Надежду на то, что его поход, в котором поначалу он вёл себя как избалованный мальчишка, намеренно нарушавший мудрые запреты старших, всё же не столь безнадёжен. То, что дым от его костра могут заметить, его мало беспокоило: судя по очертаниям строений, жители этих мест совершенно не заботились о безопасности.
Видимо, не зря: чтобы горстка выживших зивирцев решилась переплыть ядовитую и непредсказуемую Реку… тем более, что этот остров на их картах всё равно не значился!
…Ещё спустя полчаса Гость уверенным шагом двигался в направлении котловины. Фляжка приятно отягощала его пояс; вода в источнике была холодной до боли в зубах и очень вкусной. Имела ли она отношение к Реке или нет - неважно. В конце концов, не сам ли он не так давно усомнился в непреложных для зивирцев истинах?
* * *
Одна из серых ворон–наблюдателей уже который день облетала место, за которым Морни велела ей следить - безо всякого успеха. Да и стал бы Гость прорываться к Замку в настолько открытом месте?
Вряд ли - ведь голодные слуги Владыки, один вид которых может отнять мужество у самых отчаянных, не сводят глаз с широкой полосы болот, что отделяют Замок на северо–востоке от последних подчинённых Правителю земель. Точнее, пустошей: ядовитое дыхание реки совместно с усилиями Норруана выжгли здесь всё живое.
Каково же было её удивление, когда на рассвете восемнадцатого дня с того момента, как Гость отправился в поход, из–за ближайшего холма вышел невысокого роста молодой человек, вид которого внушал уважение - и страх. Выглядел он уверенно, а обилие всевозможных магических предметов (несомненно, дар Иглы) не давало возможности ошибиться.
Науэр собственной персоной. Успешно миновавший все двадцать три предыдущих поста, оставшись при этом незамеченным. Правда, вороне показалось, что человек выглядит как–то странно… тень от него то появлялась, то исчезала, черты лица были несколько размыты - словно некая сила скрывала подлинный облик пришельца.
Что, вероятно, соответствовало действительности.
Увидев перед собой низину, болота и грозный силуэт Замка, человек рассмеялся и, поправив выбившуюся из–под серебристого обруча прядь волос, двинулся в сторону Моррон.
По–прежнему становясь время от времени полупрозрачным.
Ворона очнулась от паралича, только когда Гость почти скрылся из виду. Она подала сигнал тревоги - настолько сильный, насколько могла.
Но никто не ответил.
* * *
Почти десять тысяч лет назад Люди принялись расселяться с островов, где некогда возникла их раса. Сотни крохотных островных государств быстро осознали, что единственный выход для них, не считая непрекращающихся междоусобных войн - поиск новых земель.
Острова, конечно, были прекрасным местом. Но Остров Ящерицы (или Змеи - названий для него множество), где располагалось большинство пригодных для поселения земель, был объявлен почти целиком заповедной территорией. Представители всевозможных культов, почитающих всё живое, поспешили защитить это необдуманное решение местного князя. Который, вполне возможно, просто заботился о древних лесах, которые по счастливой случайности ещё оставались кое–где - а дичь там водилась самая изысканная. А может быть, не хотел ни с кем делиться редкостными реагентами, которые ценились у лекарей и алхимиков значительно дороже золота.
Никто этого не знает. И, вероятно, не узнает. Очень скоро выяснилось, что для тех, кому не нашлось места во множестве крохотных городишек и поселений, остался единственный выход - искать себе место за морем.
После того, как, примерно сотню лет спустя, стало совершенно очевидным то, что к востоку от архипелагов находится огромный и малозаселённый континент, туда в поисках лучшей жизни уехало девять десятых жителей островов. Крупных городов - таких как Киннер - это мало коснулось: будучи важным портом, Киннер только выиграл от появления новых портов и поселений. Тем более что находились многие из них на расстоянии от силы недельного морского перехода. Участь же мелких городов порой была печальной.
И многие обособленные племена, из последних сил боровшиеся за независимость, не желая принять цивилизацию, наконец–то вздохнули спокойно. Армии, миссионеры, торговцы плодами прогресса нашли себе новых жертв - куда более привлекательных. Островок, на котором сейчас находился Унэн, волей судьбы выпал из внимания всего остального мира и продолжать жить так, как было заведено сотню веков тому назад.
