор. Я неуверенно приподняла ногу, молодой олгар сам поймал мою ступню ладонью, кивнул на лошадь - давай.
- За седло цепляйся. - Подсказала сверху Арания. - Там под задней лукой крючки для бурдюков.
Она ткнула рукой себе за спину, я кое-как нащупала под седлом крюк - небольшой, в половину моего пальца длиной. Молодой олгар начал выпрямляться, вознося меня вверх.
- Ногу перекидывай! - Зашипела Арания.
Я суматошно оглянулась - вроде никто мне под подол не заглядывал. Даже молодой олгар, державший мою ногу на ладони, глядел прямо в лицо, открыто, честно. Я смущенно приподняла ногу. Гнедой Карай вдруг дернул крупом и сам подлез под мое колено. Я наконец уселась на лошадиный круп - с помощью олгара, крючка под седлом и коня.
- За мой пояс держись. Крепко! - Строго приказала Арания.
Сзади Рогор уже залезал на своего вороного, олгары с поклонами распахивали ворота - и гнедой Карай мелкой рысью понес нас в город. Хмурое серое небо наконец разродилось первыми каплями. Тучи, что собирались с самого утра, заморосили дождиком. Таким теплым и реденьким, что я даже не стала смахивать воду с лица.
Рогор, отъехав от купцовского терема, придержал своего коня. Нечастые капли окропили ему плечи, осели редким бисером на крупе вороного жеребца.
- Госпожа Аранслейг, за тобой следят, как я понял?
- Да. Поэтому сперва съездим к Берсугам, чтобы сбить охотников со следа - коли такие есть. А уж потом отправимся туда, куда ты скажешь.
- Поедем за город. - Тут же отозвался норвин. - Того злодея я поймал, но держать его в самом городе опасно. Вот мы и присмотрели избенку в лесу за Норвинской слободкой. Сокуг сейчас там, приглядывает, чтобы ничего не случилось. И чтоб не забрел кто, ненужный.
- Славно. - Чужим голосом сказала Арания.
И я ощутила, как она дрожит.
Какое-то время мы ехали молча - только копыта коней звонко цокали по камням мостовой, да кричали шнырявшие по улочкам мальчишки. Дождь потихоньку сошел на нет, тучи просветлели, хоть и не разошлись полностью.
Рогор то и дело оглядывался через плечо. Арания ехала неподвижная, застыв в седле гвоздем. Бока у неё под моими руками чуть подрагивали. А ещё - были жесткие, хоть и не носила она пока цорсельской душегреи. Беспокоилась девка. Дело понятное - как-никак не на гулянье ехала, а в лицо матушкиному убивцу глянуть. Поэтому я подумала и спросила, потянувшись губами к её уху:
- А что, у твоего народа две руки жать - это особая честь?
Надо ж было как-то отвлечь девку разговорами.
- Да. - Арания глубоко вздохнула, выдохнула, бока у ней чуток расслабились. - Раз подаешь две руки - значит, за оружие уже не схватишься. Знак доверия. Если это делает человек из Пяти Великих родов - честь не просто особая, а великая.
- А ты из этих самых, из Великих? - Снова спросила я. - И что это за рода?
- Есть Пять родов. - Мрачным голосом ответила Арания. - Алабуга Белые Быки, Берсуги Яростные Медведи, Кэмеш-Бури Серебряные Волки, Кар-Барысы Снежные Барсы, Кара-Кычек Черные Псы. Я по отцу одна из Пяти Великих Родов, госпожа Серебряных Волков. Но это все слова. А на деле жизнь даже у госпожи Серебряных Волков такая же, как и у прочих олгарок - две косы, за спиной сплетенные в одну, платье с оборками и жизнь у печи. Ну, ещё мне положено кое-что уметь - на коне скакать, волком выть, свистеть как шесть лесных птиц, из лука стрелять.
- Ты умеешь стрелять из лука? - Ухватилась я за сказанное.
Пусть выговорится девка.
Арания ответила не сразу.
- Немного. Слышь, Тришка. помнишь, я тебе говорила, что олгары уродств не боятся? Хочешь, расскажу почему?
- Да! - Крикнула я ей в ухо.
Небо просветлело ещё больше - и где-то впереди на одну из разноцветных городских крыш упал первый солнечный луч. Дунул ветерок, разгоняя серую хмарь.
- Это легенда такая. - Просветила меня Арания ласковым тоном. Будто не со мной разговаривала, а с самой великой принцесс.