* * *
Лан-Ар вылетел из дома для гостей как ошпаренный. Под сердцем словно поворачивался ржавый гвоздь, а перед глазами все еще стояла самодовольная ухмылка Шез-Нолда, и то, как его толстые, с обломанными ногтями пальцы касаются темной жрицы. Ийлур споткнулся о кем-то оставленные вилы, мгновение смотрел на них – а потом резко отвернулся. Слишком велик был соблазн подхватить их и вернуться, а потом долго и с наслаждением смотреть, как Шез-Нолд истекает кровью.
– Ведь он врет, врет! И ты этого не видишь?!!
Злоба разрослась в душе чудовищной опухолью. Ему вдруг захотелось что-то сломать, исковеркать – а еще лучше разнести по камешкам весь этот городишко.
– Ну и провалитесь к синховой матери, – пробормотал ийлур, глядя в кровянистый глаз повисшего над горизонтом солнца. Золотые розы полыхали огнем заката.
А Нитар-Лисс… Как она может так поступать?
Лан-Ар затряс головой, пытаясь отогнать назойливое видение – вот пальцы Шез-Нолда неуклюже справляются с застежками на ее блузе, сдергивают черный шелк вниз, на утоптанный песчаный пол… Застонав от едкой подсердечной боли, Лан-Ар вспомнил про вилы, и вновь представил себе, как насаживает на них и незваного гостя, и саму темную ийлуру.
"Перестань, перестань!" – он даже не заметил, что выкрикнул это вслух, напугав синха, чинно шагающего навстречу. Крыльями ветряной мельницы мелькнули перед глазами широкие рукава альсунеи – и дитя Шейниры поспешило убраться с дороги ийлура.
"Она тебя использует. До поры до времени, а потом принесет в жертву".
Лан-Ар резко остановился. Да, он и сам не раз думал об этом, но сейчас кто-то словно ввернул эту мысль в голову. Огляделся – так и есть! Впереди маячила знакомая уже фигура белокрылого элеана из сна.
– А ну, стой! – рявкнул ийлур, – да, ты!
Но старик и не думал убегать. Он преспокойно стоял рядом с большим кустом золотых роз и наблюдал за Лан-Аром. Ийлур схватился за меч и рванулся вперед.
В черных провалах глаз старого полубога мелькнуло понимание, а в следующее мгновение элеан исчез.
– Куда?!!
"Она тебя использует".
Шепот тихой реки, в которой купается луна.
… Ийлур опомнился от боли в руке.
Разжал пальцы – под ноги, шелестя, упала неведомо откуда сорванная роза. На ладони медленно выступали глянцевые капельки крови, и это несколько отрезвило Лан-Ара.
– Шейнирово отродье! – он остановился.
Солнце село, оставив лишь багровую отметину на горизонте, а над Дикими землями уже сладко дремали сумерки. Все – и охряные стены домов, и желтый песок под ногами, и пышные кусты священных для Шейниры цветов – стало тусклым, словно приближающаяся ночь пила краски дня. На улицах было пустынно и тихо, только кое-где привязанный щер хрустел и чавкал, глотая жаб.
"Надо возвращаться", – подумал ийлур, все еще переминаясь с ноги на ногу. От мысли о том, что он может застать по возвращении, снова защемило под ложечкой, но теперь Лан-Ар ловко отмахнулся от этой странной боли.
"Да и какое тебе дело до того, с кем развлекается темная жрица? Или ты, раб Храма, думал, что поход через джунгли что-то изменит?!!"
Думал. От самого себя не утаишь. И боролся с собой, как мог – но, похоже, безнадежно проигрывал.
Лан-Ар вздохнул и, ссутулившись, побрел к гостевому дому.
– Наверное, мне и правда лучше уйти, – размышлял он вслух, – сокровища сокровищами, но лучше будет если я уйду сейчас. Чем дальше, тем тяжелее будет разорвать эти путы, и может случиться так, что я совсем потеряю себя.
"И добровольно отправишься на жертвенный алтарь, если она прикажет", – проскрипел в сознании гаденький стариковский голос.
