Юлька вежливо кивнула, поблагодарила ее и ответила, что ей недалеко. И со смехом пошла дальше. Неужели ее мог остановить какой-то медведь? Почти у самого автобусного кольца ее догнал мужчина с двустволкой на плече.
– Девушка, – окликнул он ее, и она подпрыгнула от неожиданности.
– Ну что ж вы так пугаетесь?
– Извините, – Юлька улыбнулась, – я не ожидала кого-то здесь увидеть.
– А куда же вы идете совсем одна? – спросил он.
– Я? – Юлька растерялась, – я – туда.
Она махнула рукой в сторону гнутой березы.
– И я туда. Можем пойти вместе. И вам не страшно, и мне веселей.
Юлька кивнула и обрадовалась. Конечно, она легко отмахнулась от предупреждения доброй женщины, но все равно ей было страшновато одной. А у мужчины имелась двустволка, даже если медведь и появится, его наверняка можно будет застрелить. Они свернули на лесную дорогу.
– Подождите, – попросила Юлька, – я сейчас сообщение отправлю.
И набрала: "Я у гнутой березы. Меня провожает дяденька с ружьем. За меня не бойся". Сообщение получилось длинное и ушло в два приема. Ну и пусть Егор их не получает. Она все равно напишет. На всякий случай.
– Вы, наверное, к Егору приехали?
Юлька опять смутилась, но смело ответила:
– Да, а как вы догадались?
– А там больше никто не живет. И я к нему иду, дело у меня есть.
– А какое? – не очень вежливо спросила Юлька.
– Да про охоту на медведя надо потолковать. Вы слышали, что здесь медведь-людоед появился?
– Да. Я даже видела его следы, два раза. И еще он приходил к нам на дачу и ломился в окна.
– А где ваша дача?
– В Белицах.
– Хорошее место, – кивнул мужчина, – а от реки далеко?
– Нет, метров пятьсот всего. И лес рядом.
– Да, неплохо. А с Егором как познакомились?
Юлька подумала, что если он знает Егора, то не стоит ему об этом рассказывать – вдруг, Егору это не понравится.
– Так, случайно, – ответила она уклончиво и спросила, чтобы сменить тему, – а вы охотник?
– Да.
– А на кого вы охотились?
– На медведей.
– Правда? Здесь же нет медведей.
– А я в Карелии охочусь, в пограничной зоне. Красивые места, природа дикая совершенно.
– И как, трудно убить медведя?
– И да, и нет. По-разному, – он пожал плечами, но в его глазах Юлька увидела веселый огонек, хитринку.
– Расскажите, пожалуйста! Я никогда не видела охотников на медведей!
– А медведя видели?
– Видела, конечно. В зоопарке, в цирке, а еще в Александровском саду, там их иностранцам показывают.
– Ну, это не медведи, так, название одно. Хотите на настоящего медведя посмотреть?
Юлька пожала плечами и усмехнулась:
– А где вы его возьмете, настоящего-то?
Ей почему-то стало тревожно.
– Может, он сейчас из леса навстречу нам выйдет? – засмеялся ее провожатый.
– Но если он сейчас выйдет, вы же его застрелите, правда?
Мужчина неопределенно пожал плечами.
– И потом, что он дурак что ли прямо на человека с ружьем выходить? Медведи вообще людей боятся, – рассудила Юлька вслух.
– Обычные боятся, а людоеды – нет, – мужчина усмехнулся как-то уж очень недобро.
Юлькина тревога не проходила. Она не понимала почему. Все было хорошо – солнечный день, рядом надежный, вооруженный человек. А до дома Егора рукой подать. Может быть, она так сильно испугалась, когда медведь ночью ходил вокруг их дома и стучал лапами в окна? И теперь всякое воспоминание о медведе вызывает у нее ужас?
– Ну что, боитесь медведя? – на этот раз ее спутник улыбнулся по-доброму и подмигнул ей.
– Если честно, очень боюсь. Моя мама чуть не впустила его в дом, когда он ночью… – она осеклась.
"Не открывайте! Это не человек!" – крикнул тогда Егор. И у Юльки подкосились ноги. Она инстинктивно шарахнулась в сторону от своего провожатого, но было поздно.