Ну, разумеется, невозможно совершенно не меняться. Кое–что должно было измениться - тем более, что любопытные всё же находились и раз в десять–двадцать лет хоть кто–нибудь да посещал "необитаемые" территории. Аборигены, разумеется, давно научились жить так, что только самые опытные маги или же существа, должным образом одарённые, могли отыскать их умело скрытые селения.
Не последнюю роль в этом играли их покровители - божества, огромное влияние которых сосредотачивалось на небольших клочках земли. В их пределах они готовы были оспорить власть кого угодно из Великих Богов; за пределами очерченной ими самими границы они были практически бессильны.
На нескольких этих переживших мощные катаклизмы прошлого островках таились, вне всякого сомнения, величайшие сокровища - как материальные, так и иного рода: Унэн более в этом не сомневался. Ему, правда, было непонятно то, что Флоссы, прекрасно зная о таких местах, вовсе не торопятся их изучить. Что мешает им?
Ещё один вопрос без ответа. Хотя, если вдуматься, кто сказал, что необходимо снабдить описанием, объяснением и приручить всё, что только удаётся увидеть? Даже если многие считают именно так, это ещё ничего не означает. Скорее наоборот. То, что всем и каждому кажется очевидным и правильным, в большинстве случаев оказывается прискорбным заблуждением - порой более вредоносным, нежели любая внешняя сила…
Унэн вышел из состояния медитации, как ныряльщик за жемчугом высвобождается от недружелюбных объятий океана. Мир восприятий и мыслей, отдалённо похож на астральный аспект таваи, был сброшен им легко и небрежно. Вокруг вновь был мир обыденный, реальный, доступный органам чувств.
Была ночь.
Оглушительно пели цикады.
Непонятно, как под такой хор людям удаётся заснуть?
Унэн встал, разминая немного затёкшие мышцы, и неожиданно понял, что охрана исчезла.
И дверь уже не заперта.
Снаружи, сквозь небольшое окошко (в него не пролезла бы и голова) доносились звуки - пение, диковинные голоса музыкальных инструментов, что–то ещё. Едва ощутимо рокотали барабаны - их можно было воспринимать не слухом, а осязанием, прижав ладонь к каменному полу.
Но Унэн не зря прожил не одну и даже не две жизни, чтобы не поддаться столь очевидным соблазнам. Раз не запрещено, значит, разрешено; раз нет замка, значит, можно идти, куда угодно. В мире цивилизации это воспринималось как должное; здесь, в затерянном месте, вдалеке от привычных реалий, это было не более чем ловушкой.
Настоятель всё ещё ощущал чьё–то внимание.
"Ночь священного праздника", послышалось ему из ниоткуда. Знакомый голос. Шелест листьев, едва уловимый, на грани восприятия. "Непосвящённые осквернят праздник одним своим появлением". И всё. Шассим исчез - он не подлетал к хижине и вообще был где–то невообразимо далеко. Однако эхо его мысли Унэн смог услышать.
Хорошо, если тот, кто наблюдает сейчас за ним, не услышал того тоже…
Поупражнявшись в быстром темпе - выполнив дюжину излюбленных движений - Унэн выпил ещё немного воды и вновь уселся в дальний угол комнаты. Испытываете терпение? Ну что же, я ведь могу ответить тем же.
Его терпение было вознаграждено уже на рассвете нового дня.
* * *
- Смотри, - Норруан подошёл к статуе ворона и по–приятельски похлопал ладонью по одному из каменных когтей. Морни с опаской взглянула в глаза исполинского сородича, но те оставались закрытыми. - Что–нибудь напоминает?
Ворона некоторое время думала.
- Ты имеешь в виду тот отрывок… о загадочном путешественнике?
- Верно, - кивнул Владыка. Открыл Книгу и после непродолжительных поисков указал на нужное место. - Вот. "Менвермориллидд".
Что–то вздрогнуло под потолком, и Норруан отскочил, спасаясь от посыпавшихся на голову камушков. Те падали, с глухим немузыкальным стуком разлетаясь в разные стороны. На миг приоткрылись глаза изваяния, выпуская наружу ярко–жёлтое свечение… чуть вздрогнули распахнутые крылья… когти крепче сжали неподатливый постамент… и всё успокоилось. Норруан захлопнул том и поискал взглядом ворону.
- Скажи мне теперь, что это простое совпадение, - предложил он - Мы с тобой здесь; он со своим приятелем–птицей там. Книга у меня; книга у него. Мы в состоянии читать друг про друга… и влиять друг на друга… - Норруан похлопал по Книге, и устало прикрыл глаза.
- Ты думаешь, это он? - удивилась Морни и похолодела. От мысли о том, что это может быть правдой.