Ийлур только плечами пожал – может, и прав старик. Тут, главное, не утратить способность к здравым рассуждениям…
– Значит, собираю вещи, и – ходу. Пока госпожа жрица занята.
Собственно, собирать особенно было нечего, разве что прихватить огниво, флягу с водой и несколько лепешек?
Лан-Ар вдруг понял, что немного заплутал в городе снихов, среди одинаковых кругленьких домиков с тростниковыми крышами и орнаментами из ракушек.
"Спросить бы у кого-нибудь", – он пошел вдоль живой изгороди из золотых роз. Воздух стремительно наливался тьмой, и даже сияние цветов померкло, словно подернулось пылью. По ту сторону изгороди были слышны голоса. Лан-Ар воспрянул духом, и еще больше обрадовался, когда понял – говорили меж собой ийлуры. Продолжая идти вдоль плетения ветвей, он невольно прислушался.
– Только Шез-Нолд умеет обмануть третий глаз, – донесся хриплый бас, – поэтому его Верховный и отрядил на поиски этой чокнутой девки.
– А что она такого сделала-то, что синх захотел ее голову? – вяло поинтересовался сочный, молодой голос.
– Еще не сделала. Собирается сделать, понимаешь? Элхаджу это не понравилось, и он…
Лан-Ар замер, боясь шевельнуться. Любой звук – треснувшая ли под ногой ветка, шорох ли потревоженной листвы – мог сейчас привлечь внимание.
Все-таки Шез-Нолд лгал, лгал мастерски. И прибыл в город синхов не один. С заданием…
Крадучись, ийлур прошел мимо спутников убийцы из Храма Шейниры. Теперь сердце колотилось и прыгало в груди, как у загнанного зверя. А что, если он тут прохаживается, а Шез-Нолд уже выполнил свое задание? Что тогда?!!
"Тогда ты будешь просто свободен", – мелькнула гадкая, но донельзя прилипчивая мысль.
А руки все еще хранили память о том, последнем прикосновении, память о ее легком теле. Перед глазами Лан-Ара потемнело.
– Нет. – он судорожно сжал кулаки.
И помчался назад по улице. Пробегая мимо сонных домов, он с удовлетворением думал о том, что узнает дорогу, по которой шел раньше, и теперь уж наверняка успеет добраться до гостевого дома раньше, чем…
* * *
Пар клубами плавал под потолком. Источником его служила большая бадья, полная горячей воды. Мокрый песок красноречиво говорил о том, что немалое ее количество выплеснулось во время купания.
"Успел!" – и ликование сменилось яростью, когда Лан-Ар наконец разобрался что к чему.
– Да твой сопровождающий просто нахал, – проворчал Шез-Нолд, – ты бы научила его манерам.
Нитар-Лисс, голова которой до этого покоилась на смуглом плече ийлура, неохотно открыла глаза.
– Что тебе, Лан-Ар?
Тонкая белая рука на темном дереве казалась и вовсе фарфоровой.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – Лан-Ар невольно опустил глаза.
Проведя всю свою сознательную жизнь в Храме Фэнтара, он даже не представлял себе, что когда-нибудь станет свидетелем такого бесстыдства.
– И ты, конечно же, не мог заявиться попозже, – с деланным равнодушием заметил Шез-Нолд, – не видишь, что госпожа отдыхает?
– Да, иди, иди, – махнула рукой Нитар-Лисс и снова закрыла глаза, – я так устала в этих кошмарных джунглях… Спать хочется…
"А вдруг он ее отравил?" – Лан-Ар с ужасом взирал на точеное запястье, свесившееся за край бадьи, – "но она еще жива, и если… если убить Шез-Нолда сейчас, то…"
– Ты слышал, что тебе сказала госпожа жрица Шейниры?
Лан-Ар потоптался на месте. А что, если прямо сейчас броситься на Шез-Нолда?.. Но, проклятье, он успеет свернуть шею ийлуре… Значит, еще не время…
– Нитар-Лисс, – он откашлялся, – я прошу тебя.
– Ты оглох, Лан-Ар? – она нехотя приподнялась, совершенно не заботясь о том, что стоящему в пороге ийлуру видно слишком много, – убирайся… раб.