Над ней громадной бурой горой возвышался медведь. Она запрокинула голову, отшатнулась и подняла руку, пытаясь защититься. И увидела его морду. Размером с телевизор. И громадные желтые клыки, со средний палец длиной. Медведь поднял вверх лапы, нависая над ней, и заревел. Юлька еще секунду смотрела на него, разглядывая когти, а потом обмякла и упала в снег.
Берендея разбудил Михалыч.
– Это ты сожрал весь пирог с мясом? – спросил он, открыв двери и подпирая косяк.
– Там борщ в подполе стоит, – ответил Берендей и повернулся со спины набок.
– Да твоему борщу уже вторая неделя, ты меня еще перед Новым годом на борщ звал.
– А чего ему сделается-то?
– Ты вставай давай. Докторша велела к двенадцати на перевязку тебя везти.
Берендей повернул голову и глянул на часы. Было без двадцати одиннадцать. Он хотел сладко потянуться, но правое плечо неожиданно отозвалось острой болью, и он вспомнил вчерашний день. Такой длинный вчерашний день.
Он слышал, как Михалыч открыл подпол и загремел поварешкой. Берендей сжал в кулаке оберег, который вчера повесил себе на грудь – кусок вязаного полотна в полиэтиленовом мешочке. Ему было очень интересно, неужели это и вправду может сработать? Верилось в это с трудом, но надежда все-таки оставалась. Отец говорил, что когда-то все берендеи умели колдовать, но это было очень давно, книг в те времена не писали.
Он поднялся и потопал на улицу. Воды, конечно, он вчера не принес, и уже собирался одеваться и идти к колодцу, как увидел на крыльце два полных ведра. Он подхватил одно из них и выскочил на снег.
– Куда! – крикнул Михалыч, выглянув из сеней.
– Чего? – не понял Берендей, уже поднявший ведро с водой.
– Повязку намочишь! Иди сюда, в полиэтилен ее заверну.
Пришлось вернуться в дом и только потом выйти снова. От этого, кстати, можно было и простыть. Одно дело – мгновенно облиться, и другое – шастать по морозу туда-сюда. Впрочем, Берендей никогда еще не простужался.
Он вылили на себя ведро с ледяной водой и встряхнулся: дыхание перехватило, сердце стукнуло в голову, кожа мгновенно зарумянилась и сна как не бывало. Он взлетел на крыльцо и вбежал в кухню.
– Ну что, взбодрился? – спросил Михалыч, уплетая разогретый борщ.
Берендей сорвал полотенце с крючка у раковины и растерся, от чего и без того согретая кожа загорелась огнем.
– Ну, – ответил он Михалычу и пошел одеваться.
– И с мокрой головой без шапки поедешь, – недовольно крикнул Михалыч ему вслед.
– Михалыч, ты видел, чтобы я когда-нибудь простудился?
– Не, не видел, – согласился Михалыч, – но все до поры. Батька бы, небось, без шапки на мороз тебя не отпустил!
– А батьку моего ты в шапке когда-нибудь видел?
– Не видел. Но он был как дуб столетний! А ты еще пацан зеленый.
Берендей вышел в кухню и взял зубную щетку:
– Батька и был как дуб столетний, потому что с малолетства холода не берегся. И меня приучил.
Он сунул в рот щетку и отвернулся.
– Да ладно, не злись. Борща лучше поешь.
Берендей промычал в ответ:
– Угу.
– Остывает уже.
Они выехали в поселок без четверти двенадцать. Погода было отличная. Берендей подумал, что после перевязки позвонит Юльке. Обязательно позвонит. А она наверняка сразу узнает о том, что он в поселке. Если, конечно, посылала ему SMSки. Он надеялся, что посылала. У него сжалось сердце. Он нажал на газ, и Михалыч недовольно замахал руками из коляски.
Они проехали под гнутой березой и повернули на асфальт. И через двести метров мобильник за пазухой с левой стороны завибрировал. А потом еще и еще.
Берендей хотел доехать до больницы, и только потом посмотреть, что она ему написала, но не удержался. Остановился и заглушил мотор.
– Что встал? – спросил Михалыч.
– Сейчас, подожди, – Берендей вытащил из-за пазухи мобильник и начал вспоминать, что надо сделать. На экране свелось: "четыре непрочитанных сообщения".