- Не знаю, - ответил человек после долгой паузы. - Не уверен. Судя по тексту, он не держит книгу при себе.
- Но она же здесь! - кивнула Морни в сторону лежащего на полу фолианта. - Как он может держать её при себе?
- Если бы я знал все ответы, не сидел бы тут, - ворчливо отозвался Норруан. - Это она, без всякого сомнения. Не имеет значения, что она здесь, у меня в руках.
- А что они делают сейчас? – полюбопытствовала ворона, когда неловкая пауза затянулась.
- Не знаю, - Норруан открыл Книгу и перелистал её. - О нём более ни слова. И о птице его - тоже. Я даже не знаю, что это за птица - тут толком не объяснялось. Может, это какая–нибудь мелочь, вроде воробья. А может быть, нет. Сова, орёл, ворон…
Он взглянул на вздрогнувшую Морни.
- Хотя нет, вряд ли это ворон, - заключил Норруан. - Возможно, я напрасно ищу совпадения и параллели. Потому что тот, кто настойчиво ищет, может, в конце концов, найти. А мне пока непонятно, как при помощи этих параллелей решить главную задачу.
- Какую именно? - не поняла Морни. - Справиться с Гостем?
- Убраться из Зивира, - поправил её Владыка. - Раз и навсегда.
И они вновь взглянули на отверстие в потолке, из которого спускалась верёвка.
* * *
- Убраться из Зивира, раз и навсегда, - задумчиво повторил Тнаммо, не нарушая сосредоточения. Где–то далеко отсюда, в малознакомом месте, раздавался голос, к которому он прислушивался уже более получаса.
Всё бы ничего - мало ли кто о чём говорит; но голос слышался из глубины металлического шкафа, марка "Крепость" - с многослойным магическим барьером. Считалось, что никакого обмена с окружающим миром изнутри шкафа быть не может. Ловушка? Возможно, но на кого стал бы ставить ловушку владелец шкафа, если совершенно уверен в его неприступности?
Тнаммо резко тряхнул головой и крохотная птица с тремя чёрными полосками на боках принялась самостоятельно исследовать тёмные углы в кабинете Унэна. Считалось, что решётка на окне, с одной стороны, достаточно редка, чтобы не мешать движению воздуха; а с другой стороны, достаточно часта, чтобы не пропускать внутрь тех, для кого безразличны какие бы то ни было законы, установленные людьми. Летучие мыши протиснуться сквозь щели не могли. Но крохотная, с ноготь большого пальца "птица", что более недели изучала монастырь (поначалу - безо всякого чёткого плана), смогла просочиться сквозь такое препятствие.
Есть, ей, конечно, было нечего (да и незачем: ведь она не была живой в традиционном смысле этого слова); прыгать по полу в поисках букашек её заставлял таинственным образом передавшийся инстинкт. Как это могло передаваться, не знал и сам Тнаммо.
Теперь уже два места, подумал он. Первое - это Цель. Вторая - шкаф монаха. Ох, и попортил Унэн крови Девятке… да только никак не удаётся ни покончить с ним, ни привлечь на свою сторону. Второе поражение Девятки, не считая Цели.
С десяток его разведчиков постоянно кружат на почтительном расстоянии от Цели. С чего начинать действия? Удар можно нанести только один; второй попытки может уже не получиться. Тнаммо чудом избежал предпоследней осады тайной лаборатории и не питал никаких иллюзий относительно возможностей Совета Магов… или кто ещё там был его противником.
Шкаф или Цель? Куда посылать главные силы? До позавчерашнего дня он был уверен, что искомая вещь лежит где–то в глубинах дома Цели. Теперь же он вовсе не был уверен. Неуверенность же - худшее из проклятий. Она уже не раз обходилась ему очень дорого. Тнаммо взглянул краем глаза на Альмрин. Девушка сидела в кресле позади него и с увлечением читала "Историю освоения Юга". Архаичную, но живо написанную книгу, которая сразу же понравилась Тнаммо. Отчего вдруг она так заинтересовалась книгами? Тнаммо считал, что, как и намеревался, не навязывает ей своей воли. В умственном отношении она во многом - маленький ребёнок. Но как быстро обучается!
Впрочем, это только на пользу. Пятый тяжело опустился в кресло. Возраст уже сказывается. Плюс постоянное напряжение, подозрительность, ожидание подвоха. Вот они, самые действенные виды оружия Совета. А вовсе не команды особого назначения, которые раз за разом опустошают его склады и уничтожают оборудование…
Ну ладно. Будем полагаться на интуицию. Пока что от Первого нет никаких сигналов - следовательно, время терпит. А когда времени не останется, будем… снова полагаться на интуицию.