Одно-единственное слово ожгло, как удар плетью.
Лан-Ар попятился, все еще не сводя глаз с Нитар-Лисс, но в душе вскипала едкая пена злости. Раб, значит? Ну и пусть. Да, пусть так и будет. И копченая голова жрицы украсит кабинет Элхаджа в Храме Шейниры…
Развернувшись на каблуках, он вышел прочь, думая о том, что теперь уж точно станет свободным. Подобрал у двери пустую флягу, затем порылся в дорожном мешке и добыл огниво. Из-за переборки донесся короткий смешок Нитар-Лисс, что-то неразборчиво пробурчал Шез-Нолд…
– Счастливо оставаться, – проговорил Лан-Ар и шагнул через порог.
Ответом ему был всплеск воды.
… А снаружи уже накатилась ночь. Мягкая, очень темная, какие бывают только на юге. Квакающим где-то поблизости лягушкам вторили цикады, и в одном из розовых кустов засел голосистый соловей. Лан-Ар постоял-постоял, вдыхая напоенный сладким ароматом воздух, а потом не спеша двинулся вперед – и прочь из города синхов. В небе медовыми каплями висели звезды, и над черным силуэтом сторожевой башни повисла такая же напившаяся меда луна, довольная и круглобокая.
Ийлур шел между спящими домами к воротам и, как ни странно, на душе было легко.
"Все к лучшему", – он прищурился на аккуратные створки ворот, – "вернусь в Альдохьен, наймусь охранять караваны и… очень скоро все забуду".
Мирно спали синхи. Кое-где в овальных оконцах моргали огоньки. Громоздкие силуэты щеров клонили к земле угловатые морды…
Забудешь ли?
Сможешь ли выкинуть из памяти то, что дал ассасину убить беззащитную женщину?
"Да какая она, к Шейнире, беззащитная?!!" – возразил сам себе Лан-Ар, но было поздно.
Ноги сами понесли его обратно, к дому для гостей.
"Успею. Должен успеть".
Лан-Ар на ходу выхватил меч. Что бы не происходило сейчас в домике для гостей, он сможет выволочь ассасина на улицу, подальше от Нитар-Лисс…
Поворот. Ставший уже знакомым куст, где заливается трелями соловей. Равнодушная охряная стена и – Лан-Ара прошиб ледяной пот – ни огонька в овальном, забранном слюдой оконце.
Сердце упало. Неужели все?!!
Он на миг закрыл глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться, но вместо этого…
Острова мыльной пены плавают в горячей воде, меняя очертания, сталкиваясь, сливаясь друг с дружкой, и вновь распадаясь, образуя новые кусочки суши. Пахнет жасмином, словно целый куст его вырос рядом. Несколько белоснежных цветков звездами кружатся между клочьями пены, и медленно, один за другим оседают на дно. На лицо, но грудь, на бедра темной ийлуры, которая замерла под водой. Словно заснула. И не шевелится, и белая рука обращена ладонью вверх, словно изо всех сил тянулась к небу, но не выдержала и упала надломленным стеблем…
– О, Пресветлый, – судорожно выдохнул Лан-Ар, – упаси от власти Шейниры и избави от дурных мыслей.
Неужели он опоздал?
Вот и порог, и тонкая дощатая дверь. Чуть приоткрытая, словно кто-то уходил торопливо, опасаясь быть застигнутым врасплох.
Лан-Ар свободной рукой рванул ворот куртки – ему вдруг стало нечем дышать, теплый воздух как будто загустел киселем и никак не желал вливаться в легкие. Скрипнув зубами, ийлур осторожно поддел дверь клинком, глянул внутрь. Ничего – только темнота и страшная тишина. Косой луч нарисовал размытое пятно света на пустой циновке.
"А может быть, они просто ушли?" – он покачал головой. Плохо, когда начинаешь обнадеживать сам себя – это всего лишь означает, что надежды больше нет…
Лан-Ар вдруг снова представил себе бадью с пенными островами, жасмин и неподвижное тело Нитар-Лисс на дне.