– У… – протянул Михалыч, – точно девчонку завел.
Берендей промолчал и прочитал первое сообщение. "Я приеду 7. С е д ь м о г о". Он нахмурился.
– Михалыч, седьмое сегодня?
– Да, сегодня.
– Хорошо, что не вчера.
Он открыл следующее. "Выехала на 9-15". В девять пятнадцать! Это она уже должна была дойти до него. Если, конечно не останавливалась по дороге. "Я приехала. Иду к тебе" – прочитал он дальше. И заметил, что внизу указано время отправки: 10–55.
– Она уже должна быть здесь! – не удержался и крикнул он.
Берендей прочитал последнее сообщение. "Я у гнутой березы. Меня провожает дяденька с ружьем. За меня не бойся".
– Михалыч… – прошептал он, – Михалыч, она пишет, что она у гнутой березы…
Он глянул на время отправки: 11–34. Он посмотрел на часы: 11–52. Она написала это меньше двадцати минут назад! Они должны были встретить ее по дороге. Погодите, а какой дяденька с ружьем?
– Заклятый… – прошептал он и помертвел.
– Что? – спросил Михалыч.
– Михалыч, ты был прав! Ты сто раз был прав, а я, как дурак, смеялся над тобой. Он оборотень, я всегда знал, что он оборотень! Михалыч, она пишет, что ее провожает дяденька с ружьем! Ты понимаешь, что это значит? Это же мое ружье!
Берендей рывком развернул тяжелую махину мотоцикла на сто восемьдесят градусов, вскочил в седло и сорвался с места так, что из-под колес вылетел веер снежных комьев. Михалыч откинулся назад и схватился за обе ручки коляски. Берендей повернул, не снижая скорости, и мотоцикл чуть не завалился набок. И тут же затормозил. Михалыч держался крепко.
– Слышь-ка, Егор…
Берендей его не слушал. Он спрыгнул с мотоцикла и почти бегом кинулся по дороге к дому, петляя с одной стороны на другую, чтобы не пропустить следов.
– Погодь. Я тебе что скажу. Да не бежи ты так, я старый уже!
Берендей остановился.
– Быстрей, Михалыч.
– Никогда медведь женщин не ест. Сколько случаев слыхал – никогда такого не было. Он их для другого ворует…
– Для чего это? – спросил Берендей и понял. Понял, и обмер.
– Ну что ты побелел так?
Дыхания не было. Он стиснул кулаки и заскрипел зубами.
– Я его найду, – Берендей постарался вдохнуть.
– Куда? Один? Ни лыж, ни оружия!
– Все равно, – Берендей развернулся и побежал по дороге вперед.
– Дурак, меня погоди! Я тоже, чай, не лыком шит!
Но Берендей не мог его ждать.
Он увидел след очень быстро. Медвежий след. Но крови не было, значит, оставалась надежда. Он скинул ватник. Надежда на свои быстрые ноги и крепкие легкие. Он рванул в лес, продрался сквозь кусты у края дороги, и побежал. Так быстро он не бегал даже когда в новогоднюю ночь удирал от Заклятого.
Заклятый шел на юго-запад, удаляясь от поселка. Не петляя. И он не спешил – следы задних лап не перекрывали передних. Берендей бежал. Быстрей бежать он не мог, но ему очень хотелось. Глубокий снег, слишком глубокий! Он не был спринтером, он был вынослив, и в ровном темпе мог преодолевать огромные дистанции. Но слишком быстрый темп мог свалить и его. Он старался держать дыхание, но все время сбивался, потому что мысли о Заклятом и о Юльке как будто перекрывали ему кислород.
На кусте мелькнул яркий комочек шерсти рыжего цвета: у Юльки была лисья шубка. Он тащит ее как мешок, и не видит, что она цепляется одеждой за ветки! Дыхания не хватало. Ноги еще могли бежать, а легкие не выдерживали. Он не ожидал, что выдохнется так быстро. Просто забыл, что вчера потерял много крови, и дело вовсе не в дыхании. Но если дыхания не хватит, то и ноги дальше не понесут, едва недостаток кислорода скажется на работе мышц. Берендей чуть сбросил скорость. И тут заметил, что медвежьи следы превратились в человеческие. И он снова побежал изо всех сил, на бегу разрывая воротник свитера. Не надо было так глубоко прятать оберег. Теперь все зависело от того, обернется Заклятый или останется человеком.