Пока же надо выяснить, что такое "Зивир", кто такой "Гость" и кому принадлежат несколько названных имён. Впрочем, одно из имён, а именно "Менвермориллидд", Тнаммо было слишком хорошо знакомо. Но сделать с этим ничего нельзя: место, откуда могли прийти звуки этого имени, запретно и для него, и для его разведчиков.
Тнаммо, как и Унэн, осознавал пределы своих возможностей.
- Передай Хирголу, чтобы изготовил ещё два десятка "глаз", - вручил он записку Альмрин, и та кивнула, осторожно отложив в сторону книгу. - После пусть принимается за эликсир. Нам потребуется по меньшей мере восемь… нет, двенадцать килограммов… впрочем, это я передам сам.
И Альмрин выпорхнула наружу. Тнаммо проводил её взглядом и задумался. О многом.
…А Хиргол подобрал из корзины для ненужных бумаг клочок, на котором явственно значилось "крепость" и "Зивир" и долго думал. После чего на всякий случай записал всё это в свою тетрадь. Кто знает, когда Первый потребует отчёта. Главное то, что не будет возможности отказаться.
* * *
- Дванламмо, сын Орла Арвоилла, приветствует Оранжевого Тигра, - услышал Сунь Унэн сквозь слабую дымку, которой покрывалась реальность во время медитации.
Он открыл глаза и заметил, что вождь сидит напротив - в новом одеянии, которое, без сомнения, носил этой ночью. От одежды, придававшей жрецу некоторое сходство с Покровителем, доносилась необычная смесь запахов. Было что–то хвойное, терпкое и легко ощутимое; был дым, оставшийся от сжигания трав; были и другие компоненты - некоторые вовсе не относились к благовониям. Кровь, например.
В комнатке они были вдвоём.
Ни охраны, ни Шассима. Унэн чуть сосредоточился и понял, что на расстоянии ста шагов от домика тоже никого не осталось. Итак, вождь снизошёл до частной беседы. Видимо, что–то срочное: из намёков Шассима он знал, что обряды очищения и посвящения могут тянуться несколько недель.
- Сунь Унэн, Оранжевый Тигр, приветствует Дванламмо, - ответил монах со всей серьёзностью, которую смог собрать. Раз этот народ так чуток к именам, лучше даже не пытаться шутить.
Вождь некоторое время молчал.
- Тнаммо онги Увинхор мёртв, - произнёс он. Выражение его лица при этом не изменилось.
- Вполне возможно, - согласился монах. - Тело его отыскали несколько дней спустя кораблекрушения. Однако это не первый раз, когда отыскивают его тело. Поскольку от того, жив он или нет, зависит, будет ли великая война между большими государствами, мне необходимо узнать о нём как можно больше.
- Я слышал о тебе, Тигр, - неожиданно произнёс жрец, и посмотрел Унэну прямо в глаза. - Ты странник на этой земле. Тебе ли беспокоиться о судьбах здешних государств?
- Война противна мне, - отозвался Унэн немедленно. - Какой бы она ни была. Во время даже самой справедливой из войн страдают ни в чём не повинные. За войной всегда следуют хаос и распад.
- Все мы всего лишь исполняем волю богов, - возразил жрец. - Если им угодна война среди смертных, не будет ли самонадеянно поступать вопреки их воле?
- Боги так же преходящи, как и люди, - ответил Унэн равнодушным голосом. - Кровопролитие никогда не нравилось мне, кто бы ни велел его начать - повелитель города, страны или целой вселенной.
Жрец склонил голову, и некоторое время смотрел куда–то в пол, словно прислушиваясь.
- Покровитель позволил мне рассказать, кто такой Тнаммо и почему он мёртв для нас, - промолвил он после долгого раздумья. - Я расскажу об этом всего лишь раз, странник. Покровитель велел сказать также, что разгневается, если впоследствии ты хоть раз спросишь об этом нечестивце на священной земле.
Он замолчал. Монах ждал продолжения: тон жреца указывал на это.
- В ответ ты расскажешь о том, о чём захочет знать Покровитель, - закончил вождь. Это было не предложение; это был приказ.
- Я уважаю законы тех мест, где мне позволяют находиться, - Унэн слегка наклонил голову. - Да будет так.
И жрец начал повествование.