Или так даже лучше? То, что ее больше не будет?
– Входи, – раздался насмешливый голос, – я так и думала, что ты вернешься.
* * *
Нитар-Лисс стояла у входа на вторую половину дома и расчесывала гребнем волосы, волнами ниспадающие до пояса.
– Где Шез-Нолд? – быстро спросил ийлур, переступая через порог, – он… я хотел сказать, но…
– Его прислал Элхадж за моей головой. Сама знаю.
Лан-Ар сделал еще один осторожный шаг.
– Где он?
В темноте Нитар-Лисс казалась призраком с провалами вместо глаз, и у Лан-Ара – он сам не понял отчего – по спине побежали мурашки. Губы темной жрицы дрогнули и растянулись в холодной улыбке.
– Его больше нет в Эртинойсе, – сказала она и отвернулась.
– Что?!!
Вмиг все стало на свои места. Похоже, Нитар-Лисс догадывалась о том, какая роль уготована ассасину из Храма, и приложила все усилия, чтобы отвлечь его, завлечь, очаровать… А затем быстро и ловко убила, вернее, принесла в жертву Темной Матери синхов. И то, что Нитар-Лисс приказала Лан-Ару убираться вон, могло означать только одно: она не хотела, чтобы раб из храма Фэнтара стал свидетелем еще одного убийства.
– Как… твоя спина? – почти беззвучно спросил Лан-Ар. Просто так – чтобы ушла, растворилась в звуках ночи повисшая между ними тишина.
Он прислонился плечом к прохладной глинобитной стене; во рту плавала горечь.
"Да что это с тобой?" – издеваясь, спросил себя Лан-Ар, – "разве не ты кинулся спасать эту ийлуру? Разве не ты хотел, чтобы она осталась жить?"
– Великолепно, – отозвалась из темноты жрица, – не болит.
Шелестя по полу одеянием, она медленно пересекла разделявшее их пространство и остановилась на расстоянии вытянутой руки.
– А ты, Лан-Ар, скажи, почему ты вернулся? Если бы ты ушел, я бы не стала тебя преследовать…
Свет луны робко тронул ее плечо, скользнул по шелку вниз, на пол.
– Потому что перерисовала карту, когда ты спал.
Лан-Ар вспомнил золотые пылинки на дне котелка и невольно усмехнулся. Ну конечно! Золотые розы, всюду они, заполонили Эртинойс, как сорная трава…
– И тебе не нужны сокровища, о которых я говорила, – с усмешкой продолжила ийлура, – и тебе больно от того, что идешь к Сумеречному хребту с такой ийлурой, как я… Знаешь, как я поднялась на ноги? Шейнира обещала исцелить меня в обмен на приносимые жертвы. И те, кто умирает на алтаре – все они отправляются к Шейнире только потому, что мне не хочется быть калекой… Так отчего же?
Лан-Ар молчал. То, что он мог ответить, витало где-то рядом, в темном и душном воздухе – но никак не желало обретать внятную форму.
Нитар-Лисс покачала головой.
– Счастливы те, кто не задумывается, – медленно сказала она, – но ты, кажется, не выглядишь счастливым.
И вдруг, зло сверкнув глазами, спросила:
– Шез-Нолда больше нет здесь, так чего тебе еще надо?
– Ничего.
Лан-Ар вздохнул, огляделся. Кажется, на эту ночь все закончилось; теперь усталость давила каменной глыбой, хотелось просто лечь, закрыть глаза и не о чем не думать.
– Хм. Ничего… Сам-то ты в это веришь?
Ийлур так и не понял, что такого сделала Нитар-Лисс – только моргнул при виде ее свалившегося на пол одеяния. Она отточенным движением перешагнула через шелк.
– Что бы там ни говорили, Лан-Ар, Шейнира сильна в наших сердцах. Слишком мало в Эртинойсе тех, чье сердце на самом деле исполнено света. В моем уже давно царит тьма, в твоем обитают сумерки. И чем закончится наш поход, не известно даже Санаулу.