Берендей подумал, что ломится через лес как лось, и его слышно за несколько километров. Он замедлил скорость, и начал двигаться осторожней. Они были близко, он чувствовал, что они близко. Ему казалось, что он слышит запах Заклятого. И вскоре действительно его услышал. И запах Юльки – молочный, теплый, еле слышный, дурманящий голову. Берендей перешел на осторожный шаг. Он подкрадывался тихо: если Заклятый увидит его первым, он обернется. Он стиснул оберег в кулаке и старался дышать как можно реже и спокойней. А это было нелегко.
На снегу появились несколько маленьких следов Юлькиных сапожек. Так! Значит, до этого он нес ее, а здесь поставил на землю! Через два шага большие и маленькие следы перемешались, как будто они долго топтались на месте. Да это она сопротивлялась! Видимо, до этого она была без сознания, может быть, он ее оглушил, а здесь она очнулась! Маленькие Юлькины следы снова исчезли – он справился с ней и понес дальше. Походка Заклятого изменилась, его пошатывало из стороны в сторону. Она мешала ему!
И тогда он увидел их.
Юлька лежала на снегу, в расстегнутой шубке и как кошка отбивалась от Заклятого. Она молчала, но сопротивлялась бешено и бесстрашно. Заклятый нагибался над ней, пытаясь скрутить ей руки, но она пинала его ногами, и ему никак не удавалась их перехватить.
Берендей сжал оберег еще крепче, вскинул руку с ним вперед, глубоко вдохнул и хрипло крикнул, собрав все силы:
– На час!
Заклятый оставил Юльку и повернулся к нему лицом. И захохотал. Берендей подходил быстро, и увидел, что двустволку Заклятый приставил к дереву, шагах в пяти от себя. Впрочем, он не боялся Берендея и без двустволки. Он был здоровым, матерым мужчиной. Ростом выше, чем метр девяносто. Очень широк в плечах. И весил раза в полтора больше Берендея. Берендей пожалел, что не выломал хотя бы палки. У него не было с собой ничего, ни одного тяжелого предмета. Даже ключа, чтобы мог послужить кастетом.
Берендей был шагах в десяти, когда Заклятый вскинул руки, как бер, встающий на задние лапы. И… остался человеком. Его хохот смолк. Он не понял, что произошло, и осмотрел себя снизу вверх. Снова приподнял руки, уже не так уверенно. Берендей воспользовался его замешательством, подошел вплотную и с размаху влепил Заклятому тяжелую оплеуху. И подумал, что этого будет маловато.
Заклятый не долго приходил в себя и ответил ударом кулака ему в лицо, надеясь одним ударом свалить на землю. Не то, чтобы Берендей хорошо дрался. На спецназовца он не тянул. Просто был достаточно сильным и ловким. Конечно, ему приходилось драться. Но это бывало редко и довольно давно. И уж тем более в драке никто не стремился его убить.
Он легко ушел от удара, и ударил в ответ. Заклятый понял, что его преимущество в ближнем бою, и прыгнул на Берендея. Они покатились по снегу. Заклятый дрался насмерть, Берендей не обольщался и знал, что ему не победить. Он никогда не дрался насмерть, но его переполняла такая ненависть, что он быстро понял, что такое бой без правил. Наверное, со стороны это выглядело страшно, но Берендей почти не чувствовал ни боли, ни усталости, не жалел и не боялся убить Заклятого. Заклятый несколько раз брал его за горло, но он всякий раз выскальзывал из его железной хватки. Ему, как и Заклятому, довелось побывать и снизу, и сверху. Оказываясь наверху, Берендей остервенело бил кулаком в лицо Заклятого, надеясь вырубить его, а оказываясь внизу, сам попадал в его положении. Но голова у него была крепкая. У Заклятого тоже. Как и кулаки.
"Если наша кровь перемешается, он получит власть надо мной", – мысль мелькнула в голове и пропала. Их кровь, похоже, уже перемешалась. Но это было не важно сейчас, совершенно неважно.