Он хотел что-то сказать, но не успел. Думал, что прикосновение к коже Нитар-Лисс будет подобно глотку прохладной воды, но ошибся. Жрица Шейниры вся горела, словно у нее был жар.
… – И что теперь? Меня тоже принесешь в жертву?
– Нет. – она зевнула, – твое время еще не настало. Не беспокойся об этом.
Глава 8
Храм Фэнтара
…По земле стлался туман, оседая алмазной пылью на траве и застывая хрустальными каплями на паучьих сетях. Дорога, мощеная ракушечником, тонула в сумерках; над головой шелестели ладонями-листьями старые клены – и все мешалось вдали сизой дымкой, разбавленной уходящей ночью.
– Мне не дает покоя убитая Эльваан, – громким шепотом сказа Эристо-Вет.
Элеана, как живая, стояла перед глазами. Круглая мордашка, задорная улыбка, хитрый прищур ярких аметистовых глаз. И вот теперь – ее не стало. Кто мог желать ее гибели? Обманутый клиент, обычный вор – или же… Те, кто может стоять за убийством Ин-Шатура?
Эристо-Вет покачала головой. Нет, что-то здесь не так. Ведь Посвященный сам сказал, что его убила Нитар-Лисс, а в тот вечер, когда отрубили голову Эльваан, темная ийлура была далеко.
"Но, может быть, у нее в Альдохьене остались сообщники?"
– Кто мог ее убить? – пробормотала она, уставившись на жесткий гребень щера, – да и зачем?
Дар-Теен молча ехал рядом. Он, как и раньше, предпочитал не вмешиваться в размышления Эристо-Вет, а тихо думал о своем. Кэльчу задремал в седле и поминутно клевал носом, было бы правильным разбудить его – не приведи Фэнтар, свалится да свернет себе шею, но болтовней надоел он всем хуже горькой редьки, и Эристо-Вет мстительно не будила его, наслаждаясь воцарившейся тишиной.
Она зевнула. Провались все к Шейнире, сейчас бы заснуть… Но время дорого, да и осталось до Хатрана совсем немного.
– Ин-Шатур сказал, что его убила Нитар-Лисс, – прошептала ийлура.
И нахмурилась. Если она начинает рассуждать вслух – плохо дело. Значит, запуталась окончательно…
"Да и… проклятье! Разве Ин-Шатур говорил, что его убила именно Нитар-Лисс? Ведь он… да, он всего лишь сказал, что эта женщина очень опасна. И все".
– Бедная Эльваан, – ийлура вытерла набежавшие вдруг слезы, – хотелось бы знать… Осталась бы ты в живых, не навести я тебя со своими дурацкими вопросами?
– Не стоит себя винить, – подал голос Дар-Теен.
Он пришпорил щера, поравнялся с Эристо-Вет.
– Даже если ее убили из-за того, что она увидела в гранях Темного кристалла. Более того, если это так, то ты поступаешь правильно. Не стоит быть куклой в руках метхе Альбруса, я так думаю.
Эристо-Вет поймала себя на том, что окончательно раскисает. Ей вдруг стало жаль себя и Дар-Теена, и свои мечты о "тихой жизни когда-нибудь", и то, что этот ийлур будет еще много лет безмолвно ждать ее, поддерживая в тяжелые минуты и ничего не требуя взамен. Она тихо всхлипнула и отвернулась.
Ведь, по сути, что им мешало быть вместе? Только то, что она его не любила. Наверное, не любила…
– Хатран, – негромко заметил Дар-Теен, – смотри, мы подъезжаем.
Кэльчу, задремавший в седле, встрепенулся, потер глаза.
Эристо-Вет вздохнула и тронула поводья своего щера. Ей совершенно не хотелось слушать тот словесный поток, что извергал их маленький спутник. Она даже мысленно поблагодарила Фэнтара за то, что в жемчужной дымке занимающегося дня наконец появились очертания высоких стен.
– Благослови Хинкатапи мой день, мой кошелек и мою торговлю, – забормотал за спиной кэльчу.
Эристо-Вет зевнула. И подумала о том, что для обыска кельи Посвященного Ин-Шатура было бы неплохо разжиться двумя рясами.