Берендей слабел. Он выложился, догоняя их по лесу, а Заклятый шел не торопясь. Но Берендей был выносливей, Заклятый слабел тоже. Только вес его от этого не уменьшался. Берендей готов был рвать Заклятого на куски. Ему снова удалось оказаться наверху, прижав коленом руки Заклятого. И он крушил его лицо, и, несмотря на усталость, вкладывал в эти удары всю ненависть и отчаянное желание не проиграть этого боя.
Заклятый скинул его с себя мощным движением всего тела, и Берендей перекатился, пытаясь подняться, но не успел: теперь Заклятый был наверху. И Берендей видел его кулак, с хорошим замахом бьющий его в лицо. И не чувствовал боли. Только когда кулак попадал в нос, из глаз брызгали слезы. Но от каждого удара из него уходила сила. Он извернулся, но Заклятый навалился на него всем весом, освободив обе руки, и вцепился ему в горло. Вцепился ногтями, как будто хотел вырвать ему кадык. Берендей высвободил левую руку и рванул Заклятого за угол приоткрытых окровавленных губ, разрывая ему рот. Но Заклятый не ослабил хватки. Вырваться не получалось. Дыхания и до этого не хватало, в глазах стало быстро темнеть, тело ослабло, как вдруг руки заклятого разжались, а его голова безвольно упала Берендею на грудь.
Берендей глубоко вдохнул. Потом еще. Заклятый не двигался. Берендей посмотрел ему за плечо, и увидел Юльку с ружьем в руках. Она держала его за стволы и дрожала всем телом. Он даже услышал, как стучат ее зубы. Берендей с трудом выбрался из-под Заклятого, вытер кровь, бегущую из носа по губам и подбородку, и перевернул его лицом вверх. Заклятый был жив, только сильно оглушен.
Берендей не обольщался – с минуты на минуту его противник мог придти в себя. Он подтащил его к дереву и поискал глазами что-нибудь похожее на веревку. На снегу валялась Юлькина сумочка на длинном кожаном ремешке. Не долго думая, он подобрал ее и вырвал ремешок с корнем. Завязал Заклятому руки так, что тот оказался привязанным к дереву. Но этого ему показалось мало – ремешок был хлипкий. Берендей молча забрал у Юльки двустволку и снял с нее брезентовый ремень. Ремень оказался коротковат, два раза обернуть его вокруг запястий не удалось, крепкого узла не получилось, но Берендей решил, что на час этого хватит.
Он поднял глаза на Юльку. Она смотрела на него виновато и растеряно. Берендей подошел к ней и прижал к себе. На одну секунду.
– Как же я испугался, – шепнул он ей и почувствовал, как дрожит ее тело, и что сам он дрожит не чуть не меньше чем она. Едва Берендей понял, что все закончилось, и можно расслабиться, как на него тут же навалилась боль, дремавшая до поры, и усталость, и головокружение.
Она всхлипнула.
– Не смей плакать. Надо быстро уходить отсюда.
Он глянул на правое плечо, пульсирующее все сильней. На этот раз он был в светлом свитере, и ярко-красное пятно растекалось на глазах все шире. Руки тоже перепачкались в крови, костяшки на кулаках ободрались, и не было никаких сомнений в том, что их кровь перемешалась.
Берендей глянул на Заклятого. Голова его свесилась на грудь, окровавленное лицо, повернутое к Берендею в профиль, оставалось безмятежным и каким-то счастливым. И на глазах оплывало. Берендей подумал, что его лицо тоже сейчас оплывает, и поспешил вытереть его снегом.
– Егор! – услышал он голос Михалыча шагах в тридцати, – Егор!
Берендей повернулся на зов.
– Ой. Ну, ты и красавец!
– Догнал, старый медвежатник! – Берендей попробовал рассмеяться. Почти удалось. Он сплюнул, и вместе с кровью на снег выпал зуб. Он нащупал пустую лунку языком – хорошо, что не клык.
– Догнал! Тебя догонишь! – Михалыч подошел поближе и кинул ему ватник, – ну что, зубами плюешься?
Берендей кивнул.
– А это дяденька с ружьем? – спросил Михалыч и кивнул на Заклятого.